Катя аккуратно положила ключи на стол, сняла куртку и присела на табурет у окна.
— Ну что, поздравь меня, — выдохнула она, — официально завещание на меня.Через полгода можно будет все оформить,до того времени сделать ремонт,и сразу после свадьбы уже и переехать.
Артем выглянул из кухни, где готовил кофе, и сдержанно улыбнулся.
— Классно, то, что бабушка оставила тебе все, конечно, неожиданно.
— Ну, она часто говорила, что я у нее единственная нормальная внучка, — пожала плечами Катя, —но я думала, это фигура речи, а не завещание.
Артем поставил перед ней чашку.
— И что теперь?— спросил он глядя на девушку.
— Надо сделать ремонт — я уже думаю, как кухню переделать, плитка старая, но ванна чугунная, прикинь? Там даже стены не кривые. Почти,— затараторила на эмоциях Катя.
Он уселся напротив, задумчиво отхлебнул кофе.
— Знаешь… Я вот думал. Может, имеет смысл квартиру… ну, оформить на маму?
— На… кого?
— На маму мою,— не обращая на ее удивление внимание, еще раз повторил Артем. Ну, просто у нее опыт, она с документами на «ты». И в случае чего — она разрулит все по закону. Ты же знаешь, какие сейчас схемы у мошенников…
— А причем тут мошенники, если квартира будет на меня?
— Так я ж не про сейчас. Я — на будущее, чтобы не было лишних вопросов, если, скажем, что-то пойдет не так.
Катя смотрела на него так, будто он внезапно заговорил по-латыни.
— Ты хочешь, чтобы я переоформила квартиру, которую мне оставила бабушка, на твою маму?— расставляя каждое слова по полкам, она еще раз повторила.
Артем поднял руки.
— Не насовсем, просто… временно, до свадьбы, например. Потом все переоформим. Ты же мне доверяешь?
— Ты серьезно?
— Ну а что? Ты же все равно не против, чтобы мы там вместе жили?И только что сказала,что сделаем ремонт и после свадьбы переедем.
Катя усмехнулась.
— Нет, не против. Но знаешь, совместная жизнь и юридическое отчуждение собственности — это разные вещи.
— Кать, ну не начинай, я же не враг. Мы все делаем для стабильности. Свадьбу тоже не сразу сыграем — сейчас же не до того. Сначала ремонт, потом обустройство…
— Потом переоформим, потом поженимся, потом… что? Потом я, может, и бабушкой стану?
Он откинулся на спинку стула.
— Ты драматизируешь. Мы же команда.
Катя кивнула.
— Ага. Только в этой команде я пока единственный игрок с мячом, и, похоже, тренер — твоя мама.
Катя медленно встала, подошла к окну, машинально раздвинула шторы, хотя и так было светло.
— Ты понимаешь, как это звучит? — произнесла она, не поворачиваясь, — типа «ура, у нас есть квартира, давай перепишем ее на постороннего человека».
— Мама — не посторонний человек, — мягко, почти с укором сказал Артем, — она же тебе всегда хорошо относилась.
— Артем, мы не поженились даже. Она мне пирожки приносила и рассказывала, где акции на гречку, это не то же самое, что расписаться в Росреестре.
Он встал, подошел, обнял ее за плечи.
— Ты просто перенервничала. Завещание — это еще не собственность. Нужно вступить в наследство, ждать полгода. А мама поможет, чтобы все было четко. Ну а потом, конечно, все на нас оформим.
— Потом, — тихо повторила Катя, — ты так часто говоришь это слово. У нас все потом: отпуск — потом, свадьба — потом, даже шкаф мы собирались потом купить. Только пока что все потом — кроме твоей мамы, она у нас как раз очень даже сейчас нарисовалась.
Он отстранился.
— Слушай, ну не обижайся. Просто она реально в этом шарит, у нее три квартиры оформлены, она знает, как с нотариусами общаться.
— У нее три квартиры?
— Ну, она ж все на себя оформляла, когда с отцом разводилась. Там мутно было, делить не хотела, я тебе рассказывал.
Катя посмотрела на него.
— Если я тебе скажу, что у меня болит живот, ты мне тоже предложишь отдать его твоей маме на время?
Он усмехнулся.
— Ну зачем ты так?
— Потому что ты предлагаешь абсурд, а хочешь, чтобы я в него поверила, как в заботу.
Он вздохнул.
— Хорошо, не хочешь — не будем. Я просто предложил. Не нравится идея — вычеркиваем.
Она кивнула, но чувствовала — что-то не вычеркнуто, просто повисло в воздухе. Как непрошеная пыль после ремонта.
Артем ушел к маме что то починить ей на кухне,а Катя осталась одна.В голове прокручивалось каждое слово сказанное ее парнем.Как то не укладывалось все,не разложилось по полочкам..Ребята жили вместе на съемной квартире уже полгода.За это время ни разу не было ни ссор ни недопонимания.Сегодня первый раз за все время Катя задумалась о их беседе,о отношениях и о самом Артеме, как о человеке.Что то все таки не давало ей покоя.
Вечером, ее подруга Аня пришла с вином и антипатией ко всему, что носит фамилию Артема,так как Катя успела озвучить ей тему их “посиделок”.Аня была единственным человеком,с которым девушка могла поделится всем.
— Он в курсе, что мы не на Востоке, и вы не обязаны платить калым за невесту?— переспросила она, наливая по полбокалам белое вино.
— Он говорит, что у нее опыт, что она поможет оформить все правильно…
— Ага, «поможет». Как акушер — примет твою квартиру, и больше ты ее не увидишь. Катюх, очнись. Они с мамой — это схема: один говорит «мама знает, как лучше», вторая делает лицо «я просто хочу помочь», а потом , хлоп, и ты у них в гостях. В своей квартире.
— Я не дура.
— Я знаю. Но ты влюбленная дура, а это гораздо опаснее. Я тебя как подруга предупреждаю: если они так быстро включили дележку, это не «помочь», это «приватизировать». Только не по закону, а через доверие.
Катя молчала. Потом подняла бокал.
— За то, чтобы не сойти с ума от паранойи.
Аня чокнулась с ней.
— И за то, чтобы не проснуться однажды без квартир, или с соседкой в халате, которая будет говорить: «Я просто мама, я тут временно».
На следующий день Артем пришел с пакетом зефира и фразой:
— Мама может помочь с ремонтом. У нее есть знакомые рабочие, не те, что с авито, надежные. Хотят за работу по-человечески, а не за душу.
Катя повертела зефир в руках, как будто искала, где там подвох.
— А почему ты решил, что я не справлюсь?
— Да не в этом дело. Просто ты ж не строитель, а мама делала себе ремонт год назад, помнишь?
— Где в кухне розетка над раковиной?
— Ну, зато быстро сделали. Она организует все под ключ, ты ж знаешь, она любит порядок.
Катя смотрела на зефир: сладкий, мягкий, липкий. Очень символично.
— То есть ты хочешь, чтобы в мою квартиру, которую я еще даже не обжила, пришла твоя мама и все «организовала»?
— Не все. Только…ну, предложила варианты. Она сегодня может заскочить, ненадолго.
Катя вздохнула.
— Артем, это не детская площадка. Я не обязана делать вид, что мне приятно, когда в мою территорию входят с тапками.
— Ну не будь такой, она же с добром.
«С добром» пришло в 16:20, с тканевым пакетиком и пледом. Плед — «вдруг тут продувает», пакетик — с домашними котлетами.
Марина Ивановна вошла, как будто у неё был ключ, осмотрелась.
— Ну, что я скажу… стены кривоваты, но не критично. А плитку ты менять будешь?
Катя кивнула.
— Да. Планирую.она еще с советских времен стоит,наверно.
— А зачем? Смотри, она старая, но ещё крепкая. Знаешь, сколько стоит сейчас снять плитку? Проще ванну выкинуть.
— Я не хочу выкидывать ванну. Ванна хорошая.
— Ага. А шторы ты уже выбрала?
Катя замолчала. Не потому что не знала, какие шторы, а потому что не поняла, в какой момент собеседник решил, что участвует в выборе.
— Пока нет.Да и рано еще говорить о шторах,когда даже не начат ремонт.
— Я просто к тому, — продолжала Марина, — что я бы взяла светлые, на люверсах. И не жалей на карниз — потом будешь жалеть. Я вот один раз сэкономила — и до сих пор падает.
Катя слушала и вспоминала фразу Ани: «Сначала советы, потом скатерть, потом — хозяйка».
— Я сама все подберу. Я даже себе мебель уже присмотрела.
— Ну ты ж дизайнер. Конечно, ты сама, я просто сказала. Хочешь — делай, не хочешь — тоже нормально. Я же буду не чужим тебе человеком,потом…
Катя почувствовала, что плед, который Марина положила на диван, пахнет чужим домом. Запах был не агрессивный, даже уютный, но чужой.
Марина ушла ближе к вечеру, оставив еще и банку компота.
— А то ты тут на воздухе, да еще без сахара, может, упадёшь в обморок,— участливо обхаживала та, будущую невестку.
Артем, зайдя после работы на квартиру к Кате,был довольный Катиным “отчетом”.
— Ну видишь, все прошло мирно, — улыбался он.
Катя смотрела, как он убирает котлеты в холодильник.
— Да, мирно. Только я не поняла, это был совет по ремонту или разведка?
— О чем ты?
— О том, что в моей квартире теперь лежит чужой плед, а это первый шаг к чужому шкафу.
Он пожал плечами:
— Прекрати драматизировать. Мы же потом поженимся. Все встанет на свои места.
Она усмехнулась.
— У нас все встанет на места, потом. Я просто надеюсь, что к тому времени хоть мое место останется за мной.
Прошло дней пять. Марина не звонила, не появлялась. Ни зефира, ни пледов, ни советов про шторы. Подозрительно.
Катя даже начала думать, что все это ей просто привиделось на фоне усталости, или что Аня перегнула палку со своими теориями оккупации.
Они с Артемом сидели вечером на полу — без дивана, зато с пиццей и ноутбуком.Оба уставшии после работы,и никому не хотелось возиться на кухне,и идея с пицце пришлась по вкусу обоим.
— Слушай, — перебил он щебетание Кати,о новых обоях, — у меня тут мама распечатала черновик договора, по вступлению в наследство. Просто посмотреть.
— А причем тут твоя мама?
— Ну, она консультировалась у своей знакомой нотариуса…
Он достал листы, Катя взяла. Сначала — фамилия бабушки, Потом — ее, а потом — пустота.
— Тут в разделе новый собственник стоит фамилия Марины Ивановны.
— Ну да, я же говорил — это временно. Так проще провести через регистрационную палату.
Катя встала.
— Ты хочешь, чтобы моя квартира стала ее четвертой?
— Не ее, а оформленной на нее.
— Поэтому ты предлагаешь абсурд, и хочешь, чтобы я в него поверила, как в заботу.
— Да это даже не договор… это черновик, просто посмотреть.
Катя встала.
— Я посмотрела. А остальное — потом.
Она не хлопала дверью, не повышала голос. Просто ушла в комнату, закрыв за собой дверь. А на следующее утро сделала вид, что ничего не было: позавтракали, поговорили о фильме, даже поцеловались перед выходом.
И все равно что-то дрожало в ней, как стекло в старой раме при ветре. Хотелось тишины, и, может быть, ответа.
Катя пришла домой чуть раньше. У нее была запланирована встреча с клиентом, но тот отменил за пару часов — «заболел ребёнок», как всегда в пятницу. Она купила себе свой любимый молочный шоколад ,потому что «не все же вином лечить», и тихо открыла дверь.
В квартире стояла тишина, но в кухне горел свет, и слышались голоса, Артема и его матери. Она не сразу поняла, что они говорят про нее — интонация была слишком ровная, почти бытовая.
— …ты просто не торопись, — говорила Марина, — с женщинами все работает через время. Она мягкая, видно, хорошая девочка, но доверчивая. Главное — чтобы не поняла раньше времени
Катя замерла,вошла в спальню, и облокотилась о стену,чтобы не издавать лишнего шума.
— Да я и не тороплюсь, — ответил Артем, — но, честно, бесит. Она вроде все понимает, а потом — нет. Анька, подруга ее, вечно мешает, Все время ее науськивает.
— У таких подруг всегда рот не закрывается. Ей бы свою жизнь устроить, а не подруг учить.
Тебе неслыханно повезло с Катей — подарок с неба. Квартира в Москве, оформим красиво, без криков, а потом, если надо будет… ну, разведетесь тихо. Только чтоб не сейчас.
— Я знаю, Просто она вроде, и сомневается,и верит, пока. Я это вижу.
— Вот и не торопи. Дай ей самой дойти, тогда и подписывать будет спокойно.А после и распишитесь.чтобы лишних мыслей у нее не возникало.
Катя не вышла из комнаты, когда Марина и Артем уехали. Просто осталась сидеть в кресле, завернутая в бабушкин плед, который раньше казался ей устаревшим, а теперь — единственно своим.Она решила что придет домой позже.
Наутро она встала раньше обычного. Спокойная, даже слишком, как будто все внутри устало кричать и решило сдаться, но по-умному.
Заварила кофе, проверила почту, написала клиенту. Потом открыла браузер и ввела: «Нотариус, консультация по наследству, срочно». Нашла номер, записалась.
Когда Артем проснулся и и вышел на кухню, она уже стояла с сумкой в коридоре.
— Ты куда? — спросил он, зевая.
— Погулять.
— С утра?
— Мне нужно подышать.
Нотариус оказался спокойной женщиной с голосом школьного завуча.
— У вас все по закону: завещание — полное, срок оформления вы соблюдаете, квартира будет только вашей. Главное — не подписывать ничего чужого: ни доверенностей, ни предварительных договоров. Даже если просто черновик.
Катя кивала. Все было ясно,грустно — но ясно.
— Могу вам посоветовать юриста, если нужно будет зафиксировать все заранее. Так, чтобы потом никто не мог оспорить, даже если вы решите кого-то вписать.
— Я не решу, — спокойно ответила Катя, — уже точно.
Дома ее ждал Артем. Он был нарядно одет, даже погладил рубашку, Что-то в нем было нервное — как у продавца, который уже чувствует, что покупатель ушел, но делает вид, что скидка все еще в силе.
— Я подумал, — начал он, — мы можем все вернуть. Ну, по-нормальному, без всех этих напряжений. Я поторопился, ты обиделась, мама перегнула — да, веё так. Давай все забудем.
— А что именно? — спросила Катя, снимая куртку, — конкретно.
— Ну… квартиру, разговоры, договор, все это. Ты же меня знаешь — я не про выгоду, я просто хотел как лучше, а получилось…
— Как всегда, — закончила она, — сначала на время, потом просто черновик, потом ты что, не доверяешь?. У тебя слово, потом — как универсальный ключ. Им можно открыть все, кроме совести.
Он замолчал. В его глазах было что-то новое — не страх и не стыд, скорее, растерянность. Как у игрока, когда фишки закончились, а ставки уже сделаны.
— Я люблю тебя, — сказал он, тихо.
Катя поставила сумку в угол.
— Я знаю. Просто у нас с тобой очень разные взгляды на любовь.
Он подошел ближе.
— Кать, я все исправлю. Скажи, что делать — и я сделаю.
— Ничего, просто не делай больше ничего. Оставь все как есть. Это будет твой лучший вклад в наши отношения.
Он хотел что-то сказать, но не смог. Она смотрела на него спокойно. Без упреков. Без истерики, как смотрят на человека, который давно ушел, но не заметил этого.
Позже она зашла к Ане. Без предупреждения, как это делают только близкие.
— Все? — спросила Аня, даже не открывая полностью дверь.
— Почти,— устало выдавила Катя.
— Ну заходи. У меня тут белое и шоколад,— улыбнулась подруга.
Они сидели на кухне, пили вино, и Катя впервые за долгое время смеялась. Не громко, не над кем-то — просто от облегчения.
— Он сказал, что все исправит.
— Пусть сначала исправит себя, а потом пробует ремонтировать что-то снаружи.
— А знаешь, что самое страшное? Что я до последнего думала, что он просто запутался. А он — нет, он все понял. Просто думал, что я не пойму.
Аня кивнула.
— Понимание приходит позже, а уважение к себе — когда ты на него решаешься.
Катя сделала глоток и улыбнулась.
— Знаешь, раньше я все время думала: вот, поженимся — и все уляжется. а теперь поняла, если приходится ждать, пока человек станет нормальным, значит, он уже не тот, с кем надо жить.
Пока Артем был на работе, Катя собрала свои вещи. Тихо, без сцены. У них была съемная квартира — две комнаты с желтоватыми обоями и звукоизоляцией уровня слышно, как сосед чихает и думает. Жили как-то на бегу: пакеты с доставкой, нераспакованные коробки, чашки на полу. И вроде бы вместе, но ни разу по-настоящему не дома.
Собрала быстро: ноутбук, пару свитеров, зарядки. Даже фотографии не пришлось забирать — их и не было. Артем не любил лишнего визуального шума. Его вещи она не тронула. Просто оставила ключ на тумбочке и ушла, как с работы, с которой увольняешься молча — потому что и так все понятно.
Бабушкина квартира встретила ее холодом, Катя включила отопление, распахнула окна, сняла пыль с подоконника. Тут не было обещаний: только стены, ванна, в которой она мылась ребенком, плитка, которую бабушка мыла содой по субботам, и книги на полке.
Она поставила чайник, достала плед, открыла ноутбук — писем не было. Ни от клиентов, ни от Артема, и слава богу.
Села у окна, смотрела на вечерний город, он был весь в огнях и чужих жизнях. И впервые за долгое время ей не хотелось быть с кем-то, хотелось быть просто собой.
Она не чувствовала злости, ни к Артему, ни к его матери. Только ясность, как будто сняла темные очки и впервые увидела:он не был монстром, просто из тех, кто любит удобно. Таких много, не плохих. Просто взрослых мальчиков, у которых «потом» — как пароль от wi-fi: всегда есть, но никто не помнит точный.
Она вспомнила, как хотела свадьбу. Не пышную и торжественную, просто что-то свое, с музыкой и пледом на траве. И как каждый раз это было «не сейчас». Потом, потом, потом.
А потом — наступило сейчас. Не по расписанию,не когда стало удобно. Оно просто случилось — обычным мартовским днем, с запотевшими окнами, коробкой под мышкой и легким звоном ключей в кармане.
Катя прошлась по квартире. Остановилась у бабушкиной этажерки, на которой до сих пор стояли старые открытки и статуэтка с облупленной золотой каймой. Вроде бы ничего особенного, но она вдруг поняла — здесь все было настоящим — своим.
Она села у окна. Снаружи шел дождь,медленно, лениво, будто город тоже не хотел никуда торопиться. И впервые ей это было нормально. Никто не ждет, никто не тянет, никто не обещает золотых гор на фоне чужого потолка.
Катя поднялась, подошла к зеркалу, посмотрела в отражение. Ничего особенного — та же она,но будто без слоя пыли, который оседал с каждым «потом».
Она улыбнулась себе, сначала чуть скептически — ну надо же, стоишь, смотришь, как будто в фильме, а потом — по-настоящему.
Вернулась к столу. Открыла ноутбук, там мигало сообщение от банка: «Подача документов подтверждена. Квартира оформлена». Позже, может быть, кто-то спросит, как она решилась. А она, наверное, скажет:
— Я просто поняла, что если жить в чужом «потом», никогда не наступит своё «сейчас»,—вслух проговорила девушка.
И это будет правдой.
Катя выключила свет, подошла к окну, посмотрела на тусклые огни соседних домов. Где-то там кто-то, возможно, сейчас обещал кому-то: «еще чуть-чуть, и мы поженимся», кто-то говорил: «оформим, все будет». А она просто была дома, впервые — не в чьих обещаниях, не в чужой схеме, просто — у себя.
