Рита поморщилась, разминая затёкшие пальцы. День выдался тяжёлым — шесть клиенток, одна за другой. Последняя, Светлана, ушла всего десять минут назад, оставив после себя тонкий шлейф духов и конфету в яркой обёртке — традиционный знак благодарности за красивый маникюр.
Кабинет для приёма находился в небольшом салоне красоты на первом этаже жилого дома. Уютное помещение, где Рита проводила большую часть своей жизни, постепенно превращалось в золотую клетку. Спина ныла от многочасового сидения в одной позе, запястья болели, глаза уставали от пристального внимания к мельчайшим деталям.
— Может, хватит на сегодня? — спросила администратор Наталья, заглядывая в кабинет. — Выглядишь измотанной.
— Надо ещё прибраться, — ответила Рита, собирая использованные пилочки и баночки с гелем. — Завтра первая клиентка в девять, всё должно быть готово.
Наталья понимающе кивнула и закрыла дверь. Рита осталась одна. Женщина медленно убирала рабочее место, мысленно подсчитывая заработок за день. Шесть клиенток, средний чек — полторы тысячи. Хорошо, но все эти деньги уже расписаны: коммуналка, продукты, школьная форма для сына Димы, да ещё телефонные звонки от родственников мужа не прекращались уже третий день.
Рита вздохнула, вспомнив, как Андрей сидел сегодня утром за кухонным столом, листая вакансии без всякого энтузиазма.
— Нет, эта не подходит. И эта тоже. Слишком маленькая зарплата, — отмахивался муж от каждого предложения.
После увольнения восемь месяцев назад Андрей время от времени брался за случайные подработки: помогал соседу с переездом, чинил компьютеры знакомым, однажды даже устроился курьером, но продержался всего две недели — не понравился график. В основном же мужчина сидел дома, изучая онлайн-курсы по программированию, которые сам называл «инвестицией в будущее».
Рита не спорила — в начале их отношений Андрей действительно был полон энергии и амбиций. Просто где-то всё пошло не так. Может, во время кризиса, когда закрылась фирма, где он работал, а может, и раньше. Женщина уже не пыталась анализировать.
Закончив с уборкой, Рита заперла кабинет и вышла на улицу. Тёплый майский вечер встретил её шумом проезжающих машин и запахом цветущих лип. До дома было двадцать минут пешком, если срезать через парк. Рита не спешила — это была единственная возможность побыть наедине с собой, подумать.
Телефон в кармане завибрировал. Свекровь. Рита поколебалась, но всё же ответила.
— Риточка, здравствуй! — голос Маргариты Степановны звучал приторно-ласково. — Как дела, как работа?
— Здравствуйте, Маргарита Степановна, — ответила Рита. — Всё хорошо, работаю.
— Я вот что хотела сказать… — характерная пауза. Рита уже знала, что последует дальше. — Мне врач назначил ещё одно обследование. Недешёвое, к сожалению. А пенсия только через неделю…
Рита закрыла глаза. Ещё одно обследование. Третье за месяц. Куда только уходят все эти деньги? Ведь если посчитать, свекровь уже потратила на свои медицинские нужды столько, сколько хватило бы на неделю в хорошей частной клинике.
— Маргарита Степановна, я… — начала Рита, но свекровь не дала договорить.
— Я понимаю, вам тоже нелегко. Но это здоровье, Риточка. Мне шестьдесят пять, в моём возрасте каждая проверка может спасти жизнь. Андрюша уже знает, он сказал, что вы поможете.
Конечно, сказал. Андрей всегда говорил «да», когда речь шла о его родственниках. Будто деньги росли в их квартире на дереве.
— Хорошо, — произнесла Рита после долгой паузы. — Я посмотрю, что можно сделать.
— Спасибо, деточка! Я знала, что ты не откажешь. Тысяч пятнадцать хватит.
Рита попрощалась и выключила телефон. Пятнадцать тысяч. Половина месячного заработка. А ведь недавно была золовка Ирина с её сломанным телефоном. До неё — тётка Валентина Петровна с какими-то временными трудностями. Казалось, вся родня мужа выстроилась в очередь к семейной кассе взаимопомощи, где Рита исполняла роль единственного вкладчика.
Дома женщину встретила тишина. Андрей сидел в большой комнате перед компьютером, наушники закрывали уши — очередной обучающий вебинар. Дима делал уроки в своей комнате. Рита прошла на кухню, поставила чайник.
Усталость накатывала волнами. Хотелось просто лечь и уснуть, но нужно было ещё приготовить ужин, проверить уроки у сына, постирать… Список не заканчивался.
Андрей появился на кухне, когда чайник уже закипел.
— Как день? — спросил муж, доставая из шкафчика печенье.
— Обычно, — ответила Рита, разрезая помидоры для салата. — Твоя мама звонила.
— Да, она мне тоже звонила, — кивнул Андрей, как ни в чём не бывало. — Ей нужны деньги на обследование.
— Я знаю, — Рита отложила нож. — Пятнадцать тысяч. Интересно, откуда они у нас сейчас?
Андрей пожал плечами с таким видом, будто обсуждалась какая-то мелочь.
— Ну, у тебя же есть заначка на чёрный день. А это как раз важное дело — здоровье мамы.
Рита уставилась на мужа, не веря своим ушам. Заначка на чёрный день — это три тысячи, которые она откладывала по крупицам с каждой зарплаты, экономя на себе. Даже Диме нужны были новые кроссовки, но пришлось отложить эту покупку. А теперь Андрей так запросто предлагает отдать эти деньги свекрови?
— У меня нет пятнадцати тысяч, — твёрдо сказала Рита.
— Да ладно тебе, я же видел, как ты откладываешь, — возразил Андрей. — Неужели ты не можешь помочь моей маме?
— Могу, — ответила Рита. — Я помогала последние три года. Каждый месяц кто-то из твоей родни находит причину: то свекрови на обследование, то Ирине на телефон, то Валентине Петровне на ремонт… Сколько можно?
— При чём тут «сколько можно»? — нахмурился Андрей. — Это моя семья. Если им нужна помощь, мы помогаем.
— Мы? — переспросила Рита. — То есть, ты и я? Но я что-то не помню, когда последний раз твоя зарплата шла на помощь твоей родне. Всё из моего кармана, Андрей. Из моего!
Муж раздражённо взмахнул рукой.
— Ну не мелочись! Ты же не жадная.
— Дело не в жадности, — Рита вымученно улыбнулась. — Дело в справедливости. Я работаю по шесть-семь часов каждый день, склонившись над чужими ногтями. Получаю пыль в лицо, дышу химией, к вечеру руки так болят, что таблетки пью. И всё, чтобы оплачивать наши расходы, пока ты ищешь себя. Но на твою семью я больше не дам ни копейки.
Андрей замер, переваривая услышанное.
— Что значит «не дам»? Ты же не можешь просто отказать маме.
— Могу, — спокойно ответила Рита, чувствуя, как внутри нарастает решимость. — Кормёжка закончилась! Пусть теперь твоя родня сама себя содержит!
Андрей посмотрел на жену с недоверием, словно не осознавая серьёзность сказанного. Разговор тогда закончился тяжёлой тишиной. Рита ушла спать раньше обычного, сославшись на усталость, а муж допоздна сидел перед компьютером, время от времени раздражённо вздыхая.
Прошла неделя. Рита работала в своём обычном режиме, возвращаясь домой с онемевшими пальцами и красными от напряжения глазами. Разговоров о деньгах для родни Андрея не возникало — то ли муж решил проверить серьёзность намерений жены, то ли просто выжидал подходящий момент.
Вечером пятницы Рита принимала последнюю клиентку на дому. Женщина оборудовала небольшой кабинет в углу спальни — дополнительный заработок никогда не бывал лишним. Звонкий смех доносился из кухни — Андрей с Димой смотрели какое-то комедийное шоу. Рита старательно выводила замысловатые узоры на ногтях клиентки, когда дверь в комнату приоткрылась.
— Рит, у тебя минутка есть? — Андрей просунул голову в дверной проём.
— Я занята, — не отрывая взгляда от работы, ответила Рита.
— Мне правда нужно, — настаивал муж. — Мама звонила.
Рита извинилась перед клиенткой, сняла перчатки и вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
— Что? — коротко спросила женщина.
— Слушай, маме до пенсии не хватает — дашь ей пятёрку? — Андрей говорил тихо, словно не хотел, чтобы кто-то подслушал.
Рита молча направилась в коридор. Открыла верхний ящик комода, откуда достала толстую тетрадь в синей обложке. Вернувшись к мужу, положила тетрадь на тумбочку в прихожей.
— Вот. Смотри. За шесть месяцев — почти 130 тысяч. И это только то, что я запомнила, — Рита открыла тетрадь, где аккуратным почерком были записаны даты, суммы и имена получателей.
Андрей нахмурился, пролистывая страницы. Маргарита Степановна — 15000, 8000, 12000… Ирина — 22000 на телефон, 5000 на курсы… Валентина Петровна — 18000 на ремонт, 6000 на зимнюю обувь…
— Ты что, записывала каждую копейку? — спросил муж с нотками возмущения в голосе.
— Да, — спокойно ответила Рита. — Потому что я — не банкомат. Я человек, который зарабатывает эти деньги своими руками.
Андрей отмахнулся от тетради:
— Ну ты же мастер, у тебя клиенты. Деньги всегда есть…
Рита покачала головой, не веря собственным ушам:
— Ты знаешь, сколько я зарабатываю? Сколько стоят мои пальцы? И как я засыпаю с болью в шее?
Андрей молчал, избегая смотреть жене в глаза.
— Нет, ты не знаешь, — продолжила Рита. — Потому что тебе всё равно. Главное, чтобы деньги были.
Женщина выпрямилась, словно сбрасывая с плеч невидимый груз.
— Кормёжка закончилась. Пусть теперь твоя родня сама себя содержит.
Рита развернулась и вернулась к работе. Клиентка деликатно улыбнулась, делая вид, что ничего не слышала.
Вечером, когда сын уже уснул, Андрей снова завёл разговор:
— Рита, ты не можешь просто отказать маме. Она пожилой человек, ей нужны лекарства.
— У твоей мамы пенсия тридцать две тысячи, — ответила Рита, не отрываясь от уборки в кухне. — На лекарства должно хватить.
— Но ей нужно ещё на еду, на коммуналку…
— А нам не нужно? — спросила Рита, поворачиваясь к мужу. — Диме нужны новые кроссовки. У нас счёт за электричество не оплачен. Я себе не могу позволить новые инструменты для работы — пользуюсь старыми, хотя руки уже сводит от неудобных пилок.
Андрей опустил голову, но не сдавался:
— Всего пять тысяч. Маме правда нужно.
— Нет, — твёрдо сказала Рита.
В тот вечер пятёрка маме не ушла. И на следующий — тоже. Тетрадь с записями Рита оставила на журнальном столике — молчаливое напоминание о границах, которые теперь нерушимы.
Три дня Андрей ходил мрачнее тучи. На четвёртый день за ужином неожиданно объявил:
— Я устроился в курьерскую службу. Начинаю завтра.
Дима тут же отвлёкся от своей тарелки:
— Правда, пап? Круто! На чём развозить будешь?
— На своих двоих пока, — ответил Андрей с лёгкой улыбкой. — Но если всё пойдёт хорошо, может, и на велосипед компания раскошелится.
Рита ничего не сказала, только кивнула. За пять с лишним лет совместной жизни она научилась не строить иллюзий. Очередная подработка мужа могла закончиться так же быстро, как и началась.
Но этого не произошло. Андрей действительно работал — уходил рано утром, возвращался поздно вечером, уставший, но с деньгами. Сначала немного — две-три тысячи в день. Потом больше.
Через две недели Андрей принёс Диме новые кроссовки.
— Сам выбирал, — гордо объявил отец, протягивая коробку. — Надеюсь, размер подойдёт.
Сын примерил обновку, благодарно обнял отца. Рита наблюдала эту сцену из кухни, стараясь не показывать эмоций. Но внутри что-то дрогнуло — может, надежда на перемены?
В тот же вечер Маргарита Степановна позвонила Андрею. Рита слышала обрывки разговора:
— Мам, сейчас не могу… Нет, у нас туго с деньгами… Да, я работаю… Нет, это не временно…
Когда разговор закончился, Андрей выглядел непривычно серьёзным.
— Мама обиделась, — сказал муж, садясь рядом с Ритой. — Говорит, что мы совсем о ней не заботимся.
— И что ты ответил? — спросила Рита, готовясь к очередному раунду споров.
— Что мы заботимся о своей семье, — неожиданно ответил Андрей. — О Димке. О себе. И что ей нужно научиться жить по средствам.
Рита удивлённо посмотрела на мужа:
— Ты серьёзно?
— Абсолютно, — кивнул Андрей. — Знаешь, сегодня на работе понял одну вещь. Мне сорок лет, а я всё ещё решаю мамины проблемы. Причём не своими деньгами, а твоими. Всё это время ты тащила на себе не только нас с Димкой, но и всю мою родню.
Рита молчала, боясь спугнуть этот момент откровенности.
— Прости меня, — продолжил Андрей. — Я был… неправ.
Эти слова дались мужу с трудом, но прозвучали искренне.
— Спасибо, — тихо ответила Рита.
Тетрадь с записями по-прежнему лежала на столе. Но теперь это был не укор, а напоминание о том, что каждый человек имеет право устанавливать границы своей щедрости. Даже если эти границы не нравятся другим.
Маргарита Степановна, конечно, не сдалась так просто. Были ещё звонки, просьбы, даже слёзы. Были попытки манипулировать через других родственников. Но впервые за долгое время Рита чувствовала, что не одна противостоит этому напору. Андрей вставал на защиту их маленькой семьи, их общего бюджета.
А ещё Рита заметила, что запястья стали меньше болеть — возможно, потому что теперь она могла позволить себе хорошие инструменты для работы. Или потому, что груз ответственности за всю большую семью стал легче.
Однажды вечером, разбирая квитанции, Рита заметила синюю тетрадь, почти забытую на краю стола. Открыла последнюю страницу и написала:
«Сэкономлено за последний месяц — 28000 рублей. Потрачено на нашу семью».
Закрыв тетрадь, Рита улыбнулась. Это была не просто победа в финансовой битве. Это было возвращение себе права быть не просто кошельком, а человеком — с усталостью, с болью, с пределами своих возможностей. Человеком, чей труд заслуживает уважения и бережного отношения.
