— Послушай-ка, мы Олю в обиду не дадим. А ты, раз уж нарожала толпу детей, сама и занимайся. Моя невестка тебе не сиделка. Даже кошки заботятся о своих котятах, а ты спихнула малышей на старшую. Но хватит с неё — пора знать меру, — строго сказала пожилая женщина, глядя на размалёванную даму, стоявшую у порога.
Эти слова свекрови, сказанные её матери, Ольга помнила всю жизнь. Светлана Андреевна приняла её как родную, не побоялась заступиться, и, если бы не она, возможно, Оля до сих пор бы кормила из бутылочек младших сестёр.
Оля была первенцем у Татьяны — женщины, всё детство мечтавшей о принце, а в жизни, постоянно ошибавшейся в мужчинах.
Первый был заезжий дальнобойщик. Оставил Татьяну беременной и уехал из Сызрани навсегда. От него осталась голубоглазая, светловолосая дочка с пухлыми щёчками.
Оля была не по годам серьёзной. В три года она уже спала одна, а в четыре — проводила вечера в пустой квартире, пока мама бегала по дискотекам и кафе в поисках новой любви. Её ужином был подсохший хлеб и вода из-под крана.
Соседи считали Татьяну приличной женщиной: не пила, работала. Кто знал, что дочка ночами одна?
Второй мужчина был уличный художник по имени Артур. Он поселился у Татьяны, но, узнав о беременности, сознался, что женат. Вскоре исчез. Так появилась Лена — младшая сестра Оли.
Оле тогда было шесть. Она быстро научилась кормить младенца, стирать пелёнки и укачивать девочку на руках. Лена тянулась к ней, как к маме.
Но ненадолго — скоро в доме появилась третья девочка, Маринка. Кто был её отец, мать умалчивала. Говорила только, что малышка в него — крепкая и шумная.
На Олю обрушился новый поток забот. Лене было всего три года, помощи от неё не было. Школа осталась на втором плане: Оля пропускала занятия, ходила усталая, с тёмными кругами под глазами.
Учителя и соседи забили тревогу. Пришли из опеки. Но криминала не нашли: дети причесаны, в холодильнике картошка и каша, на плите — суп.
— Маму боитесь? — спрашивали.
— Нет, — отвечали девочки.
Так и ушли.
Оля поняла: только она может защитить сестёр. Она ещё внимательнее следила за порядком, заделывала дырки в одежде нитками, готовила нехитрые блюда. Учителя знали об её жизни и ставили «тройки» из жалости — лишь бы не отстала.
Тем временем Татьяна не успокаивалась. Она продолжала встречаться с мужчинами, тратя деньги на духи и наряды. Дочка для неё была горничной.
— Прибери, — говорила она, намазывая помаду перед зеркалом. — Погладь платья, свари кашу. А учёба — подождёт.
Когда Лена пошла в первый класс, Оля по вечерам учила её писать и складывать. Она бы, и сама хотела учиться на отлично, но времени не было.
Однажды Татьяна вернулась среди бела дня. Весёлая, но с нервной дрожью.
— Оля, поздравь! Будет ещё пополнение. Врачи сказали — поздно что-то делать. Придётся ещё нянчиться. А ты скоро школу закончишь — отправлю на склад. Кладовщица — не профессия, а находка: и зарплата, и думать особо не надо.
Оля замерла.
— Снова ребёнок? Снова всё мне?
— Отец — узбек из Сургута. Увезли его. А срок — к маю. Как раз твой выпуск. Успеешь всё.
Малышка родилась смуглая, с черными глазками и громким голосом. Назвали её Розой.
Татьяна едва оправилась — и снова на работу. Объяснила просто:
— Задыхаюсь дома. Эта мелкая ревёт без перерыва. Справишься. Тебе ведь тройки нарисуют.
Но у Оли был другой план. Она рассказала всё классной руководительнице.
— Хочу в училище. Учиться, жить своей жизнью. Но мама не пустит.
Ирина Николаевна, пожилая учительница, вызвала Татьяну:
— Если не отпустите Олю, я вызываю органы опеки. Девочка не может быть нянькой всю жизнь. Пособия у вас неплохие, а девочки — в обносках. Неужели не стыдно?
Татьяна испугалась. Оля подала документы в Поволжское педучилище. Директор школы договорился, чтобы ей выделили комнату в общежитии и небольшую стипендию.
Началась новая жизнь. Первые недели Татьяна шла в атаку:
— Возвращайся! Сёстры без тебя! Кто о них позаботится?
Но Оля не дрогнула:
— Мама, это твои дети. Я помогу, но домой не вернусь. У меня своя жизнь.
Галя — вторая сестра — сказала матери: «Если ты на меня всё взвалишь, как на Олю, я сбегу!»
Оля училась старательно. Получала стипендию, подрабатывала уборщицей в кафе. Стыдно не было. Наоборот — деньги свои. Покупала себе одежду, конфеты сестричкам.
Однажды вечером она врезалась в прохожего.
— Ты что, ослепла? — крикнул он.
— Простите, — прошептала Оля. — Я с работы, не спала почти. Устала очень.
— Ты что, на «вы» ко мне? Я же не старик. Эй, меня зовут Влад. А ты кто?
— Оля.
— Пошли поужинаем? Угостить можно?
Так завязались их отношения. Влад оказался студентом техникума. Ему нравилась серьёзная, тихая Оля без вычурных манер. Не как его однокурсницы.
Она рассказала ему всё: и про сестёр, и про жизнь в общежитии.
— Я влюбился, — признался Влад. — Мама хочет с тобой познакомиться. Приходи в воскресенье. Она добрейшая.
— Я не понравлюсь. Бедная студентка, уборщица…
— Не говори глупостей.
Оля пришла в гости. В доме — тепло, пахло пирогами. Марина Аркадьевна, мама Влада, отнеслась к ней ласково: угостила чаем, расспросила, похвалила за скромность.
С той поры Оля бывала у них часто. С Мариной Аркадьевной они лепили вареники, солили помидоры, вязали. Свекровь научила её многому: от борщей до глажки рубашек.
— Не бросай учёбу, — говорила она. — Женщина должна развиваться. И, главное, научись дарить тепло.
Влад сделал предложение. Свадьба была скромной. Оля переехала в дом мужа.
Всё было хорошо… пока однажды не раздался звонок в дверь.
На пороге стояла Татьяна в леопардовой короткой юбке и с фиолетовой помадой.
— Оля тут? Нашла, значит, домик, халявщица! А мать пусть одна со всеми справляется, да?
— Татьяна, — спокойно сказала Марина Аркадьевна, — мы Олю в обиду не дадим. Нарожала детей — сама и расти. Она тебе не служанка. Но хватит!
Оля вышла из комнаты. Она дрожала — утренний мандраж изматывал её, да и волнение сказывалось.
— Мама, что происходит?
— У меня путёвка на море. Срочно! А Лена заболела, Маринка в школу, с Розой кто останется? Поехали домой!
— Я не могу. У меня семья. Уроки, муж. Я недавно навещала вас, Галя знает. И Таню, и Лену люблю — но я не вернусь.
— Ах ты неблагодарная! Я тебе жизнь отдала!
— Мама, если Марат тебя любит, пусть и детей полюбит. А я хочу жить. И если ты вернёшься с моря с ещё одним ребёнком — помощи не жди.
— Правильно, — добавила Марина Аркадьевна. — Сходим в опеку. Девочки не должны повторить судьбу Оли.
Татьяна была в шоке. Оля стояла перед ней уверенной, взрослой женщиной.
Она ушла, хлопнув дверью.
Внизу, у подъезда, постояла минуту и решительно зашагала к зданию опеки. Подумаешь — не справиться! Государство поможет. А море — оно рядом. Надо только уехать. Пока не передумал Марат.
Она ещё не знала: однажды она окажется в доме престарелых. И никто не приедет её навестить. Потому что кто холоден к детям — тепла не дождётся.
