Войдя в квартиру, Наташа и ее муж замерли на пороге в ужасе. — Тетя Лариса! Господи! Что он с тобой сделал, изверг?!
1. Рыночный роман
— Ларисушка, красавица наша! Ну что ж ты опять как в воду опущенная? — громогласный, но с неожиданной бархатцой в этот раз, голос Степана, местного мясника, заставил ее вздрогнуть и оторваться от созерцания пустеющих прилавков.
— Да что вы, Степан… просто задумалась.
Рынок уже сворачивал свои шумные ряды, и в воздухе пахло пряностями, увядающей зеленью и усталостью.
— Тебе сегодня какой кусочек мясца отрезать? Самый-самый лучший отвешу, как для родной! — гремел дальше Степан.
Мясник был мужчиной импозантным: высокий, плечистый, с громким голосом и вечной хитроватой усмешкой на обветренных губах.
Топориком орудовал – загляденье, шуточки отпускал такие, что покупательницы в очередь выстраивались, хихикая и краснея.
Лариса тоже нет-нет да и задерживалась у его прилавка дольше обычного. Степан всегда выбирал ей мясо посвежее, то скидочку сделает, то подмигнет лукаво.
— И чего такая ягодка невеселая сегодня? – протянул он как-то, заворачивая ей сочную вырезку. – Такую красоту муж должен на руках носить!
Лариса только плечами пожала, смущенно улыбнулась:
— Не нашлось пока такого… носящего.
Ларисе перевалило за сорок. Женщина она была видная, симпатичная, с приятной полнотой, которая так шла ее добрым глазам. Но счастья женского так и не случилось. Ни мужа, ни детей.
Одна-одинешенька в своей уютной однокомнатной квартирке, доставшейся от родителей. Душу отводила на местном рынке. Не любила она эти безликие супермаркеты с их молчаливыми рядами.
То ли дело базар – шум, гам, смех, живое общение.
— С родителями живете? – будто невзначай бросил Степан, пересчитывая сдачу.
— Нет, сама, родители умерли давно. Родни практически не осталось, только племянница Наташа, но она живет в другом городе, – простодушно ответила Лариса.
Ей почему-то легко было говорить об этом со Степаном, его участие казалось таким искренним.
В глазах мясника мелькнул какой-то особый огонек. Он сочувственно покачал головой:
— Эх, горько это, Ларисушка, горько… Понимаю, как никто. Сам такой же, считай, сирота казанская…
С того дня Степан стал уделять Ларисе куда больше внимания, чем прежде.То розу, чуть подвядшую, но все равно приятно пахнущую, сунет вместе с пакетом, то конфетку вместе со сдачей дает.
— Ларис, душа моя, – сказал он как-то, когда рынок уже сворачивал свои шумные ряды. – А не махнуть ли нам в парк? Погодка – сказка! Я там пруд знаю, лебеди плавают, красотища! Посидим, поболтаем…
Сердце Ларисы предательски дрогнуло. Неужели? Она, обычная, не первой молодости женщина, и этот видный, веселый Степан… Она, конечно, согласилась.
Гуляли долго. Степан, сменивший рабочую одежду на простую, но чистую рубашку, оказался на удивление галантен. Он рассказывал о своем тяжелом деревенском детстве, о том, как приехал в город за лучшей долей.
— Эх, Ларисушка, – вздохнул он, глядя на скользящих по темной воде лебедей. – Вот она, свобода, красота. А я что? Мыкаюсь по тесным съемным комнатам, ни своего угла, ни покоя. А мне чистоты хочется, уюта… Чтобы как у людей.
Он так искренне это сказал, с такой тоской в голосе, что у Ларисы сердце сжалось от жалости. Ей так хотелось о ком-то заботиться, утешить, поделиться теплом.
Их дальнейшие встречи становились все теплее, а разговоры – все откровеннее. Степан не скупился на ласковые слова и пылкие взгляды, уверяя Ларису, что именно о такой женщине, доброй и понимающей, он мечтал всю жизнь.
— Ларисушка, — сказал он однажды вечером, и его голос звучал особенно проникновенно, — ну сколько можно? Любящим сердцам незачем больше быть порознь, правда ведь? Давай я к тебе перееду, а?
У Ларисы от счастья, о котором она и мечтать боялась, перехватило дыхание. Ее робкое «да» не заставило себя ждать.
И вскоре его скромные пожитки уже стояли в ее уютной квартирке, а сам Степан обживал новое пространство с видом человека, чья самая заветная мечта только что исполнилась.
2. Тихое «да» и горькое «потом»
В ее маленьком жилище стало шумно, пахло мужским одеколоном и табаком, но Ларисе казалось, что именно этого ей и не хватало. Через пару месяцев зашли в ЗАГС, расписались без свидетелей, без белого платья и криков «Горько!».
Степан купил бутылку недорогого шампанского и простенький торт.
— Ну, жена! Теперь ты официально моя! А квартира, значит, наша! – довольно крякнул он, разливая игристое по единственным двум хрустальным бокалам. Лариса счастливо кивнула. Вот оно, думала, пришло, запоздалое, но такое желанное женское счастье.
Степан был на седьмом небе. Собственная квартира в городе, вкусная еда, чистая постель, заботливая жена. Чего еще желать?
Но была у него одна тайная страстишка, о которой Лариса поначалу и не догадывалась – любил он перекинуться в картишки на деньги в какой-то подпольной компании. Играл не то чтобы часто, но с азартом.
Иногда фортуна ему улыбалась, и он, сияющий, приносил домой шальные деньги, покупал Ларисе какую-нибудь безделушку. А иногда проигрывался в пух и прах, и тогда ходил мрачнее грозовой тучи, срывая зло на жене.
Первые месяцы жили вроде бы неплохо. Степан бывал и ласков, и по хозяйству что-то делал. А потом… потом все изменилось.
Стал задерживаться допоздна, на вопросы отвечал односложно, раздражался по любому пустяку. К жене заметно охладел и Лариса чувствовала, как между ними вырастает невидимая стена.
— Степочка, милый, что с тобой? Ты сам не свой в последнее время, – пыталась она вызвать его на откровенность.
— Да отвяжись ты, Лариса! Все нормально у меня. Работа, дела, – бурчал он и демонстративно отворачивался, утыкаясь в телевизор.
Вскоре начались попойки с какими-то мутными «дружками», долгие отлучки, а потом — Лариса это почувствовала душой — появились и другие женщины. Она не умела скандалить, не хотела выносить сор из избы.
Куда ей? Молча глотала горькие слезы, а сердце от обиды и постоянного стресса колотилось как пойманная птица, давление подскакивало так, что темнело в глазах. Ее давняя аритмия от таких переживаний только обострялась.
«Ничего, перебесится, – уговаривала она сама себя, глядя на свое отражение в зеркале, где все отчетливее проступали морщинки у глаз. – Мужики, они такие… Нагуляется и вернется».
Как же она ошибалась…
3. Последняя капля горьких мыслей
— Встреча у меня. Важная, — буркнул Степан, в тот роковой вечер, натягивая ботинки у порога.
— А я тут твои любимые котлеты готовлю, — отозвалась жена из кухни, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно.
Лариса прибралась на кухне, приготовила еду и села у телевизора ждать. Сердце опять давало о себе знать неприятными перебоями. Оно кололо все сильнее, и прописанные таблетки почти не помогали. Часы на стене равнодушно отсчитывали минуты, а его все не было.
В голове роились горькие мысли: где он? с кем? Неужели она со своей любовью стала ему в тягость? Женщина сама себе накручивала, рисовала картины одна другой обиднее.
Внезапно душная волна подкатила к горлу, в глазах потемнело. Последним усилием она шагнула из комнаты, но ноги вдруг стали ватными, мир перед глазами качнулся, и густая тьма поглотила ее…
Под утро Степан, шумно дыша перегаром, ввалился в коридор и чуть не упал, споткнувшись о распластанное на полу тело жены.
— Ларка! Ты чего это тут разлеглась?! Совсем одурела? – он с раздражением потряс ее за плечо. Но женщина не реагировала, лицо ее было страшно бледным.
Только тут до него дошло, что дело серьезное. Чертыхаясь, он набрал номер скорой.
В больнице врач после обследования вынес Степану неутешительный вердикт:
— У Ларисы Ивановны обширный инсульт. Состояние тяжелое. К сожалению, она слишком долго пролежала без помощи, и это усугубило ситуацию. Последствия могут быть серьезными – проблемы с речью, движением. Восстановление будет долгим, и, боюсь, неполным.
После инсульта у Ларисы левая сторона тела была парализована, речь стала невнятной, зрение сильно упало – мир превратился в набор расплывчатых, дрожащих пятен. Через пару недель ее выписали домой. Беспомощную, почти недвижимую. Фактически, инвалида.
4. За ширмой чужой жизни
Уход Степана за больной женой был, мягко говоря, формальным. Утром молча поставит на тумбочку тарелку с остывшей кашей, вечером – миску с жидким супом. И все.
Ни одного доброго слова, ни попытки помочь перевернуться или просто поговорить. Подруг, которые поначалу пытались проведать Ларису, он быстро отвадил.
— Спит она, не до вас сейчас, – грубо отрезал он в телефонную трубку или просто не открывал дверь.
Единственная родная душа – племянница Наташа, дочка ее покойной сестры, регулярно звонила. И ей Степан категорически не давал пообщаться с тетушкой.
— Плохо ей совсем, Наташ. Не узнает никого, только мычит. Не надо тебе на это смотреть, расстроишься, – врал он без зазрения совести, а сам уже прикидывал, как бы побыстрее спровадить жену на тот свет.
А вскоре у Степана закрутился бурный, нескрываемый роман. С Леночкой, молоденькой, разбитной торговкой фруктами с их же рынка. Хохотушка, вертихвостка, с ярким маникюром и вызывающей помадой.
Сначала Степан просто пропадал на несколько дней, оставляя Ларису одну, без еды и питья. Ей некому было даже подать таблетку или помочь дотянуться до стакана с водой. А потом Степан обнаглел до предела.
Однажды Лариса, с трудом приоткрыв глаза, услышала в комнате незнакомый женский смех и воркование Степана. А потом увидела, как он беззастенчиво тащит в их единственную комнату старую, пыльную ширму и скрипучую раскладушку.
— Ты теперь тут будешь лежать, Лар, – бросил он, не глядя в ее сторону, будто говорил с предметом мебели. – А то мы с Леночкой… ну, сама понимаешь, молодые, горячие. Не мешайся под ногами.
Он грубо, как мешок, перетащил ее полупарализованное тело на раскладушку и отгородил ширмой. А сам с новой пассией бесстыдно улегся на их супружеской кровати.
Лариса, внешне превратившаяся в развалину, сохранила ясность ума. Она все понимала, все слышала. И от этого было еще хуже. Слышала их смех, их шепот, скрип кровати – ЕЕ кровати! – где теперь нежилась другая, молодая и здоровая, с ее мужем.
Леночка вскоре перебралась жить к Степану, не смущаясь присутствия парализованной жены.
А Лариса была просто помехой, отработанным материалом, который ждал своего последнего часа. И ее душа разрывалась от боли, обиды и бессильной ярости. Такое откровенное, наглое предательство было хуже любой физической пытки.
5. Последний луч света в царстве тьмы
— Ну сколько можно?! — Наташа в отчаянии ходила по комнате. — Почти год не могу до тети Ларисы дозвониться!
— Телефон молчит, а Степан этот каждый раз новую сказку лепит! Я чувствую, что-то там не так! — говорила она мужу.
Не выдержав, она уговорила супруга поехать в город Ларисы.
Дверь им, конечно, никто не открыл. Степан с Леночкой были на рынке.
— Что-то тут нечисто, – сказал муж Наташи.
Он внимательно осмотрел замок.
— Давай сами попробуем открыть дверь.
Он принес из машины универсальный набор инструментов, который всегда возил на всякий случай. Старенький замок легко поддался.
Войдя в квартиру, Наташа и ее муж замерли на пороге в ужасе. Спертый воздух, грязь, а за жалкой ширмой, на продавленной раскладушке, лежала исхудавшая, неухоженная женщина, в которой Наташа с трудом узнала свою цветущую когда-то тетю.
— Тетя Лариса! Господи! Что он с тобой сделал, изверг?! – Наташа бросилась к ней, слезы градом катились по ее щекам. – Мы сейчас же вызовем полицию!
Лариса слабо пошевелила левой рукой, пытаясь остановить племянницу. Речь ее была прерывистой, но в глазах горел осмысленный огонь.
— Н-не… на-до… п-по-ли… – с трудом выдавила она. – Н-но-та… ри-ус…
Наташа поняла. Тетя хотела составить завещание.
Быстро сориентировавшись, они вызвали на дом нотариуса. Пока тот ехал, Наташа, как могла, обмыла тетю, переодела в чистое.
Дрожащей, непослушной рукой, при поддержке Наташи, Лариса поставила свою подпись на документе, по которому все ее имущество, включая квартиру, отходило племяннице.
— У-хо-ди-те… – прошептала она потом. – И… не при-хо-ди-те… б-боль-ше… П-прос-ти…
Через несколько недель Лариса умерла. Тихо, во сне. Ее хоронил Степан, изображая безутешного вдовца. А Леночка, к тому времени уже с заметным животиком, суетилась на кухне, готовя поминальный стол. Они уже предвкушали, как заживут хозяевами в Ларискиной квартире.
6. Тихая месть и горькая расплата
Каково же было их потрясение, когда нотариус после похорон огласил завещание! Лицо Степана вытянулось, потом побагровело. Леночка ахнула.
— Как… как это? Не может быть! Это какая-то ошибка! Это МОЯ квартира! Я ее муж! – орал Степан, брызгая слюной.
— Завещание составлено по всем правилам, – сухо ответил нотариус. – Квартира принадлежит Наталье…
Степан опомнился, когда Лена уже почти добежала до дороги, волоча за собой чемодан на колесиках. Он бросился за ней, крича на бегу.
– Лена! Лен, ты куда? А как же мы?
Лена резко остановилась и развернулась. Чемодан тяжело качнулся рядом.
– Нет никаких «мы», Степа. Есть только я, и есть ты… неудачник.
Степан подбежал ближе, растерянно глядя на нее.
– Ну как же… мы же…
Лена сделала шаг ему навстречу, глядя прямо в глаза.
– Ты мне квартиру обещал? Где квартира?
Нет квартиры! Вопрос исчерпан.
Она снова повернулась и сделала несколько быстрых шагов к дороге. Степан, не отставая, тоже заспешил за ней.
– Ну как же? А наш ребёнок? Лен…
Лена опять резко развернулась, так что Степан чуть не налетел на нее.
– Какой наш ребёнок?.. Ты людей не смеши!
Ты уверен что он вообще от тебя?
Степан опешил, у него вытянулось лицо.
– А…э… от кого?
Лена криво усмехнулась.
– От друга твоего!… Боже мой, он ещё и тупой!…
Или ты возомнил себе, что мне от такого как ты дебила ребёнок нужен? Да ни за что на свете!
– Ну-ка ну-ка погоди… – Лена сделала пару шагов к Степану, который застыл, как статуя. Она пристально, не мигая, посмотрела ему в глаза.
– Ведь ты бы и меня точно так же бросил… как ту тётку…
Нашел бы себе кого помоложе да поперспективнее – и сразу бы хвостом вильнул.
И ведь ни сколечки бы не пожалел… как её…
Что глазами зыркаешь? Не пожалел бы…
Так что всё, Степа. Спектакль окончен. Дальше сам барахтайся.
С этими словами Лена круто развернулась и быстрыми шагами направилась к проезжей части. Подняв руку на ходу, она бросила через плечо:
– Чао!
Через несколько минут, уже сидя в такси и глядя на мелькающие за окном дома, Лена достала мобильник и набрала номер. На том конце почти сразу ответил мужской голос.
– Алло.
Лена устало прикрыла глаза.
– Это я. В общем, полный попандос с этой квартирой.
Как планировали, не вышло. Этот тупой мястик её упустил.
На том конце телефона помолчали секунду, а потом ответили спокойно и уверенно.
– Не переживай, солнце. Найдём другой вариант…
Наташа с мужем долго церемониться не стали. Быстро вышвырнули вещи Степана и сменили замки.
Оставшись без жилья, Степан совсем покатился по наклонной. Снова начал играть, но теперь уже бездумно, пытаясь отыграться, и проигрывал все больше, влезая в огромные долги перед серьезными людьми.
Однажды утром, когда он понуро брел на рынок в надежде хоть что-то заработать, его подкараулили в темном переулке. Избили так, что еле живой остался. Требовали вернуть карточный долг, но отдавать ему было нечем.
7. Новая жизнь на старом месте
Наташа с мужем сделали в тетиной квартире ремонт. Отмыли, отчистили всю грязь, оставшуюся после Степана и его пассии. Вскоре Наташа узнала, что беременна.
У Наташи и Андрея родилась здоровая, красивая девочка. Не сговариваясь, они решили назвать ее Ларисой. В честь тети, которая даже после смерти смогла постоять за себя и подарить им шанс на новую, счастливую жизнь.
И каждый раз, глядя на смеющуюся дочку, Наташа вспоминала свою тетю Ларису – добрую, немного наивную, но с такой сильной и несгибаемой волей к справедливости. И на душе становилось тепло.
Рыночный роман с горьким послевкусием… Какие уроки можно извлечь из этой истории? Пишите в комментариях и ставьте лайк, если история тронула ваше сердце.
