Аня стояла у окна и бездумно крутила в руках чашку с остывшим чаем. За окном серое небо низко нависало над городом, обещая дождь. Район, в котором стоял её дом, стремительно менялся. На месте старых частных домов, таких же, как у неё, вырастали многоквартирные коробки. Строительная пыль покрывала всё вокруг, а гул техники раздавался с утра до вечера.
— Да покупайте вы эту хренову квартиру, и дело с концом, — голос мужа прервал её размышления. — Цену вам выше рыночной предлагают, а вы нос воротите.
Максим расположился на диване с кружкой пива в руках. В свои тридцать пять он уже начал обрастать брюшком, а русые волосы поредели на макушке. Футболка с эмблемой автосервиса, где он работал, была заляпана чем-то тёмным.
— Во-первых, не «вы», а «ты», — Аня повернулась к нему, — мой дом, моё решение. Во-вторых, что значит «выше рыночной»? Кто определял эту рыночную? Твоя мамаша со своим хахалем-застройщиком?
— Не начинай опять, — Максим скривился. — Мать хочет как лучше. Везде свои связи подключила.
— О да, я вижу, как она «подключила», — Аня отвернулась к окну. — Риэлторы уже задолбали, как будто я сама объявление о продаже повесила.
Дом достался Ане от бабушки восемь лет назад. Старый, но крепкий, с высокими потолками и толстыми стенами, он был не просто жильём — это была память, история, часть её жизни. Каждая трещинка, каждый скрип половиц был ей знаком и дорог. После смерти бабушки Аня потратила все свои сбережения, чтобы сделать ремонт и провести газ. А два года назад в её жизни появился Максим — разведённый сосед, работавший в автосервисе. Сначала он просто помогал с мелким ремонтом, а потом как-то незаметно переехал насовсем. И всё шло хорошо, пока не появилась его мать.
— Знаешь, когда я представлял тебя маме, то думал, что вы подружитесь, — вздохнул Максим. — Она ведь тоже одна жила, думал, вы друг другу поддержкой будете.
— Как же, — фыркнула Аня. — Твоя мать с первого дня решила, что я тебя окрутила из-за этого дома.
Валентина Петровна, мать Максима, была настоящей боевой единицей. Вдова военного, всю жизнь прожившая по гарнизонам, она привыкла держать всё под контролем. После смерти мужа переехала в город и первым делом взялась руководить жизнью сына. Когда тот объявил о своей женитьбе, она восприняла это как личное оскорбление.
— Тебе просто надо с ней поближе познакомиться, — Максим допил пиво и поставил кружку на пол. — Она хорошая, когда узнаешь её лучше.
— Пять лет мы женаты, — Аня поставила чашку на подоконник. — Сколько ещё мне узнавать твою мать? Максим, пойми ты наконец, она меня ненавидит. И не скрывает этого. А теперь ещё этот цирк с продажей…
Район, где стоял дом Ани, стремительно застраивался. Что ни день, к кому-нибудь из соседей приходили представители строительных компаний с заманчивыми предложениями. Одни соглашались, другие держались. Но постепенно свободной земли становилось всё меньше, а давление на оставшихся — всё сильнее.
Месяц назад Валентина Петровна заявилась к ним с новостью — её «хороший знакомый» готов купить дом Ани по «привлекательной цене» и даже предложить выгодную ипотеку на квартиру в новостройке. По странному совпадению, новостройка эта возводилась в пяти минутах ходьбы от дома самой Валентины Петровны.
— Знаешь, дорогая, — тогда свекровь расположилась в кресле как у себя дома, — ты должна думать о будущем. В таком доме ни удобств нормальных, ни перспективы. А тут тебе возможность купить новую квартиру, да ещё и в хорошем районе.
— В вашем районе, вы хотели сказать? — не удержалась Аня.
— А что плохого? — Валентина Петровна растянула тонкие губы в улыбке. — Будем ближе друг к другу. Я помогу с будущим ребёночком, если что…
— Мама, мы пока не планируем, — вмешался Максим.
— Ну как же так! — всплеснула руками свекровь. — Уже пять лет женаты, а всё «не планируете»! Анечка, милая, тебе уже за тридцать, пора бы и о детях подумать.
— Спасибо за заботу, — сухо ответила тогда Аня, — но мой дом я продавать не собираюсь.
С того дня началась настоящая осада. Раз в неделю приезжал «знакомый» Валентины Петровны, представительный мужчина в дорогом костюме, и пытался уговорить Аню. Несколько раз заходили посмотреть дом потенциальные покупатели — хотя Аня объявление не давала. А Максим всё чаще заводил разговоры о том, как было бы здорово переехать в новое жильё.
— Дома пустили уже под снос в конце улицы, — сказал Максим, поднимаясь с дивана. — Скоро и до нас доберутся. С каждым днём шансов на хорошую сделку всё меньше.
— Ты говоришь точь-в-точь как твоя мать, — Аня забрала пустую кружку и отправилась на кухню. — Если бы я не знала тебя, то подумала бы, что тебе заплатили за моё уговаривание.
Максим пошёл за ней.
— Да при чём тут мать? Это объективная реальность, — он остановился в дверях кухни. — Вокруг уже всё снесли или сносят. Скоро одни будем торчать посреди строек, как и.д.и.о.т.ы.
— И что? — Аня с грохотом поставила кружку в раковину. — Я никуда отсюда не уеду. Это мой дом, понимаешь? МОЙ.
— Наш, — поправил Максим. — Мы женаты, значит, наш общий.
— Ага, щас, — Аня развернулась к нему. — Может, мне ещё твою мать в собственники вписать?
— Ты чего завелась? — Максим потёр лоб. — Это разумное предложение. Квартира в новостройке, все удобства. А тут — печное отопление, протекающая крыша…
— Печное отопление? — Аня рассмеялась. — Я два года назад газ провела, ты забыл? И крыша не течёт, я её перекрывала.
— Неважно, — отмахнулся Максим. — Суть в том, что это выгодная сделка.
— Выгодная для кого? — Аня скрестила руки на груди. — Для твоей матери и её хахаля-застройщика?
— Не называй его так, — нахмурился Максим. — Сергей Иванович серьёзный бизнесмен. И с мамой они просто друзья.
— Ой, да ладно тебе, — Аня закатила глаза. — Я видела, как она вокруг него увивается. Старая кокетка. И свой интерес у неё тут точно есть.
— Не смей так говорить о моей матери! — повысил голос Максим.
— А ты не смей мне указывать, что делать с моим домом! — крикнула в ответ Аня.
Их перепалку прервал звонок в дверь. Максим пошёл открывать. Аня слышала, как он с кем-то здоровается в прихожей, затем раздался звонкий голос свекрови:
— Анечка! Ты дома, милая? У меня для вас отличные новости!
Аня закатила глаза и глубоко вздохнула, готовясь к очередному раунду.
Валентина Петровна влетела на кухню как вихрь в ярко-красном плаще, источая запах терпких духов. За ней следовал «серьёзный бизнесмен» Сергей Иванович — высокий мужчина с пышными усами и залысинами, безукоризненно одетый, несмотря на ненастную погоду.
— Здравствуйте, Анна, — он церемонно кивнул, не протягивая руки.
— Анечка, ты представляешь, — Валентина Петровна даже не разделась, — Серёжа нашёл возможность увеличить сумму! На целых пятнадцать процентов больше, чем мы обсуждали в прошлый раз!
— Мы ничего не обсуждали в прошлый раз, — сухо ответила Аня. — Я сказала, что не продаю дом, и точка.
— Да-да, конечно, — Валентина Петровна махнула рукой, будто отгоняя назойливую муху. — Но ты же разумная женщина. Должна понимать, что с каждым днём дом теряет в цене. Вот-вот начнут сносить этот квартал, и придётся соглашаться на копейки.
— Мама, может, вы сначала разденетесь? — предложил Максим. — Давайте пройдём в комнату, я чай поставлю.
— Какой чай, сынок, — отмахнулась Валентина Петровна, — тут дело решается! Серёжа сегодня готов подписать предварительный договор. А на днях мы посмотрим квартиру, чудесную квартиру в новом доме. Двухкомнатную, с большой кухней-гостиной. И что самое главное — там будет специальная программа ипотеки для вас, минимальный первый взнос!
— Я. Не. Продаю. Дом, — чеканя каждое слово, повторила Аня.
— Анна Сергеевна, — вступил в разговор Сергей Иванович, — поймите, я делаю вам исключительное предложение. По дружбе, так сказать, — он покосился на Валентину Петровну, которая моментально расплылась в улыбке. — Участок здесь будет полностью расчищен под новый жилой комплекс. Вы всё равно не сможете остаться, так или иначе.
— Это угроза? — прищурилась Аня.
— Что вы, — он улыбнулся, обнажая идеально ровные зубы. — Просто констатация факта. Район получил статус перспективной застройки. Администрация поддерживает проект.
— Вот! — торжествующе воскликнула Валентина Петровна. — Сергей Иванович всё правильно говорит. Упрямиться бесполезно. А тут такая возможность! Квартира в новом доме, современная планировка. И главное — рядом со мной. Я бы помогала вам, с ребёночком, если бы он появился…
— Мама, — Максим попытался её остановить, но она продолжала:
— А то уже пять лет женаты, а всё детей нет. Как так можно? Вон, у Людки Зориной дочь на год позже тебя замуж вышла, уже двое пацанов бегают. А у вас всё «карьера», «не время»… Я, между прочим, в твоём возрасте, Анечка, уже Максимку в школу водила!
— При чём тут это вообще? — устало спросила Аня. — Я не хочу продавать дом, точка. Это моё решение. Мой дом, моя жизнь.
— А муж у тебя для чего? — Валентина Петровна повернулась к сыну. — Максим, ну скажи ты ей! Это же ваше общее решение должно быть!
— Да, Ань, может, хотя бы обсудим предложение? — Максим встал рядом с матерью. — Посмотрим, что за квартира, прикинем…
— Тридцать. Процентов. Выше. Рынка, — чётко произнёс Сергей Иванович. — Это моё последнее предложение. В виде исключения, исключительно благодаря Валентине Петровне, — он снова улыбнулся свекрови, которая просияла.
— А где гарантия, что вы не обманете? — спросила Аня, глядя ему прямо в глаза. — У меня есть знакомые риэлторы. Они говорят, что предложения такого рода часто оказываются пустышкой. Подписываешь договор, получаешь аванс, потом якобы находятся проблемы с документами, и в итоге либо сделка срывается, либо цена оказывается совсем другой.
— Анечка! — всплеснула руками Валентина Петровна. — Ну как ты можешь такое говорить! Сергей Иванович уважаемый человек! Это всё твои знакомые сами жулики, вот и наговаривают.
— Всё в порядке, Валя, — Сергей Иванович похлопал её по плечу. — Анна Сергеевна задаёт правильные вопросы. Деловой подход — это хорошо, — он достал из внутреннего кармана пиджака визитницу. — Вот моя карточка. Можете навести справки. «ИнвестСтройКом» — серьёзная компания с безупречной репутацией. И документы мы готовы предоставить любые, на ваше усмотрение.
Он протянул Ане визитку, но та не взяла.
— Спасибо, но моё решение не изменилось. Я не продаю дом.
— Анька! — не выдержала Валентина Петровна. — Ты что, д.у.р.а? Такие деньги на дороге не валяются! Что ты цепляешься за эту развалюху? Тут жить скоро будет невозможно — стройка кругом, пыль, грязь, шум! А если пожар? Деревянные перекрытия, старая проводка…
— Мама! — попытался остановить её Максим.
— А что «мама»? — Валентина Петровна уже не сдерживалась. — Я правду говорю! Она из-за своего упрямства лишает тебя нормального жилья! Я тут из кожи вон лезу, чтобы вам помочь, а она нос воротит!
— Ну всё, хватит, — Аня решительно встала. — Думаю, разговор окончен. Сергей Иванович, извините, что отняли ваше время. Валентина Петровна, вы, как обычно, очаровательны. А теперь, простите, мне нужно работать. В отличие от некоторых, я не ищу лёгких денег, а честно их зарабатываю.
— Что ты себе позволяешь! — вскинулась свекровь. — Как ты разговариваешь со старшими? Максим, ты слышишь, что она несёт?
— Так, всем успокоиться, — Максим встал между ними. — Мама, может, и правда стоит отложить этот разговор? Аня сейчас не в настроении.
— Не в настроении она! — фыркнула Валентина Петровна. — А когда она в настроении бывает? Только когда тебя пилит да деньги из тебя тянет!
— Что?! — Аня даже задохнулась от возмущения. — Да я, между прочим, практически его содержу! Платежи за дом, коммуналку, продукты — всё на мне! А он только свою развалюху обслуживает да пиво покупает!
— Эй! — возмутился Максим. — Я, вообще-то, мастер с хорошим окладом!
— Да-да, с таким хорошим, что половину зарплаты матери отдаёшь! — выпалила Аня.
В комнате повисла тишина.
— Это неправда, — тихо сказал Максим. — Я помогаю маме иногда, она же пенсионерка.
— Иногда?! — Аня невесело рассмеялась. — Каждый месяц минимум двадцать тысяч! Я же бухгалтер, я цифры вижу! А она, — Аня кивнула на свекровь, — потом эти деньги тратит на свои шмотки и салоны красоты!
— Да как ты смеешь! — взвизгнула Валентина Петровна. — Я всю жизнь положила на алтарь семьи! Мой сын имеет право помогать своей матери!
— Имеет, конечно, — кивнула Аня, — только зачем врать, что деньги на лекарства? Вы в прошлом месяце себе шубу купили на эти «лекарства»!
— Откуда ты… — начала было свекровь, но осеклась.
— Людка Зорина, кстати, рассказала, — ядовито улыбнулась Аня. — Видела вас в меховом салоне. Хвастались, что сын денег подкинул.
— Максим! — Валентина Петровна повернулась к сыну. — Ты позволишь ей так со мной разговаривать? С твоей родной матерью?!
Максим растерянно переводил взгляд с матери на жену.
— Девочки, ну давайте не будем…
— Девочки?! — взорвалась Аня. — Серьёзно? Твоя мать пытается меня выжить из собственного дома, а я должна мило улыбаться?
— Аня, никто тебя не выживает, — попытался урезонить её Максим. — Просто это выгодное предложение, а ты упрямишься.
— Упрямится она, — поддакнула Валентина Петровна. — Только о себе думает. А о муже подумать? О будущем?
— О каком будущем? — не выдержала Аня. — О том, где мы живём в квартире от вашего «Серёжи» и каждый день ходим к вам на проверку? Где вы будете указывать нам, как жить, когда детей рожать и как их воспитывать?
— А что плохого? — искренне удивилась Валентина Петровна. — Я опытнее, мудрее. Я бы помогала вам…
— Командовать ты бы нами стала, — перебила Аня. — Как ты это делаешь с Максимом. Дёргаешь за ниточки, манипулируешь.
— Аня! — предостерегающе сказал Максим.
— Что «Аня»? Правду говорю! — она повернулась к мужу. — Ты же видишь, что происходит. Она хочет нас под свой контроль забрать. А я не хочу так жить. Я хочу свой дом, свою территорию, без её постоянного вмешательства!
— Неблагодарная! — Валентина Петровна всплеснула руками. — Я для неё лучшую долю устраиваю, а она…
— Для меня? — перебила Аня. — Или для своего Серёжи? Сколько он вам платит за каждого уговорённого собственника?
В комнате снова повисла тишина. Сергей Иванович, до того молча наблюдавший за перепалкой, кашлянул:
— Пожалуй, мне лучше удалиться. Анна Сергеевна, подумайте над моим предложением. Оно действительно выгодное.
— Да-да, Серёженька, иди, — засуетилась Валентина Петровна. — Мы тут сами разберёмся, по-семейному.
Сергей Иванович кивнул и направился к выходу. Максим пошёл его провожать. Валентина Петровна собиралась последовать за ними, но Аня схватила её за рукав:
— Погодите, Валентина Петровна. Раз уж у нас «по-семейному» разговор, давайте начистоту. Какой процент вам Серёжа платит за сделку?
— Да ты… ты… — лицо свекрови пошло красными пятнами. — Да как ты смеешь такое говорить! Я исключительно из лучших побуждений! Чтобы у вас жильё было приличное!
— Ага, конечно, — Аня презрительно усмехнулась. — И приятный бонус в виде процента от сделки — это так, случайно совпало?
— Мерзавка, — прошипела Валентина Петровна. — Да я знала, что ты корыстная тварь, но чтобы такое…
— Кто бы говорил о корысти, — рассмеялась Аня.
Вернулся Максим.
— Что тут у вас?
— Твоя жена, — Валентина Петровна повернулась к сыну, — обвиняет меня в том, что я получаю деньги от Сергея Ивановича за то, что помогаю ему с клиентами!
— Да ладно, мам, — Максим устало потёр лицо. — Аня просто злится, она не это имела в виду.
— Именно это я и имела в виду, — твёрдо сказала Аня. — Твоя мать получает процент от каждой сделки, которую помогает заключить своему хахалю.
— Да как ты смеешь! — воскликнула Валентина Петровна. — Максим, ты не будешь это терпеть? Пусть извинится сейчас же!
— Аня, ты перегибаешь, — нахмурился Максим. — Мама хочет помочь…
— Помочь? — Аня всплеснула руками. — Ты реально не видишь, что происходит? Она использует тебя, чтобы добраться до моего дома! Ей наплевать на нас, на наши желания! Она просто хочет контролировать всё и всех!
— Хватит! — Максим повысил голос. — Я не позволю тебе так говорить о моей матери!
— Правильно, сынок, — Валентина Петровна мгновенно подобралась. — Не позволяй ей садиться тебе на шею. Она уже совсем обнаглела! Диктует тебе условия, унижает твою мать…
— Мама, пожалуйста, — Максим поднял руку, останавливая её. — Давай без этого. Аня, — он повернулся к жене, — мама действительно хочет нам помочь. Это хорошее предложение. Новая квартира, все удобства…
— Боже, — Аня закатила глаза, — ты как заезженная пластинка. Я не хочу, понимаешь? Не хочу!
— Но это глупо! — воскликнул Максим. — Это наше будущее! Возможность начать с чистого листа!
— Твоё будущее, может быть, — холодно ответила Аня. — Я никуда отсюда не уеду.
— Что значит «твоё будущее»? — растерялся Максим. — Мы же семья, мы вместе принимаем решения.
— Правильно, сынок, — подхватила Валентина Петровна. — Нельзя позволять ей всем командовать. Мужчина — глава семьи!
— Мама, пожалуйста, — Максим снова остановил её. — Аня, давай спокойно подумаем. Это же не просто каприз. Район меняется, скоро здесь будет огромная стройка. Жить станет невозможно.
— Мне плевать, — отрезала Аня. — Я останусь здесь.
— Но почему ты такая упрямая? — взмолился Максим. — Что тебя держит в этой развалюхе?
— Это мой дом, — тихо ответила Аня. — Дом, который я люблю. В котором выросла. Который достался мне от бабушки. Я не собираюсь его продавать, особенно ради того, чтобы переехать поближе к твоей матери.
— При чём тут мать? — возмутился Максим. — Речь о нашем будущем! О современном жилье, об удобствах!
— Да, да, конечно, — устало кивнула Аня. — А то, что квартира в двух шагах от дома твоей матери — это просто совпадение? И то, что она получает процент от сделки — тоже совпадение?
— Сколько можно! — вспылил Максим. — Никакого процента нет! Мать просто хочет помочь!
— Правильно, сынок, — Валентина Петровна победно улыбнулась. — Я же для вас стараюсь. Лучшие условия выбила! Серёжа такую скидку на квартиру предлагает, в другом месте вы такого не найдёте.
— Да как же вы не понимаете? — Аня сжала кулаки до побелевших костяшек. — Дело не в цене, не в условиях. Я. Не. Хочу. Переезжать. Точка.
— Но это нерационально, — Максим развёл руками. — Ты сама говорила, что зимой тут холодно, что надо менять окна…
— И что? — перебила его Аня. — Поменяем окна. А в новостройках, знаешь ли, тоже бывает холодно. И стены картонные, и соседей слышно. А здесь — тишина, покой, свой участок. И никто не диктует, как мне жить.
— Никто и не собирается тебе диктовать! — воскликнул Максим. — Просто это выгодная сделка, а ты упёрлась.
— Упёрлась она, — подхватила Валентина Петровна. — Из вредности только. Чтобы мне насолить.
— Ага, конечно, — фыркнула Аня. — Всё в мире вращается вокруг вас, Валентина Петровна. Я по ночам не сплю, думаю, чем бы вам насолить.
— Не ёрничай! — прикрикнул Максим. — Мама действительно много для нас делает!
— Для тебя, — поправила его Аня. — Для меня она делает только гадости. С первого дня нашего знакомства.
— Неправда! — возмутилась свекровь. — Я тебя как дочь пыталась принять! А ты всё фыркаешь, нос воротишь. Считаешь себя самой умной.
— И что такого ужасного я вам сделала? — спросила Аня. — Не позволила командовать в моём доме? Не советовалась по каждому поводу? Не докладывала о каждом шаге?
— Видишь? — Валентина Петровна повернулась к сыну. — Ни капли уважения к старшим! Я всегда говорила, что она тебе не пара!
— Мама, — Максим устало вздохнул, — давай без этого.
— А что «без этого»? — вскинулась Валентина Петровна. — Правду говорю! С первого дня видела, что она тебя окрутила. Дом у неё, видите ли. А сама кто? Бухгалтерша в конторе задрипанной. Ты мог бы найти девушку и получше! С жильём нормальным, а не с этой развалюхой.
— Валентина Петровна, — очень спокойно произнесла Аня, — вы находитесь в моём доме. В моей «развалюхе». И если вы сейчас же не прекратите, я попрошу вас уйти.
— Ты меня выгонишь? — задохнулась от возмущения свекровь. — Мать твоего мужа?
— Без колебаний, — кивнула Аня. — И если понадобится, вызову полицию.
— Максим! — Валентина Петровна схватила сына за руку. — Ты слышишь? Она угрожает твоей матери! Полицией!
— Хватит, оба! — Максим высвободился из её хватки. — Мама, может, тебе действительно лучше пойти? Мы с Аней сами разберёмся.
Валентина Петровна застыла с открытым ртом. Затем её лицо исказилось от ярости:
— Вот значит как? Выбираешь её сторону? После всего, что я для тебя сделала? Неблагодарный!
— Я никого не выбираю, — устало ответил Максим. — Просто сейчас не время для этого разговора.
— Не время, значит? — Валентина Петровна поджала губы. — Ну хорошо. Я уйду. Но запомни, сынок, — она погрозила ему пальцем, — ты делаешь большую ошибку. Эта женщина тебя до добра не доведёт.
С этими словами она развернулась и, чеканя шаг, направилась к выходу. Аня и Максим молча слушали, как хлопнула входная дверь.
— Довольна? — спросил Максим, как только они остались одни.
— Ты серьёзно? — Аня скрестила руки на груди. — Твоя мать приходит в мой дом, оскорбляет меня, пытается заставить продать мою собственность, а виновата я?
— Ты специально её провоцируешь, — Максим опустился на стул. — Знаешь же, какая она…
— И какая же? — прищурилась Аня.
— Вспыльчивая, — Максим потёр виски. — Но отходчивая. И она правда хочет как лучше.
— Ага, — Аня невесело усмехнулась. — Знаешь, Макс, эта сказка про добрую свекровь, которая «хочет как лучше», мне уже поперёк горла. Твоя мать — манипулятор. Она контролирует тебя, а теперь хочет контролировать и меня.
— Хватит, — Максим стукнул кулаком по столу. — Я не позволю тебе так говорить о ней! Она всю жизнь положила на то, чтобы меня поднять! Одна, без отца!
— Я понимаю твою благодарность, — Аня присела напротив него. — Но ты уже взрослый мужчина. А она до сих пор решает за тебя, что тебе делать, с кем жить…
— Она просто беспокоится обо мне, — Максим отвёл взгляд. — И ты несправедлива к ней. Она действительно нашла отличный вариант с квартирой…
— Боже, Макс, — Аня закрыла лицо руками. — У тебя на повторе заевшая пластинка? Я же сказала — я не продаю дом. Это моя собственность, моё решение. И если ты не можешь это принять, значит, у нас проблемы.
Максим молчал, глядя в окно.
— Знаешь, — наконец произнёс он, — может, тебе стоит хотя бы задуматься, почему я так настаиваю? Дело не только в квартире. Мать после ссоры с тобой перестала со мной общаться. Совсем. Не отвечает на звонки, не открывает дверь.
— И что? — пожала плечами Аня. — Обидится и перестанет. Всегда так делает, когда не по её выходит.
— Ты не понимаешь, — Максим покачал головой. — Она уже неделю не разговаривает со мной. Никогда такого не было. Она всегда была рядом, всегда поддерживала. А сейчас…
— То есть ты хочешь, чтобы я продала свой дом только для того, чтобы твоя мать перестала дуться на тебя? — недоверчиво спросила Аня.
— Не так грубо, — Максим поморщился. — Просто подумай — новая квартира, лучшие условия. И да, мать будет счастлива, мы помиримся. Все в выигрыше.
— Ты правда думаешь, что свой дом я продам только чтобы с твоей мамашей помириться? — спросила Аня у мужа.
— Не только, — Максим встал. — Для нас. Для нашего будущего.
— Нашего будущего? — Аня тоже поднялась. — Или твоего? Ты никогда не спрашивал, чего хочу я, что планирую! Просто подхватил мамину идею и давишь, давишь…
— Это разумное решение! — Максим повысил голос. — А ты упрямишься из принципа!
— Знаешь, — Аня глубоко вздохнула, — меня достало. Всё это. Твоя мать, её интриги, твоя… слепота. Я устала быть плохой невесткой, которая не пляшет под дудку свекрови. Устала доказывать, что имею право на собственное мнение, на собственные решения.
— Ань, — Максим попытался взять её за руку, но она отстранилась.
— Я завтра уезжаю к Светке на дачу, — решительно сказала Аня. — На несколько дней. Мне нужно подумать, как жить дальше. Потому что так — не могу больше.
— Что значит «как жить дальше»? — растерялся Максим. — Аня, ты о чём?
— О том, что, возможно, нам стоит расстаться, — тихо сказала она. — Если ты не можешь уважать мои границы, мои решения. Если для тебя мнение матери важнее, чем моё.
— Но… — Максим осёкся. — Ты не можешь просто так всё бросить!
— Могу, — Аня пожала плечами. — Это мой дом, моя жизнь. И я не обязана терпеть твою мать и её манипуляции.
— Но я люблю тебя, — беспомощно сказал Максим.
— Любишь? — Аня грустно улыбнулась. — Тогда почему ты постоянно выбираешь её сторону? Почему давишь на меня, вместо того чтобы поддержать?
Максим не нашёлся с ответом. Аня кивнула, словно подтверждая свои мысли:
— Вот видишь. Ладно, мне нужно поработать. А тебе — подумать.
С этими словами она ушла в свою комнату, оставив Максима одного на кухне.
Следующим утром Аня собрала небольшую сумку и уехала к подруге. Максим не пытался её остановить — молча наблюдал, как она укладывает вещи, вызывает такси, как садится в машину.
Оставшись один, он позвонил матери. Та не ответила. Тогда он поехал к ней сам.
Валентина Петровна открыла дверь не сразу. Её покрасневшие глаза выдавали недавние слёзы, а на столе в кухне стояла початая бутылка коньяка.
— Явился, — вместо приветствия сказала она. — Решил проведать старуху-мать?
— Мама, — Максим устало опустился на стул. — Аня уехала.
— Куда? — встрепенулась Валентина Петровна.
— К подруге. Сказала, что ей нужно подумать, — Максим потёр лицо руками. — Говорит, что хочет расстаться.
— Ну и пусть катится! — Валентина Петровна плеснула себе коньяка в стопку. — Скатертью дорога! Найдёшь себе нормальную девушку, без закидонов. Уж я помогу!
— Мам, — Максим поморщился, — ты не помогаешь.
— Это я-то не помогаю? — возмутилась Валентина Петровна. — Да я из кожи вон лезу, чтобы устроить вашу жизнь! А эта неблагодарная…
— Стоп, — Максим поднял руку. — Давай без оскорблений. Я люблю Аню. И хочу быть с ней.
— Ой, любовь-морковь, — фыркнула Валентина Петровна. — Перебесишься. Эта девка тебя не ценит. Строит из себя невесть что…
— Мама, — Максим посмотрел ей в глаза, — скажи честно. Сергей Иванович платит тебе за сделки?
Валентина Петровна поперхнулась коньяком.
— Что за глупости?! — возмущённо воскликнула она, но щёки её покрылись румянцем.
— Мама, — Максим не отводил взгляда, — правду. Я должен знать.
Валентина Петровна отвела глаза, покрутила в пальцах стопку.
— Ну, допустим, есть небольшое вознаграждение, — нехотя признала она. — За рекомендации. Серёжа ценит мои связи, мой опыт общения с людьми.
— То есть Аня была права, — Максим откинулся на спинку стула. — Ты получаешь процент от сделок.
— Но я же для вас старалась! — воскликнула Валентина Петровна. — Чтобы вам лучшие условия выбить! А то, что мне что-то перепадёт — так что в этом плохого? Я же одна, на пенсии…
— Мама, — перебил её Максим, — ты не на пенсии. Ты работаешь в налоговой. У тебя хорошая зарплата. И я каждый месяц помогаю. А ты говорила, что деньги нужны на лекарства.
— Ну и что? — Валентина Петровна подняла подбородок. — Я имею право и на лекарства, и на шубу! Всю жизнь на тебя положила, в старом пальто ходила, чтобы тебе «Адидас» купить! Имею право сейчас пожить для себя!
— Имеешь, — согласился Максим. — Но зачем врать? И зачем впутывать Аню? Это же её дом, её решение.
— Тьфу, — Валентина Петровна махнула рукой. — Что ты понимаешь. Перспективы никакой у вас в этой развалюхе. А тут — новая квартира, все удобства. И я рядом буду, помогать…
— Вот в этом и проблема, мама, — тихо сказал Максим. — «Я рядом». Ты хочешь контролировать нашу жизнь. А Аня этого не хочет. И я, если честно, тоже устал.
— Что? — Валентина Петровна едва не выронила стопку. — Ты устал? От матери родной устал?
— От твоего контроля, — уточнил Максим. — От того, что ты пытаешься решать за меня. Кем мне быть, с кем жить, где работать…
— Я забочусь о тебе! — возмутилась Валентина Петровна. — Как любая мать!
— Нет, мама, — Максим покачал головой. — Ты не заботишься. Ты контролируешь. И из-за этого я чуть не потерял Аню.
— Да пусть катится! — снова вспылила Валентина Петровна. — Строит из себя принцессу! Ни уважения к старшим, ни почтения!
— Видишь? — Максим грустно улыбнулся. — Ты даже сейчас не слышишь меня. Я говорю, что люблю её, а ты — «пусть катится». Это не забота, мама. Это эгоизм.
— Да как ты смеешь! — Валентина Петровна вскочила. — После всего, что я для тебя сделала! Неблагодарный!
Максим встал, швырнул на стол ключи от её квартиры:
— Я уезжаю, мама. Попробую вернуть Аню. А ты… ты подумай над своим поведением.
— Ах ты сопляк! — взорвалась Валентина Петровна. — Да ты без меня пропадёшь! Всю жизнь за ручку водила! Кто тебе работу нашёл? Кто квартиру снимал? Кто за тебя долги платил? А теперь ты меня учить вздумал?!
— Прощай, мама, — Максим направился к двери. — Позвони, когда будешь готова к нормальному разговору.
— Щас! Жди! — заорала ему вслед Валентина Петровна. — Не будет тебе от меня звонка! Выбрал бабу — живи с ней! Только потом не вздумай ко мне прибежать, когда она тебя бросит!
Максим не ответил, молча закрыв за собой дверь.
Вечером следующего дня телефон Максима взорвался звонком. На экране высветилось «Мама».
— Да, — сухо ответил он.
— Максимка, — голос матери звучал пьяно и развязно, — ты что же это, родную мать предал? Ради этой… этой…
— Мама, ты пьяна, — констатировал Максим. — Давай завтра поговорим.
— Завтра?! — взвизгнула Валентина Петровна. — Нет уж, сейчас! Сергей со мной контракт разорвал! Знаешь, сколько я денег потеряла из-за твоей упрямой д.у.р.ы?
— Не смей так говорить о моей жене, — голос Максима стал ледяным.
— Жене? — расхохоталась Валентина Петровна. — Да она тебя за л.о.х.а держит! Дом-то у неё, а ты кто? Приживала! Бесхребетный слизняк, которого баба за нос водит!
— Мама, я отключаюсь. Проспись.
— Не смей бросать трубку! — заорала Валентина Петровна. — Я тебя растила, я тебя поднимала! А ты? Ты предал мать ради этой…
Максим нажал «отбой» и заблокировал номер. Руки у него дрожали от гнева и разочарования. Почти сразу раздался звонок в дверь — настойчивый, злой.
Максим открыл. На пороге стояла мать — растрёпанная, с размазанной тушью, от неё несло дешёвым коньяком.
— Явился, предатель, — прошипела она, протискиваясь в квартиру. — Где эта сучка твоя? Я ей скажу пару ласковых!
— Мама, уходи, — Максим загородил ей путь в комнаты. — Ты пьяна, ты не соображаешь, что несёшь.
— Это я-то не соображаю? — Валентина Петровна ткнула его пальцем в грудь. — Это ты ничего не соображаешь! Она тебя обвела вокруг пальца! Заставила выбирать между матерью и ей! А как она со мной разговаривала? Мать твою унижала!
— Хватит, — Максим схватил её за плечи и развернул к двери. — Уходи немедленно. Я не позволю тебе оскорблять Аню.
— А кто она тебе? — Валентина Петровна вырвалась. — Да никто! Очередная баба, каких у тебя ещё будет куча! А мать — одна! И ты меня предал!
Максим молча открыл входную дверь.
— Выметайся, — процедил он сквозь зубы. — И не смей больше приходить сюда.
— Ты… ты выгоняешь мать?! — задохнулась от возмущения Валентина Петровна.
— Да, — отрезал Максим. — И если ты сейчас же не уйдёшь, я вызову полицию.
— Ты пожалеешь об этом, — прошипела Валентина Петровна, пятясь к двери. — Очень пожалеешь. Всю жизнь на тебя положила, а ты…
Максим захлопнул дверь перед её носом и привалился к ней спиной. Сквозь дверь ещё долго доносились проклятья и угрозы, но он не слушал. Наконец всё стихло.
Он достал телефон и набрал Аню.
— Привет, — голос жены звучал настороженно.
— Привет, — Максим сглотнул. — Как ты?
— Нормально, — после паузы ответила Аня. — А что?
— Мать приходила, — Максим потёр лицо. — Пьяная, орала, материлась…
— Ничего нового, — усмехнулась Аня.
— Я её выгнал, — просто сказал Максим. — И телефон заблокировал.
В трубке повисла тишина.
— Зачем ты мне это говоришь? — наконец спросила Аня. — Хочешь, чтобы я тебя пожалела?
— Нет, — Максим вздохнул. — Хочу, чтобы ты знала — я сделал выбор. И это не она.
— Сегодня сделал, завтра передумаешь, — в голосе Ани звучала горечь. — Знаю я тебя, Макс. Она поплачет, скажет, что больна, и ты снова побежишь за ней, как верный пёсик.
— Нет, — Максим сжал телефон. — Не побегу. Я всё понял, Ань. Ты была права. Она манипулировала мной, использовала. А я позволял.
— И что теперь? — Аня вздохнула. — Хочешь медаль за прозрение?
— Хочу, чтобы ты вернулась, — тихо сказал Максим. — Я скучаю.
— Ты просто не привык один, — отрезала Аня. — Всегда кто-то рядом должен быть — мать или жена, неважно. Лишь бы борщ варили и рубашки гладили.
— Неправда, — возразил Максим. — Я реально скучаю. По тебе. По твоему смеху, по нашим вечерам…
— А если твоя мать явится с повинной? — перебила его Аня. — Со слезами, с причитаниями? Что тогда? Снова начнётся: «Аня, ну она же старенькая, давай простим»?
Максим помолчал, собираясь с мыслями.
— Нет, — наконец твёрдо ответил он. — Хватит. Я больше не позволю ей вмешиваться в нашу жизнь. И тебя больше не поставлю перед выбором.
— Красивые слова, — хмыкнула Аня. — Но я их уже слышала. Много раз.
— Тогда позволь доказать делами, — Максим выпрямился. — Дай мне шанс, Ань. Последний, если хочешь.
Тишина в трубке была такой долгой, что Максим подумал — связь прервалась.
— Ладно, — наконец сказала Аня. — Я вернусь завтра. Но учти — это последний шанс, Максим. Ещё одна подстава от твоей мамаши или от тебя — и я ухожу насовсем. Понял?
— Понял, — Максим выдохнул. — Спасибо. Я не подведу.
— Посмотрим, — Аня отключилась.
Максим опустил телефон и впервые за много дней улыбнулся. Он ещё не знал, как всё сложится, но был готов бороться за свою семью и свой выбор.
Через неделю на пороге дома возник Сергей Иванович — в безупречном костюме, с дипломатом в руках.
— Добрый день, — он кивнул открывшему дверь Максиму. — Анна Сергеевна дома?
— Зачем она вам? — нахмурился Максим.
— Деловое предложение, — Сергей Иванович улыбнулся. — Можно войти?
Максим колебался. Из кухни вышла Аня:
— Кто там, Макс?
— Сергей Иванович! — воскликнула она, увидев гостя. — Какая неожиданность.
— Анна Сергеевна, — он снова кивнул. — Я хотел бы поговорить с вами. Без посредников, — он выразительно посмотрел на Максима.
— Проходите, — после паузы пригласила Аня. — Максим, поставь чайник, пожалуйста.
Они прошли в гостиную. Аня села в кресло, сложив руки на коленях:
— Я слушаю.
— Не буду ходить вокруг да около, — Сергей Иванович открыл дипломат и достал папку с документами. — У меня новое предложение. Напрямую, без комиссий и прочих… накруток.
Он протянул папку Ане. Та раскрыла, пробежала глазами цифры — и присвистнула:
— Сколько?
— На двадцать процентов выше нашего последнего предложения, — кивнул Сергей Иванович. — Плюс помощь в приобретении нового жилья на ваш выбор — в любом районе города.
— С чего такая щедрость? — прищурилась Аня.
— Деловой подход, — Сергей Иванович развёл руками. — Ваш участок — последний в квартале. Без него проект встанет. А время — деньги.
— И моя свекровь больше не в деле? — Аня откинулась в кресле.
— Увы, — Сергей Иванович поморщился. — Наше сотрудничество с Валентиной Петровной завершено. Не сошлись… во взглядах.
— Бросила она вас, что ли? — усмехнулась Аня.
— Скорее, наоборот, — он улыбнулся уголком рта. — Но это к делу не относится.
Аня закрыла папку и вернула ему:
— Спасибо за предложение, но мой ответ остаётся прежним. Я не продаю дом.
— Но позвольте, — Сергей Иванович нахмурился, — это же выгодная сделка. Вы могли бы купить квартиру в центре на эти деньги. Или даже дом побольше, в лучшем районе.
— Могла бы, — согласилась Аня. — Но не хочу. Этот дом мне дорог. И никакие деньги этого не изменят.
— Дом — это всего лишь стены, — Сергей Иванович попытался ещё раз. — Не стоит привязываться к материальному.
— Говорит человек, который готов выложить целое состояние за эти «всего лишь стены», — рассмеялась Аня. — Нет, Сергей Иванович. Ищите другие варианты для своего проекта.
Сергей Иванович некоторое время изучал её лицо, затем медленно кивнул и убрал документы в дипломат:
— Что ж, я понял. Вы непреклонны.
— Абсолютно, — улыбнулась Аня.
— В таком случае, не смею больше отнимать ваше время, — он поднялся. — Всего доброго.
На пороге его догнал Максим:
— Сергей Иванович, подождите.
Тот обернулся, приподняв бровь.
— Передайте Валентине Петровне, — Максим сделал паузу, — что её присутствие в этом доме больше нежелательно. И пусть не звонит — ни мне, ни Ане.
— Уверены? — Сергей Иванович внимательно посмотрел на него. — Всё-таки мать…
— Уверен, — отрезал Максим. — У неё был выбор — уважать мою семью или потерять сына. Она выбрала второе.
Сергей Иванович помолчал, затем пожал плечами:
— Хорошо, я передам. Хотя… мы тоже не общаемся. Бешеная она у вас, извините.
С этими словами он ушёл. Максим закрыл дверь и вернулся к Ане:
— Ты действительно отказалась? Даже не обсудив со мной?
— А что обсуждать? — Аня пожала плечами. — Это мой дом, моё решение.
— Наш дом, — поправил её Максим. — Наше решение.
— И что бы ты решил? — Аня испытующе посмотрела на мужа.
Максим сел рядом, взял её за руку:
— То же, что и ты. Это наш дом, наша жизнь. И никто — ни моя мать, ни какой-то застройщик — не имеет права влезать в неё.
— Даже за такие деньги? — Аня кивнула в сторону двери, за которой скрылся Сергей Иванович.
— Даже за вдвое большие, — твёрдо ответил Максим.
Аня пристально вглядывалась в его лицо, ища следы сомнения или лжи. Но не нашла.
— Знаешь, — она улыбнулась впервые за много дней, — я тебе верю. Впервые за долгое время.
— Я не подведу, — Максим осторожно обнял её. — Обещаю.
Три недели спустя зазвонил телефон Максима. Незнакомый номер.
— Алло?
— Максим? — голос был смутно знакомым. — Это Зоя Ивановна, соседка твоей мамы.
— Да, слушаю, — напрягся Максим.
— Тут такое дело… Твоя мама в больнице. Сердечный приступ. Она просила тебе позвонить.
Максим почувствовал, как внутри всё сжалось.
— Что с ней? Где она?
— В первой городской. Состояние стабильное, но врачи говорят, нужен уход. Ей бы родственников…
— Понял, — Максим посмотрел на часы. — Спасибо, что сообщили.
Он положил трубку и тяжело опустился на стул. Аня вышла из ванной, вытирая волосы полотенцем:
— Кто звонил?
— Соседка матери, — глухо ответил Максим. — Мать в больнице. Сердечный приступ.
Аня замерла.
— И что ты собираешься делать?
— Не знаю, — Максим потёр лицо. — Поехать, наверное. Узнать, как она.
— Конечно, — кивнула Аня. — Естественно, ты должен поехать. Это же твоя мать.
— Ты не против? — Максим внимательно посмотрел на жену.
— Макс, — Аня подошла к нему, — я никогда не была против того, чтобы ты общался с матерью. Я только против того, чтобы она лезла в нашу жизнь и манипулировала тобой. Сейчас другая ситуация. Конечно, поезжай.
Максим благодарно кивнул и стал собираться.
В больнице было тихо и пахло лекарствами. Валентина Петровна лежала в четырёхместной палате, бледная, с подключенной капельницей. Увидев сына, она слабо улыбнулась:
— Пришёл всё-таки…
— Как ты, мама? — Максим присел на край кровати.
— Жить буду, — она вздохнула. — Врачи говорят, кардиостимулятор ставить придётся.
— А что случилось?
— Да так, — Валентина Петровна отвела глаза. — Давление скакнуло, в груди прихватило. Соседка «скорую» вызвала… Слушай, — она понизила голос, — мне бы домой. Ненавижу больницы. Здесь ужасно. Врачи говорят, нужен уход, присмотр. Ты бы забрал меня, а?
Максим молчал, глядя на мать. Что-то в её глазах, в интонации показалось ему знакомым.
— Мам, а врача можно позвать? Я бы хотел с ним поговорить.
— Зачем? — Валентина Петровна нахмурилась. — Они только голову морочат своими терминами. Меня отпустят, если кто-то из родственников заберёт под расписку.
— И всё-таки, — настоял Максим.
Врач — усталая женщина средних лет — выслушала вопросы Максима и покачала головой:
— Никакого сердечного приступа не было. У вашей матери панические атаки на фоне употребления алкоголя. Состояние стабильное, но неприятное. Мы предложили консультацию нарколога, но она отказалась.
— А что насчёт выписки?
— Может уходить хоть сейчас, — пожала плечами врач. — Нет никаких медицинских противопоказаний. Ей бы психотерапевта и кодирование от алкоголя, но это дело добровольное.
Максим вернулся в палату. Валентина Петровна смотрела на него с тревогой:
— Ну, что сказали? Когда меня отпустят?
— Можешь уходить хоть сейчас, — Максим скрестил руки на груди. — Никакого сердечного приступа не было. И кардиостимулятора не требуется.
Валентина Петровна побледнела.
— Эти врачи ничего не понимают! — воскликнула она. — Я чувствую, что со мной…
— Мама, — перебил её Максим, — хватит. Я всё понял. Ты решила разыграть спектакль, чтобы затащить меня к себе. Думала, я размякну, начну о тебе заботиться, перевезу к нам…
— Ты что такое говоришь?! — Валентина Петровна попыталась изобразить возмущение, но вышло неубедительно. — Я действительно больна!
— Панические атаки на фоне употребления алкоголя, — процитировал Максим. — Вот твой диагноз. Мама, тебе нужна помощь. Но не та, на которую ты рассчитывала.
— Да как ты смеешь! — Валентина Петровна сорвала капельницу и села на кровати. — Я тут умираю, а он…
— Ты не умираешь, — устало сказал Максим. — Ты манипулируешь. Как всегда. И знаешь что? Больше это не работает.
Он достал кошелёк, вытащил несколько купюр и положил на тумбочку:
— Вот, на такси. Я уезжаю, мама. И пожалуйста, не звони мне больше с такими «новостями». В следующий раз я не приеду.
— Ты бросаешь мать в больнице?! — закричала Валентина Петровна, привлекая внимание соседок по палате. — После всего, что я для тебя сделала?!
Максим молча повернулся и вышел. Уже в коридоре он слышал, как мать кричит ему вслед проклятья.
Вернувшись домой, он рассказал всё Ане.
— Я так и подумала, — кивнула она. — Классическая манипуляция. Сыграть на твоей жалости.
— Знаешь, что самое страшное? — Максим сел на диван. — Раньше бы сработало. Я бы примчался, каялся, забрал бы её, ухаживал…
— А теперь? — Аня присела рядом.
— А теперь я вижу её насквозь, — Максим покачал головой. — И больше не чувствую вины. Только жалость. Она ведь сама себя загнала в этот угол.
— Это её выбор, — Аня положила голову ему на плечо. — Ты сделал свой.
Месяц спустя район вокруг дома Ани преобразился. Старые дома исчезли, вместо них возвышались строительные краны. Шум и пыль стали постоянными спутниками жизни. Но они приспособились — поставили пластиковые окна с хорошей шумоизоляцией, высадили вдоль забора быстрорастущие туи, создавая зелёную стену.
Однажды, возвращаясь с работы, Аня увидела на соседской лавочке Валентину Петровну. Она оживлённо беседовала с Еленой Степановной, пожилой соседкой, чей дом тоже пока не пошёл под снос. Завидев Аню, свекровь замолчала и натянуто улыбнулась:
— Здравствуй, Анечка.
— Здравствуйте, — сухо ответила Аня и было направилась к своему дому, но Валентина Петровна окликнула её:
— Подожди! У меня есть что тебе сказать.
Аня нехотя остановилась. Елена Степановна деликатно ушла, оставив их наедине.
— Я разговаривала тут с жильцами, — начала Валентина Петровна, — и мы подумали объединиться. Создать инициативную группу. Знаешь, коллективный иск подать против застройщика. За моральный ущерб, за снижение качества жизни — шум, пыль…
— И с каких пор вы стали борцом с застройщиками? — усмехнулась Аня. — Сергей Иванович не поделился?
— Да какой там, — махнула рукой Валентина Петровна. — Бросил меня, как только понял, что ничего не выйдет с вашим домом. Оказалось, я была нужна только для сделок.
— Неужели? — Аня изобразила удивление. — Кто бы мог подумать.
— Не язви, — поморщилась Валентина Петровна. — Я тут подумала… Может, нам стоит объединить усилия? Вместе мы сможем больше. Я юристов знаю хороших, в администрации связи…
— Зачем это вам? — прямо спросила Аня.
Валентина Петровна замялась:
— Ну как же… Справедливость восстановить. Максимка с тобой, я это поняла и приняла. Но он всё-таки мой сын. Я скучаю.
— И решили подобраться ко мне через борьбу с застройщиком? — Аня покачала головой. — Изобретательно.
— Да не через борьбу! — вспыхнула Валентина Петровна. — Я действительно хочу помочь! И да, мне больно, что сын меня знать не хочет! Что внуков так и не увижу!
— А вот теперь правда, — Аня кивнула. — Валентина Петровна, я не против, чтобы вы общались с Максимом. Это его решение, не моё. Но без манипуляций и интриг. По-человечески.
— Да какие интриги? — Валентина Петровна всплеснула руками. — Просто хотела как лучше…
— Всегда хотите как лучше, — вздохнула Аня. — Но почему-то получается как всегда. Прощайте, Валентина Петровна. И не тратьте время на инициативные группы. Мы с Максимом никуда отсюда не уедем.
Она направилась к дому. Валентина Петровна крикнула ей вслед:
— Ты ещё пожалеешь! Когда эти стройки вас с ума сведут, когда вода перестанет идти нормально! И тогда придёте ко мне на поклон!
Аня не обернулась. Зайдя в дом, она закрыла дверь и глубоко вздохнула. Удивительно, как быстро меняется жизнь. Ещё недавно от такой встречи она бы кипела от злости весь вечер, названивала Максиму, требовала разобраться с матерью. А сейчас — только усталое равнодушие. Валентина Петровна больше не имела власти над их жизнью. Ни над её, ни над Максима. И это было главным.
Вечером она рассказала мужу о встрече. Максим нахмурился:
— Опять играет в свои игры?
— Уже не важно, — Аня пожала плечами. — Она больше не может нам навредить. Просто смешно наблюдать, как она пытается вернуть контроль.
— Мне её даже жаль, — неожиданно сказал Максим. — Она ведь совсем одна. Сама себя загнала в эту ловушку.
— И что ты предлагаешь? — напряглась Аня.
— Ничего, — Максим покачал головой. — Я знаю, что если протяну ей руку, она тут же попытается перетянуть меня на свою сторону. Дать ей палец — откусит всю руку. Так что пусть живёт как хочет. Это её выбор. А мы сделали свой.
Аня с облегчением выдохнула и обняла мужа:
— Знаешь, дом — это не стены. Дом — это где тебя понимают и принимают таким, какой ты есть. Без манипуляций, без условий.
— И где человек сам решает, как ему жить, — добавил Максим. — Я наконец-то дома.
За окном шумела стройка, но их это больше не беспокоило. Они были у себя дома, в своей крепости. И никакие Валентины Петровны не могли этого изменить.
