— Сдам комнату студентке, — решительно сказала Зинаида Петровна, разливая чай в чашки. — Большую, которая с балконом.
Племянница Люба замерла с ложкой сахара над чашкой. Сахар просыпался на скатерть.
— Тёть Зин, зачем тебе это? С посторонними жить… — она нервно постучала ложкой по краю чашки. — Мало ли что за человек попадётся! А вдруг обворует? Или хуже…
Зинаида Петровна улыбнулась, глядя на племянницу поверх очков.
— В мои семьдесят пять меня уже трудно напугать, Любочка. Я до сих пор на пятый этаж без лифта поднимаюсь и не жалуюсь.
— Я не о том, — нахмурилась Люба. — Деньги тебе нужны? Мы с Пашей можем помогать.
— Не в деньгах дело, — Зинаида Петровна отхлебнула чай. — Просто тоскливо одной в трёх комнатах. Стены давят. А так хоть живой человек рядом.
— Так переезжай к нам! — оживилась Люба. — Сколько раз предлагали! Комната отдельная, телевизор поставим, Пашина мама в соседнем подъезде, вам будет о чём поговорить.
Зинаида Петровна едва заметно поморщилась. С Пашиной мамой, Октябриной Ефремовной, у неё были натянутые отношения.
— Спасибо, Любочка, но я лучше в своей квартире останусь. Своя-то она, своя! Тридцать два года здесь прожили с Колей. Каждый угол памятью пропитан.
— А сдать всю квартиру целиком и перебраться в однушку? — не унималась Люба. — Был бы хороший доход. А то комната… что там платить будут? Копейки.
— И куда перебираться? На окраину какую-нибудь? — Зинаида Петровна покачала головой. — Нет, я отсюда никуда не поеду. Храм рядом, поликлиника, магазины все знакомые. И парк.
— Ну, не знаю, тётя Зина, — Люба вздохнула. — Как хочешь, конечно. Только я бы на твоём месте сто раз подумала, прежде чем чужого человека в дом пускать.
Зинаида Петровна промолчала, но в уголках её губ появилась еле заметная улыбка.
Объявление о сдаче комнаты Зинаида Петровна повесила в ближайшем продуктовом магазине. «Сдам комнату в трёхкомнатной квартире студентке (девушке). Комната большая, светлая, с балконом. В шаговой доступности Педагогический институт».
И приписала ниже: «Предпочтение спокойным, некурящим».
Уже через день раздался первый звонок.
— Алло, это насчёт комнаты, — раздался в трубке молодой женский голос. — Она ещё свободна?
— Свободна, милая, свободна, — обрадовалась Зинаида Петровна. — Когда придёшь посмотреть?
Они договорились на вечер того же дня. Зинаида Петровна с утра затеяла уборку — протёрла пыль, помыла полы, даже цветы на подоконниках опрыскала. Потом достала из серванта лучший сервиз — тот, что берегла для гостей. А за час до назначенного времени испекла яблочный пирог, аромат которого заполнил всю квартиру.
Когда в дверь позвонили, Зинаида Петровна уже успела переодеться в своё любимое синее платье и даже немного подкрасила губы.
На пороге стояла хрупкая девушка лет двадцати, с короткой стрижкой и большими глазами. В руках она держала букет ромашек.
— Здравствуйте, — сказала она, протягивая цветы. — Я Настя. Это вам.
— Батюшки, — растрогалась Зинаида Петровна. — Ну что ты, не стоило… Проходи, милая, проходи.
Настя разувалась так аккуратно, словно боялась повредить старенький коврик в прихожей. Она была одета просто — джинсы, футболка, лёгкая ветровка, — но всё чистое, опрятное.
— Комната в конце коридора, — Зинаида Петровна повела гостью по квартире. — Вот здесь я живу, а здесь у нас гостиная, редко её использую теперь, только когда племянница с семьёй приезжает. А вот и твоя комната. Если согласишься, конечно.
Комната была большой и светлой, как и обещалось в объявлении. Массивный платяной шкаф, письменный стол у окна, широкая кровать, книжные полки. Всё старое, советское, но добротное и ухоженное.
— Здесь ещё мой сын жил, — пояснила Зинаида Петровна, заметив, как Настя разглядывает полупустые книжные полки. — Потом уехал в Канаду на заработки, да там и остался. Сначала книги просил прислать, а теперь говорит — всё в интернете читают.
Настя подошла к окну, выходящему на тихий двор с детской площадкой.
— Как тут тихо… и до института близко, — она обернулась к хозяйке. — Мне очень нравится. Сколько вы хотите за комнату?
Они обсудили условия, и Настя сразу согласилась. Когда с формальностями было покончено, Зинаида Петровна пригласила новую квартирантку на чай с пирогом.
— Расскажи о себе, — попросила она, разливая чай. — Откуда приехала? Что изучаешь?
— Я из Калинино, это деревня в области, — Настя осторожно отломила кусочек пирога. — Учусь на втором курсе педагогического, на филолога. Раньше в общежитии жила, но там шумно, заниматься трудно.
— А родители что?
— Мама ушла три года назад. А отец… — она запнулась, — имеет вредные привычки. Так что я сама, на стипендию и подработки.
Зинаида Петровна внимательно посмотрела на девушку. Худенькая, но держится прямо. Глаза умные, внимательные. И руки красивые, с длинными пальцами — такими только книги листать или на пианино играть.
— Пианино у меня тоже есть, — сказала она вдруг. — В гостиной. Дядя Коля, муж мой, любил музыку. Сам играл и меня научил. Ты играешь?
Настя покачала головой.
— Нет, у нас в деревне не было возможности. Но я всегда мечтала научиться.
— Так я научу, — просто сказала Зинаида Петровна. — Если захочешь, конечно.
Настя переехала через три дня, с одним чемоданом и рюкзаком. Зинаида Петровна помогла ей разложить вещи и показала, где что лежит на кухне.
— Посуду всю можешь использовать, не стесняйся. У меня всё для людей. Готовить будем по очереди или каждая сама себе — как тебе удобнее.
— Лучше по очереди, — предложила Настя. — Так и экономнее, и веселее.
С того дня их жизнь потекла по новому руслу. Зинаида Петровна вставала рано, по привычке. Готовила завтрак на двоих, потом садилась у окна с книгой или вязанием. Настя училась, стирала, иногда бегала в магазин. Вечерами они часто пили чай на кухне, и Зинаида Петровна рассказывала истории из своей жизни — о работе в библиотеке, о путешествиях с мужем, о сыне, который теперь звонит раз в месяц и каждый год присылает деньги на день рождения.
По выходным, если Настя не работала (она подрабатывала репетитором для школьников), Зинаида Петровна давала ей уроки игры на пианино. Девушка схватывала на лету, и скоро могла уже играть простые мелодии.
— У тебя талант, — говорила Зинаида Петровна, глядя на длинные пальцы Насти, бегающие по клавишам. — Жаль, что раньше не начала.
— Лучше поздно, чем никогда, — улыбалась Настя.
В конце октября, когда за окном уже кружились первые снежинки, в дверь позвонили. Зинаида Петровна, которая как раз собиралась достать из духовки запеканку, машинально взглянула на часы. Три часа дня, Настя в институте, она никого не ждала…
В прихожей стояли Люба, её муж Паша и их сын Димка — подросток лет семнадцати.
— Тётя Зина! — Люба обняла её. — Мы тут мимо проезжали, решили заскочить. Как ты? Квартирантка не беспокоит? Не обижает?
— С чего бы ей меня обижать, — Зинаида Петровна пропустила гостей в квартиру. — Настя — хорошая девочка. Тихая, воспитанная. Проходите, я как раз запеканку сделала.
Люба с мужем переглянулись.
— Она что, ещё живёт у тебя? — В голосе племянницы прозвучало удивление. — Тётя Зина, ты же говорила — временно, пока себе что-то не снимет.
— Не говорила я такого, — Зинаида Петровна нахмурилась. — Мне с ней хорошо. И ей тоже, надеюсь. А почему ты спрашиваешь?
Люба помедлила, поставила на тумбочку пакет с гостинцами.
— Понимаешь, мы тут с Пашей подумали… Димка весной школу заканчивает, будет поступать. То же педагогический, между прочим. Может, это… может, пусть он у тебя поживёт? Всё-таки не чужой человек.
Зинаида Петровна поджала губы.
— А с Настей как быть? Мне ей сказать: извини, дорогая, собирай вещи, племяннице моей комната для сына понадобилась?
— Да найдёт она себе что-нибудь, — вмешался Паша. — Сейчас полно объявлений о сдаче жилья.
— Так и Димка найдёт, — отрезала Зинаида Петровна. — Полно объявлений, как вы верно заметили.
В гостиной повисла неловкая тишина. Димка, не участвовавший в разговоре, уткнулся в телефон. Люба теребила пуговицу на кофте.
— Тёть Зин… — начала она. — Мы же не просто так. Мы думали… Ну вот смотри. Ты не молодеешь, прости за прямоту. Мало ли что может случиться. А квартира-то трёхкомнатная, в центре. На тебя одну. А мы твои самые близкие родственники. Кому как не нам…
— А, вот оно что, — тихо сказала Зинаида Петровна. — Боитесь, что квартира достанется не вам?
— Да что ты такое говоришь! — вскинулась Люба. — Мы о тебе беспокоимся!
— Беспокоятся они, — Зинаида Петровна поднялась с кресла, вдруг став выше и прямее, чем минуту назад. — Решили, значит, старуху на чистую воду вывести? Думаете, я из ума выжила, раз чужого человека в дом пустила? А не боитесь, что я эту квартиру сыну в Канаду перепишу? Или вовсе на кошачий приют завещаю?
Люба побледнела.
— Тётя Зина, мы не это имели в виду…
— А что вы имели в виду, Любочка? — Зинаида Петровна скрестила руки на груди. — Что я не должна жить одна в пустой квартире, потому что вы на неё глаз положили? Или лучше к вам перебраться, чтобы вы за мной «присматривали»? Спасибо, не надо. У меня, может, только сейчас настоящая жизнь и началась.
В этот момент в прихожей хлопнула дверь, и послышался голос Насти:
— Зинаида Петровна, я дома! У нас отменили последнюю пару, представляете! О, у вас гости?
Настя появилась в дверях гостиной — раскрасневшаяся с мороза, с растрёпанными после шапки волосами.
— Добрый день, — она смутилась под взглядами незнакомых людей.
— Это моя племянница Люба с мужем Пашей и сыном Димой, — представила Зинаида Петровна. — А это Настя, моя… — она на секунду запнулась, — моя квартирантка и подруга.
Когда непрошеные гости ушли, Зинаида Петровна тяжело опустилась в кресло.
— Что-то случилось? — осторожно спросила Настя. — Вы расстроены.
— Да так, глупости, — отмахнулась старушка. — Родня на квартиру зарится. Думают, скоро им всё достанется.
Настя подсела ближе, взяла её за руку.
— Не говорите так. Вы ещё всех нас переживёте.
Зинаида Петровна слабо улыбнулась.
— Знаешь, девочка, я ведь правда не молодею. И рано или поздно придётся подумать, что с этой квартирой делать. Сыну она не нужна, у него своя жизнь, свой дом в Канаде. Любе оставлять не хочется, не по-людски она себя ведёт. Кошачьему приюту, конечно, не завещаешь…
Она задумалась, глядя в окно на падающий снег.
— А у тебя есть кто-то? — спросила вдруг. — Парень, может?
Настя покраснела.
— Есть один. Саша. Мы вместе учимся.
— Хороший человек?
— Очень, — кивнула Настя. — Добрый, умный. Хочет в аспирантуру поступать. Мечтает книги писать для детей.
— А ты любишь его?
Настя ещё сильнее покраснела, но кивнула.
— Люблю. Только мы ещё молодые совсем. Куда нам торопиться…
Зинаида Петровна внезапно хлопнула ладонью по подлокотнику кресла.
— А я вот что придумала! — воскликнула она. — Устрою-ка я вам с Сашей выкупной договор на эту квартиру. Сейчас такие бывают: вы мне будете небольшую ренту платить, а когда меня не станет, квартира вам перейдёт. Вот Любины глаза на лоб вылезут!
— Зинаида Петровна! — Настя даже привстала. — Что вы такое говорите! Я не могу принять такой подарок, это слишком!
— Это не подарок, — строго сказала старушка. — Это договор. Пока я жива, вы будете потихоньку выплачивать стоимость квартиры. А мне будет спокойнее, что квартира достанется хорошим людям, а не тем, кто только и ждёт, когда жильё освободится.
— Но мы даже не женаты ещё…
— Так в чём проблема? — развела руками Зинаида Петровна. — Я не тороплю вас, конечно. Только с бумагами надо порядок навести, это уж точно.
Настя, не найдя слов, просто обняла старушку.
— Зинаида Петровна, вы… вы мне как бабушка стали. Я не знаю, как вас благодарить.
— Благодарить? — хмыкнула Зинаида Петровна. — А ты не благодари. Ты просто будь счастлива. Запеканку мою ешь, на пианино играй. Детей своих музыке учи. И если захочешь, свою дочке назови в честь меня Зиной. Вот и вся благодарность.
