Тонкие пальцы Ольги нервно теребили край фартука, пока она металась по кухне, то и дело поглядывая на часы. До прихода гостей оставалось меньше двух часов, а ещё столько нужно было успеть! Салаты, горячее, сервировка… Но не это заставляло её сердце биться чаще обычного.
– Игорь! – позвала она мужа, замершего в дверном проёме. – Ты ей точно не сказал про праздник?
Высокий, слегка сутулящийся мужчина переступил с ноги на ногу. В его карих глазах промелькнула тревога.
– Нет, как договаривались… – он запнулся. – Но, Оль, может всё-таки…
– Нет! – отрезала она, с силой опуская нож на разделочную доску. – Пусть празднует отдельно, раз не умеет себя вести!
Её голос дрогнул, выдавая накопившуюся обиду. Последний семейный ужин до сих пор стоял перед глазами: придирки свекрови к каждой мелочи, бесконечные «а вот в моё время», снисходительные взгляды и «добрые советы» о том, как правильно готовить, убирать, воспитывать детей…
Игорь молчал, и это молчание било больнее любых слов. Ольга знала – он разрывается между двумя самыми близкими женщинами, не в силах выбрать сторону. Она опустила голову, пряча навернувшиеся слёзы.
– Просто… просто хочется хоть раз отпраздновать спокойно, понимаешь? – голос предательски дрожал. – Без её вечного недовольства, без этих… намёков. Дети уже боятся к бабушке подходить – она вечно делает им замечания. А я… я устала, Игорь. Правда устала.
В кухне повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только тиканьем часов. Где-то в глубине квартиры послышался детский смех – старший сын возился с младшим, помогая ему собрать новый конструктор. Этот беззаботный звук только острее подчеркнул напряжение между супругами.
Игорь сделал шаг вперёд, но замер, не решаясь обнять жену. Его широкие плечи поникли, а в глазах застыла растерянность человека, оказавшегося между двух огней.
– Мама просто… она по-своему заботится, – начал он неуверенно, но осёкся под взглядом Ольги.
– Заботится? – горько усмехнулась она. – Называть всё, что я делаю, неправильным – это забота? Игорь, она же… – Ольга глубоко вздохнула, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова. – Впрочем, неважно. Сегодня будет хороший вечер. Спокойный. Только мы, дети и мои родители. Без лишних… советов.
Она отвернулась к плите, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Игорь постоял ещё несколько секунд, беспомощно глядя на напряжённую спину жены, потом тихо вышел из кухни. Его шаги, обычно уверенные, сейчас казались тяжёлыми и неровными, словно каждый давался с трудом.
Оставшись одна, Ольга прижала холодные ладони к пылающим щекам. Где-то в глубине души шевельнулось сомнение – правильно ли она поступает? Но тут же всплыли воспоминания о последних встречах со свекровью, о её колких замечаниях, о том, как она при всех отчитала младшего за разлитый компот… Нет, сегодня должен быть спокойный, светлый праздник. Без этого привычного напряжения, без необходимости следить за каждым словом и жестом.
Часы неумолимо отсчитывали время до прихода гостей. Ольга расправила плечи и вернулась к приготовлениям, стараясь не думать о телефоне, который молчал весь день – Галина обычно всегда звонила накануне праздников. Возможно, на этот раз она действительно не узнает о семейном торжестве?
Звонок в дверь раздался, когда все уже собрались за столом. Ольга замерла с салатником в руках, встретившись взглядом с мужем. По его побледневшему лицу она поняла всё еще до того, как услышала знакомый голос из прихожей:
– Игорёша! А я думаю – что же у вас свет горит?
Галина Петровна, как всегда безупречно одетая, вплыла в гостиную, источая аромат любимых духов. На её губах играла улыбка, но глаза оставались холодными, цепко оглядывая накрытый стол.
– Ой, а я думала, вы болеете, раз не позвонили… – она картинно всплеснула руками, поправляя идеально уложенные седые волосы. – Хорошо, что я решила зайти проведать.
Ольга почувствовала, как немеют пальцы, стискивающие салатник. Родители переглянулись, отец нахмурился, а мама едва заметно покачала головой.
– Присаживайтесь, Галина Петровна, – выдавила Ольга, чувствуя, как пересыхает горло. – Раз уж зашли…
– Спасибо, милая, – свекровь опустилась на стул, элегантным жестом расправляя складки дорогого платья. – О, я смотрю, ты опять своё фирменное блюдо приготовила? – она чуть поморщилась, глядя на любимый салат Ольги. – Я бы посоветовала добавить больше зелени, выглядит немного… простовато.
Игорь кашлянул, пытаясь разрядить обстановку: – Мам, давай я тебе вина налью?
– Налей, сынок. Только мне совсем чуть-чуть – я же на давлении… Кстати, – она повернулась к шестилетнему Кириллу, который как раз потянулся за конфетой, – а тебе, молодой человек, разве не пора спать? Уже восемь, а завтра в садик.
– Бабуль, но я хочу с папой посидеть… – протянул мальчик, но осёкся под строгим взглядом.
– В твоём возрасте режим важнее всего. Вот я Игорю никогда не позволяла…
– Мама, – тихо перебил сын, – давай не сейчас…
– А когда? – В голосе Галины Петровны зазвенел металл. – Когда они окончательно собьются с правильного пути? Вон, Машенька, – она кивнула на трёхлетнюю внучку, – совсем бледненькая. Гулять надо больше, витамины давать…
Ольга резко поставила салатник на стол. Звон стекла о столешницу прозвучал как выстрел.
– Хватит, – её голос дрожал. – Просто… хватит.
– Оленька! – мама попыталась успокоить дочь, но было поздно.
– Вы всегда всем недовольны! – Годами сдерживаемые слова вырвались наружу. – Что бы я ни сделала – всё не так! Готовлю не так, воспитываю не так, одеваюсь не так! Вы же даже не знаете, что у внуков любимые книжки, какие мультики они смотрят, чем увлекаются! Зато постоянно учите, как их правильно растить!
– Да как ты смеешь… – побелевшими губами прошептала Галина Петровна.
– Смею! – Ольга уже не могла остановиться. – Знаете, почему дети боятся к вам подходить? Потому что вы не умеете просто любить их такими, какие они есть! Вечно придираетесь, отчитываете… А я… я больше не позволю вам портить им праздники!
В комнате повисла звенящая тишина. Маша, испуганная громкими голосами, прижалась к отцу. Кирилл, закусив губу, переводил растерянный взгляд с мамы на бабушку.
Галина Петровна медленно поднялась. Её рука, сжимавшая салфетку, заметно дрожала.
– Вот значит как… – голос её звучал непривычно тихо. – Вот, значит, что ты обо мне думаешь…
Она повернулась к сыну, но тот сидел, опустив голову, не в силах встретиться с ней взглядом.
– Что ж… – по её щеке скатилась одинокая слеза, – не буду вам мешать.
Цокот каблуков по паркету. Хлопок входной двери. И снова тишина, такая оглушительная, что звенело в ушах.
– Оля… – начал было Игорь.
– Не надо, – она покачала головой. – Просто… не надо.
Праздничный вечер был безнадёжно испорчен.
Ночь выдалась бессонной. Ольга лежала, глядя в потолок, на котором плясали тени от проезжающих машин. После ухода свекрови Игорь молча просидел полчаса, затем резко поднялся:
– Я должен проверить маму.
Это прозвучало как приговор. Ольга не стала его останавливать – только кивнула, чувствуя, как внутри всё леденеет. Уложила притихших детей, проводила своих родителей, которые пытались её утешить, но слова почему-то не достигали сознания.
Телефон молчал. Ни звонка, ни сообщения. В два часа ночи она не выдержала, набрала мужа. Длинные гудки… и тишина. Сердце сжалось: никогда раньше он не игнорировал её звонки.
Утро застало её на кухне. Она механически протирала и без того чистую столешницу, когда щёлкнул замок входной двери. Шаги – медленные, тяжёлые. Игорь появился на пороге кухни, осунувшийся, с красными глазами. От него пахло сигаретами, хотя он бросил курить пять лет назад.
– Маме плохо, – хрипло произнёс он, не глядя на жену. – Давление под двести. Еле уговорил вызвать скорую.
Ольга замерла, тряпка выпала из ослабевших пальцев.
– Сейчас… сейчас как она?
– Стабилизировали. – Он тяжело опустился на стул, провёл ладонью по небритому подбородку. – Знаешь, что она всю ночь повторяла? «Я же хотела как лучше… Я же только хотела быть рядом…»
Его голос сорвался. Ольга впервые увидела, как по щеке мужа скатилась слеза.
– Она ведь… она ведь правда может умереть в любой момент. А я… мы… – он закрыл лицо руками. – Господи, какие же мы все идиоты…
В детской заплакала Маша. Привычный утренний звук в этой ситуации показался каким-то нереальным, словно из другой жизни. Ольга машинально дёрнулась к двери, но Игорь остановил её:
– Подожди. – Он поднял глаза, в которых застыла боль. – Знаешь, что ещё она сказала? «Я так боялась, что он меня разлюбит. Что найдёт другую маму…» Представляешь? Она всё это время просто боялась потерять меня. А я… я даже не замечал.
Ольга опустилась на соседний стул, чувствуя, как подкашиваются ноги. Перед глазами встало лицо свекрови – не то надменное и вечно недовольное, к которому она привыкла, а растерянное, с дрожащими губами и одинокой слезой…
– Всю жизнь я был для неё смыслом существования, – продолжал Игорь глухо. – После смерти отца особенно. А потом появилась ты, потом дети… И она просто не знает, как быть рядом по-другому. Не умеет…
Маша в детской расплакалась сильнее. Из комнаты Кирилла послышалось сонное: «Мам, ты где?»
– Я схожу, – Игорь поднялся, пошатнувшись от усталости. – А ты… ты подумай, ладно? Может, пока не поздно…
Он не закончил фразу, но Ольга поняла. Образ свекрови, меряющей шагами пустую квартиру, прижимающей к груди телефон в ожидании звонка сына, вдруг показался таким явственным, что перехватило дыхание. «Я так боялась, что он меня разлюбит…»
Женщина резко встала, схватила телефон. Пальцы дрожали, когда она набирала номер.
Дверь в квартиру свекрови была приоткрыта – на пороге маячила фигура участкового врача. Сердце Ольги пропустило удар, но Галина Петровна, увидев невестку, лишь устало махнула рукой:
– Проходи. Я в порядке, просто давление шалит.
Врач, пожилая женщина с добрыми глазами, как раз складывала тонометр: – Ничего не просто, Галина Петровна. Я вам сколько раз говорила – нервничать нельзя. В вашем возрасте каждый стресс…
– Да-да, – прервала её свекровь с привычной властностью, но Ольга заметила, как дрожат её пальцы, комкающие край халата. – Я всё поняла. Буду принимать лекарства.
Когда за врачом закрылась дверь, в квартире повисла тяжёлая тишина. Галина Петровна выглядела непривычно маленькой в своём любимом кресле, куда обычно садилась с королевской осанкой. Сейчас она будто съёжилась, избегая смотреть на невестку.
– Чаю хотите? – тихо спросила Ольга.
– Хочу, – едва слышно ответила свекровь.
Пока Ольга возилась на кухне, расставляя чашки, она замечала знакомые детали: магнитик на холодильнике – подарок Кирилла, фотография внуков на стене, варежки Маши, забытые с последнего визита… Эта квартира хранила столько семейных историй.
– Знаете, – Галина Петровна заговорила первой, когда они уже сидели за столом, – я ведь вчера правда зашла случайно. Хотела узнать, не болеете ли – обычно на выходных звоните…
Она замолчала, размешивая сахар в чашке. Ложечка тихонько позвякивала о фарфор.
– А когда увидела накрытый стол… – её голос дрогнул. – Знаешь, что самое страшное в старости? Не болезни. Не морщины. А чувство, что ты становишься лишней. Ненужной.
– Галина Петровна…
– Дай договорить, – она подняла руку. – Когда Игорёша женился, я думала – всё, потеряла сына. Глупость, конечно… Но я так боялась, что он будет всё реже заходить, что забудет… И начала цепляться. За каждую мелочь. Думала – вот укажу на недостатки, и он поймёт, что без меня никак. – Она горько усмехнулась. – А получилось наоборот.
Ольга молчала, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
– Я ведь помню, какой ты была робкой, когда только появилась в нашей семье, – неожиданно мягко продолжила свекровь. – Как старалась мне понравиться. А я… я всё искала недостатки. И не заметила, как ты стала прекрасной матерью, любящей женой. Как расцвела. Как научилась справляться со всем лучше меня…
– Неправда, – тихо возразила Ольга. – Я многому у вас научилась. Помните, как вы меня учили варить борщ? А эти ваши фирменные пирожки…
– Правда? – в глазах Галины Петровны мелькнула надежда. – А я думала, ты считаешь меня занудной старухой с устаревшими взглядами.
– Нет, что вы… – Ольга почувствовала, как по щекам покатились слёзы. – Просто… просто иногда хочется, чтобы нас хвалили. Поддерживали. Чтобы вы гордились не только Игорем, но и… нами. Нашей семьёй.
Галина Петровна вдруг поднялась, неловко обогнула стол и крепко обняла невестку:
– Прости меня, девочка. Прости старую дуру.
Они плакали вместе, и в этих слезах растворялись годы непонимания, обид, недосказанности.
– Знаете что? – Ольга вытерла глаза. – А давайте в следующее воскресенье вместе готовить будем? Вы научите меня тем самым пирожкам с вишней, а я покажу свой рецепт творожной запеканки. Кирилл её обожает.
– С вишней? – впервые за весь разговор Галина Петровна по-настоящему улыбнулась. – Нет уж, давай с яблоками. Осень на дворе, самое время. Я научу тебя своему секрету…
Когда вечером Игорь зашёл проведать мать, он застал удивительную картину: две самые важные женщины в его жизни склонились над старой потрёпанной тетрадью с рецептами, оживлённо обсуждая предстоящее воскресенье. А на столе дымились две чашки чая, и в воздухе витал какой-то новый, тёплый уют – словно в доме наконец-то наступила настоящая весна, хоть за окном и падали жёлтые листья.
