Кира поправила ценник на шелковом платье и улыбнулась, проводив взглядом довольную покупательницу. Маленький магазин одежды стал ее гордостью, ее детищем. Два года назад никто не верил, что у девушки без связей и денег что-то получится. Но Кира упрямо шла к своей цели.
Колокольчик над дверью звякнул, и в магазин зашел молодой мужчина. Высокий, подтянутый, в дорогом костюме. Он выглядел немного растерянным, разглядывая женские наряды.
— Чем могу помочь? — Кира подошла к посетителю.
— Ищу подарок для мамы, — мужчина смущенно улыбнулся. — Что-нибудь элегантное, она любит классику.
Кира показала несколько моделей, и после долгих сомнений мужчина выбрал платье глубокого синего цвета.
— Отличный выбор, Дмитрий, — сказала Кира, глядя на банковскую карту.
— Просто Дима, — он улыбнулся так открыто, что у Киры защемило сердце. — Можно пригласить вас на чашку кофе? В благодарность за помощь.
Кира хотела отказаться. Но что-то в его взгляде остановило ее.
— Только после закрытия магазина.
Эта встреча перевернула жизнь Киры. Дмитрий покорил ее своим вниманием, заботой, нежностью. Он засыпал цветами, водил в рестораны, о которых Кира раньше только слышала. Девушка и не заметила, как влюбилась. Через полгода Дима сделал предложение.
— Кирочка, ты выйдешь за меня? — Дмитрий опустился на одно колено прямо посреди ресторана.
Кира кивнула, смахивая слезинку. Вокруг захлопали посетители.
Свадьба была скромной. Родители Киры – школьная учительница Наталья Сергеевна и инженер Виктор Павлович – смотрели на дочь с гордостью. А вот мать Димы, Елена Аркадьевна, поджимала губы. Высокая, с идеальной осанкой и холодными глазами, она оценивающе разглядывала скромное платье невесты.
— Могла бы выбрать и получше, — бросила Елена Аркадьевна, пожимая руку невестке.
Кира сделала вид, что не расслышала. День был слишком счастливым, чтобы обращать внимание на мелкие неприятности.
После свадьбы молодые переехали в просторную трехкомнатную квартиру Димы. Кира попыталась сделать ее уютнее – поменяла шторы, добавила декора, но Дмитрий встретил перемены прохладно.
— Ты превращаешь дом в барахолку, — сказал он, увидев винтажные подушки на диване. — Это не твой провинциальный магазинчик.
Кира проглотила обиду. Дима работал допоздна, был уставшим. Может, ему просто не понравился цвет?
Магазином Кира продолжала заниматься. Дмитрий предлагал его продать.
— Зачем тебе это? — спрашивал он. — Я неплохо зарабатываю, хватит на нас обоих.
— Это мое дело, — твердо отвечала Кира. — Я не брошу то, что создала своими руками.
Дмитрий не настаивал, но Кира замечала, что говорить о магазине при друзьях он избегает. А когда один из приятелей спросил, чем занимается его жена, Дима ответил:
— Да так, хобби у нее есть.
Киру словно холодной водой окатило. Но она промолчала.
Со временем таких моментов становилось больше. Дмитрий мог высмеять ее манеру говорить, незнание каких-то правил этикета, принятых в его кругу.
— Рыбу едят другой вилкой, — шептал он на званых обедах. — Боже, Кира, это же элементарно.
— Не «звОнит», а «звонИт», — поправлял он ее при друзьях.
Сначала Кира оправдывала мужа – ему важно, чтобы жена соответствовала. Но постепенно эти мелкие замечания становились частью их жизни. Кира начала сомневаться в себе, в своих решениях, в своем праве иметь собственное мнение.
Отношения с Еленой Аркадьевной тоже складывались непросто.
— Мне нравится твоя инициативность, но, милая, этот магазинчик – просто блажь. Дима может обеспечить тебя всем необходимым, — говорила свекровь, даже не пытаясь скрыть снисходительный тон.
После очередного такого разговора Кира решила фиксировать все, что происходило между ней и семьей мужа. Не столько для кого-то, сколько для себя – чтобы понять, что реально происходит, а что лишь ее мнительность. Она установила на телефон приложение для записи разговоров и включала его во время встреч с родственниками Димы и важных разговоров с мужем.
Однажды Елена Аркадьевна пригласила молодых на семейный ужин. Кира нервничала. В доме свекрови собрались родственники и близкие друзья Ждановых. Кира была чужой. Она старалась быть приветливой, но каждый ее жест, каждое слово встречали с едва скрываемым удивлением.
Перед выходом из дома Кира машинально включила запись на телефоне и положила его в карман платья.
— Дима говорил, ты училась в обычной школе? — спросила племянница Елены Аркадьевны. — Это так необычно. Я даже не знаю никого, кто бы учился в обычной школе.
Кира сжала под столом салфетку.
— Да, в самой обычной. И университет тоже обычный. Зато свой магазин открыла сама, без чьей-либо помощи.
— Как мило, — протянула девушка. — Маленький магазинчик.
Ужин подходил к концу. Елена Аркадьевна распорядилась подать десерт – роскошный торт, украшенный свежими ягодами.
Кира потянулась за тарелкой, но свекровь остановила ее жестом.
— Торт только для близких, — произнесла Елена Аркадьевна так, словно это само собой разумелось. — Ты, пойди пока посуду помой.
За столом повисла тишина. Кира замерла, не веря своим ушам. Елена Аркадьевна смотрела на нее с ледяной улыбкой. Дмитрий опустил глаза, сделав вид, что не расслышал.
— Простите? — Кира взглянула на свекровь, надеясь, что ослышалась.
— Посуда не помоется сама, — Елена Аркадьевна сделала отмашку рукой. — Не смотри так обиженно. Ты ведь из простой семьи, должна быть привычна к домашней работе.
У Киры предательски задрожали руки. Она искала поддержки у мужа, но Дмитрий молчал.
— Да и родители твои простые люди, поэтому я их сюда и не приглашаю, — продолжала Елена Аркадьевна, отрезая кусок торта племяннице. — Им было бы неуютно в нашем кругу.
Кира резко встала из-за стола. Щеки пылали от унижения.
— Извините, мне нужно уйти.
Она схватила сумочку и вылетела из столовой. Позади слышался приглушенный шепот гостей. Кира выбежала на улицу, остановила такси и назвала свой адрес. Слезы катились по ее лицу. Запись продолжала идти.
В квартире было тихо и темно. Кира включила свет, бросила сумку на диван и разрыдалась. Все эти намеки, все эти мелкие унижения за два года брака — все это было не случайностью. Ее действительно считали человеком второго сорта. И самое страшное — Дмитрий не встал на ее защиту.
Кира умылась холодной водой и посмотрела на свое отражение. Когда она превратилась в неуверенную в себе женщину, боящуюся сказать лишнее слово?
Она достала телефон, остановила запись и прослушала последние минуты ужина. Голос свекрови, произносящий унизительные слова, звучал отчетливо. Молчание Димы тоже было красноречивым.
— Что это было? — спросил он с порога. Его лицо выражало искреннее возмущение. — Ты унизила меня перед всей семьей!
Кира не поверила своим ушам. Она снова включила запись на телефоне, положив его на кухонный стол.
— Я? — она скрестила руки на груди. — Твоя мать отправила меня мыть посуду, как прислугу!
— Ты все неправильно поняла, — Дмитрий прошел на кухню и налил себе воды. — Мама просто пошутила. А ты устроила сцену.
Кира закипала от ярости.
— Пошутила? Она унизила меня перед всеми! И моих родителей оскорбила!
— Да брось, — отмахнулся Дмитрий. — Ты слишком остро реагируешь. Ты не вписываешься в нашу семью, вот мама и нервничает.
— Я не вписываюсь? — Кира смотрела на мужа так, словно видела его впервые. — Два года я пыталась соответствовать, терпела насмешки, проглатывала обиды. И все равно осталась чужой?
— Ну не драматизируй, — Дмитрий закатил глаза. — Просто есть определенные правила, определенный уровень…
— Уровень чего? — перебила его Кира. — Высокомерия? Снобизма?
— Хватит, — Дмитрий ударил кулаком по столу. — Твои родители никто и звать их никак, а мои уважаемые люди!
Кира отшатнулась. Вот оно. Вот что он на самом деле думал все эти годы. Она бросила взгляд на телефон — запись продолжалась.
— Повтори, — тихо произнесла она.
Дмитрий осекся, но было поздно.
— Извини, я не это имел в виду…
Странное спокойствие вдруг охватило Киру. Она подняла телефон и остановила запись.
— Нет, именно это. Ты женился на девушке из простой семьи и все это время стыдился меня. И теперь у меня есть доказательство.
— Что? — Дмитрий нахмурился, заметив телефон в ее руке. — Ты записывала наш разговор?
— Не только этот, — Кира отступила на шаг. — У меня есть записи всех унижений, которые я терпела от твоей семьи. И твоего молчаливого согласия с ними.
— Дай сюда, — Дмитрий протянул руку. — Это незаконно!
— Нет, — Кира покачала головой. — Это моя страховка. Мои доказательства для себя, что я не сумасшедшая и не придумываю эти оскорбления.
— Не говори ерунды, — Дмитрий попытался обнять ее, но Кира отстранилась. — Я люблю тебя, просто ты слишком чувствительная…
— Ты хоть раз защитил меня перед своей семьей? Хоть раз сказал матери, что она не права? — спросила Кира, глядя ему в глаза. — У меня есть записи, где ты позволяешь унижать меня и моих родителей.
Дмитрий молчал.
— Я так и думала, — Кира прошла в спальню и достала чемодан. — Я ухожу.
— Куда? — Дмитрий растерянно наблюдал, как она складывает вещи.
— К родителям. К тем самым, которые «никто», — Кира бросала в чемодан самое необходимое. — Знаешь, они научили меня уважать людей, независимо от их положения или денег. Жаль, что в твоей «уважаемой» семье этому не учат.
— Ты не можешь просто так уйти, — Дмитрий преградил ей путь. — У нас не принято разводиться. Давай поговорим спокойно. Удали эти записи, и мы забудем об этом.
— Два года говорили, — Кира застегнула чемодан. — Ты не изменишься, Дима. И я больше не хочу меняться ради тебя.
Она обошла его и направилась к выходу.
— Если ты сейчас уйдешь, то не возвращайся! — крикнул он ей вслед. — И учти, что записывать разговоры без согласия — это нарушение закона!
Кира обернулась.
— Не волнуйся, не вернусь. А записи останутся со мной. Не как угроза, а как напоминание о том, что я больше никогда не позволю относиться к себе как к человеку второго сорта.
Такси довезло ее до родительского дома на окраине города. Кира позвонила в дверь, и мама открыла, еще в фартуке после ужина.
— Кирочка? — Наталья Сергеевна обняла дочь. — Что случилось?
Слезы снова подступили к горлу.
— Можно я побуду у вас? Я от Димы ушла.
— Конечно, доченька, — мама провела ее в дом. — Иди, отец на кухне чай пьет.
Виктор Павлович молча обнял дочь и пододвинул ей чашку.
— Рассказывай, — сказал он просто.
И Кира рассказала. Впервые за два года она говорила о том, что на самом деле происходило в ее браке. О мелких унижениях, о снисходительных замечаниях, о том, как постепенно теряла себя, пытаясь соответствовать. Она включила некоторые записи, и родители молча слушали холодный голос Елены Аркадьевны и молчание Димы.
— Почему ты молчала? — спросила мама, гладя ее по волосам.
— Думала, что любовь все перевесит, — Кира вытерла слезы. — Что он увидит, какая я на самом деле. Но когда я начала все записывать, стало очевидно, что это не единичные случаи. Это система.
— Любовь не делит людей на сорта, — Виктор Павлович сжал руку дочери. — Ты заслуживаешь лучшего.
На следующий день Дмитрий прислал десятки сообщений. Он то угрожал судом за незаконную запись, то умолял вернуться, то обещал, что все изменится. Кира не отвечала.
Через неделю в магазин пришла Елена Аркадьевна.
— Дима сказал, что ты записывала наши разговоры, — начала она без приветствия. — Это подсудное дело, ты знаешь?
Кира спокойно продолжала раскладывать новое поступление товара.
— А что вы так перепугались? Боитесь, что кто-то увидит истинное лицо вашей семьи?
— Маленькая интриганка, — прошипела Елена Аркадьевна. — Я знала, что ты охотилась за нашими деньгами.
— Нет, — Кира покачала головой. — Я любила вашего сына. А вы превратили эту любовь в постоянное чувство неполноценности. Послушайте.
Она включила запись с семейного ужина. Елена Аркадьевна побледнела, услышав свой голос, приказывающий невестке мыть посуду.
— Я не буду шантажировать вас, — Кира выключила запись. — Если вы оставите меня в покое. Я просто хочу развода. Спокойного, быстрого, без скандалов. Я ничего не возьму из имущества Димы. Мне нужна лишь свобода.
Через месяц Кира подала на развод. Дмитрий не возражал и даже не пришел на заседание, прислав адвоката. Елена Аркадьевна не пыталась больше связаться с Кирой.
Магазин процветал. Кира расширила ассортимент, наняла помощницу. Она больше не сомневалась в своих решениях, не извинялась за свою речь, за свои привычки, за свою семью. Записи она сохранила, но больше не прослушивала — они стали ее защитой и напоминанием о прошлом, которое она сумела преодолеть.
Однажды в магазин зашел мужчина. Обычный, без лоска, от него пахло красками – видимо, художник. Он долго выбирал шарф для сестры и в итоге купил самый яркий.
— Меня зовут Андрей, — сказал он, расплачиваясь. — Можно пригласить вас на чашку кофе?
Кира хотела отказаться. Но что-то в его взгляде остановило ее – искренний интерес, без оценки и сравнения.
— Почему бы и нет, — улыбнулась она.
Кира не знала, что ждет ее впереди. Но она точно знала, что больше никто не заставит ее чувствовать себя второсортной.
