Надежда Петровна поежилась и плотнее закуталась в старый плед. Октябрьский ветер настойчиво барабанил в окна дачного домика, находя щели в старых рамах. В маленькой печке потрескивали дрова, но тепла все равно не хватало. В углу стояло ведро — туда с потолка капала вода. Крыша давно требовала ремонта.
— Ну и что теперь делать? — пробормотала она, глядя на экран мобильного телефона. Сын снова не отвечал на звонки. Третий день подряд.
Надежда тяжело вздохнула и отложила телефон. Когда полгода назад она переехала на дачу, думала, что это временно. На несколько месяцев, пока Саша с молодой женой обустраиваются в ее городской квартире. «Мама, ты же понимаешь, нам нужно с чего-то начинать семейную жизнь. Тебе все равно одной много места, а на даче летом хорошо. А к зиме что-нибудь придумаем», — говорил сын, забирая у нее ключи от трехкомнатной квартиры в центре города.
И вот — октябрь на дворе, холодно, сыро, печку приходится топить два раза в день, а телефон сына молчит. В последний их разговор две недели назад, когда она осторожно намекнула, что на даче становится холодно, Саша раздраженно ответил: «Мам, ну что ты опять начинаешь? Мы с Мариной только ремонт затеяли, куда нам еще и тебя? Потерпи немного».
Вот и терпела. А что делать? Квартиру она полгода назад оформила на сына — боялась, что случись с ней что, и достанется жилье государству, а не Сашеньке. Нотариус тогда еще спрашивал, уверена ли она, но Надежда только отмахнулась. Как можно сомневаться в родном сыне?
Телефон вдруг ожил, издав трель. Надежда схватила его с такой поспешностью, что чуть не уронила.
— Алло, Сашенька?
— Здравствуйте, Надежда Петровна! Это Вера Николаевна, ваша соседка.
Голос был знакомый — соседка по даче, владелица соседнего участка. Летом они часто общались через забор, но с наступлением холодов Вера Николаевна, как и большинство дачников, уехала в город.
— Здравствуйте, Вера Николаевна, — не скрывая разочарования, ответила Надежда.
— Надюша, ты до сих пор на даче? — в голосе соседки слышалось искреннее удивление. — Ты же не собираешься там зимовать?
Надежда промолчала, не зная, что ответить.
— Надя, ты меня слышишь? У тебя же там даже отопления нормального нет! Печка старая, того и гляди развалится. Ты что, в городскую квартиру не собираешься?
— Да как-то… не получается пока, — уклончиво ответила Надежда Петровна.
На том конце провода повисла пауза.
— Что значит «не получается»? А где же твой Саша? Он же вроде собирался забрать тебя с дачи к зиме? Или я что-то путаю?
— Нет, не путаете. Просто у них с Мариной ремонт, и пока…
— Какой еще ремонт? — возмутилась соседка. — В твоей-то квартире? Да она же в идеальном состоянии была! Ты ее всего три года назад обновляла!
Надежда вздохнула. Действительно, квартира была в хорошем состоянии. Надежда Петровна, выйдя на пенсию пять лет назад, потратила все свои сбережения на капитальный ремонт. Хотела, чтобы сыну досталось хорошее жилье, когда придет время. Вот только не думала, что это время настанет так скоро.
— Марина хотела по-своему все сделать, — попыталась оправдать невестку Надежда. — Молодые, им свое видение…
— Надя, не темни, — строго сказала Вера Николаевна. — Ты что, отдала квартиру сыну?
— Ну, не то чтобы отдала… Оформила дарственную на него. Думала, пусть будет спокоен за жилье. А сама собиралась пока у них пожить, в маленькой комнате.
— И он тебя на дачу отправил? — в голосе соседки звучало неприкрытое возмущение.
— Временно, — поспешила уточнить Надежда Петровна. — Пока они обустраиваются. Саша обещал, что заберет меня к зиме.
— И где же он? Уже октябрь на дворе!
Надежда молчала. Что тут скажешь? Сын звонил все реже, а в последние дни и вовсе перестал отвечать на звонки.
— Так, слушай меня внимательно, — решительно сказала Вера Николаевна. — Собирай вещи, и дуй ко мне. У меня однокомнатная, но вдвоем перезимуем как-нибудь. Не оставлю я тебя в этой развалюхе замерзать!
— Да что вы, Вера Николаевна, не стоит беспокоиться, — смутилась Надежда. — Саша обязательно что-нибудь придумает. Может, просто занят очень…
— Надя, ты совсем из ума выжила? — не выдержала соседка. — Какое «занят»? Он тебя, мать родную, на даче бросил! В октябре! Без отопления! А сам в твоей квартире прохлаждается!
В трубке послышался шум проезжающей машины.
— Так, всё, — решительно заявила Вера Николаевна. — Завтра я за тобой приеду. И не спорь со мной!
Не успела Надежда возразить, как соседка отключилась. Пожилая женщина растерянно смотрела на погасший экран телефона. С одной стороны, предложение Веры Николаевны было спасением — на даче становилось все холоднее, дрова подходили к концу, а денег на новые почти не осталось. С другой — как-то неловко навязываться, да и Саша, наверное, обидится, если узнает… Хотя, судя по всему, вряд ли он вообще заметит ее отсутствие на даче.
Эта горькая мысль больно кольнула сердце. Неужели родной сын, ее Сашенька, действительно просто забыл о ней? Нет, не может быть. Наверное, он правда очень занят. Или телефон потерял. Или…
Размышления прервал стук в дверь. Надежда Петровна вздрогнула — гости в это время года на дачах большая редкость. Накинув на плечи шаль, она пошла открывать.
На пороге стоял Павел Сергеевич, пожилой сосед, живший через два участка от нее. В отличие от большинства дачников, он оставался здесь круглый год — после смерти жены продал городскую квартиру и переехал за город.
— Добрый вечер, Надежда Петровна! — поздоровался он. — Решил зайти, проведать вас. Смотрю, дымок из трубы идет, значит, не уехали еще.
— Здравствуйте, Павел Сергеевич, — Надежда отступила, пропуская гостя в дом. — Проходите, чаю выпьем.
Сосед прошел внутрь, окинул взглядом промерзшую комнату и нахмурился.
— Да у вас тут холоднее, чем на улице, — заметил он. — И крыша, смотрю, течет? — кивнул он на ведро в углу.
— Есть немного, — смущенно признала Надежда. — Всё руки не доходят починить.
— Так это же не женское дело! — возмутился Павел Сергеевич. — А где ваш сын? Он же вроде собирался помогать с хозяйством?
Надежда отвернулась, делая вид, что занята чайником.
— Занят он. Работа, семья…
— Понятно, — протянул сосед. — А вы что же, так и собираетесь тут зимовать?
— Да нет, что вы, — поспешно ответила Надежда Петровна. — Сын заберет меня… скоро.
Павел Сергеевич недоверчиво хмыкнул, но развивать тему не стал.
— Ладно, завтра приду с инструментами, починю крышу. И печку осмотрю заодно. А то неровен час, угорите еще.
— Спасибо вам большое, — искренне поблагодарила Надежда. — Только не тратьте время, я ведь скоро уеду…
— И когда же? — прямо спросил сосед.
Надежда замялась.
— Ну… Саша обещал за мной приехать…
— Когда?
— Скоро, — неопределенно пожала плечами Надежда Петровна.
Павел Сергеевич внимательно посмотрел на нее, потом тяжело вздохнул.
— Эх, Надежда Петровна, не хочу я лезть не в свое дело, но… Сколько уже вы здесь живете?
— С мая, — тихо ответила она, опустив глаза.
— И до сих пор сын вас не забрал? А ведь уже холода начались.
— У него ремонт в квартире, — снова начала оправдываться Надежда. — И жена молодая, им нужно обустроиться…
— В вашей квартире, я правильно понял? — уточнил Павел Сергеевич. — В той самой, где вы всю жизнь прожили?
Надежда кивнула.
— Я подарила ее Саше. Хотела, чтобы у них с Мариной было свое жилье.
Сосед покачал головой.
— И где же вы теперь жить собираетесь?
— Ну, мы договаривались, что я буду жить с ними, в маленькой комнате. Просто пока идет ремонт, решили, что лучше мне побыть на даче.
— С мая по октябрь? — недоверчиво переспросил Павел Сергеевич. — Что-то долгий ремонт у вашего Саши.
Надежда промолчала. Ей и самой было странно, что ремонт затянулся на полгода, но она гнала от себя неприятные мысли. Не мог же сын специально держать ее на даче? Нет, конечно нет. Просто обстоятельства так сложились.
— Надежда Петровна, — мягко сказал сосед. — Вы же разумная женщина. Неужели не видите, что вас просто… — он запнулся, подбирая слова, — …что вас используют?
— Что вы такое говорите! — всплеснула руками Надежда. — Это же мой сын!
— Именно поэтому и больно это говорить, — вздохнул Павел Сергеевич. — Но факты налицо: вы отдали квартиру, а вас отправили на дачу. И, судя по всему, забирать не собираются.
— Нет-нет, вы не понимаете, — горячо возразила Надежда Петровна. — Саша обещал, что это ненадолго. Он хороший мальчик, просто сейчас много работает, устает…
— А телефон у него есть? — спросил сосед. — Позвонить матери и спросить, как она тут, на зиму глядя, в дачном домике без отопления поживает, силы еще остались?
Надежда опустила глаза. Как ни горько было это признавать, но Павел Сергеевич был прав. Последние две недели сын вообще не отвечал на ее звонки. А до этого разговоры были короткими и какими-то раздраженными. Как будто она, родная мать, стала для него обузой.
— Вот что, — решительно сказал Павел Сергеевич, поднимаясь. — Завтра с утра приду, починю крышу и печку. А потом поедем к вашему сыну.
— Зачем? — испугалась Надежда.
— Поговорить. По-мужски, — твердо ответил сосед. — Нельзя так с матерью поступать. Если не хочет, чтобы вы жили с ними — пусть хотя бы снимет вам жилье в городе. Или деньги даст на съем.
— Нет-нет, что вы, — замахала руками Надежда Петровна. — Не надо никуда ехать! Саша обязательно сам приедет… скоро.
Павел Сергеевич недоверчиво покачал головой, но спорить не стал.
— Как знаете. Но если что — обращайтесь. Я всегда помогу.
После его ухода Надежда долго сидела у печки, глядя на огонь. Что-то неприятное ворочалось в груди, что-то, чему она не хотела давать имя. Неужели сын действительно решил избавиться от нее? Нет, не может быть. Она всю жизнь посвятила ему, одна вырастила после смерти мужа, ни в чем не отказывала. Саша не мог так с ней поступить…
Но факты говорили об обратном. Полгода на даче, редкие звонки, которые становились все короче, отговорки про ремонт… А ведь Вера Николаевна права — квартира и так была в отличном состоянии. Зачем там что-то переделывать?
С тяжелым сердцем Надежда Петровна легла спать, надеясь, что утро принесет какое-нибудь решение. Может, Саша наконец позвонит?
Но утро принесло только усилившийся дождь и звонок от Веры Николаевны.
— Надя, я выезжаю за тобой через час, — без предисловий сообщила соседка. — Собирай самое необходимое. Остальное потом заберем.
— Вера Николаевна, право, не стоит, — начала Надежда, но та перебила:
— Это не обсуждается. На дворе октябрь, дождь со снегом, а ты в щелястом домике с дырявой крышей. Я тебя там не оставлю, и точка.
В ее голосе было столько решимости, что Надежда не стала спорить. Может, и правда лучше перебраться в город? А там уж и с Сашей встретиться, поговорить. Не по телефону, а глаза в глаза. Наверняка все прояснится.
Собираться было недолго — за полгода жизни на даче Надежда так и не распаковала большую часть вещей, надеясь на скорое возвращение в город. Сложив в сумку самое необходимое, она села ждать Веру Николаевну.
В дверь снова постучали. «Неужели уже приехала?» — удивилась Надежда, поспешно вставая. Но на пороге стоял Павел Сергеевич с ящиком инструментов.
— Доброе утро! — поздоровался он. — Пришел, как обещал. Сначала крышу посмотрим, потом печку.
— Ой, Павел Сергеевич, спасибо вам большое, но, кажется, мне уже не понадобится, — смущенно ответила Надежда Петровна. — За мной Вера Николаевна скоро приедет. Зовет к себе пожить.
— Вот и правильно, — одобрительно кивнул сосед. — Нечего тут мерзнуть. Но крышу я все равно починю, а то до весны дом совсем отсыреет.
Не слушая возражений, он поднялся на чердак и принялся за работу. Надежда поставила чайник — надо хоть чаем напоить человека после работы.
Через час крыша была залатана, печка прочищена, а в домике стало заметно теплее.
— Вот теперь порядок, — удовлетворенно сказал Павел Сергеевич, принимая из рук Надежды чашку с чаем. — Хотя бы дом в целости останется, пока вы в городе.
— Спасибо вам огромное, — искренне поблагодарила Надежда. — Я даже не знаю, как отплатить…
— Ну что вы, какие счеты между соседями, — махнул рукой Павел Сергеевич. — Лучше скажите, вы все-таки к сыну собираетесь ехать или сразу к Вере Николаевне?
Надежда замялась.
— Наверное, сначала к Саше. Хочу с ним поговорить. Все-таки надо прояснить ситуацию.
— Правильно, — кивнул сосед. — Так и сделайте. А если что, мой телефон у вас есть. Звоните в любое время.
Не успел Павел Сергеевич допить чай, как послышался звук подъезжающей машины. Вера Николаевна приехала на такси — маленькая, энергичная женщина с решительным характером.
— Ну что, готова? — с порога спросила она, окидывая взглядом собранную сумку. — О, Павел Сергеевич, здравствуйте! Вы тоже Надю навещаете?
— Крышу чинил, — коротко ответил тот. — Чтоб дом до весны достоял.
— Молодец! — одобрительно кивнула Вера Николаевна. — А то совсем наша Надежда одна осталась. Ни сына, ни помощи.
— Да что вы такое говорите, — снова начала защищаться Надежда Петровна. — Саша просто занят…
— Ага, настолько занят, что мать на даче бросил, — фыркнула Вера Николаевна. — Ладно, поехали. Такси ждет, время идет.
Надежда еще раз оглядела домик, убедилась, что печка потушена, вода перекрыта, и, тяжело вздохнув, вышла на улицу. Почему-то было ощущение, что она видит дачу в последний раз. Но это, конечно, глупости. Весной обязательно вернется. Или, может быть, даже раньше, если с Сашей все наладится…
В такси Вера Николаевна сразу взяла быка за рога:
— Значит так, план такой: сначала едем к твоему оболтусу. Поговорим по-взрослому. Если будет артачиться — едем ко мне. У меня места немного, но на первое время хватит. А там видно будет.
— Вера Николаевна, не надо так о Саше, — мягко попросила Надежда. — Он хороший мальчик, просто…
— Если бы был хороший, мать бы на даче не бросил, — отрезала соседка. — И не надо его защищать. Я все понимаю, сын, единственный, любимый… Но есть же какие-то границы! Нельзя так с родителями поступать!
Надежда промолчала. Где-то в глубине души она понимала, что Вера Николаевна права, но признать это вслух означало признать, что родной сын действительно поступил с ней подло. А этого она сделать не могла.
Город встретил их мокрыми улицами и серым небом. Надежда давно здесь не была и теперь с жадностью смотрела в окно, впитывая городские пейзажи. Как она соскучилась по этим улицам, магазинам, даже по шуму машин! На даче было тихо, слишком тихо для человека, привыкшего к городской жизни.
— Приехали, — объявила Вера Николаевна, когда такси остановилось у знакомого подъезда. — Выгружаемся.
— Может, сначала я одна поднимусь? — неуверенно предложила Надежда. — Все-таки неудобно…
— Неудобно на потолке спать, — отрезала соседка. — Вместе пойдем.
Поднявшись на третий этаж, Надежда нерешительно остановилась перед дверью собственной квартиры. Странное чувство — стоять на пороге дома, где прожила всю сознательную жизнь, и не решаться войти. Собравшись с духом, она позвонила.
Долго никто не открывал. Наконец послышались шаги, и дверь распахнулась. На пороге стоял Саша — заспанный, в домашних штанах и футболке.
— Мама? — удивленно спросил он, переводя взгляд с Надежды на Веру Николаевну. — Что случилось?
— Здравствуй, сынок, — тихо сказала Надежда. — Можно войти?
Саша замялся, оглянулся через плечо в глубину квартиры.
— Ну… мы с Мариной еще спали… У нас тут небольшой беспорядок…
— Ничего, мы ненадолго, — решительно заявила Вера Николаевна, отодвигая Сашу и проходя в квартиру. — Поговорить надо.
Надежда смущенно улыбнулась сыну и последовала за соседкой.
В квартире было тепло и уютно. И, судя по всему, никакого ремонта тут не велось. Все выглядело точно так же, как в тот день, когда Надежда Петровна уехала на дачу. Только появились новые шторы да диван в гостиной был другой.
— Саш, кто там? — раздался сонный женский голос, и в коридор вышла Марина — молодая жена сына, стройная блондинка. Увидев свекровь, она заметно напряглась. — Ой, здравствуйте, Надежда Петровна. А мы вас не ждали…
— Вот именно, — не выдержала Вера Николаевна. — Полгода не ждали. Мать на даче чуть не замерзла, а им все невдомек, что осень на дворе!
— Вера Николаевна, пожалуйста, — попыталась остановить соседку Надежда, но та была непреклонна.
— Нет уж, дайте мне сказать! — воскликнула она. — Как вам не стыдно, молодые люди? Выжили мать из ее же квартиры, отправили на дачу, без отопления, без удобств, и даже не соизволили забрать, когда начались холода!
— Мы собирались… — начал было Саша, но Вера Николаевна перебила:
— Полгода собирались? И даже не позвонили лишний раз спросить, как она там? Знаете, что у нее крыша течет, печка еле работает? Нет? Так не удосужились поинтересоваться!
Саша и Марина переглянулись. На их лицах отразилось смущение, но не раскаяние.
— Мама сама решила пожить на даче, — наконец сказал Саша. — Сказала, что ей там нравится, свежий воздух, огород…
— Сын, — тихо произнесла Надежда Петровна. — Ты же знаешь, что я согласилась пожить там только до осени. Ты обещал, что заберешь меня к зиме…
— Ну, я думал, ты сама скажешь, когда захочешь вернуться, — неуверенно ответил Саша.
— Я звонила. Много раз, — так же тихо сказала Надежда. — Последние две недели ты вообще трубку не брал.
Саша снова переглянулся с женой. Та нахмурилась и скрылась в спальне, громко хлопнув дверью.
— Мам, пойми, у нас тут своя жизнь, — начал Саша, понизив голос. — Марина беременна, ей нужен покой, а ты со своими звонками…
— Что? — Надежда Петровна пошатнулась. — Марина ждет ребенка? И ты мне не сказал?
— Мы хотели сделать сюрприз, — неуверенно ответил сын. — На твой день рождения…
— Который через полгода, — вставила Вера Николаевна. — Очень удобно. А до тех пор пусть мать на даче замерзает, да?
— Да никто там не замерзает! — вдруг разозлился Саша. — Мама сама говорила, что любит дачу, что ей там хорошо! А теперь что? Приезжает с какими-то претензиями…
— Сынок, — Надежда Петровна чувствовала, как к горлу подступают слезы. — Я не с претензиями. Я просто хотела узнать, когда смогу вернуться домой. На даче становится холодно, дрова заканчиваются…
— Нет там у тебя дома! — вдруг выпалил Саша и тут же осекся, увидев, как побледнела мать. — В смысле, квартира теперь наша. Ты же сама подарила.
В коридоре повисла тяжелая тишина. Надежда Петровна ощутила, как земля уходит из-под ног. Это действительно происходит? Её родной сын говорит ей такое?
— Александр! — возмутилась Вера Николаевна. — Как ты можешь такое матери говорить? Она тебе жизнь отдала!
— Вот именно! — снова включился в разговор Саша. — Всю жизнь мне отдала, а теперь ждет, что я ей свою отдам! У меня семья, ребенок скоро родится. Нам нужно пространство!
Из спальни вышла Марина, уже одетая, с решительным выражением лица.
— Надежда Петровна, поймите правильно, — начала она неожиданно спокойным тоном. — Мы вас уважаем и любим. Но жить вместе — это тяжело. Вы привыкли всё делать по-своему, я — по-своему. Будут постоянные конфликты. Это никому не нужно.
— Да уж, особенно вам, — съязвила Вера Николаевна.
— А что вы предлагаете? — упрямо спросила Марина. — Чтобы мы с Сашей и будущим ребенком снимали квартиру, а Надежда Петровна жила здесь одна? Это справедливо?
— Справедливо было бы не выставлять мать за дверь! — всплеснула руками соседка.
— Никто никого не выставлял! — повысил голос Саша. — Мама сама согласилась пожить на даче. Временно.
— Временно — это полгода? — возмутилась Вера Николаевна. — А теперь зима на носу. Куда ей деваться?
Надежда Петровна стояла, ошеломленная этим спором. Все говорили о ней так, будто ее тут не было. А она смотрела на сына — и не узнавала его. Где тот мальчик, которого она растила с такой любовью? Который обещал всегда заботиться о ней, когда вырастет?
— Может быть, хватит обсуждать меня, как будто я не здесь? — вдруг тихо, но твердо произнесла Надежда Петровна.
Все замолчали и повернулись к ней.
— Саша, — продолжила она, глядя сыну в глаза. — Я спрашиваю тебя прямо: ты хочешь, чтобы я жила с вами?
Саша опустил взгляд.
— Мам, ну как ты не понимаешь… У нас маленькая квартира…
— Трехкомнатная? — не выдержала Вера Николаевна.
— Неважно, — остановила ее Надежда. — Саша, это простой вопрос. Да или нет?
Сын молчал, избегая смотреть матери в глаза. И это молчание было красноречивее любых слов.
— Понятно, — тихо сказала Надежда Петровна. — Тогда я пойду.
— Куда? — встрепенулся Саша.
— Это уже не твоя забота, — вмешалась Вера Николаевна. — Пойдем, Надя. Ко мне поедем. У меня хоть и тесно, но зато тепло и с добрым сердцем.
Когда они уже выходили из квартиры, Саша окликнул мать:
— Мам, постой! А как же дача? Ты за ней присматривать будешь?
Надежда Петровна остановилась в дверях и медленно повернулась к сыну. На ее лице не было ни гнева, ни обиды — только бесконечная усталость и разочарование.
— Знаешь, Саша, — сказала она тихо, — дача теперь тоже твоя. Я ведь на тебя ее тоже оформила, помнишь? Так что можешь сам о ней позаботиться.
Она вышла, не оглядываясь, а Вера Николаевна, прежде чем закрыть дверь, бросила:
— Стыдно должно быть, молодой человек. Очень стыдно.
В однокомнатной квартире Веры Николаевны было действительно тесно, но Надежда Петровна была благодарна за крышу над головой. Первые дни она почти не разговаривала, молча сидела у окна или помогала по хозяйству. Вера Николаевна не лезла с расспросами, понимая состояние подруги.
Через неделю позвонил Саша. Говорил торопливо, как будто отбывая повинность. Сказал, что они с Мариной подумали и готовы выделить немного денег, чтобы снять матери комнату. Надежда молча выслушала и ответила, что подумает. Больше он не звонил.
— И что ты решила? — спросила Вера Николаевна, когда Надежда рассказала ей о звонке.
— Не знаю, — пожала плечами Надежда Петровна. — Как-то все это… не так я представляла свою старость.
— А кто представлял? — вздохнула Вера Николаевна. — Но жизнь продолжается, Надя. Нельзя опускать руки.
Через две недели снова позвонил Павел Сергеевич. Поинтересовался, как дела, рассказал, что присматривает за дачей. А потом неожиданно предложил:
— Надежда Петровна, а переезжайте ко мне на дачу. У меня дом большой, теплый. Места хватит.
— Что вы, Павел Сергеевич, как можно, — засмущалась Надежда. — Неудобно…
— Почему неудобно? — возразил сосед. — Одному скучно, вдвоем веселее. А если что не так — так у вас своя дача рядом, всегда можно вернуться.
Надежда обещала подумать, но в душе уже понимала, что согласится. Вера Николаевна, узнав о предложении, одобрительно кивнула:
— Правильно. Павел Сергеевич — мужчина надежный, хозяйственный. И дом у него добротный, не чета твоей развалюхе. Езжай, Надюша. А ко мне в город будешь приезжать в гости.
Прошла зима. Надежда Петровна переехала к Павлу Сергеевичу, и постепенно жизнь наладилась. Они оказались на удивление совместимы в быту: оба любили порядок, тишину и природу. Постепенно дружба переросла во что-то большее — в теплые, доверительные отношения двух немолодых людей, нашедших друг в друге поддержку и понимание.
Саша за всю зиму позвонил еще дважды — сухо поздравил с Новым годом и с 8 Марта. Звал в гости познакомиться с новорожденным внуком, но Надежда каждый раз находила причину отказаться. Рана была еще слишком свежа.
В начале мая, когда сады зацвели белым цветом, Павел Сергеевич предложил Надежде Петровне официально оформить их отношения.
— Зачем нам в нашем возрасте эти формальности? — удивилась она.
— Затем, что я хочу, чтобы ты точно знала: этот дом — твой дом, — серьезно ответил Павел. — И никто тебя отсюда не выгонит.
Надежда расплакалась — впервые за долгие месяцы. Но это были слезы не горя, а облегчения и благодарности.
В тот же день она впервые за долгое время сама позвонила сыну.
— Саша, у меня новости, — сказала она спокойно. — Я выхожу замуж за Павла Сергеевича, соседа по даче.
В трубке повисло молчание.
— Мам, ты серьезно? — наконец выдавил Саша. — В твоем-то возрасте? А как же мы? Внук?
— А что внук? — так же спокойно спросила Надежда. — Вы же не против, если мы иногда будем навещать вас? Познакомимся с малышом?
— Конечно не против, — растерялся Саша. — Но… ты уверена, что это правильное решение?
— Абсолютно, — твердо ответила Надежда Петровна. — Знаешь, сынок, я многое передумала за эту зиму. И поняла: нельзя строить свое счастье на ожиданиях от других людей. Даже если эти люди — твои дети. У каждого своя жизнь. И я хочу прожить остаток своей достойно и спокойно. С человеком, который ценит меня и заботится обо мне не из чувства долга, а по велению сердца.
Она услышала, как Саша тяжело вздохнул.
— Мам, я… прости меня, если что. Я не хотел тебя обидеть.
— Я знаю, сынок, — мягко ответила Надежда. — Ты просто хотел жить свою жизнь. И я не держу на тебя зла. Правда.
Когда разговор закончился, Надежда Петровна вышла на крыльцо, где Павел Сергеевич возился с рассадой.
— Ну что, поговорила? — спросил он, выпрямляясь.
— Да, — кивнула она. — Все хорошо.
И впервые за долгое время она действительно чувствовала, что все хорошо. Жизнь продолжается, и в ней еще много светлых дней. Надо только научиться их видеть и ценить.
А на следующий день приехал Саша — впервые за всю зиму. Приехал не один, а с маленьким свертком на руках.
— Мам, — сказал он, неловко переминаясь с ноги на ногу на пороге. — Познакомься с Петей. Твоим внуком. Назвали в честь дедушки…
Надежда Петровна осторожно взяла на руки крошечный сверток. Малыш приоткрыл глаза — удивительно голубые, как у ее покойного мужа — и посмотрел на нее с таким доверием, что сердце защемило.
— Здравствуй, Петенька, — прошептала она. — Я твоя бабушка.
И мир вокруг нее наполнился новым смыслом. Жизнь продолжалась — непредсказуемая, сложная, порой жестокая, но всегда дающая шанс на счастье тем, кто не теряет надежды.
Саша неловко топтался рядом. Он был подавленным и виноватым.
— Мам, ты прости нас с Мариной… Мы… я думал только о себе. Эгоист, да?
Надежда Петровна покачала головой, не отрывая взгляда от внука.
— Все мы учимся, сынок. Всю жизнь учимся.
Павел Сергеевич вышел из дома и, увидев гостей, приветливо кивнул:
— Проходите в дом, чего на пороге стоять? Чай поставлю.
И они все вместе вошли в теплый, уютный дом, где пахло свежеиспеченными пирогами и распускающейся сиренью, которую Павел Сергеевич поставил в вазу утром. Дом, который стал для Надежды Петровны настоящим домом — местом, где ее любили и ждали.
— Ты останешься на ужин? — спросила она сына.
— Если пригласите, — неуверенно ответил Саша.
— Конечно, приглашаем, — твердо сказал Павел Сергеевич. — Ты теперь наша семья.
И Надежда Петровна поняла: иногда нужно потерять то, что имеешь, чтобы обрести нечто гораздо более ценное. Не дом из кирпича и бетона, а настоящий дом — построенный на любви, уважении и понимании.
— Спасибо, — прошептала она, обращаясь не к кому-то конкретно, а ко всей жизни. И жизнь, казалось, улыбнулась ей в ответ лучами весеннего солнца, пробивающимися сквозь занавески.
