Алина стояла в центре пустой квартиры, держа в руках ведро с краской. Недавно она с родителями — Любовью Сергеевной и Романом Олеговичем — приобрели эту трехкомнатную квартиру в старом районе.
— Представляешь, здесь будет твоя комната, — сказала мать, зайдя в комнату с потрескавшейся стеной. — Обои выберем самые модные.
— А на балконе сделаем мини-сад, — добавил отец, и Алина засмеялась.
Ей было всего двадцать лет, и идея собственного пространства казалась чем-то из мира фантазий.
Несколько лет назад она вместе с родителями оставила полуразрушенный деревенский дом и переехала в областной центр.
Собственного жилья на тот момент в городе у них не было, поэтому семья снимала двухкомнатную квартиру.
Три года они копили на мечту: Алина подрабатывала в кафе после учёбы, а родители брали дополнительные смены. По вечерам за чашкой чая они обсуждали планы на будущее.
— Когда переедем, купим большой диван, — мечтательно проговорила Любовь Сергеевна, а Роман Олегович ей поддакнул.
После покупки квартиры денег на ремонт не осталось. Родители предложили Алине взять кредит, так как сами уже были в долгах.
Девушка с легкостью согласилась, полагая, что это будет вклад в их общее жилье.
Стены содрали до бетона, проводку меняли всей семьёй. Как-то вечером, когда Алина красила коридор, отец прошел мимо с банкой пива.
— Не перетрудись, — бросил он.
— Ничего страшного, я хочу поскорее закончить ремонт, — улыбнулась дочь. — Мне уже не терпится переехать.
— Ну, ну… — хрипло пробормотал Роман Олегович. — Я пошел домой, допоздна не засиживайся. Тебе еще завтра на учебу идти.
Алина молча кивнула в ответ и продолжила красить стены. Любовь Сергеевна часто говорила о том, как им повезло с дочкой.
— Другие в твоем возрасте гуляют, а ты с нами возишься, с ремонтом помогаешь, — замечала она.
— Потому что это наша квартира, — отвечала девушка, и мать задумчиво кивала.
Однако ближе к концу ремонта родители стали более замкнутыми. На вопросы о выборе мебели отмахивались.
— Успеется, — отвечал отец.
Когда ремонт завершился, родители позвали Алину в гостиную для важного разговора.
Любовь Сергеевна торопливо убирала остатки стройматериалов. Роман Олегович молча стоял у окна, стараясь не смотреть на дочь.
— Мы решили, что тебе пора пожить отдельно, — начала мать, словно зачитывала объявление. — Мы… хотим побыть вдвоём.
Алина замерла, сжимая в руке тряпку, испачканную в краске. Ей показалось, что она ослышалась.
— Что? — прошептала девушка.
— Ты уже взрослая и можешь жить одна, — произнес отец, оборачиваясь. — Мы сделали для тебя всё, что могли. Пора уже самой брать ответственность за свою судьбу.
— Но я вложила в эту квартиру всё! Кредит… — голос Алины дрогнул.
— Кредит ты взяла добровольно, — отрезал Роман Олегович. — Перестань жаловаться. Найди подработку и сними комнату. Если не хватает денег — устройся на вторую работу.
Любовь Сергеевна опустила глаза и сделала вид, что ищет что-то важное среди строительных материалов.
— Мама? — Алина шагнула к ней, ища хоть каплю прежней теплоты. — Мы же мечтали… большой диван, моя комната…
— Мечты меняются, — пробормотала та, всё так же не поднимая глаз. — Ты пойми, нам в последнее время тяжело пришлось. Теперь мы хотим пожить для себя.
В горле встал ком. Девушка вспомнила, как красила стены до рассвета, как смеялась над шуткой отца про мини-сад, как верила, что это — начало чего-то вечного. Теперь же квартира пахла не краской, а предательством.
— Значит, я вам… больше не семья? — выдохнула она.
— Не драматизируй, — фыркнул отец, доставая сигарету. — Мы все еще одна семья. Просто жить будем по отдельности.
Алина вышла на лестничную клетку, не заметив, как хлопнула дверью. В кармане жужжал телефон: пришло напоминание о платеже по кредиту, который они брали на «общий дом».
В голове стучала всего одна мысль: её использовали и бросили, как пустую банку из-под краски.
Она присела на лавочку у подъезда, сжимая колени дрожащими руками.
Из окна третьего этажа доносился разговор — родители обсуждали, куда поставить новый диван. Тот самый, о котором мечтали вместе.
Алина стояла на кухне съемной однушки, заваривая лапшу быстрого приготовления.
Девушке пришлось взять академический отпуск, чтобы иметь возможность трудиться на двух работах.
Спутанные волосы, синяки под глазами, руки в царапинах от коробок…
Она считала дни до зарплаты, мысленно деля сумму на части: кредит, аренда, еда.
Почти каждый вечер Алина работала официанткой в баре. Она брала почти все свободные смены, чтобы побыстрее рассчитаться с долгами.
— Эй, красотка, повтори виски! — крикнул пьяный клиент, щелкая пальцами у её лица.
Девушка стиснула зубы, наливая напиток. Рука дрогнула, и лёд упал на барную стойку.
— Растяпа, — усмехнулся мужчина, швыряя купюры. — Тебе бы в дворники, а не в официантки.
— Спасибо за совет, — прошептала она, собирая деньги со столика.
После ночной смены в баре Алина просыпалась в три часа дня и отправлялась на вторую работу.
Она мчалась на велосипеде по городским улицам, доставляя пиццу. Один раз её для проверки документов остановили полицейские.
— В таком возрасте и нигде не учишься? — усмехнулся офицер, разглядывая паспорт.
— Я… ушла, — ответила она, пряча обмороженные пальцы в карманы.
— Зря, — коротко бросил второй полицейский.
Вскоре в жизни девушки возник Николай. Ему было около сорока, он был одет в деловой костюм.
Мужчина сидел в углу бара-ресторана, листал документы, пока Алина оттирала кофейные пятна со стола.
— Вы всегда так яростно воюете с грязью? — спросил он, заметив, как она скребёт тряпкой.
— Это единственное, что у меня получается, — проговорила девушка, не поднимая глаз.
После этого короткого разговора Николай стал приходить ежедневно и вскоре узнал печальную историю жизни Алины.
Тогда мужчина стал приносить девушке книги — «чтобы мозги не заржавели», иногда просто молча оставлял крупные чаевые в конверте.
Спустя месяц со дня их знакомства Николай подвез Алину после смены до дома.
— Почему вы мне помогаете? — не выдержала девушка и задала давно мучающий ее вопрос. — Жалеете?
— Вижу себя в тебе, — Николай припарковался у подъезда. — В двадцать лет я ночевал на стройке, крал еду с рынка. Думал, мир — это бетонная стена, которую надо пробить головой.
— Пробили? — горько усмехнулась Алина.
— Нет. Научился обходить, — он повернулся и пристально посмотрел на нее. — Позволь мне помочь тебе. Ты мне нравишься.
Девушка смущённо опустила глаза и кивнула в знак согласия. Через полгода ухажер пригласил её в ресторан. Алина надела единственное платье.
— Я не умею красиво говорить, — Николай крутил бокал вина. — Но когда ты смеёшься, кажется, будто в моей жизни появилось окно. И за ним — свет.
Эти слова тронули девушку, и она заплакала. Впервые за два года. С того вечера влюбленные стали жить вместе.
Буквально через месяц Николай сделал девушке предложение, и она согласилась.
Любовь Сергеевна и Роман Олегович пришли на свадьбу дочери без приглашения. Мать, в потёртом платье, протянула дочери конверт с деньгами.
— Мы… Это наш с отцом тебе подарок, — голос её дрожал. — Может, пригласишь нас за стол? Хоть на минуточку.
— Это после того, как вы выгнали меня из дома? — произнесла Алина, сжимая фату и глядя на их опущенные головы. — Думаю, сегодня я тоже имею право поступить так. Уходите с моей свадьбы.
— Мы же семья! — рявкнул отец, но в его глазах читался стыд.
— После вашего предательства уже нет, — девушка решительно вытолкнула родителей из ресторана и захлопнула дверь.
Николай, будучи свидетелем этой сцены, обнял ее за плечи и попытался успокоить.
Вскоре началась торжественная часть, и все забыли про недавнее недоразумение.
Алина шла к алтарю в платье ручной вышивки. Гости аплодировали, а она невольно искала взглядом силуэты родителей за окном, но их не было.
— Жалеешь, что выгнала? — спросил Николай во время танца.
— Нет, — Алина прижалась к его плечу. — Не хочу видеть их наглые лица в такой день.
Наутро дворник нашёл у входа ресторана промокший смятый конверт с деньгами и открытку: «Прости. Мама».
Алина еще вечером выбросила его в мусорный бак, где жёлтые листья смешались с дождевой водой, как несбывшиеся мечты.
