– Теперь это наша общая дача, я тоже за неё платил! – заявил зять, не внёсший ни копейки.
Тамара Сергеевна поперхнулась чаем. Кружка звякнула о блюдце, расплескав несколько капель на скатерть. Она медленно подняла глаза на Виталика – своего зятя, которого никак не могла приучить себя называть по-взрослому Виталием.
– Прости, что ты сказал? – переспросила она, надеясь, что ослышалась.
– Говорю, дача теперь наша общая, – Виталик развалился на старом скрипучем стуле, лихо закинув ногу на ногу. – Я тут, между прочим, пашу как проклятый. Забор поправил, крыльцо подлатал. И вообще, я же муж Наташки, значит всё у нас теперь общее.
Тамара Сергеевна осторожно промокнула чай салфеткой, пытаясь собраться с мыслями. Этот разговор застал её врасплох. Дачу она купила пятнадцать лет назад, после смерти мужа, вложив все свои сбережения и продав машину, которую они когда-то приобрели вместе с Павлом. Участок был запущенный, домик покосившийся, но место чудесное – сосновый лес, речка рядом. Соседи неплохие, в основном такие же пенсионеры, как она сама. Всё, что сейчас было на даче – каждая грядка, каждый куст, каждая дощечка – появилось благодаря её труду и вложениям.
– Виталий, – она впервые назвала его полным именем, – эту дачу я купила задолго до того, как вы с Наташей познакомились. Пахала тут одна, спину не разгибая. Ты же сюда первый раз приехал только три месяца назад, после свадьбы.
– Ну и что? – он пожал плечами. – Теперь мы семья. Всё общее. Или вы против была, когда я в выходные вам обои в спальне переклеивал? Тоже ведь бесплатно сделал.
– Я просила тебя? – Тамара Сергеевна начала заводиться. – Я просила переклеивать обои? Мне нравились старые, с цветочками. А ты всё равно содрал их и наклеил какие-то полосатые.
– Так ведь красивее стало, современно! – возмутился Виталик. – И вообще, если я не буду тут помогать, всё развалится. Кто крышу будет чинить, когда потечёт? Кто траву косить? Вам самой-то тяжело, небось.
Тамара Сергеевна поджала губы. Да, ей было тяжело. В шестьдесят три уже не так просто управляться с целым участком. Но она справлялась. Каждое лето приезжала сюда на электричке, сажала огород, собирала урожай, консервировала. Всю зиму потом кормила дочку своими заготовками.
А теперь появился этот Виталик… Наташка познакомилась с ним год назад, а три месяца назад объявила, что выходит замуж. Тамара Сергеевна была против – уж больно непутёвым казался жених. Почти сорок лет мужику, а ни квартиры своей, ни толковой работы. Перебивался шабашками, жил то у друзей, то у родителей в однушке. Но дочь закатила истерику, обозвала мать старомодной, заявила, что любит и выйдет замуж хоть в омут головой. Пришлось смириться.
И вот теперь они сидели на веранде её, Тамариной, дачи, и этот прохвост заявлял права на её собственность.
– Виталий, ты платил за эту дачу? – спросила она напрямик.
– В каком смысле? – он заёрзал на стуле.
– В прямом. Ты давал деньги на покупку участка? На строительство дома? На проведение электричества? На водопровод? На забор?
– Нет, но…
– Нет, – отрезала Тамара Сергеевна. – Не платил. Ни за что не платил. За все годы, что я здесь работаю, я ни у кого не просила помощи. Даже у Наташки денег не брала, хотя она предлагала.
– Ну и что? Зато теперь я буду помогать. Работать тут, – Виталик упрямо гнул своё.
– Спасибо, обойдусь, – холодно ответила Тамара Сергеевна. – У меня сосед есть, дядя Витя. За умеренную плату и крышу починит, и траву скосит.
– Платить будете соседу, а зятю – нет? – возмутился Виталик. – Нехорошо как-то получается. Не по-родственному.
– А по-родственному – это как? – прищурилась Тамара Сергеевна. – Заявиться на всё готовое и объявить, что тебе тут половина принадлежит?
Разговор прервала Наташа, вернувшаяся из леса с полной корзиной черники. Дочка выглядела счастливой – загорелая, с блестящими глазами, в лёгком сарафане. Замужество явно шло ей на пользу.
– Ух, сколько насобирала! – радостно воскликнула она, ставя корзину на стол. – Мам, будет тебе варенье на всю зиму!
– Спасибо, доченька, – Тамара Сергеевна улыбнулась, стараясь не показывать, что расстроена.
– О чём вы тут говорили? – Наташа посмотрела на мужа, потом на мать. – Что-то у вас лица напряжённые.
– Да так, – неопределённо махнул рукой Виталик. – О даче. О том, что я могу тут многое улучшить, если ваша мама даст добро.
Он не стал рассказывать о своих претензиях, и Тамара Сергеевна тоже промолчала. Не хотелось портить дочке настроение.
Вечером, когда Виталик ушёл к соседям посмотреть футбол, Тамара Сергеевна решилась на разговор с дочерью.
– Наташ, ты не думала о своём жилье? – осторожно начала она, помогая дочери перебирать чернику.
– Думала, конечно, – вздохнула Наташа. – Но ты же знаешь, какие сейчас цены. Мы с Виталиком пока не потянем.
– А что с квартирой его родителей? Он ведь единственный сын, насколько я помню.
– Да, но они пока сами там живут, – Наташа отложила миску с черникой. – Мама, ты к чему клонишь?
Тамара Сергеевна помедлила, подбирая слова.
– Просто мне кажется, что Виталий… как бы это сказать… рассчитывает на мою дачу.
– В каком смысле?
– В таком, что сегодня заявил мне, будто это теперь наша общая дача, потому что он тут крыльцо подлатал.
Наташа нахмурилась.
– Не может быть. Он же знает, что дача твоя. Ты её купила на свои деньги, ты за неё платишь налоги.
– Вот именно, – кивнула Тамара Сергеевна. – Но, похоже, твой муж считает иначе. Сказал, что раз вы теперь семья, то всё у вас общее.
– Мам, наверное, ты не так его поняла, – Наташа покачала головой. – Виталик не такой. Он просто хотел сказать, что готов помогать тебе с дачей, делать мужскую работу.
– Дай-то бог, чтобы я ошибалась, – вздохнула Тамара Сергеевна. – Но, знаешь… У меня после разговора с ним осадок неприятный остался. Как будто он уже мысленно делит моё имущество.
– Мама! – возмущённо воскликнула Наташа. – Виталик не такой! Он работящий, хозяйственный. Просто ему не везло с работой, но он обязательно найдёт что-то стоящее. И мы накопим на своё жильё.
– Конечно, доченька, – Тамара Сергеевна ласково погладила дочь по руке. – Я верю, что у вас всё будет хорошо.
Но на душе у неё скребли кошки. Что-то подсказывало: этот разговор с зятем – только начало проблем.
Утром за завтраком Виталик был необычайно оживлён.
– Тамара Сергеевна, а давайте баньку на участке построим! – предложил он, намазывая маслом уже третий кусок хлеба. – Место отличное есть, возле яблони. Я всё сделаю, только материалы купить надо.
– Баню? – удивилась Тамара Сергеевна. – Зачем? У меня душ есть.
– Эх, душ – это не то! – отмахнулся Виталик. – В баньке попаришься, сто лет проживёшь! Это ж здоровье!
– И сколько будут стоить материалы? – поинтересовалась Тамара Сергеевна.
Виталик назвал сумму, от которой у неё брови поползли вверх.
– Это ж треть моей годовой пенсии!
– Ну а что делать? – развёл руками Виталик. – Хорошая банька дешёвой не бывает. Зато потом как заживём! Можно будет даже соседям за деньги париться предлагать. Бизнес маленький организуем!
– Нет, – твёрдо сказала Тамара Сергеевна. – Никакой бани. И никакого бизнеса. У меня дачный участок, а не коммерческое предприятие.
– Вот всегда так, – надулся Виталик. – Стоит предложить что-то дельное – сразу в штыки. А ведь я о вас же забочусь! О семье!
– О какой семье? – не выдержала Тамара Сергеевна. – О себе ты заботишься! Хочешь за мой счёт баню построить, а потом заявить, что она тоже общая?
– Мама! – вмешалась Наташа. – Зачем ты так? Виталик просто предложил… для всех нас…
– Для всех нас, – медленно повторила Тамара Сергеевна. – А платить кто будет? Я одна?
– Ну, мы тоже можем вложиться, – неуверенно сказала Наташа. – Правда, Виталик?
– Конечно! – с энтузиазмом подхватил тот. – У меня как раз заказ наклёвывается, хороший. Сделаю – и сразу часть денег на баню отложим.
Тамара Сергеевна молча допила чай. Она не верила ни единому его слову, но не хотела спорить при дочери.
После завтрака, когда Наташа отправилась в магазин за продуктами, Виталик снова завёл разговор.
– Вот вы, Тамара Сергеевна, меня не цените, – начал он проникновенно. – А ведь я с чистыми намерениями. Хочу, чтобы наша семья крепла. Чтобы у нас с Наташкой был свой угол.
– Свой угол – это хорошо, – кивнула Тамара Сергеевна. – Когда планируете на квартиру накопить?
– Ну, с квартирой сейчас сложно, – Виталик почесал затылок. – Цены кусаются. Вот я и подумал: может, вы нам дачу перепишете? Всё равно она вам одной теперь не по силам. А мы бы тут жили, ухаживали за всем. Вы бы только приезжали отдыхать, как на курорт.
Тамара Сергеевна молча смотрела на зятя, не веря своим ушам. Неужели он всерьёз предлагает ей отдать им с Наташей дачу? Домик, за который она выплачивала кредит пять лет, отказывая себе во всём? Участок, на котором выходила каждую грядку, каждый куст?
– Нет, Виталий, – твёрдо сказала она. – Даже не думай об этом. Я не собираюсь переписывать дачу ни на тебя, ни на Наташу, ни на кого-либо ещё. Когда-нибудь, после моей смерти, она достанется дочери по наследству. Но пока я жива – это моя собственность.
– Жадничаете, значит, – презрительно усмехнулся Виталик. – А ещё про семью говорите. Мать называется! Родной дочери жилья жалеете.
– Я отдала дочери свою двухкомнатную квартиру в городе, – напомнила Тамара Сергеевна. – Сама живу в однушке, которую купила на остаток от продажи нашей с мужем трёшки. Так что не смей обвинять меня в жадности.
– Ну хотя бы часть дачи перепишите, – не унимался зять. – Половину, например. Нам с Наташкой.
– А половину налогов будешь платить? – усмехнулась Тамара Сергеевна. – И половину денег на ремонт? И на водопровод? И на электричество?
– Ну, как появятся деньги – так сразу, – Виталик улыбнулся своей «располагающей» улыбкой, от которой у Тамары Сергеевны всегда портилось настроение.
– Вот как появятся – тогда и поговорим, – отрезала она. – А пока даже не заикайся об этом. И Наташу не вздумай настраивать против меня.
– Да кто её настраивает? – возмутился Виталик. – Я только правду говорю: не по-семейному это – своё добро от детей прятать.
Тамара Сергеевна хотела ответить, но прикусила язык. Спорить с этим прохвостом – только время терять. Он всё равно не поймёт, что нельзя требовать того, что тебе не принадлежит.
Весь день она ходила сама не своя. Даже на любимые грядки с клубникой смотреть не хотелось. Всё думала: неужели Виталик настроит дочь против неё? Неужели Наташа поверит, что мать жадничает?
К вечеру приехала соседка, Анна Ивановна, с которой они дружили уже больше десяти лет. Тамара Сергеевна не выдержала и рассказала ей о разговоре с зятем.
– Знакомая история, – вздохнула Анна Ивановна. – У Людки Кузнецовой зять такой же был. Сначала на даче поселиться предложил, потом на себя переписать требовал. А когда она отказалась – так с дочкой её поссорил, что до сих пор не разговаривают.
– Господи, неужели и у меня так будет? – Тамара Сергеевна схватилась за сердце.
– Не обязательно, – успокоила её соседка. – Всё зависит от того, насколько твоя Наташка умная девочка. Ты ей про эти разговоры рассказала?
– Не всё, – призналась Тамара Сергеевна. – Боюсь расстраивать. Она так счастлива сейчас.
– Ну и зря, – покачала головой Анна Ивановна. – Лучше ей от тебя всю правду узнать, чем его версию выслушивать. Но делать нужно всё аккуратно. Не наезжать на зятя, не обвинять его. Просто расскажи, как есть.
Вечером, когда Виталик отправился с соседскими мужиками на рыбалку, Тамара Сергеевна решилась на откровенный разговор с дочерью.
– Наташенька, нам нужно серьёзно поговорить, – начала она, присаживаясь рядом с дочерью на старую скамейку в саду.
– О чём, мам? – Наташа подняла глаза от книги. – Что-то случилось?
– Пока нет, но может случиться, – Тамара Сергеевна взяла дочь за руку. – Дело в Виталии. Он… он имеет виды на мою дачу.
– В каком смысле? – Наташа нахмурилась.
– В таком, что сегодня прямым текстом предложил мне переписать на вас дачу. Или хотя бы половину.
– Не может быть! – Наташа отложила книгу. – Он ничего такого мне не говорил.
– Потому что знает твою реакцию, – грустно улыбнулась Тамара Сергеевна. – Доченька, я не хочу вас ссорить. Но мне кажется, тебе нужно знать, какие планы у твоего мужа.
– Он просто хочет для нас лучшего, – неуверенно сказала Наташа. – Чтобы у нас было своё жильё…
– За чужой счёт? – мягко спросила Тамара Сергеевна. – Наташ, я отдала вам квартиру в городе. Сама теснюсь в однушке. На даче провожу всё лето, практически живу тут. Это всё, что у меня есть. А твой Виталий, вместо того чтобы работать и копить на своё жильё, хочет на готовенькое заехать.
Наташа сидела молча, теребя страницу книги.
– Он ещё и баню предлагал построить, – продолжила Тамара Сергеевна. – За мой счёт, разумеется. А потом, надо думать, объявил бы, что имеет на неё права.
– Мама, ну зачем ты так, – Наташа наконец подняла глаза. – Виталик не такой. Он не из-за денег или имущества… Он просто хочет, чтобы мы все были одной семьёй.
– Одной семьёй можно быть и без посягательств на чужое имущество, – твёрдо сказала Тамара Сергеевна. – Доченька, я не против Виталия. Если ты его любишь – я приму любой твой выбор. Но я против того, чтобы он меня использовал. И тебя тоже.
– Он не использует! – Наташа вскочила. – Ты просто его не знаешь! Он трудолюбивый, заботливый. Вот увидишь, он ещё всем докажет, что чего-то стоит.
– Очень на это надеюсь, – вздохнула Тамара Сергеевна. – Но пока он доказывает обратное. Просит у меня дачу, хотя не внёс ни копейки.
– Знаешь что? – Наташа сердито сверкнула глазами. – Если ты так не доверяешь Виталику, то и нам с ним тут делать нечего. Мы сегодня же уедем.
И она убежала в дом, хлопнув дверью.
Тамара Сергеевна осталась сидеть на скамейке, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. Неужели Анна Ивановна была права? Неужели Виталик поссорит её с дочерью?
Когда стемнело, с рыбалки вернулся зять. Судя по весёлому виду и запаху перегара, рыбачили они не только с удочками.
– А где Наташка? – спросил он, не обнаружив жену в саду.
– В доме, – сухо ответила Тамара Сергеевна. – Собирает вещи. Вы сегодня уезжаете.
– Чего это? – Виталик моментально протрезвел. – С чего вдруг?
– Спроси у жены, – Тамара Сергеевна поднялась и направилась к дому.
Но Виталик преградил ей путь.
– Это вы, да? – процедил он. – Наговорили ей про меня гадостей?
– Я рассказала дочери правду, – спокойно ответила Тамара Сергеевна. – О том, что ты просил переписать на вас дачу.
– Ну и что? – Виталик развёл руками. – Ничего такого! Обычное дело – помогать детям!
– Дети должны сами строить свою жизнь, – твёрдо сказала Тамара Сергеевна. – А не претендовать на то, что родители нажили своим трудом.
– Да чего там нажили? – презрительно фыркнул Виталик. – Развалюху в лесу! Да я бы за месяц такую построил, было бы желание.
– Так постройте, – усмехнулась Тамара Сергеевна. – В чём проблема? Если это так просто.
Виталик открыл было рот для резкого ответа, но его перебила Наташа, вышедшая на крыльцо с сумками.
– Виталик, мы уезжаем, – тихо сказала она.
– Куда это? – он удивлённо уставился на жену.
– Домой. В город, – Наташа стояла, опустив голову. – Я уже вызвала такси. Будет через полчаса.
– Из-за чего весь сыр-бор? – недоумевал Виталик. – Подумаешь, хотел как лучше…
– Мам, прости, – Наташа посмотрела на мать. – Я… я поговорила с соседкой, с Анной Ивановной. Она рассказала, что Виталик интересовался у её мужа, сколько стоит дача и как её быстрее продать.
Тамара Сергеевна замерла. Вот оно что… Он не просто переписать хотел – он собирался продать её дачу!
– Никто никуда не едет, – сказал вдруг Виталик, подходя к Наташе. – Подумаешь, спросил по-соседски. Это ж не преступление.
– Это не по-соседски, – тихо ответила Наташа. – Это за спиной у мамы. У моей мамы, которая столько для нас сделала.
– Да что она сделала такого? – взорвался Виталик. – Квартиру отдала? Так это твоё наследство! По закону положено!
– Ничего подобного, – покачала головой Тамара Сергеевна. – Наташе положена только доля в моём имуществе после моей смерти. А я, между прочим, квартиру ей при жизни отдала.
– Мы уезжаем, – твёрдо сказала Наташа. – И, Виталик… мне нужно подумать. О нас. О нашем браке.
Виталик побелел. Весь его гонор куда-то испарился. Он вдруг сгорбился, сделался меньше ростом.
– Наташ, ну ты чего… – пробормотал он. – Я ж любя… Для нас старался…
– Для себя, – отрезала Наташа. – Всё, разговор окончен. Я иду собирать оставшиеся вещи.
Она скрылась в доме, оставив мать и зятя стоять посреди сада в неловком молчании.
– Ну что, доигрался? – невесело усмехнулась Тамара Сергеевна.
– Вы всё подстроили, – с ненавистью процедил Виталик. – Настроили её против меня. Ну ничего, я ещё своего добьюсь.
– Не сомневаюсь, – кивнула Тамара Сергеевна. – Только, надеюсь, моя дочь к тому времени уже поймёт, с кем связалась.
Он ничего не ответил, только развернулся и пошёл в дом – собирать свои вещи.
Через полчаса приехало такси. Наташа вышла, еле сдерживая слёзы. Виталик шёл следом, с сумкой через плечо, мрачный и молчаливый.
– Прости, мама, – Наташа обняла Тамару Сергеевну. – Я должна была сразу понять…
– Ничего, доченька, – Тамара Сергеевна гладила её по спине. – Главное, что ты вовремя всё узнала. А остальное… как-нибудь образуется.
– Я позвоню, хорошо? – шепнула Наташа.
– Конечно, – кивнула Тамара Сергеевна. – Я всегда на связи.
Она стояла на крыльце, глядя, как такси увозит дочь и зятя. На душе было горько. Не так она представляла себе это лето. Думала, будут вместе работать на даче, радоваться погожим дням, собирать урожай. А вышло…
Но где-то в глубине души теплилась надежда: может, это к лучшему? Может, Наташа наконец разглядит, что за человек рядом с ней? Не хотелось желать дочери разочарований и разбитого сердца, но ещё меньше хотелось видеть, как она живёт с человеком, который её использует.
Тамара Сергеевна вернулась в дом, налила себе чаю и села у окна, глядя на свой ухоженный сад. Яблони, которые она сажала ещё с мужем. Кусты смородины, малины, крыжовника. Грядки с клубникой, огурцами, помидорами. Каждый кустик выхожен, каждая грядка прополота. Неужели этот прохвост хотел всё продать?
Она не заметила, как наступил вечер. Сидела, погружённая в свои мысли, пока в дверь не постучали. На крыльце стояла Анна Ивановна.
– Ну что, уехали? – спросила соседка, проходя в дом.
– Уехали, – кивнула Тамара Сергеевна. – Наташка вся в слезах, а этот… даже не извинился.
– Я так и знала, – вздохнула Анна Ивановна. – С самого начала этот твой Виталик мне не нравился. Глазки бегают, работать не хочет, всё на халяву норовит получить. Таких сейчас много развелось – альфонсы называются.
– Да какой он альфонс, – устало махнула рукой Тамара Сергеевна. – Альфонсы хоть красивые, обходительные. А этот… так, шалопай.
– И что теперь делать будешь? – Анна Ивановна присела рядом.
– А что делать? Жить дальше. Дочку поддерживать. Может, и правда разведётся с ним, если поймёт наконец, что он за фрукт.
– А может, и помирятся, – задумчиво произнесла соседка. – Любовь – штука сложная. Я вон со своим Петей сколько раз разойтись хотела, а всё вместе. Пятьдесят лет уже.
Тамара Сергеевна улыбнулась. Аня с Петей действительно были образцовой парой. Всю жизнь вместе, и в горе, и в радости.
– Знаешь, – сказала она вдруг, – я ведь замуж больше не вышла после смерти Павла. Думала – зачем? Дочка уже большая, хозяйство своё налажено. А теперь иногда жалею. Может, был бы мужчина в доме – не посмел бы этот Виталик на мою дачу зариться.
– Так и сейчас не поздно, – хитро прищурилась Анна Ивановна. – Поклонники-то у тебя есть. Вон, Степаныч из пятого домика как на тебя смотрит! Всё спрашивает, не замужем ли ты.
– Да ну тебя, – отмахнулась Тамара Сергеевна, но щёки её слегка порозовели. – Какие в нашем возрасте поклонники… Не смеши.
– А что? Тебе всего шестьдесят три, ему шестьдесят пять. Самый расцвет. Вдвоём-то веселее дачу обихаживать.
– Прекрати, – Тамара Сергеевна встала и пошла ставить чайник. – Лучше скажи, что мне с Наташкой делать? Как ей помочь?
– Не лезть с советами, – уверенно сказала Анна Ивановна. – Она девочка умная, сама разберётся. Просто будь рядом, поддерживай. И главное – не говори «я же тебя предупреждала». Это никому не нравится слышать.
Тамара Сергеевна кивнула. Соседка была права. Лучшее, что она могла сделать сейчас для дочери – просто быть рядом.
Наташа позвонила через два дня. Голос у неё был спокойный, но какой-то безжизненный.
– Мам, ты как там? – спросила она.
– Нормально, доченька. Ты-то как?
– Тоже… нормально, – после паузы ответила Наташа. – Мы с Виталиком поговорили. Он… он всё объяснил. Сказал, что просто хотел как лучше. Что переживал за наше будущее.
Тамара Сергеевна промолчала, хотя внутри всё кипело. Так и знала, что этот проходимец найдёт оправдание своим поступкам!
– И что ты решила? – спросила она как можно более нейтральным тоном.
– Не знаю, – тихо сказала Наташа. – Он клянётся, что любит меня. Что всё это только ради нас. Что с дачей погорячился.
– А про то, что хотел её продать, он тоже объяснил?
– Сказал, что просто интересовался рыночной ценой. Чтобы знать, сколько нам копить на своё жильё.
Тамара Сергеевна закрыла глаза, считая до десяти. Надо сдержаться. Не выплёскивать на дочь свой гнев.
– Наташенька, – наконец произнесла она, – я не буду тебе ничего советовать. Ты взрослая, сама решай. Просто помни, что я люблю тебя. И всегда буду рядом, что бы ни случилось.
– Спасибо, мам, – в голосе дочери почувствовалось облегчение. – Я знаю. Ты у меня самая лучшая.
После этого разговора прошла неделя. Тамара Сергеевна занималась своим садом, изредка перебрасываясь парой слов с соседями. Дни стояли жаркие, грядки требовали постоянного полива. К вечеру она валилась с ног от усталости, но чувствовала удовлетворение от сделанной работы.
А в воскресенье к калитке подъехала машина. Из неё вышла Наташа – одна, без Виталика.
– Мамочка! – она бросилась обнимать мать. – Как же я соскучилась!
– И я по тебе, доченька, – Тамара Сергеевна крепко прижала к себе дочь. – Как ты?
– Лучше, – Наташа слабо улыбнулась. – Намного лучше.
Они сели на веранде, и Тамара Сергеевна разлила чай по чашкам. Наташа нервно мяла салфетку, явно собираясь с духом для важного разговора.
– Мам, – наконец сказала она, – я подала на развод.
Тамара Сергеевна чуть не выронила чашку.
– Вот так сразу? – только и смогла выговорить она.
– А чего тянуть? – Наташа горько усмехнулась. – Я ведь не сразу, не на эмоциях решила. Сначала думала – может, и правда погорячился, может, просто не понимает, как меня обидел. А потом…
Она замолчала, подбирая слова.
– Потом я стала замечать разные мелочи. Как он избегает разговоров о работе. Как уходит куда-то с друзьями и возвращается пьяный, без денег. Как врёт мне о каких-то мифических заработках.
Наташа подняла глаза на мать.
– Знаешь, что стало последней каплей? Я нашла в его телефоне сообщения. Он писал своему другу, что скоро разбогатеет, потому что «тёща не жилец, а дачку её можно толкнуть за хорошие бабки». Представляешь? Он уже похоронил тебя и продал твою дачу!
Тамара Сергеевна побледнела. Она ожидала от зятя многого, но такого цинизма…
– И что теперь? – тихо спросила она.
– Теперь я свободна, – Наташа расправила плечи. – Точнее, скоро буду. Подала заявление в суд. Слава богу, детей нет, делить нечего. Так что всё должно пройти быстро.
– А жить где будешь?
– В городской квартире, которую ты нам отдала, – Наташа благодарно сжала руку матери. – Она всё равно на меня оформлена. Виталик уже съехал, вернулся к родителям.
Тамара Сергеевна кивнула. На душе у неё было и горько, и сладко одновременно. Горько – потому что дочь пережила разочарование, предательство. Сладко – потому что всё-таки прозрела, увидела истинное лицо своего мужа.
– А ты не жалеешь? – осторожно спросила она.
– Жалею только о том, что не увидела его сущность раньше, – Наташа покачала головой. – Знаешь, мама, я ведь действительно его любила. Верила в него. Думала, что он просто невезучий, что ему не хватает поддержки, чтобы раскрыть свой потенциал. А оказалось…
Она не договорила, махнув рукой.
– Оказалось, что никакого потенциала нет, – закончила за неё Тамара Сергеевна. – Есть только желание пристроиться к кому-то и жить за чужой счёт.
– Точно, – Наташа невесело усмехнулась. – И как я могла быть такой слепой?
– Не кори себя, – Тамара Сергеевна погладила дочь по руке. – Любовь действительно ослепляет. Ты хотела видеть в нём лучшее – это нормально.
Они долго сидели на веранде, разговаривая обо всём на свете. О прошлом, о будущем, о планах. Наташа рассказала, что взяла на работе дополнительные часы, чтобы быстрее накопить на отпуск.
– Хочу поехать к морю, – мечтательно сказала она. – Давно не была. И тебя с собой возьму. Посидим на пляже, погреемся на солнышке.
– Так ведь дорого, – засомневалась Тамара Сергеевна. – Двоим-то…
– Ничего, накопим, – уверенно сказала Наташа. – Я теперь точно знаю: если очень захотеть, можно горы свернуть. Главное – самой работать, а не ждать, что кто-то решит твои проблемы.
Тамара Сергеевна с гордостью посмотрела на дочь. Иногда самые горькие уроки бывают самыми полезными. Наташа повзрослела, стала сильнее. И хотя сейчас ей больно, со временем эта боль пройдёт, оставив после себя мудрость и опыт.
– Знаешь, мам, – вдруг сказала Наташа, – я ведь правда думала, что мы с Виталиком будем жить тут, на даче. Что будем помогать тебе, что у нас будет свой уголок. Но я представляла это совсем не так, как он. Я думала, что мы заработаем, построим свой домик на участке, будем все вместе… А он хотел просто всё отобрать и продать.
– Потому что вы по-разному смотрите на жизнь, – мягко сказала Тамара Сергеевна. – Ты привыкла создавать, а он – отнимать и разрушать.
– Теперь я это понимаю, – кивнула Наташа. – И знаешь что? Я не хочу больше таких отношений. Если когда-нибудь снова решусь на брак – то только с человеком, который сам что-то умеет и хочет создавать.
Когда стемнело, они вышли в сад. Воздух благоухал запахом цветов и трав. Где-то вдалеке кричала ночная птица, мерцали звёзды.
– Оставайся на ночь, – предложила Тамара Сергеевна. – А завтра вместе поедем в город. Я тут огурцов насолила, помидоров. Отвезу, тебе на зиму хватит.
– Спасибо, мам, – Наташа обняла мать. – Только давай не завтра, а послезавтра. Проведём денёк вместе. Поможем тебе по огороду, как раньше.
– Как раньше, – эхом повторила Тамара Сергеевна. – Да, было бы здорово.
Они стояли посреди сада – мать и дочь, две женщины, переживающие непростой период в своей жизни. Но в этот момент обе чувствовали странное спокойствие. Как будто самое страшное уже позади, и теперь можно просто дышать полной грудью, наслаждаясь тёплым летним вечером и ароматом цветущего сада.
– Это наша с тобой дача, – тихо сказала Тамара Сергеевна. – Наша, родная. И никто её у нас не отнимет.
Наташа кивнула, крепче прижимаясь к матери. Она думала о том, как чуть не потеряла всё это – и сад, и дом, и отношения с мамой – из-за человека, который не ценил ничего, кроме денег. Но теперь всё будет по-другому. Теперь они снова вместе – семья, настоящая, любящая.
А бывший муж… Что ж, пусть ищет другую простушку, которая поверит в его сказки. Или, что было бы лучше всего, пусть наконец-то повзрослеет и начнёт сам зарабатывать на жизнь. Но это уже не её, Наташина, забота. У неё теперь своя дорога – трудная, но честная. И она пройдёт по ней с высоко поднятой головой.
