Воскресенье начиналось обычно. Ирина готовила завтрак, когда муж подошел к кофеварке и принялся возиться с настройками. Дмитрий всегда делал кофе с особой тщательностью, словно от качества напитка зависело благополучие всего дня.
— Мама звонила, — бросил Дмитрий, не поднимая глаз от аппарата. — Просит приехать. Семейный совет какой-то.
Ирина замерла с половником в руках. Семейные советы у свекрови обычно означали проблемы. Серьезные проблемы.
— А что случилось?
— Не знаю точно. Что-то про дачу говорила. Про кредит. Сказала, всем нужно собраться.
Валентина Петровна жила в небольшом доме на окраине города, где когда-то был дачный поселок. Теперь эти места считались пригородом, но свекровь упорно называла свое жилище дачей. Может, потому что строили дом всей семьей — каждый вкладывал силы и деньги. Дмитрий тогда еще учился в институте, но летние каникулы проводил с лопатой и молотком. Его сестра Светлана приезжала с мужем по выходным, таскала доски и красила заборы. Двоюродный брат Валентины Петровны, Олег, занимался всей электрикой и сантехникой.
Большой кредит брали на имя свекрови — так было проще оформить. Все остальные помогали гасить долг по мере возможности. План казался разумным: построить дом, где вся семья могла бы отдыхать, а потом постепенно расплатиться.
Но жизнь внесла коррективы. Олег потерял работу, Светлана ушла в декрет, а строительство затянулось. Материалы дорожали, рабочие требовали доплат за переделки. К тому времени, когда дом наконец достроили, долг перед банком вырос почти вдвое.
Дорога до пригорода заняла около часа. Ирина смотрела в окно автобуса на промелькивающие за стеклом поля и редкие постройки. Дмитрий листал новости в телефоне, изредка показывая интересные заметки. Обычная воскресная поездка к родителям, если бы не это странное беспокойство внутри.
Валентина Петровна встретила у калитки, вытирая руки о фартук. Лицо у свекрови было напряженное, хотя улыбку она старалась поддерживать.
— Проходите, проходите. Светлана уже приехала с Игорем. Олег тоже скоро будет.
В доме пахло жареным мясом и свежими огурцами. На кухне хлопотала Светлана, нарезая салат. Ее муж Игорь сидел за большим деревянным столом, изучая какие-то бумаги.
— Привет, — Светлана обняла Ирину. — Как дела? Давно не виделись.
— Да все нормально. Работаем.
Игорь поднял глаза от документов и кивнул в знак приветствия. Мужчина всегда был немногословным, предпочитал слушать больше, чем говорить.
— Это что, справки из банка? — Дмитрий присел рядом с зятем.
— Уведомления. Мама показывала. Ситуация серьезная.
Олег появился через полчаса, запыхавшиеся и слегка взволнованный. Двоюродный брат Валентины Петровны работал в транспортной компании, выходных у него практически не было.
— Прости, что задержался. Пробки страшные.
Валентина Петровна разлила чай по кружкам и села во главе стола. Все притихли, ожидая объяснений.
— Ну что, семья собралась. Спасибо, что приехали. У меня к вам серьезный разговор.
Свекровь достала из ящика стола папку с документами и положила перед собой.
— Вы знаете, что мы строили дом общими усилиями. Кредит брали на меня, но участвовали все. И сейчас у нас проблемы.
Ирина заметила, как напряглись плечи у Дмитрия. Светлана перестала помешивать сахар в чае.
— Долг вырос. Проценты капают каждый месяц. Банк требует либо полного погашения, либо они начинают процедуру взыскания.
— Сколько нужно? — тихо спросил Олег.
— Два миллиона восемьсот тысяч.
Повисла тишина. Сумма была действительно серьезная. Ирина попыталась представить, откуда можно взять такие деньги.
— Понимаю, что много. Но мы же семья. Надо всем включиться. Кто чем может. У нас у всех дача, у всех ответственность.
Валентина Петровна говорила спокойно, но в голосе чувствовалась усталость. Видно было, что женщина мучилась этой проблемой не один день.
— Мам, а что если реструктуризация? — предложил Дмитрий. — Может, банк согласится пересмотреть условия?
— Уже пробовали. Отказали. Говорят, слишком много просрочек.
Светлана отложила ложечку и посмотрела на мать.
— А сколько каждому нужно будет скинуться?
— Ну, если поровну, то получается примерно по семьсот тысяч.
Цифра повисла в воздухе. Семьсот тысяч рублей. У кого из присутствующих могла быть такая сумма?
— У меня таких денег нет, — честно признался Олег. — Зарплата небольшая, жена не работает. Детей кормить надо.
— И у нас нет, — добавила Светлана. — Только из декрета вышла, работаю полставки.
Все взгляды обратились к Дмитрию и Ирине. Валентина Петровна пристально смотрела на невестку.
— Ну Ирина ведь в хорошей квартире живет. Можно бы и продать. Взять что попроще, в ипотеку, а вырученные деньги — на долг.
Ирина почувствовала, как кровь отхлынула от лица. Квартира. Ее квартира, которую оставила бабушка. Трехкомнатная, в центре города, с высокими потолками и паркетными полами. Дом старый, но добротный. Квартира стоила около четырех миллионов, если продавать.
— Это звучит логично, — поддержал Дмитрий. — Мама переживает, кредит висит. А мы всё равно вместе — справимся.
Ирина повернулась к мужу, не веря своим ушам. Дмитрий говорил о ее квартире так буднично, словно речь шла о продаже старого автомобиля.
— Все участвуют, — кивнул Олег. — Почему бы не быть солидарными? Всё же одна семья.
— Согласна, — добавила Светлана. — Нам всем от дачи польза. Дети летом отдыхают, воздух чистый. Справедливо, чтобы каждый внес вклад.
Игорь молча кивнул, поддерживая жену.
Ирина сидела и смотрела на этих людей, которых считала родными. Они обсуждали ее квартиру, ее наследство, словно имели на это полное право. И никто даже не подумал спросить ее мнения.
— Погодите, — наконец выдавила Ирина. — А меня кто-нибудь спрашивать будет?
Валентина Петровна удивленно подняла брови.
— Конечно, дочка. Мы же советуемся. Но ты же понимаешь ситуацию. Нам нужна помощь.
— Мне нужно подумать.
— О чем тут думать? — встрял Дмитрий. — Семья в беде, а ты думаешь.
Голос мужа звучал с укоризной. Ирина поняла, что для него все уже решено. Квартиру нужно продавать, и точка.
— Дим, это моя квартира. Я ее унаследовала от бабушки. Только на меня оформлена.
— Ну и что? Мы же муж и жена. Что твое, то и мое.
— В смысле мое? — Ирина почувствовала, как начинает закипать возмущение. — Квартира приватизирована на меня еще до брака. По закону это моя личная собственность.
Тишина стала гнетущей. Светлана неловко теребила салфетку, Олег уставился в окно. Валентина Петровна сжала губы.
— Ирочка, — медленно произнесла свекровь, — мне очень больно это слышать. Неужели ты готова пожертвовать семьей ради квартиры?
— Я не жертвую семьей. Просто не понимаю, почему мое наследство должно покрывать ваши долги.
— Наши долги? — переспросил Дмитрий. — Это же общий дом. Ты туда тоже ездишь, отдыхаешь.
— Пару раз в год на выходные. И то по вашей настойчивости.
Атмосфера накалялась. Ирина чувствовала себя загнанной в угол. Со всех сторон на нее давили, требуя пожертвовать самым дорогим ради чужих проблем.
Несколько минут тишины показались вечностью. Валентина Петровна перекладывала документы, Светлана теребила край салфетки, Олег барабанил пальцами по столу. Дмитрий смотрел на жену выжидающе, словно ждал, когда Ирина наконец образумится и согласится на разумное предложение.
Медленно, очень медленно Ирина поднялась со стула. Движения были плавными, но в них чувствовалась какая-то новая решимость. Женщина оглядела всех сидящих за столом — мужа, свекровь, золовку с ее мужем, двоюродного брата. Лица ожидающие, напряженные.
— Вы тут что, с ума сошли?
Голос прозвучал тихо, но отчетливо. Настолько отчетливо, что все разом обернулись к Ирине.
Валентина Петровна нахмурилась, словно не поняла вопроса. Дмитрий дернулся на своем месте.
— Тише, чего ты так, — зашептал муж, бросая взгляды на остальных. — Мы же спокойно разговариваем.
— Спокойно? — Ирина усмехнулась. — Вы спокойно обсуждаете продажу моей квартиры. Не спросив меня. Как будто я здесь для галочки сижу.
— Дочка, мы же объясняем ситуацию, — начала было Валентина Петровна, но Ирина перебила жестом.
— Объясняете? Или ставите перед фактом?
Светлана поджала губы и покосилась на мать. Игорь откашлялся и потянулся за стаканом воды. Олег уставился в свой телефон, явно желая оказаться где угодно, только не здесь.
— Не собираюсь я продавать квартиру! — голос Ирины стал громче и увереннее. — Пусть твоя родня свои долги сама разгребает!
Последние слова прозвучали четко и ясно. Ирина смотрела прямо на Дмитрия, когда произносила их.
Светлана резко поставила кружку на стол так, что чай расплескался.
— Вот она — чужая! — выкрикнула золовка. — Только о себе и думает! Семье помочь не хочет!
— Какая семья? — Ирина повернулась к Светлане. — Та, которая решила за меня, что я должна продать наследство бабушки?
— Мы думали, ты в семью вошла, — подала голос Валентина Петровна. Лицо свекрови было каменным. — А ты как чужая. Своя рубашка ближе к телу.
— Семья — это уважение, — Ирина посмотрела на мужа. — А не дележка чужого имущества. Если ты с ними — иди. Я никому ничего не должна.
Дмитрий молчал. Просто сидел на своем месте и молчал. Не защищал жену, не спорил с родней, не пытался найти компромисс. Сидел и ждал, когда кто-то другой все решит за него.
— Дим, — позвала Ирина. — Ты что-то скажешь? Или будешь молчать, пока твоя семейка мою квартиру между собой делит?
Муж поднял глаза, но взгляд был каким-то потерянным.
— Мы же можем обсудить. Найти выход. Мама права, нам нужно помочь.
— Нам? — переспросила Ирина. — Кому это нам? Я кредит не брала. Дом не строила. В этой стройке вообще не участвовала.
— Но ты же пользуешься, — встрял Олег. — Приезжаешь, отдыхаешь.
— Три раза за два года. И то потому, что Дмитрий настаивал.
— Неблагодарная, — процедила Валентина Петровна. — Мы тебя как родную приняли.
— Родную? — Ирина взяла сумку со спинки стула. — Родных не принуждают жертвовать имуществом ради чужих долгов.
— Куда ты? — спохватился Дмитрий.
— Домой. В свою квартиру. Которую, как выяснилось, я должна продать.
— Ирка, не устраивай сцен, — попросила Светлана. — Сядь, поговорим нормально.
— Нормально — это когда меня спрашивают, а не ставят перед фактом.
Ирина направилась к выходу. За спиной слышались возмущенные голоса, но разбирать слова не хотелось. Дмитрий догнал у порога.
— Ира, подожди. Давай не будем из мухи слона делать.
— Из мухи слона? — Ирина обернулась. — Дим, речь идет о моей квартире. О наследстве от бабушки. Это слон, а не муха.
— Но мы же семья. Должны помогать друг другу.
— Помогать — да. Но не за счет одного человека. Пусть каждый продаст что-то свое. Олег машину, Светлана дачу под Тулой, твоя мать этот дом. А я свою квартиру.
— Это нереально. У них нет такого дорогого имущества.
— Вот и ответ. Нет — значит нет. А у меня есть, поэтому я должна пожертвовать?
Дмитрий растерянно развел руками. Из дома донеслись громкие голоса — там явно обсуждали произошедшее.
— Ты останешься с ними? — спросила Ирина.
— Мне нужно поговорить с мамой. Она расстроена.
— Понятно. Тогда до свидания.
— Как до свидания? Ира, не будь ребенком.
— Ребенком? Ребенок — это тот, кто не может постоять за свои интересы. Я взрослая женщина и принимаю взрослые решения.
Ирина вышла за калитку и зашагала к автобусной остановке. Дмитрий не последовал за ней.
Дорога домой показалась короче, чем утром. В автобусе было тихо, за окном мелькали те же поля и постройки, но настроение кардинально изменилось. Вместо тревоги — облегчение. Вместо сомнений — ясность.
Квартира встретила привычной тишиной. Ирина прошла по комнатам, посмотрела на высокие потолки, паркетные полы, на книжные полки, которые когда-то заполняла бабушка. Старые фотографии на комоде, мебель с историей, окна с видом на старый городской сквер.
Продать все это ради чужих долгов? Ради людей, которые даже не подумали спросить ее мнения?
Телефон зазвонил около восьми вечера. Дмитрий.
— Ира, мы поговорили. Может, действительно найдем другой выход.
— Какой выход?
— Не знаю пока. Но что-то придумаем.
— Дим, я уже все решила. Квартиру не продаю. Если тебе нужно помочь семье — помогай. Но не за мой счет.
— А как же мы? Наш брак?
— А что наш брак? Ты сегодня даже не попытался меня защитить. Сидел молчал, пока твоя родня мое имущество обсуждала.
— Я не знал, что сказать.
— Можно было сказать: «Это квартира жены, решает она». Всего одна фраза.
Дмитрий долго молчал.
— Ладно, — наконец произнес мужчина. — Я переночую у мамы. Обдумаю все.
— Обдумывай.
Квартира осталась при хозяйке. И больше в ней не было никого, кто мог бы предложить продать ее ради всех. Завтра понедельник, рабочий день, обычная жизнь. Без долгов, без чужих проблем и без людей, которые считали ее имущество общим.
