Полина аккуратно расставила маленькие стульчики вокруг детского стола в игровой комнате. День выдался непростым — трое малышей из младшей группы умудрились поссориться из-за пластмассового динозавра, и Полина потратила почти час, чтобы помирить всех троих. Сейчас, когда детский сад опустел, она наконец могла перевести дух. Посмотрев на часы, Полина вздохнула. До зарплаты оставалось еще три дня, а на карте — всего шестьсот рублей.
— Поля! Смотри, а я тебе кексы напекла, с собой возьмешь, — в комнату заглянула повар Надежда Петровна, добродушно улыбаясь. — А то опять голодная ходишь все дни напролет.
— Ой, спасибо большое! — искренне обрадовалась Полина. — Дома как раз кроме макарон ничего нет.
— Да что ж ты так… — покачала головой Надежда Петровна. — Муж-то не помогает?
— Да нет, он неплохо зарабатывает, — Полина начала убирать разбросанные игрушки. — Просто я стараюсь откладывать. Знаете, сейчас все так нестабильно…
Полина не стала говорить, что большую часть своих личных денег она уже третий месяц отправляет свекрови. Раиса Григорьевна, мать мужа, постоянно жаловалась на маленькую пенсию и дорогие лекарства. Полина, хоть и не была близка со свекровью, но отказать не могла — все-таки мать родного человека.
Дома Полину ждал звонок. Она даже не взглянула на экран — и так знала, кто звонит в пятницу вечером.
— Полиночка, детка, как ты? — голос Раисы Григорьевны звучал ласково, почти медово. — Как мой сыночек?
— Здравствуйте, Раиса Григорьевна. Все хорошо, — Полина начала разогревать ужин. — Дима на работе, задерживается.
— Ох, милая, у меня такая проблема… — тон свекрови сразу изменился. — Коленки совсем не ходят, врач говорит, нужен курс уколов. А эти уколы знаешь какие дорогие? Двенадцать тысяч! А пенсия… сама понимаешь.
Полина прикусила губу. Двенадцать тысяч — это половина ее месячной зарплаты. Деньги, которые она откладывала на новое осеннее пальто — старое уже третий год просило замены.
— Конечно, Раиса Григорьевна, я переведу сегодня, — сказала Полина, хотя внутри все сжалось. — Выздоравливайте.
— Золотце мое! — обрадовалась свекровь. — Я всегда говорила, какая у тебя душа щедрая!
Положив трубку, Полина перевела деньги и тяжело опустилась на стул. Дима не знал о том, что Полина помогает его матери. Она как-то не решалась сказать. Боялась, что муж подумает, будто она набивает себе цену или ищет повод для ссоры с его матерью.
Весь следующий месяц Полина экономила как могла. Обеды брала с собой, от новой блузки, на которую копила, отказалась. По вечерам подрабатывала, набирая тексты. Даже маникюр делала сама, хотя раньше позволяла себе этот маленький каприз раз в месяц.
В один из дней Полина задержалась в торговом центре — нужно было купить подарок коллеге на день рождения. Проходя мимо салона красоты, она вдруг услышала знакомый смех. У ресепшена стояла Раиса Григорьевна в новом пальто и с идеальным маникюром, оживленно болтая с администратором.
— Да-да, курс массажа на следующей неделе, — говорила свекровь. — И еще запишите меня на окрашивание, раз уж дети помогли финансово.
Полина застыла на месте. Курс уколов? Больные колени? Она наблюдала, как бодро Раиса Григорьевна стучала каблуками по мраморному полу.
— Кого я вижу! — вдруг воскликнула свекровь, заметив невестку. — Полина, ты что тут делаешь?
— Покупаю подарок коллеге, — растерянно ответила Полина. — А вы… а ваши колени?
— Ой, да что эти колени, — Раиса Григорьевна махнула рукой. — Мазью помазала, прошло. А ты что такая бледная? Совсем измучилась со своими детьми в садике?
Полина ничего не ответила. Внутри будто что-то оборвалось. Двенадцать тысяч — на салон красоты? А она отказывалась от обедов, чтобы помочь с «лечением».
Вечером она решилась поговорить со свекровью.
— Раиса Григорьевна, я хотела спросить, — начала Полина, когда они остались наедине на кухне. — Те деньги, что я вам перевела на лечение… Вы их потратили на салон красоты?
Лицо свекрови на мгновение застыло, но тут же приняло выражение легкой досады.
— Господи, Полина, ну что ты считаешь копейки? — Раиса Григорьевна фыркнула. — Ты же не нищая. Я старая женщина, мне тоже хочется радости.
— Но вы сказали, что деньги нужны на лечение, — Полина почувствовала, как задрожал голос.
— А что мне, прямо говорить: «Полина, дай денег на маникюр»? — свекровь подняла брови. — Ты бы не дала. Вы, молодежь, только о себе думаете.
В тот момент внутри у Полины будто щелкнул переключатель. Все эти месяцы она отказывала себе во всем, чтобы помочь матери мужа. И не благодарность получила в ответ, а пренебрежение, словно она обязана делиться последним. Словно она прислуга, которая должна приносить деньги по первому требованию.
Спустя неделю раздался очередной звонок. Полина сразу поняла, о чем пойдет речь.
— Полиночка, детка, тут такое дело… До пенсии еще неделя, а мне нужно… — начала Раиса Григорьевна.
— Извините, но больше не надо. Всё, — твердо сказала Полина и положила трубку.
Телефон тут же зазвонил снова, но Полина не взяла. Потом еще и еще. Наконец звонки прекратились, и Полина выдохнула. Она знала, что будет дальше. Знала, что свекровь не оставит все как есть.
Вечером, когда Полина мыла посуду, в дверь позвонили. На пороге стояла заплаканная Раиса Григорьевна.
— Вот как ты со мной обращаешься! — с порога заявила свекровь, проходя в квартиру. — Я к тебе всей душой, а ты…
— Раиса Григорьевна, — начала Полина, но свекровь ее перебила.
— Я старая больная женщина! — голос свекрови дрожал от обиды. — А ты деньги жалеешь! А еще невестка называется!
Полина попыталась объяснить, что дело не в деньгах, а в обмане. Она бы помогла, если бы свекровь сказала правду. Но Раиса Григорьевна не слушала. Она всхлипывала все громче, размазывая слезы по лицу, а потом резко встала, хлопнула дверью и ушла.
Через два часа дверь снова хлопнула — вернулся муж. Дима был мрачнее тучи.
— Ты могла бы и войти в положение, а не выставлять мою мать попрошайкой! — взорвался муж с порога, даже не сняв куртку.
Полина не ответила. Она просто смотрела на Диму — прямо и спокойно. Где-то глубоко внутри клокотало возмущение, но внешне Полина осталась невозмутимой. Она медленно выдохнула, повернулась к плите и поставила чайник.
— И это всё? — Дима сделал шаг вперед, сбрасывая куртку на спинку стула. — Ты даже не будешь ничего объяснять?
Полина открыла шкафчик, достала две чашки.
— Да что с тобой такое? — продолжал Дима, повышая голос. — Мама в слезах пришла, сказала, что ты ей грубо отказала, когда она попросила немного помочь! Ты понимаешь, как ты ее унизила? Собственную свекровь!
Полина поставила чашки на стол.
— Она столько всего для нас делает! — Дима взмахнул руками. — А ты… ты оказалась такой черствой! Ты хоть представляешь, как она себя чувствует? Мама сказала, что ты обвинила ее в каких-то растратах! Как ты могла?
Чайник закипел. Полина спокойно залила кипяток в чашки, подвинула одну к мужу.
— А ты не замечал, что я каждый месяц отдаю свои деньги — без слова? Без претензий? Без списка? — спросила Полина ровным голосом.
Дима замер на полуслове, явно не ожидая такого ответа.
— Ну… она же твоя родня теперь! — раздраженно бросил муж.
— Она — твоя мать. А не мой долг, — поправила Полина, присаживаясь за стол.
— Ты её выставила попрошайкой! — резко ответил Дима, стукнув кулаком по столу так, что чай выплеснулся из чашки.
— Нет. Я просто перестала быть её банкоматом, — Полина говорила тихо, но каждое слово звучало твердо, как будто высеченное в камне.
Дима открыл рот, чтобы возразить, но осекся. Такой свою жену он еще не видел. Полина всегда была мягкой, уступчивой, старалась избегать конфликтов. А сейчас перед ним сидела женщина, в глазах которой читалась непоколебимая уверенность.
— Дима, я каждый месяц переводила твоей маме деньги, — продолжила Полина. — Сначала на лекарства, потом на анализы, потом на курс уколов. Я отказывала себе во всем. Знаешь, сколько я уже отдала за последние полгода? Почти восемьдесят тысяч.
— Сколько? — Дима недоверчиво посмотрел на жену.
— Восемьдесят тысяч, — повторила Полина. — Я хотела новое пальто — отказалась. Хотела записаться на курсы — отложила. Обеды брала с собой, чтобы сэкономить. И знаешь, зачем твоей маме были нужны эти деньги?
Дима молчал, сбитый с толку.
— На салон красоты, — сказала Полина. — На новый маникюр, на массаж, на окрашивание волос. Я видела ее в торговом центре, когда она записывалась на процедуры. После того, как я отдала ей двенадцать тысяч на «курс уколов для больных коленей».
Дима потер переносицу. Он выглядел растерянным.
— Мама бы не стала… — начал муж, но как-то неуверенно.
— Дима, я все видела своими глазами, — Полина покачала головой. — Я не против помогать. Но не тогда, когда меня обманывают. И не тогда, когда из меня делают дойную корову.
На кухне воцарилась тишина. Дима неловко переминался, не зная, что сказать. Он никогда не думал, что мать способна на такое. Всегда казалось, что она — воплощение честности.
— Ты давно уже просто её кошелёк ко мне приставил, — нарушила молчание Полина. — А сам стоишь в стороне, будто это не твоя история. Будто это не твоя мать требует деньги у твоей жены.
— Я… я не знал, — пробормотал Дима.
— Потому что не хотел знать, — ответила Полина. — Тебе так было удобнее. Мама довольна, жена справляется — и хорошо.
Дима опустил голову. В его глазах читалось смятение.
— Хочешь помогать — помогай, — продолжила Полина. — Но за мой счёт — больше нет. И никаких требований ко мне. Я не банкомат, я твоя жена.
— Но что я скажу маме? — Дима выглядел потерянным.
— Правду, — ответила Полина. — Что ты будешь помогать ей, если нужно, но из своих денег. И что больше не нужно придумывать истории про лечение, чтобы получить деньги от меня.
Дима кивнул. Он впервые увидел ситуацию другими глазами. Не через призму детского обожания матери, а глазами взрослого мужчины, который должен отвечать за свою семью.
— Я поговорю с ней, — наконец сказал Дима. — Прости, что накричал на тебя.
— Нам обоим нужно время, чтобы все осмыслить, — ответила Полина, вставая из-за стола. — Пойду прогуляюсь, проветрюсь немного.
Вечером Полина сидела за ноутбуком, просматривая страницу с курсами повышения квалификации для воспитателей. Дорого, но это инвестиция в будущее. Она слишком долго откладывала свои желания и потребности на потом.
— Что смотришь? — Дима подошел сзади, положил руки на плечи жены.
— Курсы, — ответила Полина. — Давно хотела записаться. Это поможет мне продвинуться в карьере, может быть, даже стать методистом.
— Записывайся, — сказал Дима. — Я… я поговорил с мамой. Сложно было, она все отрицала сначала. Но потом призналась. Сказала, что ей стыдно.
Полина ничего не ответила, просто накрыла ладонью руку мужа.
— Знаешь, я как будто впервые увидел ее другими глазами, — тихо продолжил Дима. — И тебя тоже. Ты сильнее, чем я думал.
— Просто я поняла, что помогать можно по-разному, — ответила Полина, закатывая рукава свитера. — Можно из чувства вины. А можно — из уважения. Второе намного ценнее.
Полина решительно нажала кнопку «Оплатить» на странице курсов. Восемь тысяч рублей — немало. Но это первый шаг к тому, чтобы начать заботиться о себе. Теперь она точно знала границу между щедростью и использованием. Помогать — можно. Но только тем, кто не врёт в ответ. И только из уважения, а не из чувства вины.
