Инга закрыла дверь своего косметологического кабинета и выдохнула. День выдался тяжелый — три процедуры подряд, клиентка с проблемной кожей, которая требовала чуть ли не мгновенного результата, и куча бумажной волокиты. Зато теперь можно было ехать домой, в ту самую двухкомнатную квартиру, которую дед оставил именно ей. Не брату, не двоюродным родственникам, а именно ей, Инге.
Когда полгода назад дедушка умер, родня сначала недоуменно молчала, а потом начались разговоры о том, что квартира должна была достаться кому-то другому. Мол, дед был не в себе, когда писал завещание. Инга помнила, как тетка Зоя шипела на поминках, что молодым не нужно такое жилье, что они и так найдут где жить. А дедушка всегда говорил Инге, что она единственная, кто навещал его не только по праздникам.
Документы оформились без проблем. Нотариус объяснил все четко: квартира переходит в собственность Инги Сергеевны полностью. Никаких долей, никаких совладельцев. Артём тогда радовался больше самой Инги — наконец-то можно было съехать с той дырявой съемной однушки, где хозяйка каждый месяц повышала арендную плату.
Артём работал с переменным успехом. То находил какой-то проект по дизайну, то месяцами сидел дома, изучая новые программы и рассказывая, что скоро все наладится. Инга не особо переживала — косметология давала стабильный доход, а муж хотя бы не пил и не гулял. Просто витал в облаках, строил планы и каждый вечер созванивался с матерью.
Лидия Ивановна жила на другом конце города, в старой хрущевке, которую покупала еще в советское время. Квартира была приличная, но свекровь постоянно жаловалась: то соседи шумят, то лифт не работает, то в подъезде пахнет. Инга поначалу сочувствовала, но со временем поняла — Лидия Ивановна просто любила жаловаться. На здоровье, на одиночество, на то, что сын редко навещает.
— Артёмочка, у меня опять давление скачет, — говорила свекровь в телефон так громко, что Инга слышала каждое слово из кухни. — Врач сказал, нервы. А как не нервничать, когда одна живу, как собака.
Артём всегда отвечал сочувственно, обещал приехать, привезти лекарства. Инга молчала. У каждого свои родители, свои проблемы. Лидия Ивановна была не старая, в свои шестьдесят два вполне могла справляться сама. Да и пенсия у неё была неплохая — работала бухгалтером в крупной компании до самой пенсии.
Три недели назад свекровь позвонила не Артёму, а прямо Инге.
— Ингочка, милая, у меня к тебе просьба, — голос Лидии Ивановны звучал особенно жалобно. — Зубы совсем разрушились, надо лечить. А денег не хватает. Врач сказал, нужно сорок тысяч минимум.
Инга слушала и уже понимала, к чему ведет разговор.
— Не могла бы ты помочь? Я потом верну, как пенсию получу.
— Лидия Ивановна, у меня сейчас сложный период, — Инга постаралась говорить мягко. — Оборудование в кабинете обновляю, кредит за него плачу. Да и ремонт в квартире планируем.
— Но ведь у вас теперь своя квартира, можно и потратиться на здоровье родного человека.
Инга почувствовала, как мышцы шеи напрягаются. Вот оно — началось. Квартира стала не ее, а их. Общая собственность, значит, и тратить надо на всех.
— Сходите в поликлинику, там тоже хорошо лечат, — предложила Инга.
— В поликлинике очереди, а мне больно. Думала, невестка поймет.
После этого разговора Артём стал другим. Не сказал ни слова упрека, но Инга видела — муж обиделся. Ходил мрачный, на вопросы отвечал односложно, а вечерние разговоры с матерью стали еще длиннее и тише. Артём закрывался в спальне и говорил так, чтобы Инга не слышала.
Она решила не обращать внимания. Мало ли, может, у мужа действительно проблемы с работой, или просто настроение плохое. Бывает. Инга была занята собственными делами — клиенты, процедуры, заказ нового оборудования.
Вчера вечером Артём вообще не разговаривал. Поужинал молча, посмотрел телевизор и лег спать. Инга подумала, что завтра все наладится. Завтра и поговорят.
Но сегодня, поднимаясь по лестнице к своей квартире на третьем этаже, Инга увидела странную картину. На площадке стояли два больших чемодана и сумка-тележка. Такие обычно берут в долгую поездку или при переезде.
Инга замерла. В голове пронеслась мысль — может, соседи переезжают? Но чемоданы стояли прямо у ее двери.
Дверь была приоткрыта. Инга толкнула ее и вошла в прихожую.
— А, Ингочка пришла! — раздался знакомый голос из кухни.
В коридоре, в домашних тапочках и халате, стояла Лидия Ивановна. Свекровь держала в руках чашку и рассматривала картину на стене, которую Инга с Артёмом купили на прошлой неделе.
— Хорошая квартирка, — сказала Лидия Ивановна, как будто оценивала товар в магазине. — Светлая. И потолки высокие.
— Лидия Ивановна, что происходит? — Инга поставила сумку на пол и сняла куртку.
— А где Артём?
— На кухне. Чай заваривает.
Инга прошла в кухню. Артём стоял у плиты и старательно не смотрел на жену.
— Объясни мне, что происходит, — Инга старалась говорить спокойно.
Артём повернулся. На его лице было написано упрямство, смешанное с виноватостью.
— Мама переезжает к нам.
— Как это переезжает?
— Обычно. Будет здесь жить.
Инга посмотрела на мужа, потом на свекровь, которая появилась в дверном проеме кухни.
— А меня кто-нибудь спрашивал?
— Инга, не начинай, — Артём поставил чайник на плиту. — Мама одна живет, ей тяжело. А здесь места хватит.
— Места хватит в моей квартире?
— В нашей квартире.
Инга села на стул. Голова начинала болеть.
— Артём, это моя квартира. По документам. По завещанию.
— Мы же семья, — встряла Лидия Ивановна. — Зачем делить что-то между родными людьми?
— Лидия Ивановна, у вас есть своя квартира.
— Есть. Но там одной страшно. А здесь с семьей буду.
Инга встала и подошла к окну. За стеклом уже темнело, включались фонари. Еще утром это была ее квартира, ее дом, куда она возвращалась после работы. А теперь оказалось, что здесь может жить кто угодно, стоит только Артёму так решить.
— Я не согласна, — сказала Инга, не поворачиваясь.
— На что не согласна? — спросил Артём.
— На то, чтобы Лидия Ивановна здесь жила.
Воцарилась тишина. Слышно было только, как закипает чайник.
— Инга, — голос Артёма стал жестче. — Это моя мать. И у нее такое же право быть здесь, как и у тебя.
Инга обернулась.
— Какое право?
— Право семьи. Мы муж и жена, значит, и родители наши тоже семья.
— Артём, ты понимаешь, что говоришь?
— Понимаю. Я решил: мама переезжает. У неё такое же право на эту квартиру, как и у тебя!
Последние слова Артём произнес громко, почти кричал. Лидия Ивановна стояла рядом и кивала, как будто сын сказал что-то очень правильное.
Инга смотрела на мужа и не узнавала его. Этот упрямый, злой человек не был похож на Артёма, за которого она вышла замуж два года назад.
— У меня нет права на эту квартиру? — переспросила Инга.
— Есть. Но не больше, чем у мамы.
— По каким документам у Лидии Ивановны есть права на мою квартиру?
— По семейным, — встряла свекровь. — Артёмочка мой сын, а ты его жена. Значит, мы все одна семья.
Инга подошла к столу и оперлась руками о столешницу.
— Лидия Ивановна, у вас есть своя квартира. Хорошая квартира. Зачем вам еще одна?
— А зачем тебе целых две комнаты на двоих? — парировала свекровь. — Детей пока нет, места много. А я одинокая старушка.
— Вам шестьдесят два года.
— Ну и что? Старость это или нет?
Артём налил чай в три чашки и поставил их на стол.
— Все, хватит спорить. Решение принято. Мама остается.
— Кем принято? — спросила Инга.
— Мной принято. Я глава семьи.
Инга уставилась на мужа. Глава семьи? Тот самый Артём, который полгода не может найти постоянную работу и живет на ее деньги?
— Артём, ты не работаешь уже четыре месяца.
— При чем здесь работа?
— При том, что эту квартиру я получила, коммунальные услуги я оплачиваю, продукты покупаю тоже я.
— А я ремонт делал! — возмутился Артём. — Кто обои клеил, кто сантехнику менял?
— На мои деньги клеил.
— Значит, по-твоему, тот, кто зарабатывает, тот и решает?
Инга посмотрела на свекровь, потом на мужа.
— В данном случае — да.
Лидия Ивановна фыркнула.
— Вот и показала свое истинное лицо. А я-то думала, добрая девочка. А ты стерва, оказывается.
Кровь прилила к лицу Инги. Руки сами собой сжались в кулаки.
— Что вы сказали?
— То, что думаю. Стерва. Сына от матери отваживаешь, на деньги свои давишь.
— Лидия Ивановна, немедленно уберите свои вещи и уходите.
— Никуда я не уйду, — свекровь села на стул и демонстративно отпила чай. — Сын позвал, здесь и буду жить.
Инга повернулась к Артёму.
— Ты слышал, что твоя мать мне сказала?
— Слышал. И что?
— Как что? Она назвала меня стервой в моей собственной квартире!
— А ты как с ней разговариваешь? Как с прислугой какой-то.
— Я разговариваю как хозяйка квартиры с незваным гостем.
— Незваным? — Артём хлопнул ладонью по столу. — Это моя мать!
— Которую я не приглашала!
— А я пригласил!
— У тебя не было права меня не спрашивать!
— Было! Я муж, это мой дом тоже!
Инга замолчала. Она смотрела на Артёма и понимала — что-то сломалось. Окончательно и бесповоротно. Муж стоял перед ней красный от злости, а рядом сидела довольная свекровь и прихлебывала чай из Ингиной чашки.
— Хорошо, — сказала Инга тихо. — Тогда объясни мне про права. Какие у меня права на эту квартиру, а какие у твоей матери?
— Одинаковые, — буркнул Артём.
— Документально одинаковые?
— Не всё в документах измеряется.
— А в чем тогда?
— В семье! В том, что мы родные люди!
— Значит, любой твой родственник может сюда въехать?
— При необходимости — да.
Инга кивнула. Теперь все стало понятно.
— Хорошо, — сказала она и вышла из кухни.
В спальне Инга открыла шкаф и достала папку с документами. Свидетельство о праве собственности, договор дарения от деда, справки из БТИ — все было оформлено на ее имя. Инга взяла документы и вернулась в кухню.
— Вот, — положила бумаги на стол перед Артёмом. — Читай.
Артём нехотя взял свидетельство о собственности.
— И что?
— Читай вслух. Кто указан как собственник?
— Синицына Инга Сергеевна.
— А кто еще?
— Больше никого.
— Правильно. Больше никого. Ни тебя, ни твоей матери.
Лидия Ивановна отставила чашку.
— Бумажки это все. А по совести что?
— По совести у каждого должна быть своя территория, — ответила Инга. — У вас есть своя квартира.
— Там мне плохо.
— Это ваши проблемы.
— Ингочка, ну что ты как чужая? — свекровь встала и попыталась обнять невестку. — Мы же родня теперь.
Инга отстранилась.
— Лидия Ивановна, завтра утром заберите свои вещи и уезжайте.
— А если не захочу?
— Вызову участкового.
Артём поднял голову.
— Ты что, серьезно?
— Вполне.
— На собственного мужа полицию вызовешь?
— На людей, которые самовольно проникли в мою квартиру.
Свекровь всплеснула руками.
— Вот это да! Сынок, ты слышишь, как с нами разговаривают?
— Слышу, мам.
— И что ты будешь делать?
Артём молчал. Инга видела, как муж мучается, разрываясь между матерью и женой. Но выбор уже был сделан — не в ее пользу.
— Артём, если завтра к вечеру вещи Лидии Ивановны будут в квартире, я обращусь в полицию, — сказала Инга спокойно. — Это незаконное проникновение.
— Мы семья! — крикнул Артём.
— Нет. Мы муж и жена. А семья это когда люди уважают границы друг друга.
— Какие еще границы?
— Элементарные. Нельзя заселять к жене родственников без ее согласия.
— А если мать помирает?
— Лидия Ивановна здорова, работоспособна и имеет собственное жилье.
— Но там ей одиноко!
— Артём, — Инга села напротив мужа, — послушай меня внимательно. Я выхожу завтра утром на работу. Когда вернусь вечером, хочу застать дома только тебя. Поговорим спокойно, без свидетелей. Решим, как дальше жить.
— А если мама останется?
— Тогда я ухожу к подруге на несколько дней. А потом мы с тобой разведемся.
Лидия Ивановна ахнула.
— Из-за такой ерунды разводиться?
— Из-за того, что муж считает мое мнение ерундой.
Артём встал и начал ходить по кухне.
— Инга, не угрожай.
— Я не угрожаю. Я ставлю условие.
— А если я не согласен с твоими условиями?
— Тогда живи с мамой в ее квартире.
— А здесь что будет?
— Здесь буду жить я. Одна.
Муж остановился и посмотрел на жену.
— Ты понимаешь, что говоришь?
— Прекрасно понимаю.
— Мы же любим друг друга.
— Артём, любовь это не только красивые слова. Это уважение. А ты меня не уважаешь.
— С чего ты взяла?
— С того, что привел мать в мою квартиру, не спросив разрешения.
— Я думал, ты поймешь.
— А я думала, ты поймешь мое нежелание жить со свекровью.
Лидия Ивановна фыркнула.
— Ишь какая принцесса. Свекровь ей не подходит.
— Лидия Ивановна, вы мне не подходите, — ответила Инга. — Как соседка по квартире. У нас разные привычки, разный режим, разные взгляды на жизнь.
— А у меня с сыном одинаковые взгляды.
— Тогда и живите вместе.
Артём сел обратно за стол.
— Инга, давай найдем компромисс.
— Какой?
— Мама поживет месяц, привыкнет, а потом решим.
— Нет.
— Почему?
— Потому что месяц превратится в полгода, полгода в год. А я не хочу жить с посторонним человеком.
— Мама не посторонний!
— Для меня посторонний.
Воцарилась тишина. Слышно было только тиканье часов на стене и шум машин за окном.
— Хорошо, — сказал наконец Артём. — Мама, собирайся. Поедем к тебе.
— Как это? — не поняла Лидия Ивановна. — А жить где будем?
— У тебя пока.
— А потом?
— Потом посмотрим.
— Сынок, ты что, правда из-за нее меня выгоняешь?
— Мам, я ничего не выгоняю. Просто надо подумать.
— О чем думать? Жена должна принимать родителей мужа!
— Должна, — согласился Артём и посмотрел на Ингу. — Но, видимо, не все так думают.
Инга встала из-за стола.
— Артём, когда определишься со своим мнением, позвони. А сейчас идите собирайтесь.
— Куда идти? — не понял муж.
— К Лидии Ивановне. Там обдумаете ситуацию.
— А ты?
— А я останусь дома.
— В смысле, ты нас выгоняешь?
— Я даю вам время подумать.
— Инга, это же глупо!
— Нет, Артём. Глупо было пытаться решить мою судьбу без моего участия.
Лидия Ивановна начала собирать свои вещи, громко возмущаясь и причитая. Артём помогал матери, но делал это неохотно, постоянно оглядываясь на жену.
— Инга, — сказал муж, когда чемоданы были собраны. — Я завтра приеду. Поговорим нормально.
— Хорошо.
— Ты не передумаешь?
— Нет.
— А если я выберу маму?
Инга подошла к окну и посмотрела на темную улицу.
— Тогда завтра принесешь документы на развод.
Артём и Лидия Ивановна ушли. В квартире стало тихо. Инга прошлась по комнатам, проверила замки, выключила свет в кухне. Сегодняшний вечер изменил все. Она поняла главное — никто не имеет права распоряжаться ее жительством, ее пространством, ее жизнью.
На следующий день Артём так и не приехал. Не позвонил, не написал. Инга работала, принимала клиентов, делала процедуры, а вечером пришла в пустую квартиру. Тишина больше не казалась угнетающей. Наоборот, впервые за долгое время Инга почувствовала покой.
Через три дня Артём прислал сообщение: — Мама заболела. Не могу ее оставить.
Инга ответила коротко: — Понятно.
Больше они не общались. Через неделю Инга поехала в ЗАГС и подала заявление на развод. Процедура оказалась простой — имущества общего не было, детей тоже, претензий друг к другу никаких. Расписали их быстро, развели тоже без проволочек.
Вечером того дня Инга сидела в своей кухне, пила чай и смотрела на документ о разводе. Странно, но горечи не было. Только облегчение и понимание того, что теперь никому не нужно объяснять, почему квартира принадлежит именно ей.
На столе лежали ключи — новые, от замененных замков. Теперь в квартиру мог войти только тот, кого пригласит сама Инга. По собственному желанию, а не по чужому решению.
