Анна стояла у окна своей гостиной, глядя на вечерний город, отодвинув плотные шторы блэкаут. Эти шторы были одной из первых покупок после переезда — она помнила, как тщательно выбирала их в магазине, представляя, как будет спать до полудня в выходные в полной темноте. Сейчас ей было двадцать восемь, и уже три года она жила в этой двухкомнатной квартире на седьмом этаже панельного дома. Своей квартире. Той, что она купила сама, работая по шестнадцать часов в день и экономя на всём, включая обеды.
Путь к собственному жилью начался ещё в университете. Анна была из тех студенток, кто никогда не пропускал лекции, всегда сидел в первом ряду и задавал вопросы после пар. Её сокурсники иногда посмеивались над такой въедливостью, но она знала, зачем ей это нужно. Красный диплом, рекомендации преподавателей, стажировка в крупной IT-компании — всё шло по плану. В двадцать два года она уже работала аналитиком, в двадцать четыре получила повышение, а в двадцать пять взяла первую ипотеку.
Два года спустя судьба подкинула ей шанс — полугодовую стажировку в Германии с приличной зарплатой. Анна не раздумывая согласилась, несмотря на языковой барьер и необходимость жить в чужой стране. Деньги, заработанные за границей, позволили ей досрочно погасить кредит. В двадцать семь лет она стала полноправной владелицей собственной квартиры — без долгов, без обязательств перед банком.
Именно тогда, в тот период эйфории от осознания собственной независимости, она и встретила Дениса. Он был обаятельным, внимательным, разделял её увлечение книгами и старыми фильмами. Год отношений пролетел незаметно, и когда он сделал предложение, Анна не сомневалась в ответе. Свадьба была скромной — она не видела смысла тратить деньги на пышное торжество.
Но вместе с мужем в её жизнь вошла и его мать — Валентина Петровна. Женщина под шестьдесят, с неизменной розоватой помадой на губах и привычкой говорить категоричным тоном. Она приехала помочь с организацией свадьбы и с тех пор стала частым гостем в доме молодых.
Первые месяцы семейной жизни Анна старалась быть терпеливой. Валентина Петровна приезжала каждые выходные, привозила домашние заготовки, расспрашивала о работе, давала советы по ведению хозяйства. Анна кивала, благодарила, хотя многие замечания казались ей странными. Зачем, например, готовить суп на целую неделю, если они с Денисом обедают в офисах? Или зачем покупать сервиз на двенадцать персон, если гостей они принимают редко?
— Девочка, ты же молодая, не понимаешь ещё этих вещей, — говорила свекровь, и в этом «девочка» слышались одновременно и снисходительность, и попытка близости. Анне не нравилось это обращение, но она молчала. В конце концов, женщина старше, опытнее, и не со зла же говорит.
Первый серьёзный конфликт разгорелся из-за штор. Анна вернулась с работы и обнаружила, что её любимые блэкаут заменены на лёгкие, цветастые занавески.
— Что это? — растерянно спросила она, глядя на окна.
Валентина Петровна, хлопотавшая на кухне, обернулась с довольным видом:
— Шторы поменяла. Привезла новые, красивые. А то у вас тут как в склепе — света божьего не видно. Нехорошо это, девочка, в темноте жить.
— Но эти шторы специально плотные, — попыталась объяснить Анна. — Они не должны пропускать свет. Мы их закрываем на ночь, чтобы солнце не мешало спать.
— Ерунда какая! — махнула рукой свекровь. — Солнышко — это же хорошо! Витамин D, настроение поднимает. А вы тут в потёмках сидите, как летучие мыши.
Анна почувствовала, как внутри что-то сжимается. Эти шторы она выбирала сама, именно такие, какие хотела. И теперь кто-то без спроса их заменил.
— Валентина Петровна, я понимаю ваши намерения, но мне нравились те шторы. Можем мы их вернуть?
— Да что ты, девочка! Эти намного лучше, посмотри какие яркие, стильные. Дом должен быть светлым.
Когда вечером пришёл Денис, Анна попыталась объяснить ему своё недовольство.
— Ну что такого? — удивился муж. — Мама старалась, хотела как лучше. И правда, эти шторы симпатичнее.
— Дело не в том, симпатичные они или нет. Дело в том, что это мой дом, и я хочу сама решать, какие здесь будут шторы.
— Наш дом, — мягко поправил Денис. — И мама не чужая. Она же не со зла.
Анна смолчала, но внутри у неё что-то надломилось. Она понимала, что муж не видит проблемы, и это расстраивало больше, чем сами шторы.
Через месяц история повторилась с посудой. Анна купила себе новый набор сковородок с антипригарным покрытием — лёгких, удобных, которые легко мыть. Но однажды, вернувшись домой, обнаружила их в шкафу, а на плите красовалась огромная чугунная сковорода.
— Валентина Петровна, где мои сковородки?
— Убрала, девочка. Вредные они, эти современные. Всякая химия. А чугун — это классика, на нём и прабабушки готовили. И вкуснее получается, и полезнее.
— Но они же новые! Я их только купила!
— Ну и что, что новые? Деньги не пропадут, можешь кому-нибудь подарить. А готовить лучше на проверенной посуде.
Анна смотрела на тяжёлую, неудобную сковороду и чувствовала, как раздражение растёт внутри, как опухоль. Она потратила время на выбор этих сковородок, читала отзывы, сравнивала цены. И теперь кто-то решил, что знает лучше, что ей нужно.
Вечером она снова попыталась поговорить с Денисом:
— Твоя мама опять всё переделала. Теперь посуду поменяла.
— Мам действительно разбирается в готовке, — задумчиво сказал муж. — Может, стоит прислушаться?
— Денис, ты не понимаешь. Дело не в том, разбирается она или нет. Дело в том, что она приходит в мой дом и меняет всё по своему усмотрению!
— Опять «мой дом», — вздохнул Денис. — Мы же семья.
Анна почувствовала себя одинокой. Муж не видел проблемы, свекровь продолжала свои «улучшения», а она словно теряла контроль над собственной жизнью.
Потом была история с бельём. Валентина Петровна решила, что молодые неправильно развешивают вещи после стирки, и переделала всё по-своему. Затем она заменила стиральный порошок на более «натуральный», купила новые полотенца взамен тех, что показались ей «слишком мрачными», и даже переставила мебель в спальне, потому что «по фэн-шуй кровать должна стоять иначе».
Каждый раз Анна пыталась возражать, но встречала либо снисходительное «девочка, ты ещё не понимаешь», либо обиженное «я же для вас стараюсь». А Денис неизменно принимал сторону матери, не видя в её действиях ничего плохого.
— Она заботится о нас, — говорил он. — Почему ты так остро реагируешь?
— Потому что это мой дом! — в отчаянии повторяла Анна. — Я его покупала, я его обустраивала, я знаю, что мне в нём нужно!
— Наш дом, — терпеливо поправлял муж, и в этих словах она слышала упрёк.
Анна начала избегать выходных, засиживаясь на работе или выдумывая дела. Но Валентина Петровна и тут нашла решение — она стала приезжать в будни, когда Дениса не было дома.
— Девочка, ты так много работаешь, устаёшь. Я приготовлю обед, приберусь немного.
И Анна приходила домой, где всё было идеально чисто, в холодильнике стояли кастрюли с борщом и котлетами, но это не было её домом. Это был дом, в котором кто-то другой принимал решения.
Последней каплей стал дубликат ключей. Анна узнала об этом случайно, когда Валентина Петровна упомянула, что заходила «проветрить квартиру», пока молодые были на работе.
— Как вы сюда попали? — спросила Анна, стараясь сохранить спокойствие.
— А Денис дал мне ключики, — простодушно ответила свекровь. — Удобно же, не надо вас беспокоить.
Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Её муж дал чужому человеку ключи от её квартиры. От квартиры, за которую она работала не покладая рук, которую покупала на собственные деньги, которая была её единственным островком независимости.
Вечером она ждала Дениса с трудом сдерживаемой яростью.
— Ты дал своей матери ключи от моей квартиры? — спросила она, едва он переступил порог.
— От нашей квартиры, — автоматически поправил он. — И что в этом такого? Мама часто приходит, неудобно же ей под дверью стоять.
— Ты не спросил меня.
— А зачем спрашивать? Это же моя мать.
— А это моя собственность! — взорвалась Анна. — Моя! Я её покупала! Я за неё платила! И никто не имеет права давать от неё ключи без моего разрешения!
— Опять началось, — устало сказал Денис. — Твоя, моя… Мы же женаты.
— Быть женатыми не значит, что ты можешь распоряжаться моей собственностью!
— Какая же ты эгоистка, — покачал головой муж. — Мама столько для нас делает, а ты…
Но договорить он не успел. В дверь позвонили, и на пороге появилась Валентина Петровна с пакетами продуктов.
— Здравствуйте, дети! — бодро проговорила она. — Я тут в магазине была, решила заехать, ужин приготовить.
Анна смотрела на эту женщину, которая входила в её дом с видом полноправной хозяйки, и что-то окончательно сломалось внутри. Все месяцы накопленного раздражения, унижения, бессилия вдруг обрели форму и выплеснулись наружу.
— Стой, — резко сказала она.
Валентина Петровна удивлённо подняла брови. Неожиданное обращение на “ты” резануло слух.
— Что, девочка?
И тут Анна не выдержала.
— Я тебе не «девочка»! — крикнула она, и голос её дрожал от ярости. — Я хозяйка этой квартиры!
Она рванулась к свекрови и выхватила из её рук связку ключей.
— Это мой дом! Мой! Я его купила на свои деньги, я за него работала! И никто — никто! — не будет здесь хозяйничать без моего разрешения!
Валентина Петровна стояла с открытым ртом, а Денис смотрел на жену так, словно видел её впервые.
— Анечка, ты что? — растерянно пробормотал он.
— Я? — Анна развернулась к мужу. — А ты что? Ты дал ключи от моей квартиры, не спросив меня! Ты позволяешь своей матери менять здесь всё подряд! Ты не слышишь меня, когда я говорю, что мне это не нравится!
— Но мама же хотела как лучше…
— Мне плевать, как она хотела! — отрезала Анна. — Это мой дом, и здесь будет так, как хочу я!
Она подошла к двери и распахнула её настежь.
— Убирайтесь. Оба. Немедленно.
— Анна, ты обнаглела! — наконец нашла голос Валентина Петровна. — Как ты смеешь так со мной разговаривать? Я же твоя свекровь!
— А я твоя невестка, а не ребёнок, которого надо воспитывать! — ответила Анна. — И это моя квартира. Хочешь приходить в гости — проси разрешения. Хочешь что-то менять — спрашивай согласия. А пока вы этого не поймёте — марш отсюда!
Денис попытался что-то сказать, но жена перебила его:
— И ты тоже. Пока не научишься уважать мою собственность и мои границы — можешь пожить у мамочки. Может, тогда поймёшь, что значит быть хозяином в собственном доме.
Валентина Петровна с возмущённым видом собирала пакеты, что-то бормоча под нос о «нынешней молодёжи» и «неблагодарности». Денис пытался уговорить жену, но она была непреклонна.
— Анька, ну что ты творишь? Это же семья…
— Семья не значит бесправие, — твёрдо сказала она. — Семья — это уважение. А раз его нет, то пока живите отдельно.
Когда дверь за ними закрылась, Анна бессильно облокотилась на спинку стула. Руки дрожали, сердце колотилось, но внутри теплой волной накатывала гордость. Впервые за долгие месяцы она чувствовала себя хозяйкой собственной жизни.
Она поднялась, прошла в гостиную и посмотрела на цветастые шторы. Завтра же купит новые, блэкаут. И вернёт свои сковородки. И переставит мебель обратно.
А пока что она просто сидела в тишине своей квартиры и наслаждалась тем, что снова стала её хозяйкой.
