Виктор провернул ключ в замке своей новой квартиры, резко толкнул дверь и внес последнюю коробку. Однокомнатная квартира встретила его гулкой пустотой.
Странное ощущение — начинать жизнь заново в пятьдесят восемь.
— Ну вот и все, — сказал он сам себе, оглядывая разбросанные по полу коробки с вещами. — Свобода.
Телефон завибрировал. Сообщение от Светы: «Ты освободился? Я соскучилась».
Виктор улыбнулся. Вот ради чего стоило пройти через этот кошмар с разводом. Ради новой жизни. Ради Светланы — яркой, веселой, легкой. Не то что Марина с ее вечными претензиями, усталостью и разговорами о детях.
— Да, уже дома. Приезжай, — набрал он в ответ.
Пока ждал Свету, распаковал посуду. Странно было доставать из коробок тарелки, которые когда-то выбирала Марина. Суд разделил имущество почти поровну, хотя Марина могла бы забрать больше. Не захотела — гордая.
Света приехала с бутылкой шампанского и пиццей.
— Ну что, холостяк, обмоем твою новую жизнь? — Света закружилась по квартире. — Тут так пусто, но мы это исправим!
Виктор почувствовал прилив энергии. Да, все только начинается.
Дети позвонили через неделю. Сначала Аня.
— Пап, ты как там? Обустроился?
— Нормально все, дочь. Приезжай, посмотришь.
— Некогда пока, работы много. Потом как-нибудь.
— Как мама?
— А ты позвони, спроси, — в голосе дочери послышался холодок.
— Да неудобно как-то…
— Зато развестись было удобно?
Разговор оборвался напряжением. Виктор подумал, что дочь еще обидится и перезвонит. Не перезвонила.
Дима позвонил вечером того же дня.
— Привет, пап.
— Здорово, сын! Ну как ты?
— Нормально. Слушай, я насчет денег на учебу. Ты обещал помочь.
— Конечно, помогу. Может, встретимся, посидим где-нибудь?
— Да некогда мне, если честно. Давай я номер карты скину, переведешь?
— Хорошо.
После короткого разговора с сыном Виктор долго сидел на кухне. Внутри появилось неприятное ощущение пустоты. Света приходила почти каждый день, но сегодня у нее были какие-то дела. Он набрал ее номер.
— Светик, может, заедешь?
— Витя, я же говорила — у меня встреча с подругами. Давай завтра?
— Ладно, — он бросил телефон на диван и включил телевизор.
В их с Мариной доме всегда было шумно. Кто-то разговаривал, смеялся, спорил. Иногда Виктора это раздражало, он запирался в кабинете, мечтая о тишине. Теперь тишина давила на уши.
Прошел месяц.
Потом второй. Дети звонили все реже. Света стала находить все больше причин, чтобы не приезжать.
— Ты постоянно хмурый, Вить. С тобой скучно, — сказала она однажды. — Я думала, ты веселый, легкий. А ты как старик.
— Я устаю на работе.
— Раньше не уставал. Когда мы только познакомились, ты горы свернуть был готов.
Виктор не знал, что ответить. Раньше у него действительно было больше энергии. Что изменилось?
Через полгода после развода Света исчезла из его жизни так же внезапно, как и появилась. Последняя ссора вышла нелепой — она раздражалась из-за его привычки проверять, выключен ли газ перед уходом.
— Боже, Виктор, ты невыносим! — Света всплеснула руками. — Ты уже проверил три раза!
— Это привычка, — оправдывался он. — Марина всегда…
— Вот! — перебила Света. — Снова Марина! Она в каждом твоём слове. Может, тебе стоило остаться с ней?
Виктор только открыл рот, чтобы возразить, но не нашёл слов. А через неделю Света не взяла трубку. Потом ещё раз. Потом написала сообщение: «Прости, но между нами всё кончено».
Холодными вечерами Виктор сидел в своей квартире, щёлкая пультом от телевизора. Ему звонили иногда приятели, предлагали выпить. Раньше он отказывался — ждал Свету. Теперь соглашался, но разговоры бывших друзей казались поверхностными, пустыми.
В один из дней позвонила Аня.
— Пап, у нас в эти выходные мамин день рождения.
— Да, я помню, — Виктор почувствовал, как сжалось сердце.
— Мы собираемся у неё дома. Дима приедет с Наташей. Даже тётя Лена из Саратова будет.
Виктор ждал приглашения, но дочь молчала.
— Ань, а я… — начал он.
— Пап, — перебила дочь, — мама не хочет тебя видеть. Прости.
— Понимаю, — голос Виктора охрип. — Передай ей… поздравления.
— Хорошо. Пока, папа.
Виктор долго смотрел на погасший экран телефона. Странное дело — эта квартира никак не становилась домом. В ней не было уюта, того невидимого тепла, которое наполняло их семейное гнездо. Там даже чай был другим на вкус.
День рождения Марины он отметил в одиночестве. Купил торт, поставил свечу, открыл бутылку напитка. Выпил рюмку за её здоровье. Раньше он всегда дарил ей цветы — сначала с энтузиазмом, потом по привычке. Теперь он понял, что даже не знает, любила ли она те цветы, что он выбирал.
Что он вообще знал о ней? Тридцать лет вместе, а он чувствовал, что упустил что-то важное.
В следующем месяце Дима прислал странное сообщение: «Пап, мама начала встречаться с каким-то мужиком. Он приходит к ней домой. Они вместе ходят в театр».
Виктор перечитал сообщение несколько раз. Почему сын решил ему это написать? Чтобы уколоть? Или предупредить? Виктор почувствовал неожиданный укол ревности.
— Что за мужик? — позвонил он сыну.
— Какая тебе разница? — в голосе Димы слышалось раздражение. — Ты же с ней развёлся.
— Просто спрашиваю.
— Нормальный мужик. Архитектор какой-то. Мама с ним в художественной студии познакомилась.
— В студии? Марина рисует?
— Уже полгода как ходит туда. Говорит, всегда мечтала научиться.
Виктор повесил трубку и долго смотрел в окно. Марина никогда не говорила ему о желании рисовать. Или говорила, а он не слушал?
Он стал замечать, что в разговорах с коллегами всё чаще возникает имя Марины. Он рассказывал о ней какие-то истории, смешные случаи из их жизни. Коллеги смотрели с недоумением.
— Вить, вы же развелись, — напомнила ему Тамара Сергеевна из бухгалтерии.
— И что? — огрызнулся он. — Мне нельзя о ней говорить?
— Можно, конечно. Просто странно.
На предстоящие праздники Виктор надеялся, что дети пригласят его. Но приглашения не последовало. Он написал им обоим, спросил о планах. Аня ответила, что они с братом будут у мамы. Дима прислал короткое: «Извини, не получится в этот раз».
Виктор купил бутылку шампанского, приготовил оливье по рецепту Марины и сел смотреть «Иронию судьбы». Когда часы пробили полночь, он поднял бокал и произнёс тост в пустоту:
— С праздником, Мариш.
И вдруг почувствовал, что по щеке течёт что-то горячее.
Месяц не просто тянулся — он длился вечно. Виктор впервые ощутил, как стены его квартиры буквально давят на плечи. В выходные он слонялся по торговым центрам, забегал в кинотеатры — лишь бы убить время. Раньше мечтал никуда не спешить. Теперь же не знал, куда себя деть.
В субботу лоб в лоб столкнулся с Павлом — старым другом, которого не видел пару лет.
— Виктор? Вот так встреча! — Павел просиял. — Как жизнь-то?
— Нормально, — буркнул Виктор.
— Как Марина? Дети растут?
— Мы развелись.
— Да ну? — Павел недоверчиво мотнул головой. — Вы же были такой парой… Сколько, тридцать лет вместе?
— Тридцать два, — отрезал Виктор и сам удивился точности своего ответа.
Они нырнули в ближайшее кафе. Разговор потёк неожиданно легко, словно вернулись старые времена.
— А помнишь, как мы с вами на дачу мотались? — Павел расплылся в улыбке. — Марина такие пироги пекла!
— Помню, — кивнул Виктор, глотая вязкий ком в горле.
— А как она тебя выхаживала, когда ты спину сорвал? Помнишь?
— Не очень, — соврал Виктор. На самом деле каждая минута тех двух недель отпечаталась в памяти: Марина меняет компрессы, варит бульоны, читает вслух газеты.
Они просидели три часа. Павел обронил, что недавно встречал Марину.
— Она совсем другая стала, — задумчиво протянул он. — Похорошела. Светится вся.
— Да, слышал, она теперь рисует. И крутит роман с каким-то архитектором.
— А тебе какое дело? — Павел резко подался вперёд. — Ты же сам ушёл, верно? Прости, друг, но ты всегда был эгоистом. Думал только о своей шкуре.
Виктор открыл рот для возражений, но слова застряли. А что тут возразишь?
Дома он вытащил старый фотоальбом — его машинально прихватил при разделе имущества. Перелистал страницы: первое совместное фото, свадьба, крошечная Аня в дурацкой шапочке, Дима верхом на отцовских плечах, отпуск в Сочи, поход в горы… Когда это они в горы ходили? Виктор напряг память — пусто. Сколько всего случилось в их жизни, а он даже не замечал.
В конце месяца Аня позвала его на день рождения.
— Пап, только не выдумывай ничего. Мама тоже придёт. И Леонид.
— Леонид — это…?
— Мамин друг. Умоляю, веди себя прилично.
— Я всегда веду себя прилично, — вспыхнул Виктор.
Он целую неделю выбирал подарок дочери. Остановился на дорогих духах и золотых серёжках. Хотел блеснуть.
Праздник гремел в модном ресторане. Виктор явился первым, занял место в дальнем углу стола. Когда появилась Марина, он едва не поперхнулся. Она действительно изменилась — новая стрижка, гордая осанка, какой-то внутренний свет в глазах. Рядом шагал высокий седой мужчина с умным лицом.
— Здравствуй, Виктор, — Марина мельком глянула на него, и Виктор почувствовал, как щёки заливает краска.
— Привет, — он хотел добавить что-то ещё, но она уже отвернулась.
Весь вечер он не сводил глаз с бывшей жены.
Она смеялась, болтала с гостями, помогала дочери развлекать компанию. А этот Леонид держался рядом, но не навязчиво — подавал салфетку, отодвигал стул, слушал её с полным вниманием.
Когда настал черёд поздравлений, Виктор вручил дочери свои дорогие подношения, но они выглядели нелепо рядом с Марининым подарком — картиной, нарисованной её руками. Портрет дочери — поразительно точный и живой.
— Мам, это чудо! — Аня расцеловала мать. — Ты такая талантливая!
Виктор таращился на картину и не верил глазам. Его Марина — женщина, с которой он прожил тридцать два года — умеет так рисовать. Когда выучилась? Почему он не замечал её таланта?
После ресторана вся компания двинулась к Ане домой — продолжать веселье. Виктор тоже хотел поехать, но дочь мягко предложила вызвать такси.
— Уже поздно, пап, — сказала она. — Тебе ведь далеко добираться.
Он сразу понял — его не хотят видеть в близком кругу. И вместо обиды впервые ощутил жгучий стыд. Перед уходом подошёл к Марине.
— Ты отлично выглядишь, — выдавил он.
— Спасибо, — она посмотрела ему в глаза — без злости, но и без тепла.
— Я не знал, что ты рисуешь.
— Я много чего открыла в себе после нашего развода, Витя. Нашла свой путь, можно сказать.
В такси Виктор уставился в окно на ночной город. «Нашла свой путь». А он? Что нашёл он?
После дня рождения Ани Виктор как с цепи сорвался. Воспоминания о том вечере, о Марине рядом с этим Леонидом жгли мозг. Он метался по квартире, щёлкал пультом телевизора, дымил на балконе до рези в глазах.
В пятницу телефон разразился звонком. Дима.
— Пап, мне нужен совет.
— Да, сын, — Виктор встрепенулся. — Что стряслось?
— Я хочу Наташке предложение сделать. Не рано, как считаешь?
— Вы же всего год вместе, — замялся Виктор.
— А вы с мамой сколько крутили до свадьбы?
— Три месяца, — Виктор хмыкнул. — Познакомились в мае, а в августе уже в загс побежали.
— Вот! А я целый год жду. Мне кажется, Наташа — это моё. С ней… дышится легко. Надёжно.
— Это дорогого стоит, — голос Виктора сел. — Это бесценно, сын.
Он вдруг осознал — он говорит с Димой по душам впервые за целую вечность. Не о деньгах, не о погоде — о жизни.
— Пап, я хочу вас обоих позвать — тебя и маму — когда буду кольцо дарить. Получится?
— А почему нет? — Виктор напрягся. — Мы взрослые люди.
— Просто вы ж не общаетесь. Боюсь, выйдет неловко.
— Не выйдет, — отрезал Виктор. — Обещаю вести себя как человек.
После разговора с сыном Виктора словно током ударило. Он выудил из шкафа старый спортивный костюм, натянул кроссовки и выскочил на улицу — бегать! Впервые за много лет. Одолел два квартала, потом ещё один. В груди полыхал пожар, но это ощущение жизни в теле завораживало.
На работе он перестал торчать до ночи. Раньше офис заменял ему дом, теперь это казалось идиотизмом. Зачем корпеть над бумагами, если дома пустота? Нет, хватит так жить.
Он купил абонемент в бассейн, записался на английский. По вечерам глотал книги, до которых годами руки не доходили. Мир вокруг внезапно обрёл краски, детали, вкус.
В конце мая Дима созвал родителей в ресторан, где планировал сделать Наташе предложение.
— Пап, только не опоздай, — умолял сын. — И… выгляди на все сто, ладно?
Виктор отхватил новый костюм, сгонял в парикмахерскую. Впервые за долгое время ему хотелось выглядеть на миллион не для женщины, а для себя самого.
В ресторан он ворвался на десять минут раньше. Официант провёл его к столику. Вскоре нарисовались Дима с Наташей — юные, свежие, счастливые. Наташа робко улыбнулась Виктору.
— Здравствуйте, Виктор Андреевич.
— Просто Виктор, — подмигнул он. — Раз уж мой сын от тебя без ума.
Марина вплыла последней. С ней явился Леонид. Виктор почувствовал острый укол под рёбрами, но сдержался.
— Мам, ничего, что я Леонида пригласил? — занервничал Дима.
— Конечно, солнышко, — Марина светилась. — Всем привет.
Ужин шёл на удивление гладко. Виктор поймал себя на мысли: он впервые за целую вечность сидит с близкими людьми. Странно видеть Марину с другим мужчиной, но ещё странней понимать — она абсолютно счастлива.
Когда Дима рухнул на колено перед Наташей и выудил коробочку с кольцом, у Виктора защипало глаза. Он искоса глянул на Марину — она тоже хлюпала носом, а Леонид бережно гладил её руку.
В этот миг Виктор с кристальной ясностью понял: он потерял не просто жену и детей — он профукал целый мир, который они строили вместе тридцать лет.
После ресторана все высыпали на улицу. Молодые укатили первыми. Леонид вызвал такси для себя и Марины.
— Марин, можно тебя на минутку? — Виктор шагнул к бывшей жене.
— Да, Вить?
— Я хотел… — он замялся, не зная, с чего начать. — Я хотел сказать, что рад за тебя. Ты правда себя нашла.
— Спасибо, — она пристально изучала его лицо.
— И ещё. Прости меня. За всё.
— За что конкретно?
— За то, что не видел тебя. Тридцать лет жил рядом и не замечал, какая ты… особенная.
Марина долго молчала. Потом тихо сказала:
— Знаешь, Вить, я благодарна тебе за наших детей. И за те хорошие годы, что у нас были. Прошлого не вернуть, но я рада, что ты кое-что понял.
Подкатило такси. Марина юркнула в машину, Леонид сел рядом. Виктор смотрел вслед исчезающим габаритам и чувствовал странную лёгкость. Будто гиря, давившая на плечи все эти месяцы, начала таять.
Он брёл домой пешком поночному городу и думал о своей жизни. О том, что впереди ещё куча времени. О том, что никогда не поздно начать замечать вещи, на которые раньше плевал. О том, что иногда нужно всё потерять, чтобы начать ценить.
