Андрей задержался на парковке, глядя, как снежинки ложатся на лобовое стекло. В голове крутилась одна и та же фраза, которую он репетировал ещё в лифте: «Я хочу, чтобы мы приняли решение вместе». Но звучала она как ложь.
Он поднялся к себе, держа в руках чиабатту и бутылку сухого. Всё как Ира любит — простой ужин после трудного дня. Он знал, как подступиться к разговору. Вопрос не в форме — в сути. А суть была в том, что ему нужно её… не разрешение, нет, — участие.
Ира встретила его на пороге в спортивных штанах и вязаном свитере с пятном от кофе на рукаве.
— Ты вовремя. Я только достала суп, — сказала она, ставя кастрюлю на стол и приглаживая волосы. — Как у тебя?
Он не сразу ответил. Просто поставил вино, разлил по бокалам. Потом сел и осторожно сказал:
— Отец выходит из бизнеса.
— В смысле выходит? — напряглась она.
— Уходит на пенсию. Официально. Хочет передать всё Андрею, младшему.
— Твоему сводному брату?
Андрей кивнул.
— Он дал мне шанс. Сказал: если я выкуплю долю — передаст мне.
Ира помолчала. Потом медленно повторила:
— Выкупишь?
— Да. У него бумаги готовы. Надо перевести деньги до конца месяца. Это шанс. Я давно хотел встать отдельно. Руководить. Делать по-своему.
— Сколько?
Он назвал сумму.
— У нас нет таких денег, — спокойно ответила она.
— Если продать твою квартиру… добавлю свои накопления, возьмём кредит, остальное доберу как-нибудь.
Она глухо рассмеялась:
— Моей квартиры?
Он молчал.
— Ты просишь меня отказаться от единственного, что у меня есть. То, что я тянула одна, по кирпичику.
— Это вложение в нас, в будущее. Ты же не просто инвестируешь в бизнес. Это будет наше…
— Нет, — перебила она. — Это будет твоё. На твою фамилию и от твоего отца. А у меня останется что? Арендная квартира и тень от иллюзий?
Он потёр лоб.
— Ира, я не предлагаю тебе нищету. Мы же пара. Всё будет общее.
Она встала, забрала свою тарелку, не прикасаясь к супу.
— Всё общее — это когда оба вкладываются с нуля. А не когда один просит другого отдать дом ради чужих решений.
Андрей хотел что-то сказать, но не стал.
На следующий день он поехал к отцу. Стены офиса по-прежнему пахли табаком и старой мебелью. Пётр Алексеевич сидел в кресле, перелистывая документы.
— Поговорил с ней? — спросил, не поднимая глаз.
— Да.
— Что сказала?
— Не согласна.
— Тоже мне, партнёрша, — усмехнулся отец. — Баба, которая тянет за собой имущество — это не жена, а риелтор.
Андрей промолчал.
— Слушай, сын. Я понимаю: тебе тяжело, но ты взрослый. Решай. Я тебе дал выбор. Но если не ты, то Андрей. Парень хоть и заносчивый, но в мать — пробивной.
— Он к бизнесу отношения не имеет, — сжал кулаки Андрей.
— Это уже неважно. Он — мой сын. Законный. Всё официально. А ты… если не хочешь — не дави на слёзы. Я не заставляю.
Он вышел оттуда с ощущением, будто его выжали.
Ира тем временем снова задержалась в мастерской. Её проект — небольшой шоурум авторского текстиля — медленно, но уверенно приносил доход. Она вела клиентов, общалась с поставщиками, сама отшивала первые партии. У неё были блокноты с планами, таблицы с логистикой, фотографии первых довольных покупательниц.
После того разговора, Андрей был в смятении. Он не узнавал ее. Ему казалось, она всегда была тихой, домашней, а оказалось — с характером, с позицией, с опорой на себя.
Андрей неделю не притрагивался к теме квартиры. Работал допоздна, ел в одиночку, смотрел, как Ира отмечает что-то в блокнотах, проверяет образцы тканей, обсуждает поставки в Telegram. Вроде бы всё как обычно, но в воздухе висело напряжение — ни ссор, ни ласки.
Он уже понял: Ира не сдастся. Ни уговорами, ни обещаниями. А всё же отец ждал. Каждый день звонил, спрашивал, когда придут деньги.
— Ты же подписал предварительный договор! — говорил он в трубку. — Или опять бабу слушаешь?
Андрей молчал. Потом не выдержал.
— Сделаю. Всё сделаю.
В банке он узнал, что можно использовать долю в квартире Иры как залог. Для этого нужна только подпись собственника на одном из документов. И эта подпись уже стояла — полгода назад, когда они оформляли доверенность для временной регистрации. Андрей вложил документ в папку и вышел на улицу. Он чувствовал, как всё внутри протестует, но голос отца звучал чётче: «Слабые ничего не добиваются. Семейный бизнес — это не сказка, это воля».
Он поставил подпись. Запустил сделку. Деньги пришли на счёт.
На следующий день Ира, как обычно, проверяла почту — и увидела уведомление от банка: «Обременение на недвижимость — квартира по адресу…»
Она читала письмо трижды. Пыталась найти ошибку, подумала — фишинговая рассылка. Но, открыв госуслуги, увидела всё своими глазами: её квартира в залоге. Под кредит, который оформлен на мужа.
Он вошёл с кофе, как ни в чём не бывало. Улыбался. Говорил про совещание, новые задачи.
— Ты поставил мою квартиру в залог? — спросила она тихо.
Он замер.
— Ира…
— Без моего согласия?
— Там же была доверенность. Только формальность. Я всё оформлю на нас обоих потом. Мы ведь семья…
— Ты использовал мою подпись, поставленную год назад для другого. Подсунул её банку. Это называется мошенничество.
— Да что ты такое говоришь? Я же для нас старался. Всё ради общего дела!
— Ради своего отца, Андрей, и своего эго. А теперь ещё и ради брата.
Он отшатнулся.
— Причём здесь брат?
— Ты думаешь, я не знаю? Что он уже числится в совете директоров? Что долю передали ему, а не тебе?
Он отвёл взгляд. Она выпрямилась, взяла куртку и ключи.
— Я ухожу.
— Куда?
— От тебя. Ты перешёл черту. Ты даже не понял, что это предательство.
— Подожди. Я ведь всё сделаю. Верну. Всё восстановлю!
— Я не залог, Андрей, и не часть сделки, и не жертва твоих комплексов. Я — человек.
Она прогнала супруга. Через два дня отправила через юриста уведомление о разводе. Он пытался звонить. Писал сообщения. В ответ — тишина.
Потом банк сообщил, что залог снят. Ира досрочно погасила кредит: пришлось продать долю в мастерской.
Андрей остался с бизнесом. Через месяц отец официально передал долю Андрею-младшему, объяснив всё «простой бухгалтерской логикой».
— Ты уже показал, на кого готов положиться. Не на себя, а на чужой ресурс. А это не мужской стиль, — сказал он холодно.
Ира тем временем открыла мастерскую в небольшом районе с уютными домами. Декор, фото, первые клиенты. Через полгода у неё вышел лукбук, а еще она она дала большое интервью о том, как важно «защищать личные границы, даже если приходится уходить от тех, кого любишь».
Андрей читал статью и вспоминал не мягкость её голоса, не суп по воскресеньям, а тот взгляд, в который больше нельзя было вернуться.
Теперь всё было оформлено: она — самостоятельная. А он все такой же «наёмник», но без квартиры, без семьи, и с кипой договоров и ответственности
