— Хорошо, что подстраховался, на маму большую часть нажитого переписал, — радовался муж, — при разводе ни с чем останешься. Я так и знал, что тебе доверять нельзя!
— Толик, как ты мог? — кричала Женя, — мы тридцать пять лет с тобой прожили, и ты так со мной поступил! Ты нарочно дарственную составил неправильно? Я столько лет была уверена, что мне принадлежит эта дача. А на самом деле она до сих пор твоя? Ты вынудил меня отказаться от приватизации много лет назад специально? Хотел оставить меня ни с чем?
Женя сидела на кухне, поглядывая на часы — десять вечера, а мужа до сиз пор нет. Несколько дней назад они крепко поругались, впервые за долгие годы совместной жизни. Тридцать пять лет, как-никак, вместе прожили, а ругались, словно молодожены, не поделившие одеяло.
Ей пятьдесят пять, ему шестьдесят. Оба выглядят моложе своих лет. Трое взрослых детей: две дочери, уже обремененные семьями, и младший сын-студент, двадцати лет от роду. Казалось, жизнь близится к закату, пришло время растить внуков и наслаждаться покоем. Но покоя не было.
Женя тяжело вздохнула. В последнее время она сильно прибавила в весе — поправилась килограмм на тридцать пять. Муж, конечно, продолжал смотреть на нее влюбленными глазами, но… Но в постели все оставалось по-прежнему уныло. Муж был пассивен, не изобретателен и панически боялся причинить ей дискомфорт. Никакие эксперименты были невозможны.
Попытки наладить супружескую жизнь предпринимались Женей неоднократно. Были скандалы, слезы, даже поход к специалисту, который, разумеется, настаивал на совместной консультации. Но Анатолий наотрез отказался.
— Обалдела?! Еще не хватало позориться. Мне и так хорошо, что еще выдумывать? — отмахивался он, — и ты перестань жаловаться!
Женя огляделась. Уютная кухня, знакомый до мелочей интерьер — все говорило стабильности и благополучии. Но в этой стабильности она задыхалась. В ее окружении, среди знакомых и подруг, мало кто ставил супружеский долг во главу угла. Женщины жили ради детей, семьи, работы, а личная жизнь как-то уходила на второй план. И Женя убедила себя, что тоже сможет так прожить, что отсутствие страсти — не повод разрушать крепкий брак. В остальном к Анатолию претензий не было. Он был любящим, заботливым мужем, надежной опорой.
Она смирилась, вела себя как примерная жена: верная, заботливая, всегда готовая поддержать. На сторону не смотрела, ни с кем не флиртовала, а если кто-то и пытался ухаживать, пресекала все на корню. Но внутри зрело глухое недовольство.
Щелкнул замок, на пороге появился Анатолий. Женя сразу заметила, что он не в духе.
— Привет, — буркнул он, разуваясь в прихожей.
— Привет, — сухо ответила Женя, — где был? Я волновалась.
Анатолий прошел на кухню, бросил ключи на стол и уселся на стул.
— Задержался на работе. Отчет надо было закончить. Ты же знаешь.
— До десяти вечера? — Женя скрестила руки на груди, — Толик, не ври мне.
— Я не вру, — огрызнулся он, — что ты начинаешь?
— Не начинаю, а спрашиваю! — Женя повысила голос, — сколько можно это терпеть? Ты как будто в чужой дом приходишь! Со мной толком не общаешься, молчишь все время, отворачиваешься, будто я прокаженная!
Анатолий тяжело вздохнул.
— Женя, ну что ты опять начинаешь? Я устал. Давай не сейчас.
— Сейчас! — отрезала она, — когда еще? Мы неделями не разговариваем!
— Это ты так считаешь, — тихо пробормотал Анатолий.
— А как еще мне считать? Ты ко мне сколько уже не прикасаешься? Ты вообще замечаешь, что я существую?
Анатолий опустил голову.
— Замечаю. Просто… Просто я старый уже для этого.
— Старый? — Женя усмехнулась, — для работы, значит, не старый? С отчетами возиться не старый, а для жены старый?
— Женя, не надо так…
— А как надо? Молчать и делать вид, что все хорошо? Что мне все нравится? Что меня устраивает твоя амебная активность?
Анатолий вздрогнул, словно от пощечины.
— Не говори так…
— А как говорить? Правду? Правду ты не хочешь слышать! Ты боишься правды! Ты боишься признаться, что тебе плевать на мои чувства!
— Это неправда! — Анатолий вскочил со стула, — я тебя люблю и…
— Любишь? — Женя смерила его презрительным взглядом, — любишь так, что не можешь прикоснуться? Любишь так, что не замечаешь моих желаний? Любишь так, что тебе проще уткнуться в телевизор, чем провести со мной вечер?
Анатолий молчал, опустив голову.
— Может, у тебя кто-то есть? — тихо спросила Женя.
Анатолий вскинул голову.
— Чего? Что ты такое говоришь?
— А что мне еще думать? Ты приходишь домой поздно, избегаешь меня, тебе неинтересно, что со мной происходит… Может, ты нашел помоложе, постройнее?
Анатолий схватил ее за руки.
— Женя, ты что, с ума сошла? Нет у меня никого! Кроме тебя мне никто не нужен!
— А зачем я тебе? — вырвала руки Женя, — что я тебе даю? Стираю, готовлю, убираю? За это ты меня любишь?
— Я люблю тебя за то, что ты есть, — тихо сказал Анатолий, — за то, что ты всегда рядом, за то, что ты мать моих детей, за то, что ты… ты просто есть.
— А я хочу быть не просто рядом, — сквозь слезы проговорила Женя, — я хочу быть любимой женщиной. Я хочу чувствовать себя желанной. Я хочу… Я просто хочу быть счастливой.
Анатолий смотрел на нее растерянно. Он словно впервые видел ее настоящую, не ту Женю, которую он привык видеть.
— Я… я не знаю, что сказать, — пробормотал он.
— Тогда ничего не говори, — отвернулась Женя, — просто уходи.
— Куда?
— Куда хочешь, — пожала плечами Женя, — просто оставь меня одну. Я подаю на развод.
Анатолий молча постоял несколько секунд, потом развернулся и вышел из кухни. Женя слышала, как он тихо прошел в спальню, собрал вещи и хлопнул входной дверью.
На кухню зашел сын. Разговор родителей он слышал. Не мог не слышать — Женя кричала громко. Лешка, двадцатилетний студент, всегда отличался спокойствием и рассудительностью. Но сейчас в его глазах плескалось неподдельное волнение, даже гнев.
— Если вы разведетесь, ты же будешь жить отдельно, мам? — спросил он, нарушив тишину.
Женя кивнула, не понимая, к чему он клонит.
— Конечно. Если мы с отцом разойдемся, каждый будет жить своей жизнью.
То, что последовало дальше, потрясло Женю до глубины души.
— Если ты, мама, кого-нибудь заведешь, я тебя не буду уважать. Я забуду, что ты существуешь.
Женя опешила.
— Леш, что за глупости? Почему ты так говоришь? Мы с отцом взрослые люди, и если решим, что нам лучше жить отдельно, то это будет наше решение. У каждого из нас будет право на личную жизнь.
— Нет, — упрямо мотнул головой Алексей, — вы моя семья. Вы должны быть вместе. А если ты… если ты кого-то найдешь… Я не хочу об этом даже думать!
Женя попыталась достучаться до его разума, объяснить, что развод — это не конец света, что это возможность для каждого из них начать жизнь с чистого листа, найти свое счастье. Она говорила о свободе выбора, о том, что они с отцом имеют право на личную жизнь, даже если она не будет соответствовать его представлениям. Но все было тщетно. Алексей стоял на своем.
— Леша, пойми, — умоляла Женя, — я всю жизнь посвятила вам. И я тоже хочу быть счастливой. Я тоже хочу, чтобы меня любили. Если у меня появится шанс на новую любовь, я не хочу его упускать.
— Значит, ты выберешь какого-то чужого человека вместо меня?
Женя почувствовала, как в груди нарастает отчаяние.
— Леша, не ставь меня перед таким выбором. Я люблю тебя, и ни один мужчина не заменит мне сына. Но я тоже имею право на счастье.
Сын не слушал.
— Выберешь другого — потеряешь меня. Я все сказал, мама!
Это стало для нее ударом под дых. Она вдруг осознала, что поставлена перед невозможным выбором: сохранить семью, пусть и трещащую по швам, или рискнуть обрести личное счастье, но потерять уважение и любовь сына. Есть только два пути: либо влачить жалкое существование в браке, который давно перестал приносить радость, либо потерять связь с сыном, самым близким и дорогим человеком в ее жизни.
Разговор с дочерьми она даже не стала заводить. Знала, что они, скорее всего, поддержат брата. И отца. Они всегда были еще более консервативными, чем Алексей, больше ценили стабильность и традиции.
Женя чувствовала себя загнанной в угол. Она словно оказалась в ловушке, из которой нет выхода. И главным тюремщиком оказался ее собственный сын.
Анатолий домой вернулся через пару дней, вопрос развода повис в воздухе. После этого разговора у почему-то начались проблемы со здоровьем. Подскочило давление, он стал жаловаться на головные боли и слабость. Врачи назначили лекарства, прописали строгий режим и рекомендовали избегать стрессов.
Женя, наблюдая за мужем, принимающим таблетки и с грустью смотрящим в окно, чувствовала вину. Может, не стоило вообще об этом разговора заводить? Может, надо было промолчать? Она уже приняла решение. Не вслух, про себя. Никакого развода не будет. Она останется с мужем, как и прежде, будет заботиться о нем, поддерживать его. Она поставит крест на своей личной жизни, на своих мечтах и желаниях. Она пожертвует своим счастьем ради сохранения семьи и ради любви сына.
Пару месяцев ушло на восстановление здоровья Толика. Она переживала, у самой начались проблемы. Но они неожиданно пошли ей на пользу — гормональная перестройка, как ураган, прошлась по ее организму, сметая все на своем пути. В результате — минус тридцать пять килограммов за два месяца.
Из тучной домохозяйки, привыкшей к бесформенным балахонам, Женя превратилась в элегантную даму с точеной фигурой. Она обновила гардероб и теперь щеголяла в модных платьях и юбках, подчеркивающих ее достоинства. Она снова начала нравиться себе, смотреть в зеркало с удовольствием, а не с раздражением. И гормоны, словно подстрекатели, подливали масла в огонь, пробуждая в ней давно забытые желания и стремления.
Именно в этот период ее жизни и произошло то, что Женя до сих пор не могла до конца осознать и принять. Она изменила мужу. Изменила с почти незнакомым человеком, моложе ее на пятнадцать лет. С компьютерщиком, к которому ее отправил Толик, чтобы починить сломавшийся ноутбук.
Прокручивая в голове события того дня, Женя пыталась понять, кто кого соблазнил. Она, уставившаяся на молодого человека, пока он тестировал ее ноутбук, или он, ответивший ей улыбкой на улыбку? В тот момент ей казалось, что все произошло само собой.
В день, когда она пришла забирать починенный ноутбук, все и случилось. Был конец рабочего дня, и компьютерщик, представившийся Артемом, попросил подвезти его до метро. Женя согласилась, не подозревая, какой поворот примет ее жизнь в ближайшие несколько часов.
Артем сел не рядом, как обычно садятся попутчики, а сзади, за ней. Снял подголовник с ее сиденья, наклонился ближе, что-то шептал на ухо, массируя плечи. Женю словно накрыло волной. Она почувствовала, как по ее телу пробегают мурашки, а сердце бешено колотится в груди.
Потом Артем ловко отвлек ее внимание и выдернул ключи из замка зажигания.
— Я верну их только у себя дома, — сказал он, лукаво улыбаясь.
Оказалось, он жил совсем рядом с метро. Она поднялась с Артемом в его квартиру. Что произошло дальше, Женя помнила смутно, словно в тумане. Она сама от себя такого не ожидала. Она всегда считала себя сдержанной, скромной женщиной, но, видимо, гормоны сделали свое дело, выпустив на свободу дремлющую в ней чувственность.
Когда Артем ушел в ванную, она вскочила с кровати, быстро оделась, схватила ключи и шубу и, еле справившись с замком, выбежала из квартиры. На улице ее затрясло. Она села в машину и, дрожащими руками вставив ключ в замок зажигания, помчалась домой.
Муж, как назло, ждал ее. Сидел в кресле, читал газету. Он даже не заметил, что она вернулась позже, чем обычно.
— Все починили? — спросил он, не отрываясь от чтения.
— Да, все в порядке, — пробормотала Женя, стараясь не смотреть ему в глаза.
Она чувствовала, как ее щеки пылают от стыда. Женя пошла в душ. Пыталась смыть с себя чужой запах, чужие прикосновения, но он, казалось, въелся в ее кожу. Она терла себя мочалкой до красноты, но не помогло.
После душа Женя чувствовала себя еще хуже. Она понимала, что совершила непростительную ошибку. Она изменила мужу, человеку, с которым прожила тридцать пять лет. Она предала его доверие. Что теперь делать? Признаться во всем? Но как она сможет смотреть в глаза Анатолию? Как он переживет это предательство? Скрыть правду? Но как она сможет жить с этим грузом на душе?
Через полгода развод все же состоялся. Об измене Женя мужу ничего не сказала, просто молча пошла и подала заявление. Конечно, дети встали на сторону отца, для них мать чуть ли не врагом народа стала. Выхода не было у нее другого. Не могла она жить с давно опостылевшим мужем.
Именно так Женя и представляла окончание отношений. Все обиды, все разногласия остались в прошлом. Дети, уже взрослые и обремененные собственными семьями, конечно, посердятся, немного поворчат, но со временем поймут. Не поняли.
После развода дети, как и ожидалось, выразили свое недовольство. Старшая дочь, Ирина, позвонила первой.
— Мам, ну зачем вы так? Зачем тебе этот развод? Вы же столько лет вместе прожили! Неужели нельзя было все решить как-то по-другому?
— Ир, поверь, мы пытались, — ответила Женя, — дальше так продолжаться не могло. Мы с твоим отцом уже давно чужие друг другу люди.
— А ты у папы спросила?! Он так не считает! Мама, он же без тебя пропадет! Кто о нем позаботится? — продолжала настаивать Ирина.
— Ир, твой отец — взрослый мужчина, он сам о себе позаботится, — твердо сказала Женя, — я больше не обязана за ним присматривать.
Младшая дочь, Светлана, тоже не осталась в стороне. Она позвонила через несколько дней и, не церемонясь, высказала все, что думает.
— Мам, я просто в ужасе! Как ты могла так поступить с отцом? Он же тебя боготворил! Ты его просто бросила!
— Света, не говори ерунду, — огрызнулась Женя, — никто никого не бросал. Мы просто развелись.
— Ага, просто развелись! А кто теперь будет убирать дома, готовить ему еду, стирать его вещи? Ты об этом подумала? — возмущалась Светлана.
— Света, он может нанять домработницу или найти себе другую жену, — холодно ответила Женя, — это его проблемы, а не мои. Я что, домработница?
Но самым тяжелым был разговор с сыном, Алексеем. Он не звонил, не писал. Женя знала, что он очень зол на нее. Она несколько раз пыталась с ним связаться, но он не отвечал на ее звонки.
Через месяц он все-таки пришел. Просто появился на пороге ее квартиры, не предупредив о своем визите.
— Привет, мам, — сухо сказал Алексей.
— Привет, Леш, — Женя с трудом сдержала слезы.
Она так соскучилась по нему.
— Я пришел сказать, что знать тебя больше не хочу, — презрительно рявкнул сын.
— Леша, пожалуйста, не надо так, — Женя не выдержала.
— Надо! Еще как надо! Ты предала нашу семью, ты бросила отца. Я больше не могу смотреть на тебя прежними глазами, — отрезал Алексей.
— Сынок, я понимаю, тебе тяжело. Но поверь, это было необходимо, — пыталась оправдаться Женя.
— Вали …, — взревел Леша, — чтоб ты провалилась! Ненавижу, никогда не прощу!
Сын развернулся и выбежал из квартиры. А Женя так и осталась стоять посреди комнаты.
Бывший муж тоже не давал ей покоя. Он постоянно звонил, жаловался на одиночество, на плохое самочувствие, на то, что не умеет готовить и стирать. Он просил ее вернуться, умолял дать ему еще один шанс.
— Женя, я без тебя не могу! Я понимаю, что был не прав. Давай все вернем, как было! — говорил он дрожащим голосом.
— Толя, это невозможно, — отвечала Женя, — мы уже все решили. Ты должен научиться жить самостоятельно. Я развязала тебе руки.
— Да как я буду один? Кто обо мне позаботится? — продолжал ныть Толик.
Женя чувствовала, что сходит с ума. Она развелась, чтобы освободиться от тягостных отношений, но вместо свободы получила еще больше проблем. Семья, которую она так хотела оставить в прошлом, продолжала преследовать ее, не давая ей ни единого шанса начать новую жизнь.
Женя думала, что самое страшное для нее эмоциональное потрясение — развод. Но, как позже оказалось, дележка имущества принесла ей куда больше разочарования, чем расторжение брака. Но именно в процессе дележки всплыли на поверхность все подводные камни, тщательно скрываемые Анатолием на протяжении многих лет. Женя такое о муже узнала…
Когда-то, давным-давно, в начале их совместной жизни, они обсуждали, как надо расставаться, если вдруг такое случится. Тогда Толик, глядя ей в глаза с неподдельной искренностью, заверил, что все должно быть по-честному. Чувства — в сторону, ни одна сторона не должна быть выброшена за борт, так как оба на протяжении всей совместной жизни вкладывались в общее благо.
— Мы же партнеры, Жень, — говорил Анатолий, обнимая ее за плечи, — мы вместе строим нашу жизнь вместе, кирпичик за кирпичиком кладем. И если вдруг наши пути разойдутся, мы должны разделить все поровну, по справедливости. Никаких обид, никаких упреков. Просто честный раздел всего, что мы нажили вместе.
Женя, по натуре доверчивая и прямолинейная, восприняла эти слова буквально. В принципе, она не была наивным человеком, но почему-то свято верила в порядочность мужа. Ей казалось, что уж он-то точно не станет мелочиться и обманывать ее в случае развода.
Но реальность оказалась гораздо прозаичнее. Как только запахло жареным, как только дело дошло до раздела имущества, Анатолий словно подменили. Он стал жадным, мелочным и расчетливым. Он всеми правдами и неправдами пытался урвать себе кусок пожирнее, а ей оставить лишь крохи.
В процессе судебных заседаний выяснилось, что Анатолий, оказывается, переписал часть их общего имущества на свою мать, оформил несколько счетов на подставных лиц, и даже утаил часть доходов от их совместного бизнеса.
Женя была в ужасе. Она не могла поверить, что человек, с которым она прожила тридцать пять лет, способен на такую подлость.
— Толя, как ты мог? — спросила она его во время одной из редких встреч вне зала суда.
— Женя, не будь наивной, — цинично ответил Анатолий, — в наше время каждый сам за себя. Я просто защищаю свои интересы.
— Но мы же договаривались! Ты же говорил, что все будет по-честному! — с горечью воскликнула Женя.
— Слова — это всего лишь слова, Женя. А деньги — это деньги. И кто сказал, что я должен делиться с тобой своими деньгами? — ухмыльнулся Анатолий.
Женя наняла адвоката, который помог ей отстоять свои права. Конечно, ей не удалось получить все, что ей причиталось по закону, но все же она смогла вернуть себе часть украденного у нее имущества. Малую, по ее мнению, часть.
С тех пор, как Анатолий убедил ее в честном разделе имущества в случае развода, Женя перестала следить за тем, как и что он оформляет. Она полностью доверилась ему в финансовых вопросах, не вникая в хитросплетения налоговых выплат и коммунальных платежей. Анатолий исправно рапортовал, что все оплачено, что долгов нет, и Женя, веря ему на слово, не видела оснований для беспокойства.
При оформлении дачи и земельного участка, Женя, не задумываясь, оформила генеральную доверенность на все имущество на имя Анатолия.
— Ведь он дал мне слово, — убеждала она себя, — он меня не может обмануть. Мы же семья.
И вот, годы спустя, в процессе развода, начали всплывать неприятные сюрпризы. Оказалось, что маленькая квартирка, в которой сейчас жила младшая дочь Светлана со своей семьей, была приватизирована только на Анатолия. Когда-то давно, во время приватизации, Женя подписала отказ от своей доли. Она толком не помнила этого момента, но Анатолий убедил ее, что так будет лучше для всех.
— Женя, зачем тебе эта доля? — говорил он, обнимая ее за плечи, — пусть лучше квартира будет оформлена на меня, так проще будет с налогами и всякой бюрократией. А для Светы мы все равно что-нибудь придумаем.
Женя, доверяя мужу, подписала все необходимые бумаги, не подозревая, что отказывается от части своего будущего. Большая квартира, купленная в ипотеку, формально была оформлена на обоих супругов, но и здесь не все было так просто. Оказалось, что Анатолий оформил большую часть ипотечного кредита на себя, мотивируя это тем, что у него выше зарплата и ему легче будет выплачивать кредит.
— Жень, ну ты же понимаешь, — говорил он, глядя ей в глаза, — если мы оформим кредит пополам, то банк может его не одобрить. А так у нас больше шансов получить квартиру.
Женя, снова поверив мужу, согласилась на его условия. И теперь, при разделе имущества, Анатолий пытался доказать, что большая часть квартиры принадлежит ему, так как он внес основной вклад в ее покупку.
— Это ведь мои деньги, Женя, — говорил он, тыкая пальцем в банковские выписки, — я выплачивал ипотеку из своего кармана, а ты только пользовалась квартирой.
Дачу, которую Толик когда-то «подарил» Жене, при разводе прибрал себе. Более того, при оформлении дарственной были допущены грубые ошибки, которые сделали документ ничтожным. Таким образом, дача, на которую Женя возлагала определенные надежды, вернулась в собственность Анатолия.
Гараж, где стояла ее машина тоже ей не принадлежал — Анатолий предусмотрительно оформил его на старшую дочь Ирину, не поставив Женю в известность. Теперь Ира, по наущению отца, отказывалась пускать мать в гараж и требовала убрать машину.
— Мам, ну ты же понимаешь, — говорила Ирина, глядя в сторону, — это теперь собственность моя, папа мне его подарил. И я не хочу, чтобы там стояла твоя машина.
— А машину я куда должна поставить? — возмущалась Женя.
— Это уже не мои проблемы, мам. Ищи другое место. Гараж мой, и я буду делать с ним, что хочу, — отрезала Ирина.
То, что Женя когда-то отказалась от приватизации маленькой квартирки, Анатолий тоже не собирался компенсировать. Юридически у нее оставалось право проживать в квартире, но собственности как таковой не было. А учитывая, что в квартире была прописана дочь Света и ее семья, перспектива остаться там жить была весьма сомнительной.
— Толя, но ведь это несправедливо! — возмущалась Женя. — Я отказалась от приватизации, чтобы помочь Свете, а теперь ты меня выкидываешь на улицу!
— Женя, не драматизируй, — отвечал Анатолий, — у тебя есть, где жить. Ты ж сама говорила, что мы — чужие люди. Почему я должен о посторонней тетке беспокоиться?
Ситуация с маленькой квартирой осложнялась еще и тем, что Анатолий, за четыре года до развода, подарил свою долю квартиры дочери Свете. Таким образом, Женя осталась не только без собственности, но и без какой-либо надежды на получение компенсации.
Единственным лучом света в этой темной истории была большая квартира, купленная в ипотеку. Анатолий, под давлением адвоката Жени, согласился узаконить разделение долей пятьдесят на пятьдесят, то есть без денежной компенсации. Женя понимала, что это не самый справедливый вариант, но в сложившейся ситуации она была вынуждена согласиться на такие условия.
— Толя, ты поступил подло, — говорила Женя, глядя на бывшего мужа с презрением, — ты обманул меня, предал мое доверие и лишил меня всего, что мне принадлежало по праву.
На одном из заседаний суда женщину снова ждал удар под дых. На этот раз — от родной матери. У Жени был счет, на котором хранились ее личные сбережения. Она никогда не скрывала этого факта, но и не афишировала его. В пору резких скачков валюты, следуя совету приятеля-финансиста, она осторожно обменяла довольно крупную сумму по низкому курсу. А спустя год, когда валюта взлетела до небес, продала его по самому выгодному курсу. В результате этой сделки сумма ее сбережений увеличилась почти вдвое.
Радостная, она поделилась своей удачей с мамой, не подозревая, что совершает роковую ошибку.
— Мам, представляешь, как мне повезло? — хвасталась Женя, — я так удачно провернула сделку, что удвоила свои сбережения!
— Ой, молодец, дочка! — радостно воскликнула мать, — и правильно сделала! Нужно всегда иметь подушку безопасности.
Мужу Женя тоже упомянула об этой сделке, но вскользь, не вдаваясь в подробности. А во время судебного разбирательства, словно гром среди ясного неба, прозвучали показания матери — она, кстати, поступок дочери не оправдала, была против развода.
— Я знаю, что у моей дочери есть деньги, — заявила мать на суде, — она рассказывала мне, что удачно заработала на скачках валюты.
Анатолий тут же потребовал разделить и эти деньги.
— Видите, Ваша честь? — орал он, тыча пальцем в бывшую жену, — она скрывала от меня свои доходы! Она обманывала меня все эти годы!
В процессе судебных разбирательств неожиданно всплыл автокредит, который Анатолий оформил на имя дочери Ирины. Оказалось, что зять исправно платил по этому кредиту, но формально он был оформлен на Анатолия.
— Дочь общая, поэтому и платить должны вместе, — ревел Толик, — не только ведь имущество делим, но и долги!
Суд разделил этот кредит пополам между Женей и Анатолием.
В результате всего этого кошмара Женя оказалась в патовой ситуации. Имея в собственности недвижимость и деньги, она не могла ничего реализовать. Большая квартира была поделена пополам с бывшим мужем, и продать ее без его согласия было невозможно. А личный счет, который она так старательно скрывала, был арестован по решению суда.
— Я просто в отчаянии, — говорила Женя своей подруге, рыдая в трубку телефона, — я не знаю, что мне делать. Я осталась ни с чем, хотя у меня есть все!
— Не отчаивайся, Женя, — утешала ее подруга, — все наладится. Ты сильная женщина, ты справишься. Главное — не сдавайся и верь в себя.
В большой квартире, которая формально принадлежала им обоим, осталась жить старшая дочь Ирина со своей семьей — Толик съехал, и «уступил» свою часть дочери. Женя оказалась заперта в одной комнате. Когда Ирина переезжала, Женя, движимая материнской любовью и желанием помочь, разрешила ей сделать из второй комнаты детскую, а сама съехала в третью. Теперь же Ирина, набравшись наглости, отказывалась возвращать комнату матери, цинично заявляя:
— Судись, если хочешь!
Жизнь Жени превратилась в кошмарную коммуналку. Ирина вела себя просто безобразно, превратив жизнь матери в ад.
— Мам, ну как ты не понимаешь? — кричала Ирина, размахивая руками, — у нас же дети! Им нужна комната, личное пространство, в конце концов. Ты должна войти в наше положение!
— Ира, но ведь это и моя квартира! — пыталась возразить Женя, — я тоже хочу жить нормально, а не ютиться в одной комнате! Вы меня даже в гостиную не пускаете.
— Ты вообще не понимаешь, что такое семья! — злилась Ирина, — ты думаешь только о себе! А о внуках ты подумала? Где они должны жить?
Когда аргументы закончились, Ирина и ее муж, зять Жени, просто объявили ей бойкот. Они перестали с ней разговаривать, игнорировали ее присутствие, не звали к столу, разделили полки в холодильнике. Женя теперь не живет, а прозябает. И частенько ловит себя на мысли, что до развода ей жилось куда лучше. Зачем она вообще расторгла брак с мужем?
