Зеленый «жигуленок» подпрыгивал на ухабах, стиральная машинка раскачивалась на заднем сиденье. Кира мысленно кляла себя за то, что согласилась на эту авантюру. Ни Вадик с его уговорами «мама так просила, всего две недельки», ни безоблачное субботнее утро, ни даже обещание свежих ягод не стоили предстоящих мучений.
— Тормози, Вадь. Кажется, стиралка сейчас вывалится, — Кира обернулась, придерживая коробку с новой техникой.
— Да нормально все, мы уже почти приехали. Мать обрадуется — сколько лет руками стирала, все никак не соглашалась на автомат.
Кира поморщилась. Елена Викторовна, ее свекровь, действительно не соглашалась на многое: на автоматическую стиральную машину, на газовую колонку вместо электрической, на то, чтобы сын женился на «городской пигалице» (как она ласково называла Киру). Но, к сожалению для обеих, последнее свершилось три года назад.
Дачный участок Елены Викторовны представлял собой царство идеального порядка и железных правил. Деревянный дом, покрашенный в небесно-голубой цвет, сиял чистотой. Грядки выстроились, как солдаты на параде — ровные, без единого сорняка. Красиво подстриженные яблони и вишни склонялись над аккуратной дорожкой.
— Приехали! — Вадим заглушил мотор и выскочил из машины, разминая ноги.
Елена Викторовна уже стояла на крыльце, вытирая руки о безупречно белый передник.
— Явились, — свекровь кивнула вместо приветствия. — Что это вы притащили?
— Стиральную машинку, мам! Автомат! Теперь не нужно руками все стирать, — Вадим с энтузиазмом принялся выгружать покупку.
— Это еще зачем? У меня и так все стирается, всю жизнь как-то справлялась.
Кира вздохнула, всеми силами сохраняя вежливую улыбку.
— Елена Викторовна, здравствуйте. Это подарок. Вадим так хотел…
— Знаю я, кто хотел, — перебила свекровь, окидывая невестку оценивающим взглядом. — Опять в шортах? На даче в таком виде щеголять…
«Началось», — подумала Кира, прикусив губу.
За обедом Елена Викторовна продолжила свое наступление:
— Вадюша, я пирожки испекла, твои любимые. А для Киры салатик — она же на диете вечно.
— Я не на диете, — вежливо возразила Кира.
— Да? А что ж такая худышка? В наше время ценились женщины с формами.
Вадим, как всегда, уткнулся в телефон, делая вид, что не замечает перепалки между матерью и женой. Этот трусливый нейтралитет раздражал Киру едва ли не больше прямых нападок свекрови.
После обеда началась настоящая битва за территорию. Кира привезла с собой любимую книгу, надеясь хоть немного отдохнуть в тишине, но не тут-то было.
— Кирочка, — голос Елены Викторовны сочился сахарином, — помоги-ка мне с малиной. Ягода переспевает.
— Конечно, — Кира отложила книгу и поплелась за свекровью на участок.
Малинник оказался необъятным. Сотни красных точек мелькали среди листвы, а руки Елены Викторовны двигались с невероятной скоростью, обрывая спелые ягоды.
— Вот так надо, — она демонстративно бросила в ведро горсть идеальных ягод. — А ты не дергай так, нежнее надо.
Через полчаса у Киры ныла спина, исцарапанные руки горели, а ведро, казалось, не становилось полнее.
— Елена Викторовна, — не выдержала Кира, — может, сначала установим стиральную машину? Вадим обещал сделать подводку…
— Зачем мне эта машина? — свекровь выпрямилась. — Чтобы электричество мотала? А воду из колодца всю израсходует, чем огород поливать буду? Придумали тоже.
— Да воды ей совсем немного надо. Это ведь это удобно…
— Мне и так удобно, — отрезала Елена Викторовна. — Сколько лет стираю руками, и ничего. А эти ваши новомодные штуки — только деньги выбрасывать.
Вечером, когда Кира, измученная прополкой, сбором ягод и консервированием, наконец, забралась в душ (холодный, потому что колонку свекровь категорически отказалась включать — «газ дорогой»), произошел очередной конфликт.
— Что за потоп ты устроила? — Елена Викторовна возникла на пороге ванной. — Весь пол залила!
— Извините, — пробормотала Кира, кутаясь в полотенце. — Я вытру.
— Конечно, вытрешь. В городе-то, небось, льешь воду без счету, а здесь каждая капля дорога. Колодец не бездонный.
Кира считала до десяти, чтобы не сказать что-нибудь резкое. Еще тринадцать дней этого ада, напомнила она себе.
Ночью Кира не могла заснуть. Старая кровать скрипела при каждом движении, а через тонкую стену слышался храп Елены Викторовны. Вадим мирно сопел рядом, закинув руку за голову.
— Вадь, — шепнула Кира, толкая мужа в бок. — Вадь, проснись.
— М-м-м? — он с трудом разлепил глаза.
— Я больше не могу на вашей даче. Давай уедем, а? — жалобно просила Кира
— Что? — Вадим приподнялся на локте. — Куда?
— Домой. В город. Тут невыносимо.
— Кир, ну мы же только приехали, — он зевнул. — Мама обидится.
— А то, что она постоянно меня унижает — это нормально?
— Она не унижает, — Вадим потер глаза. — Просто у нее свой взгляд на вещи. Она старше, ей трудно меняться.
— А мне, значит, не трудно все это терпеть? — Кира почувствовала, как к горлу подкатывает комок.
— Ну потерпи немного. Ради меня.
Утро началось с новой порции претензий. Оказалось, что Кира «неправильно» чистит картошку, оставляя слишком толстую кожуру, «бессовестно» тратит хлеб, отрезая слишком большие куски, и «не умеет» правильно мыть посуду.
— В моем доме вот так делают, — Елена Викторовна выхватила тарелку из рук невестки. — Сначала ополаскиваем, потом моем содой, потом еще раз ополаскиваем.
— У нас дома посудомоечная машина, — не удержалась Кира.
— Ну еще бы! Городские белоручки! — свекровь фыркнула. — А готовить-то хоть умеешь? Вадик вечно голодный ходит.
— Мама! — наконец вмешался Вадим. — Перестань. Я прекрасно питаюсь.
— Да вижу я, как ты питаешься. Одни кости торчат. В свои годы такой же худой был, когда от меня уехал учиться. Только вернулся — сразу поправился.
К обеду напряжение достигло критической точки. Елена Викторовна решила приготовить борщ — «настоящий, не то что эти ваши городские супчики». Кира вызвалась помочь, за что тут же поплатилась.
— Нет, не так свеклу режут! — свекровь возмущенно всплеснула руками. — Дай сюда, я сама.
— Елена Викторовна, я просто хотела помочь, — Кира старалась говорить спокойно.
— Помощница! От такой помощи только вред. Лучше бы за мужем следила. Рубашки его я видела — все мятые.
— У нас есть утюг, — Кира начинала закипать. — И я прекрасно умею им пользоваться.
— Да? А что ж тогда…
— Мама, Кира, хватит! — Вадим наконец-то поднялся со своего места. — Можно хоть один день без ссор?
Обе женщины уставились на него с одинаковым выражением возмущения.
— Я не ссорюсь, — синхронно произнесли они и замолчали, удивленно глядя друг на друга.
Елена Викторовна первой отвернулась к плите, демонстративно помешивая борщ. Кира вышла на крыльцо, пытаясь успокоиться. Небо затягивали тучи — собиралась гроза.
Ночью разразилась настоящая буря. Молнии рассекали небо, гром грохотал, словно великаны перекатывали камни, а дождь барабанил по крыше с такой силой, что казалось — вот-вот пробьет шифер.
Кира проснулась от странного звука. Сквозь шум дождя пробивалось тихое журчание. Она включила фонарик на телефоне и ахнула — в углу комнаты расползалось мокрое пятно, а с потолка капала вода.
— Вадим! Вадь! Крыша протекает!
Муж подскочил как ужаленный.
— Черт! Надо маму будить!
Через минуту вся семья суетилась в комнате. Елена Викторовна, в ночной рубашке и с бигуди в волосах, командовала:
— Таз несите! А ты, Вадим, на чердак лезь, смотри, где течет!
— Елена Викторовна, может, просто тряпками пока собирать? — предложила Кира.
— Тряпками она собирать будет! — свекровь закатила глаза. — Нет у меня тазов столько, сколько у вас тут потолок течет! Господи, в кого ты такой рукожоп вырос, Вадим? Крышу починить не можешь!
— Мам, я приезжал в прошлом месяце, все починил! — Вадим уже карабкался по приставной лестнице на чердак.
— Плохо чинил, значит! А ты, — она повернулась к Кире, — чего стоишь? Собирай вещи, переносите в гостиную, тут все промокнет.
Следующий час превратился в хаотичное перетаскивание вещей, поиск ведер, кастрюль и банок, чтоб подставить под струйки воды. Елена Викторовна командовала, Вадим метался между чердаком и комнатами, а Кира пыталась спасти промокшие книги и одежду.
К рассвету дождь прекратился. Измученные, они сидели на кухне, смотря на часы, показывающие пять утра. Елена Викторовна молча разливала чай.
— Завтра починю, — устало произнес Вадим. — Вернее, уже сегодня.
— Если погода позволит, — добавила Кира, глядя в окно.
— А что погода? — неожиданно мягко сказала свекровь. — Настоящий хозяин и в дождь крышу чинит.
— Мама, ну нельзя в дождь на крыше работать! — возмутился Вадим.
— Можно, если с умом. Твой отец…
И Елена Викторовна неожиданно замолчала, уставившись в свою чашку. Кира впервые увидела, как твердый подбородок свекрови дрогнул.
— Он бы сейчас посмеялся над нами, — тихо закончила Елена Викторовна. — Говорил всегда: «Крышу чини, когда солнце светит, а не когда дождь идет».
Наступила тишина, нарушаемая только тиканьем старых настенных часов. Кира смотрела на свекровь и вдруг увидела не грозную свекровь, а просто уставшую пожилую женщину, которая пытается сохранить все как было при муже.
— Елена Викторовна, — осторожно начала Кира, — давайте я помогу вам с завтраком, а потом мы с Вадимом займемся крышей.
Свекровь подняла на нее удивленный взгляд.
— С каких пор ты в кровельных работах разбираешься?
— Ни с каких, — честно ответила Кира. — Но подавать инструменты и держать лестницу смогу. Вдвоем мы справимся быстрее.
Елена Викторовна хмыкнула, но в ее взгляде что-то изменилось.
— Ладно. Я пойду переоденусь.
День выдался на удивление мирным. Вадим с соседом Петровичем, которого вызвали на подмогу, латали крышу. Кира, как и обещала, подавала инструменты, а потом помогала свекрови разбирать размокшие вещи.
— Книги нужно просушить, — Елена Викторовна бережно перелистывала страницы промокшего томика. — Мой Виктор тоже любил читать. Особенно зимой, когда работы в саду нет.
— А что он любил читать? — спросила Кира, аккуратно раскладывая отсыревшие фотографии.
— Классику. Чехова, Толстого. А еще про путешествия. Сам-то никуда не ездил, кроме Крыма однажды, вот и читал…
Впервые свекровь говорила с ней так спокойно, без подковырок и язвительности. Кира вдруг поняла, что за все три года замужества почти ничего не узнала о семье мужа — только то, что его отец умер от инфаркта пять лет назад.
К вечеру крышу починили. Вадим, довольный, спустился с чердака и объявил:
— Теперь хоть потоп, все выдержит!
— Не зарекайся, — проворчала Елена Викторовна, но беззлобно.
Ужинали на веранде. В мокром саду пахло свежестью и мятой. Елена Викторовна вдруг встала и ушла в дом, вернувшись с пыльной бутылкой.
— Отцовская наливка, — пояснила она, ставя бутылку на стол. — Черносмородиновая. Виктор делал… Пять лет стояла. По особым случаям только.
— А сейчас какой случай? — удивился Вадим.
Свекровь пожала плечами:
— Крышу починили. Да и… — она запнулась, — не все же ругаться.
Они выпили терпкую сладкую наливку, и Кира с удивлением заметила, что Елена Викторовна впервые улыбнулась ей — по-настоящему, без иронии.
— Стиральную машину твою завтра подключим, — неожиданно сказала свекровь. — Вадюша трубы проведет. Чего добру пропадать.
— Спасибо, — только и смогла произнести Кира.
Ночью, лежа в постели, она шепнула мужу:
— Кажется, твоя мама начала меня принимать.
— Просто вы обе упрямые, — сонно ответил Вадим. — Она всегда говорила, что невестка должна быть с характером. Только не знала, что ей такая и досталась.
На следующий день неожиданно приехала младшая дочь Елены Викторовны со своим мужем и двумя детьми. Начался настоящий переполох — нужно было всех разместить, накормить, организовать.
— Кира, помоги накрыть на стол, — позвала свекровь, и в ее голосе не было привычной командной интонации.
Они вместе готовили обед, и Кира с удивлением обнаружила, что Елена Викторовна не критикует каждое ее движение, а иногда даже спрашивает совета.
— Как ты думаешь, перца достаточно?
— По-моему, в самый раз, — ответила Кира, пробуя соус.
За обедом Вадим подмигнул ей, заметив, как изменилась атмосфера. Кира улыбнулась в ответ. Возможно, эти две недели будут не такими мучительными, как она представляла.
Вечером, когда дети уже спали, а мужчины ушли на рыбалку, Кира сидела с Еленой Викторовной и ее дочерью Ольгой на веранде. Разговор зашел о семейных фотографиях, и свекровь принесла старый альбом.
— Вот, Вадюша маленький, — она показала пожелтевшую фотографию пухлого малыша. — А вот они с Ольгой на море.
— Мама всегда строгая была, — вдруг сказала Ольга, — но справедливая. Знаешь, Кира, она ведь нас одна поднимала, когда отец в рейсы уходил. По полгода его не было, а она и огород держала, и нас воспитывала, и на работу ходила.
Елена Викторовна отмахнулась:
— Все так жили.
— Не все, мам, — мягко возразила Ольга. — Не каждая женщина могла дом своими руками построить.
— Этот дом? — удивилась Кира. — Вы сами построили?
— С Виктором вдвоем, — кивнула свекровь. — Кирпич за кирпичиком. Десять лет строили, но все своими руками. Потому и берегу каждый уголок.
Кира вдруг почувствовала укол стыда. Для нее эта дача была просто старомодным домиком без удобств, а для Елены Викторовны — делом всей жизни, памятью о муже.
— Простите меня, — тихо сказала она. — Я не знала.
— За что простить-то? — удивилась свекровь.
— За то, что не понимала. Не ценила.
Елена Викторовна долго смотрела на нее, потом произнесла:
— И ты меня прости. Я… слишком строга была с тобой. Привыкла все по-своему делать, вот и лезу, куда не просят.
Ольга с удивлением переводила взгляд с матери на невестку.
— Вы что, помирились?
— А мы и не ссорились, — ответила Елена Викторовна и вдруг подмигнула Кире. — Просто притирались.
Оставшиеся дни на даче пролетели удивительно быстро и мирно. Конечно, Елена Викторовна не изменилась в одночасье — она все так же командовала, давала советы и иногда критиковала, но в ее словах больше не было неприязни. А Кира научилась не воспринимать каждое замечание как личное оскорбление.
В день отъезда Елена Викторовна навязала им пакеты с заготовками, свежими овощами и фруктами.
— Приезжайте через недельку, — сказала она, неловко обнимая Киру. — Яблоки поспеют, будем варенье варить.
— Обязательно, — ответила Кира и, к своему удивлению, поняла, что действительно хочет вернуться.
В машине Вадим искоса глянул на нее:
— Что-то случилось с вами обеими? Мама даже слезу пустила, когда прощались.
— Просто она наконец-то поняла, что я не собираюсь отнимать у нее сына, — улыбнулась Кира. — А я поняла, что она не враг мне. Просто очень любит тебя.
— И что, больше не будет войны?
— Будет, — рассмеялась Кира. — Но теперь это будут честные переговоры, а не холодная война.
Зеленый «жигуленок» снова подпрыгивал на ухабах, но теперь Кира смотрела в окно с легкой улыбкой. Она знала, что следующий приезд на дачу будет совсем другим. В конце концов, ничто так не объединяет, как протекающая крыша и воспоминания о тех, кого уже нет рядом, но чью память хранят обе — каждая по-своему.
