Балкон на четвертом этаже выходил прямо на Городской пруд. Лариса стояла здесь каждое утро с кружкой остывшего чая, смотрела на утиные дорожки на воде и думала о том, как тихо стало в квартире. Даже соседский ребенок перестал плакать по ночам — или она просто не слышала больше ничего.
Прошло уже три месяца после похорон Михаила. Три месяца, как она училась засыпать в пустой постели, варить кашу на одного, покупать хлеб, который успевал зачерстветь. В квартире все осталось как было — его тапочки у кровати, очки на тумбочке, недочитанная книга с загнутым уголком на странице сто двадцатой.
— Ларочка, ты там? — крикнула соседка тетя Клава из-за стены. — Вчера такой грохот был!
— Это я кастрюлю уронила, — ответила Лариса, хотя никакой кастрюли не роняла. Просто иногда ей хотелось, чтобы кто-то поинтересовался, как она там.
Утки на пруду собрались в стайку и поплыли к противоположному берегу. Интересно, они тоже помнят своих? Или забывают быстрее людей? Михаил говорил, что у них каждую весну новые пары. Но ему вообще нравилось все объяснять — он был реставратором, привык копаться в деталях, восстанавливать то, что казалось безнадежно испорченным.
Телефон зазвонил резко, неожиданно. Лариса вздрогнула, чуть не выронила кружку.
— Лариса? Это Витя. Я к тебе сегодня приеду, ладно? Дела обсудить надо.
Виктор. Ее младший брат, который последние лет десять появлялся только когда что-то нужно было. После развода с женой вообще пропал, говорил, что устраивает жизнь, строит бизнес. А теперь вот звонит.
— Конечно, приезжай. Только предупреди заранее, я схожу в магазин.
— Да не заморачивайся особо. Я же не в гости, по делам.
Лариса положила трубку и посмотрела на свое отражение в стекле балконной двери. Неухоженная, в старом халате, с волосами, которые она забывала расчесывать. Надо привести себя в порядок. Хотя зачем? Витя и раньше не обращал внимания на то, как она выглядит.
Гость в своем доме
Виктор появился без звонка в домофон — видимо, кто-то из жильцов впустил. Лариса услышала знакомые тяжелые шаги на лестнице и поняла — он поднимается к ней. Успела только накинуть кардиган поверх домашнего платья.
— Сестренка! — Виктор обнял ее неловко, пахнул табаком и каким-то резким одеколоном. — Как дела? Совсем что-то исхудала.
Он прошел в комнату, не снимая ботинок, сел в кресло Михаила и оглядел квартиру оценивающим взглядом. Лариса почувствовала, как что-то сжалось внутри.
— Чай будешь? — спросила она, хотя уже знала ответ.
— Давай. А печенья нет? Я с утра только кофе пил.
Она поставила чайник, достала из буфета остатки песочного печенья, которое покупала еще при Михаиле. Виктор тем временем ходил по квартире, заглядывал в комнаты, трогал вещи.
— Хорошая у тебя квартирка, — сказал он, возвращаясь на кухню. — В центре, метраж приличный. Сколько тут, семьдесят квадратов?
— Пятьдесят восемь, — поправила Лариса, наливая чай. — А что?
— Да так, интересуюсь. Одной тебе не много ли? После Михаила-то.
Вопрос прозвучал как-то странно. Лариса поставила кружки на стол, села напротив брата.
— Мне нормально. Привыкла уже.
— Привыкла… — Виктор покачал головой. — А ты знаешь, сколько за такую квартиру в аренду дают? Тысяч сорок, а то и больше. В месяц, Лариса!
— Зачем мне это знать?
— Затем, что деньги лишними не бывают. Ты же на одну пенсию живешь сейчас. А тут такие возможности просто пропадают.
Лариса поперхнулась чаем. Неужели он предлагает то, о чем она подумала?
— Витя, ты о чем?
— Да ладно, не делай такие глаза. Я не предлагаю тебе на улицу выселяться. Просто подумай — может, стоит что-то поменять в жизни? Новый этап начать?
В дверь позвонили. Виктор как-то странно улыбнулся.
— Это тетя Зоя. Я ее попросил зайти, когда будет рядом.
Семейный совет
Тетя Зоя вплыла в квартиру как корабль под полными парусами — в своем любимом пальто с мехом, с тяжелой сумкой и недовольным выражением лица. Она была сестрой их покойного отца, всегда считала себя главной в семье и никогда не стеснялась давать советы.
— Ларочка, милая, — тетя чмокнула ее в щеку, оставив след помады. — Совсем замучилась, бедняжка. Одна в такой квартире маешься.
— Я не маюсь, тетя Зоя. Мне здесь хорошо.
— Хорошо? — Тетя села на диван, разложила сумку рядом. — Хорошо — это когда семья рядом, когда есть о ком заботиться. А ты тут как отшельница живешь.
Виктор принес третью кружку, налил тете чай. Они перекидывались какими-то фразами о погоде, о соседях, а Лариса чувствовала, что готовится что-то важное. Как перед грозой — воздух становится плотным, тяжелым.
— Знаешь, Лариса, — начала тетя Зоя, отхлебывая чай мелкими глотками. — Витя мне рассказал про свои планы. Хорошее дело затевает, правильное. Мастерская столярная — это всегда нужно, всегда заработок.
— Какая мастерская? — Лариса посмотрела на брата.
— Я же говорил тебе, у меня новый проект, — Виктор наклонился вперед, заговорил быстрее. — Столярная мастерская, изготовление мебели на заказ. Дело перспективное, люди сейчас хотят качественную работу, не ширпотреб.
— Это хорошо, — сказала Лариса осторожно. — Только при чем тут я?
— При том, что стартовый капитал нужен, — вмешалась тетя Зоя. — И помещение для начала. А у Вити сейчас сложности после развода, ты же знаешь. Он все бывшей жене отдал, остался ни с чем.
— Не ни с чем, — поправил Виктор. — Руки есть, голова есть, опыт есть. Просто нужен толчок.
Лариса понимала, к чему клонит разговор, но не хотела в это верить.
— И что вы предлагаете?
— Ларочка, — тетя Зоя положила свою пухлую руку на ее ладонь. — Не будь эгоисткой. У брата нет ничего, а у тебя целая квартира пустует. Может, стоит подумать о том, чтобы помочь семье?
Сомнения и подозрения
После ухода тети Зои и Виктора в квартире стало еще тише, чем обычно. Лариса села в кресло, где недавно сидел брат, и попыталась собраться с мыслями. Предложение было простое на первый взгляд — сдать квартиру, получать постоянный доход, а деньги вложить в бизнес Виктора. Он обещал долю в прибылях, говорил о том, как они вместе поднимут дело.
— Подумай, — сказал он на прощание. — Никто тебя не торопит. Но возможность хорошая, упускать не стоит.
Лариса встала, прошлась по комнатам. В спальне на стене висели фотографии — их с Михаилом свадьба, отпуск в Крыму, новоселье в этой квартире. Михаил тогда сам делал ремонт, клеил обои, красил батареи. Говорил, что этот дом станет их крепостью, местом, где они состарятся вместе.
Телефон зазвонил, когда она готовила ужин. Виктор.
— Лариса, я тут подумал. А что если мы посмотрим, сколько реально можно за квартиру получать? Просто для информации, чтобы ты понимала цифры.
— Витя, я еще не решила…
— Да я понимаю, понимаю. Просто узнать, сколько рынок предлагает. Завтра схожу, узнаю у риелторов. Или лучше сразу объявление дам — посмотрим, кто откликнется.
— Какое объявление? — Лариса почувствовала, как учащается сердцебиение.
— Обычное. Сдается двухкомнатная в центре. Пока просто посмотрим спрос.
— Витя, погоди. Я же сказала — подумаю.
— Конечно, конечно. Это же не окончательно. Просто информация для размышления.
Лариса положила трубку, но руки дрожали. Что-то в голосе брата настораживало. Слишком быстро он говорил, слишком уверенно. Как будто все уже решено.
На следующий день, около обеда, в дверь позвонили. Лариса глянула в глазок — молодая пара с ребенком.
— Мы по объявлению, — сказал мужчина. — Насчет квартиры. Можно посмотреть?
— Какого объявления? — Лариса не открывала дверь.
— Двухкомнатная в аренду. Нам номер дали, сказали обращаться по этому адресу.
У Ларисы потемнело в глазах. Виктор. Он уже дал объявление, назвал ее адрес. Без спроса, без разрешения.
— Извините, произошла ошибка, — сказала она через дверь. — Квартира не сдается.
Люди ушли, но Лариса так и стояла в прихожей, прислонившись спиной к двери. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, соседи слышат.
Письма из прошлого
Лариса не могла успокоиться. Виктор не отвечал на звонки, а тетя Зоя, когда она дозвонилась, только вздыхала в трубку и говорила что-то о том, что Витя хочел как лучше, что не стоит из мухи делать слона.
— Он просто активный, наш Витя, — объясняла тетя. — Не любит тянуть время. А ты, Ларочка, слишком много думаешь. Иногда надо просто довериться.
Довериться. Легко сказать. А если брат уже договорился с кем-то? Если у него есть планы, о которых он ей не говорит?
Вечером Лариса решила разобрать антресоли — давно собиралась, все руки не доходили. Может, отвлечется, перестанет прокручивать в голове сегодняшний разговор с незнакомцами у двери.
В старой картонной коробке, между документами и фотографиями, нашлись письма. Михаил писал их ей, когда ездил в командировки по области — изучал старинные постройки, составлял планы реставрации. Почерк знакомый, родной. Лариса села на пол прямо среди разбросанных бумаг и развернула первое письмо.
«Ларочка, сегодня был в доме купца Железнова в Невьянске. Представляешь, какая красота! Наличники резные, каждый — произведение искусства. А жители даже не знают, какое сокровище у них под носом. Вот бы нашу квартиру тоже включить в программу охраны исторических зданий. Наш дом построен в 1912 году, архитектор Малахов проектировал. Это же кусочек старого Екатеринбурга! Может, когда вернусь, займемся этим? Ты же помнишь, как мы мечтали сделать что-то важное для города?»
Лариса читала, и слезы капали на пожелтевшую бумагу. Михаил мечтал превратить их дом в небольшой музей, проводить экскурсии для школьников, рассказывать об истории улицы. У него были планы, схемы, даже наброски экспозиции.
В другом письме он писал: «Знаешь, Лариса, дом — это не просто стены и крыша. Это память. Когда сносят старые здания, исчезает часть души города. А когда сохраняют — город остается живым, настоящим.»
Она читала до глубокой ночи. И с каждым письмом становилось яснее — эта квартира не просто жилье. Это последнее, что связывает ее с Михаилом, с их общими планами, с тем будущим, которое они строили вместе.
Решение
Виктор приехал на следующий день с утра, без предупреждения. Лариса открыла дверь и сразу поняла — он настроен решительно.
— Лариса, нам надо поговорить серьезно, — он прошел на кухню, сел за стол. — Я вчера встречался с потенциальными арендаторами. Очень приличная семья, готовы платить сорок пять тысяч в месяц. Сразу, без торгов.
— Витя, — Лариса села напротив, сложила руки на столе. — Я не буду сдавать квартиру.
— Как не будешь? — Он даже растерялся. — А как же мастерская? Я уже начал договариваться об аренде помещения, оборудование присматриваю.
— Это твои проблемы. Я своего решения не меняю.
Виктор откинулся на спинку стула, посмотрел на сестру внимательно, будто видел впервые.
— Лариса, ты понимаешь, что отказываешься помочь родному брату? Что я остаюсь ни с чем?
— Понимаю. И очень сожалею. Но квартира — моя. И я имею право решать, что с ней делать.
— Твоя, — повторил он. — А семья тебе не дорога? Кровные узы ничего не значат?
— Значат. Поэтому я помогала тебе после развода, давала денег в долг, которые ты так и не вернул. Поэтому терпела, когда ты приходил пьяный и устраивал скандалы Михаилу. Но квартиру не отдам.
Виктор встал, прошелся по кухне.
— Хорошо. Допустим, ты не хочешь сдавать. Но можешь ведь продать и купить что-то поменьше? Разница — это и есть мой стартовый капитал.
— Не продам.
— Лариса, ты эгоистка, — он сказал это тихо, но зло. — Сидишь в квартире как собака на сене. Сама не пользуешься, другим не даешь.
— Я пользуюсь. Я здесь живу.
— Живешь? — Виктор засмеялся. — Ты тут просто существуешь, как привидение. Михаила нет уже три месяца, а ты все ждешь, что он вернется?
Лариса встала, подошла к окну. Внизу, на пруду, плавали утки. Те самые, которых она каждое утро встречала с балкона.
— Уходи, Витя.
— Что?
— Уходи из моего дома. И больше не приходи с такими разговорами.
Он стоял за ее спиной, дышал тяжело, сердито.
— Пожалеешь, Лариса. Когда останешься совсем одна, вспомнишь мои слова.
Дверь хлопнула. Лариса осталась одна, но почему-то не чувствовала себя покинутой. Наоборот — впервые за долгое время ей стало легко дышать.
Новое начало
Прошло две недели. Лариса больше не пряталась дома, не боялась выходить на улицу. Она записалась в библиотеку, начала читать книги об истории Екатеринбурга, которые когда-то изучал Михаил. Оказалось, их дом действительно представляет историческую ценность — в 1918 году здесь жил известный революционер, а позже — несколько знаменитых уральских художников.
Виктор не звонил. Тетя Зоя позвонила один раз, повозмущалась Ларисиной «неблагодарностью», но потом тоже замолчала. Лариса поняла, что не скучает по этим разговорам.
Зато появились новые. В городе работала группа молодых архитекторов, которые изучали историческую застройку центра. Лариса написала им письмо, рассказала о своем доме, приложила копии документов, которые нашла среди бумаг Михаила.
Ответили быстро. Приехали в субботу — трое молодых людей с блокнотами, фотоаппаратами и горящими глазами.
— Вы не представляете, какое это сокровище! — говорила девушка-архитектор, разглядывая лепнину на потолке. — Сохранность отличная, планировка аутентичная. А эти витражи на лестнице!
Они составили план — включить дом в туристический маршрут по историческому центру, организовывать экскурсии для школьников и студентов. Ларисе предложили стать гидом — кто лучше расскажет об истории дома, чем человек, который здесь живет?
— Но я же не историк, — смущалась Лариса.
— Зато вы настоящий житель этого дома, — ответил молодой архитектор. — Это дороже любых учебников.
Первая экскурсия состоялась через месяц. Пришли студенты архитектурного института — двадцать человек, которые слушали Ларису так внимательно, что она сначала растерялась, а потом вдруг почувствовала себя очень нужной.
Она рассказывала о купце, который построил этот дом, о революционере, который здесь скрывался, о художниках, которые писали здесь свои картины. И о Михаиле, который мечтал сохранить эту память для будущих поколений.
После экскурсии студенты не хотели уходить, задавали вопросы, просили показать еще что-нибудь. А одна девочка сказала:
— Спасибо вам за то, что сохранили все это. Без таких людей, как вы, у нас не было бы прошлого.
Вечером Лариса стояла на балконе с чашкой чая, смотрела на пруд и думала о том, что жизнь странная штука. Иногда то, что кажется концом, оказывается началом. А то, что принимаешь за эгоизм, на самом деле может быть самым важным поступком в жизни.
Утки на пруду собирались в стайку перед закатом. Завтра она расскажет новой группе экскурсантов, что эти утки живут здесь уже много лет, что они часть истории этого места, как и дом, и люди, которые в нем жили.
