Лена приехала к свекрови в четверг. Не по своей воле — муж попросил. Точнее, не попросил, а сказал так, что отказаться было неудобно.
— Мама одна сидит, ей скучно. Ты же не работаешь сейчас, времени полно.
Времени полно. Как будто декрет — это отпуск на Мальдивах. Как будто она не встаёт к ребёнку по ночам, не стирает, не готовит, не убирает. Просто сидит и маникюр делает.
Взяла коляску, собрала сумку с детскими вещами. Полуторагодовалый Максим спал, и хотелось, чтобы так продолжалось хотя бы до метро.
Дом свекрови стоял в старом районе, где каждый подъезд помнил советские времена. Лифт работал, но ехать в нём было страшно.
Дверь открыла Галина Петровна — аккуратная, улыбчивая, в домашнем халате, который больше походил на платье.
— Леночка! А я уж думала, не приедешь. Проходи, проходи. Максимка как? Спит? Ну и хорошо, пусть отдыхает.
В квартире пахло супом и чем-то ещё — то ли боярышником, то ли старыми вещами. На кухне стол был накрыт, как для гостей: салфетки, хорошая посуда, даже свечка в подсвечнике.
— Садись, я сейчас всё подогрею. Ты небось не ела толком — с ребёнком-то когда?
Лена села, пристегнула коляску к ручке тормоза. Максим сопел тихонько. Хотя бы полчаса тишины.
— Как дела, Галина Петровна?
— Да что у меня за дела. Одна сижу, телевизор смотрю. Соседка иногда заходит — и то больше поговорить не о чем. Всё про болячки да про цены.
Галина Петровна поставила на стол тарелку с борщом, хлеб, сметану. Всё красиво, с заботой. Но в глазах было что-то ещё — ожидание.
— А ты как? Не устаёшь? Максимка-то растёт, наверное, уже всё понимает.
— Да, многое. Слова пытается говорить, ходить начинает.
— Вот и хорошо. А Андрей как? Работа у него нормально идёт?
— Нормально. Много работает.
— Это хорошо. Мужчина должен работать. А ты… ты же пока дома?
Вопрос прозвучал как-то странно. Не просто так, а с подтекстом.
— Да, до трёх лет планирую сидеть с ребёнком.
— До трёх… — Галина Петровна размешивала чай медленно, словно обдумывая каждое слово. — А не думала раньше выйти? Ну, на полставки хотя бы?
— Зачем? Андрей нормально зарабатывает. И ребёнку нужна мама.
— Конечно, конечно. Просто… знаешь, время сейчас такое. Всё дорожает. И потом — женщина должна быть независимой. Не хочется же на шее висеть.
Лена замерла с ложкой на полпути ко рту. На шее висеть? Она что, на шее висит?
— Я не понимаю, о чём вы.
— Да я так, просто думаю. Андрей же устаёт, работает. А тут ещё семья на нём. Может, стоит подумать о том, чтобы… ну, помочь ему?
— Галина Петровна, я рожала, кормлю грудью, сижу с ребёнком. Это тоже работа.
— Ну да, конечно. Только денег не приносит.
Лена отложила ложку. Максим зашевелился в коляске — видимо, почувствовал напряжение.
— А вы сами работали, когда Андрей был маленький?
— Работала. И ничего, справлялась. Правда, тогда детские сады были, бабушки помогали. А сейчас… сейчас всё по-другому.
— В каком смысле?
— Да в том, что раньше женщины не сидели дома годами. Рожали — и через несколько месяцев уже на работу. И дети вырастали нормальными.
Лена почувствовала, как внутри всё сжимается в тугой узел. Она пыталась понять — это просто разговор или что-то большее?
— Галина Петровна, а Андрей вам что-то говорил? Про то, что я должна работать?
— Нет, что ты. Он ничего не говорил. Просто я вижу — устаёт мой мальчик. Приходит домой вымотанный. А тут ещё и… ну, расходы большие.
— Какие расходы?
— Да всякие. Ребёнку нужно то, это. Одежда, питание, игрушки. Коляски, кроватки. Всё дорого сейчас.
Лена молчала. Максим проснулся и начал хныкать. Она взяла его на руки, начала укачивать.
— Знаешь, — продолжила Галина Петровна, — я тут думала. У меня есть знакомая, она в детском центре работает. Говорит, можно и с ребёнком приходить, и самой там подрабатывать. Почасовая оплата, гибкий график.
— Я не готова пока.
— А когда будешь готова? Через год? Два? А потом что — опять в декрет? И так до пенсии?
— Мы планируем ещё детей, да.
— Ох, Леночка… — Галина Петровна покачала головой так, словно Лена призналась в чём-то постыдном. — Не думаешь ли ты, что это… ну, как бы сказать… эгоистично?
— Что эгоистично?
— Ну, сидишь на всём готовеньком, пока муж работает. Рожать детей одного за другим. А ведь и работать надо. Андрюша он что — должен всю жизнь на вас троих пахать?
Лена встала резко. Максим захныкал громче.
— Галина Петровна, мы с Андреем сами решаем, сколько детей нам иметь. И кто из нас работает.
— Конечно, конечно. Я просто… переживаю за сына. Он же молодой ещё, а на нём уже такая ответственность.
— Он сам этого хотел. Мы оба хотели ребёнка.
— Хотеть и тянуть — разные вещи. Вот раньше женщины понимали — семья это не только дети и борщи. Это ещё и вклад в бюджет.
Лена качала ребёнка, пыталась его успокоить. И себя тоже.
— А что, если я не найду работу? Или найду, но зарплата будет копеечная? Няня будет стоить больше, чем я заработаю.
— Найдёшь. Молодая, красивая, образование есть. Просто нужно захотеть.
— Я хочу быть с ребёнком.
— Все хотят. Но жизнь есть жизнь. Нужно быть реалистом.
Максим плакал всё громче. Лена начала собирать вещи.
— Галина Петровна, я, наверное, поеду. Ребёнок устал.
— Да ты что, только приехала. Посиди ещё, поговорим. Я же не со зла. Просто думаю о будущем.
— О чьём будущем?
— О вашем. О Андрея. О внука.
— А если я считаю, что лучшее для внука — это мама рядом?
— Ну… может быть. Только вот Андрей вчера звонил, жаловался, что денег не хватает. На отпуск хотели поехать — а не получается.
Лена остановилась. Андрей жаловался? Ей он ничего не говорил про отпуск.
— Он что, просил денег?
— Нет, что ты. Просто… делился. Говорит, хочется куда-то съездить, а тут расходы большие.
— И что вы ему сказали?
— А что я могу сказать? Что нужно подумать о дополнительном доходе. Ну, или пересмотреть приоритеты.
— Какие приоритеты?
— Ну… может, не стоит пока второго ребёнка планировать. Пока с первым не разберётесь.
Лена почувствовала, как лицо начинает гореть. Значит, они с Андреем обсуждали её планы? Её жизнь? Её выборы?
— Галина Петровна, а вы с Андреем часто разговариваете обо мне?
— Да что ты, милая. Просто иногда звонит, рассказывает, как дела. Я же мать, переживаю.
— И что ещё он рассказывает?
— Да ничего особенного. Что устаёт, что времени на себя нет. Что хочется иногда с друзьями встретиться, а не получается — то ребёнок плачет, то ты устала.
Лена села обратно. Максим затих у неё на руках, но она чувствовала — внутри всё кипит.
— Понятно. То есть, я виновата в том, что у него нет личной жизни?
— Да нет же, не виновата. Просто… ну, может, стоит подумать о том, как всем будет легче?
— Всем — это кому?
— Ну… вам троим. Если ты будешь работать, у вас будет больше денег. Андрей будет меньше нервничать. Ребёнок будет в коллективе — это полезно.
— А я? Мне будет легче работать и воспитывать ребёнка одновременно?
— Ну… привыкнешь. Все привыкают.
Лена встала окончательно. Начала одевать Максима.
— Галина Петровна, спасибо за обед. Но я думаю, нам пора.
— Леночка, ты не обижайся. Я же добра желаю.
— Знаю. Просто у нас разные представления о добре.
— Может, поговоришь с Андреем? Обсудите всё спокойно?
— Обязательно поговорю.
Лена вышла на лестничную клетку. Лифт не работал. Пришлось спускаться пешком, таща коляску. На каждом пролёте останавливалась, переводила дух.
На улице было прохладно. Максим заснул от укачивания. Лена шла к метро и думала — о чём они с Андреем будут говорить вечером. И готова ли она услышать то, что он, возможно, скажет.
Дома она покормила ребёнка, уложила спать. Приготовила ужин. Всё как обычно. Но внутри что-то изменилось.
Андрей пришёл в восемь. Усталый, но довольный — на работе что-то удачно сложилось.
— Как дела? Как съездили к маме?
— Нормально. Андрей, нам нужно поговорить.
— О чём? — он уже доставал телефон, проверял сообщения.
— О том, что ты рассказываешь маме про нашу жизнь.
Он поднял глаза.
— А что я рассказываю?
— Про то, что тебе тяжело меня содержать. Про то, что денег не хватает. Про то, что я должна работать.
— Я такого не говорил.
— Тогда откуда твоя мама знает про наши планы на второго ребёнка? И почему считает, что я эгоистка?
Андрей отложил телефон. Сел за стол.
— Лен, я просто… иногда жалуюсь. Не на тебя — на ситуацию. Понимаешь?
— Не понимаю. Объясни.
— Ну… устаю. Работаю много, денег всё равно не хватает. Хочется иногда расслабиться, а тут постоянно какие-то заботы.
— И что, по-твоему, я должна делать?
— Не знаю. Может, действительно подумать о работе?
— То есть, ты согласен с мамой?
— Не согласен, не не согласен. Просто думаю — может, стоит попробовать?
Лена села напротив.
— Андрей, а ты помнишь, что мы говорили, когда планировали ребёнка?
— Помню.
— Что именно?
— Что ты будешь сидеть дома до трёх лет.
— И что ещё?
— Что… что мне хватит зарплаты на всех.
— Ну и как? Хватает?
— В принципе, да. Просто… хочется больше.
— Больше денег или больше свободы?
Он помолчал.
— И того, и другого, наверное.
— Понятно. Кстати, твоя мама говорит, что я сижу на всём готовеньком. А квартира ведь моя.
Андрей помолчал, потом сказал:
— Ну… ремонт-то на мои деньги делали.
— И что это значит?
— Ничего. Просто… — он махнул рукой. — Неважно.
— Нет, важно. Договаривай.
— Да ладно, Лен. К чему это всё?
— Если я выйду на работу, ребёнка кто будет воспитывать?
— Ну… детский сад, няня.
— За мои деньги?
— За наши.
— То есть, я буду работать, чтобы платить няне, которая будет воспитывать моего ребёнка?
— Не только для этого. Ещё и для того, чтобы у нас было больше денег.
— А если я не хочу? Если я хочу сама воспитывать сына?
— Тогда… тогда не знаю.
Лена встала, подошла к окну. Во дворе играли дети — школьники, уже большие. Их мамы, наверное, работают. И это нормально. Но Максиму полтора года.
— Андрей, а если бы ты мог выбирать — работать или сидеть с ребёнком?
— Что за вопрос?
— Обычный. Если бы я зарабатывала больше тебя, ты бы согласился стать домохозяином?
— Ну… наверное, нет.
— Почему?
— Потому что это не мужское дело.
— А женское?
— Ну… более женское, чем мужское.
— То есть, я должна работать, потому что нам нужны деньги. Но при этом воспитывать ребёнка — это моя обязанность?
— Не обязанность. Просто… у тебя лучше получается.
— Откуда ты знаешь? Ты пробовал?
Андрей вздохнул.
— Лен, к чему этот разговор? Ты хочешь поссориться?
— Я хочу понять, чего ты от меня ждёшь.
— Ничего особенного. Просто… может, стоит подумать о том, как нам всем будет лучше?
— Всем — это кому? Тебе, мне и Максиму? Или тебе, твоей маме и твоим друзьям?
— При чём тут мама и друзья?
— При том, что ты с ними обсуждаешь нашу жизнь. А со мной — нет.
Максим заплакал в детской. Лена пошла к нему.
— Подумай, — сказала она, не оборачиваясь. — О том, что ты хочешь. И о том, готов ли ты за это платить.
Она взяла сына на руки, начала укачивать. За стеной слышались звуки — Андрей ходил по кухне, что-то делал. Потом включил телевизор.
Лена смотрела в окно детской. На улице зажигались фонари. Где-то там жили другие семьи, другие женщины делали другой выбор. И это было нормально.
Но её выбор — тоже нормальный. И если кто-то с этим не согласен, это не значит, что она должна его менять.
Максим заснул. Лена положила его в кроватку, поправила одеяло. Завтра она позвонит Галине Петровне и скажет, что больше не будет приезжать на такие разговоры. А с Андреем… с Андреем они ещё поговорят. Когда он будет готов слушать не только себя.
