Восемь лет брака с Алексеем Яна не назвала бы счастливыми, но хотя бы спокойными. До тех пор, пока не нашла в кармане его рубашки визитку массажистки с номером телефона и подписью «Лена, звони в любое время». Когда муж пришел с работы, Яна молча положила визитку на стол перед ним.
— Ну и что? — сказал Алексей, даже не моргнув. — Коллега дала, у нее спина болит.
— У коллеги спина, да? — Яна села напротив мужа. — А почему тогда номер записан мужским почерком?
Алексей отвел взгляд. В тот вечер больше никто не произнес ни слова.
Через неделю Яна подала документы на развод. Без скандалов, без слез, без попыток что-то выяснить или вернуть. Просто поняла, что нет смысла держаться за то, что уже разрушено. Квартира оставалась за ней — трешка в центре города досталась от отца, была оформлена на Яну еще до свадьбы. Алексей собрал вещи и съехал к своей массажистке.
Яна думала, что на этом все закончится. Ошибалась.
Первый звонок от Риммы Георгиевны раздался через три дня после того, как бывший муж забрал последние коробки.
— Янечка, милая, как дела? — голос свекрови звучал заботливо, словно ничего не произошло. — Я пирог испекла, твой любимый, с яблоками. Можно к тебе заехать?
— Римма Георгиевна, мы же развелись, — осторожно начала Яна.
— Ну и что? Ты же была мне как дочь. Неужели из-за глупой ссоры Алешкиной мы будем врагами?
Яна промолчала. Римма Георгиевна приехала через час с пирогом и сумкой продуктов.
— Смотри, какая худая стала, — причитала свекровь, оглядывая Яну. — Небось не ешь ничего с горя. Садись, я тебе сейчас покормлю.
Женщина прошла на кухню, словно была здесь хозяйкой. Начала доставать из холодильника продукты, критиковать состояние плиты, рассказывать о том, как Алексей переживает разрыв.
— Плохо выглядит, совсем исхудал. Понимаешь ведь, что без тебя пропадет? — Римма Георгиевна резала пирог толстыми кусками. — Разводы — это временное помешательство. Пройдет месяц-другой, одумается, вернется.
Яна жевала пирог и молчала. Не хотела объяснять, что никого ждать не собирается.
Через неделю свекровь приехала снова. Потом еще через несколько дней. Каждый раз с едой, с разговорами о том, что Алексей якобы хочет помириться, но стесняется первым позвонить.
— Ты же умная девочка, — говорила Римма Георгиевна, расставляя на столе банки с вареньем. — Пойми, мужчины иногда дурят. Но кто, кроме Алешки, тебя возьмет? В твоем-то возрасте, да еще разведенную?
Яна сжимала зубы и продолжала молчать. Вежливость не позволяла выставить за дверь пожилую женщину, которая когда-то действительно была ей почти матерью.
— Я вот думаю, — Римма Георгиевна расхаживала по квартире, словно проверяя территорию, — может, мне несколько вещей у тебя оставить? На всякий случай. Вдруг придется ночевать в городе.
— Зачем? — не выдержала Яна.
— Ну мало ли что. Врачи, дела всякие. А гостиница дорого стоит. Ты же не откажешь?
Яна почувствовала, как что-то сжимается в груди. Свекровь явно не собиралась принимать развод как факт.
Ситуация ухудшилась через месяц, когда в один из выходных дней Яна услышала звонок в дверь. Открыла и увидела не только Римму Георгиевну, но и ее дочь Лилию с двумя детьми лет пяти и семи.
— Янечка, привет! — радостно воскликнула Лилия, целуя бывшую золовку в щеку. — Мы тут подумали — навестим тебя. Дети соскучились по тете Яне.
— Мы в театр собирались, — объяснила Римма Георгиевна, — но спектакль отменили. А домой ехать далеко. Можно у тебя часок посидим?
Дети уже протискивались в прихожую, сбрасывая куртки и рюкзаки. Лилия несла большой пакет с едой.
— Лиля, я не готова к гостям, — попробовала возразить Яна.
— Да что ты, мы же семья! — отмахнулась сестра Алексея. — Дети, идите мультики включайте.
— Мамочка, а можно мы в большой комнате поиграем? — спросил старший мальчик.
— Конечно, детка. Тетя Яна не против.
Яна стояла в прихожей и наблюдала, как бывшие родственники расселяются по квартире. Лилия прошла на кухню греть еду, дети включили телевизор на полную громкость, Римма Георгиевна устроилась в кресле и принялась рассказывать о знакомых.
— А помнишь Веру Петровну, соседку нашу? Так вот, дочка ее тоже развелась недавно. Теперь одна с ребенком мучается, денег нет, мужик хороший не попадается. Вот к чему разводы приводят.
Дети носились по комнате, что-то ронялось, Лилия громко звенела посудой на кухне. Яна почувствовала, как начинает болеть голова.
— Может, мы все-таки в другой раз встретимся? — осторожно предложила Яна.
— Да что ты, мы же только приехали, — не поняла Лилия. — Дети так радуются.
— Вообще-то, — Римма Георгиевна встала и направилась к шкафу в спальне, — я хотела кое-что из своих вещей забрать. Помнишь, я платье здесь оставляла? И туфли.
Яна пошла следом. Свекровь уже рылась в ее шкафу, будто в собственном.
— Римма Георгиевна, мне кажется, вы ошибаетесь. Ваших вещей здесь нет.
— Как нет? — женщина повернулась с недоумением. — Я же помню, что оставляла. Может, ты переложила куда?
— Я ничего не перекладывала.
— Странно. Тогда, может, в другой комнате посмотрю?
Яна преградила свекрови дорогу.
— Не нужно ничего искать. Ваших вещей здесь действительно нет.
Римма Георгиевна внимательно посмотрела на бывшую невестку.
— Янечка, а ты что-то странно себя ведешь. Мы же родные люди, зачем такая официальность?
— Мы не родные, — тихо сказала Яна.
— Как это не родные? — возмутилась Римма Георгиевна. — Восемь лет ты была мне как дочь! Неужели какая-то бумажка все перечеркнет?
— Бумажка — это документ о разводе. И да, перечеркнет.
— Ну ты даешь! — рассмеялась свекровь. — Будто мы чужие стали. А если Алешка вернется? Что тогда?
— Алексей не вернется. И даже если бы хотел — я бы не приняла.
Римма Георгиевна села на кровать.
— Ты серьезно? Неужели не простишь одну ошибку? Мужчины все такие, им нужно время, чтобы понять, что потеряли.
— Я ничего не потеряла. Наоборот, приобрела.
— Что приобрела? Одиночество? — голос свекрови стал жестче. — Послушай, Янечка, я тебе как старшая скажу. В твоем возрасте второй шанс на счастье — редкость. Кто тебя возьмет разведенную, без детей? Алешка — единственный мужчина, который тебя терпел.
Яна почувствовала, как лицо начинает гореть от злости.
— Терпел?
— Ну да. Ты же знаешь, какая ты бываешь. Упрямая, своенравная. Не каждый мужчина с таким характером справится.
Из гостиной донеслся грохот — кто-то из детей что-то уронил. Лилия крикнула оттуда:
— Мам, может, мы на ночь останемся? А то дети устали, да и поздно уже.
Яна резко встала.
— Нет. Вы не останетесь.
— Почему? — удивилась Римма Георгиевна. — Места же хватает. Дети на диване поспят, а мы с Лилей в кресле.
— Потому что это моя квартира, и я не приглашала гостей на ночь.
— Янечка, — голос свекрови стал увещевающим, — не будь такой жестокой. Мы же семья.
— Мы не семья.
Яна вышла из спальни. Лилия стояла на кухне, дети бегали по гостиной, включив музыку из телефона. Квартира превратилась в проходной двор.
— Лиля, собирайтесь. Пора домой.
— Как домой? — не поняла сестра Алексея. — Мы же только поужинали. Дети хотели мультик посмотреть.
— Мультики посмотрят дома.
— Ян, ты что-то не в настроении сегодня, — заметила Лилия. — Может, чаем попьем, поговорим? Я же вижу — тебе тяжело одной.
— Мне не тяжело.
— Ну как не тяжело? Восемь лет в браке, а теперь одна. Конечно, тяжело. Но мы же рядом, поддержим.
Римма Георгиевна вышла из спальни и села в кресло, словно собиралась остаться надолго.
— Лиля права. Нельзя человека в трудную минуту бросать. Если бы отец Яны был жив — он бы нас не выгнал.
Яна замерла. Упоминание отца было последней каплей.
— Соберите детей. Сейчас же.
— Янечка, — Римма Георгиевна встала и направилась к ней, — ну что ты как чужая? Мы же всегда были близки. Неужели из-за Алешкиной глупости будем ссориться?
Свекровь попыталась обнять бывшую невестку, но Яна отстранилась.
— Я серьезно. Собирайтесь и уходите.
— Не понимаю, в чем дело, — пробормотала Лилия, начиная складывать детские вещи. — Раньше ты была гостеприимная.
— Раньше я была вашей родственницей.
— А сейчас кто? — спросила Римма Георгиевна.
Яна подошла к входной двери и открыла.
— Сейчас я хозяйка этой квартиры. А вы — посторонние люди, которых я не приглашала.
Дети нехотя собирали игрушки, Лилия застегивала куртки, бормоча что-то о неблагодарности. Римма Георгиевна стояла посреди прихожей и смотрела на Яну с недоумением.
— Неужели ты нас действительно выгоняешь?
— Неужели вы действительно не понимаете, что развод означает конец любых отношений?
— Но мы же всегда были друзьями! — воскликнула свекровь. — Ты же звала меня мамой!
— Звала. Больше не зову.
Лилия с детьми вышла на лестничную площадку. Римма Георгиевна задержалась в дверях.
— Янечка, одумайся. Родню выбирать не приходится, а терять — глупо.
— Вы мне не родня, и в моей квартире вам делать нечего, — спокойно произнесла Яна.
И захлопнула дверь.
За закрытой дверью стояла тишина. Яна прислонилась спиной к стене и закрыла глаза. Сердце стучало так громко, словно пыталось выскочить из груди. Никогда прежде женщина не говорила таких резких слов людям, которых восемь лет считала семьей.
Через полчаса зазвонил телефон.
— Янечка, это невыносимо! — голос Риммы Георгиевны дрожал от возмущения. — Как ты могла нас выставить? Дети плакали всю дорогу домой!
Яна молчала, держа трубку у уха.
— Ты меня слышишь? Я с тобой разговариваю!
— Слышу.
— Тогда объясни, что на тебя нашло? Мы же пришли с добром, хотели поддержать, а ты…
— Я попросила вас уйти.
— Попросила? — свекровь рассмеялась истерически. — Ты нас выгнала! Как последних попрошаек!
— Я не приглашала гостей.
— Мы не гости! Мы семья! Ты что, забыла, сколько лет была мне как дочь?
— Ключевое слово — была.
Римма Георгиевна замолчала на несколько секунд.
— Ты серьезно считаешь, что развод все перечеркивает?
— Серьезно.
— Но это же глупо! Неужели одна ошибка Алешки важнее всех наших отношений?
— Римма Георгиевна, — Яна села в кресло и потерла виски, — вы не понимаете. Дело не в ошибке. Дело в том, что мы больше не связаны.
— Как не связаны? А воспоминания? А все то хорошее, что было?
— Воспоминания остаются воспоминаниями. Но строить на них будущее нельзя.
Трубку положили, не попрощавшись.
На следующий день позвонила Лилия.
— Яна, мать вся в слезах. Дети спрашивают, почему тетя больше их не любит. Что мне им отвечать?
— Скажите, что тетя их любит, но общаться больше не будет.
— Это жестоко.
— Это честно.
— Раньше ты была другой. Добрая, отзывчивая. А теперь… Неужели развод так на тебя повлиял?
— Развод открыл глаза.
— На что?
— На то, что границы нужно устанавливать самой. И защищать их тоже самой.
Лилия повесила трубку, буркнув что-то про эгоизм и неблагодарность.
Через два дня Яна услышала знакомый звонок в дверь. Подошла к глазку и увидела Римму Георгиевну с букетом хризантем. Бывшая свекровь стояла одна, выглядела растерянной и постаревшей.
— Янечка, — тихо позвала женщина, — я знаю, что ты дома. Открой, пожалуйста. Мне нужно с тобой поговорить.
Яна стояла молча у двери.
— Я принесла цветы. Твои любимые. Помнишь, ты всегда говорила, что хризантемы напоминают тебе об осени?
Голос Риммы Георгиевны становился все тише.
— Янечка, ну пожалуйста. Я не буду долго. Просто хочу извиниться.
Женщина постояла еще минут пятнадцать, время от времени пытаясь заговорить, но Яна так и не открыла. Потом услышала шаги, удаляющиеся по лестнице.
Вечером того же дня Яна зашла в настройки телефона и удалила все номера семьи Алексея. Один за другим. Методично и без сожаления.
— Правильно делаешь, — сказала подруга Марина на следующий день, когда они встретились в кафе. — Ты просто вернула себе территорию. Это не грубость. Это зрелость.
— Мне все равно немного неловко, — призналась Яна, размешивая сахар в кофе. — Восемь лет это довольно долго.
— Долго. Но закончилось. И попытки цепляться за прошлое только мешают двигаться дальше.
— А вдруг Алексей позвонит? Попытается что-то выяснить?
— А вдруг не позвонит, — улыбнулась Марина. — Скорее всего, даже рад, что мать переключилась с него на тебя. Теперь может спокойно строить отношения с новой женщиной.
Марина оказалась права. Алексей не звонил. Не писал. Словно растворился в воздухе вместе с восемью годами совместной жизни.
Яна решила символически обновить квартиру. Начала с перестановки мебели в гостиной. Диван, который Алексей любил ставить строго напротив телевизора, развернула к окну. Кресло Риммы Георгиевны — то самое, в котором бывшая свекровь любила восседать во время визитов — переставила в дальний угол.
Потом принялась за вещи. Мужские рубашки, забытые в шкафу, сложила в пакет для благотворительности. Книги по бизнесу, которые Алексей покупал, но не читал — туда же. Набор дорогих бокалов, подаренный на свадьбу, упаковала в коробку и отнесла в подвал.
Самым сложным оказалось убрать фотографии. Яна долго стояла перед комодом, рассматривая снимки с семейных праздников. Вот Римма Георгиевна обнимает ее на дне рождения. Вот дети Лилии смеются на кухне. Вот все вместе встречают Новый год.
Женщина аккуратно сняла фотографии с полочек и сложила в альбом. Альбом убрала в дальний ящик комода. Не выбросила — просто спрятала. Возможно, когда-нибудь будет приятно вспомнить хорошие моменты. Но не сейчас.
Новые шторы Яна выбирала долго. Остановилась на светло-бежевых, с едва заметным узором. Они делали комнату уютнее и современнее. Старые шторы, которые Римма Георгиевна когда-то хвалила за практичность, отправились в мусорное ведро.
Через месяц в почтовый ящик попало письмо. Конверт без обратного адреса, но почерк Яна узнала сразу — размашистый, старомодный, с завитушками. Римма Георгиевна.
Женщина поднялась в квартиру и села за кухонный стол. Развернула три исписанных листа.
«Дорогая Янечка! Пишу тебе, потому что по телефону ты не разговариваешь, а встретиться не даешь. Очень надеюсь, что письмо ты хотя бы прочтешь…»
Дальше шли воспоминания. О том, как Яна первый раз пришла к ним в дом — робкая, застенчивая. Как Римма Георгиевна учила будущую невестку печь пироги. Как радовались помолвке. Как праздновали свадьбу.
«Неужели все это ничего не значит? Неужели можно так просто вычеркнуть человека из жизни? Я понимаю, ты обижена на Алешку, но при чем тут я? При чем тут Лиля и дети?»
Яна дочитала до половины второго листа и остановилась. Потом аккуратно разорвала письмо на мелкие кусочки и выбросила в ведро.
Постепенно жизнь входила в новую колею. Никто больше не звонил без предупреждения. Никто не приходил с пирогами и советами. По выходным Яна читала, ходила в театр, встречалась с подругами. Квартира снова стала местом, где хотелось находиться.
В один из дней женщина решила сделать себе подарок. Долго выбирала в мебельном магазине кресло для чтения — удобное, мягкое, с высокой спинкой. Поставила его у окна в гостиной, туда, где лучше всего падал дневной свет.
Дома написала себе записку на красивой открытке: «Ты умеешь защищать границы. И это ценнее любых визитов с пирогами». Открытку поставила на подоконник рядом с новым кактусом.
Через полгода после разрыва Яна стояла на балконе с чашкой утреннего кофе. Внизу, на противоположной стороне улицы, медленно шли две женские фигуры. Одна высокая, вторая пониже. Силуэты показались знакомыми — очень похожими на Римму Георгиевну и Лилию.
Женщины остановились напротив подъезда и посмотрели вверх. Потом постояли несколько минут и двинулись дальше.
Яна даже не наклонилась, чтобы рассмотреть их лучше. Допила кофе, зашла в квартиру и села в новое кресло с книгой. За окном начинался обычный день, в котором не было места прошлому, поднимающемуся по лестнице к ее двери.
