Елена проснулась на рассвете, когда за окном было ещё полупрозрачно-серое утро. На часах — половина седьмого. Детский плач, знакомый и беспощадный, снова разбудил её. Соня, которой уже три, требовала внимания — то ли воды, то ли маму просто так. А маленький Максим, ещё даже не научившийся толком ходить, взволнованно кряхтел в своей кроватке — ему срочно нужно было молоко.
Рядом на подушке распростёрся Алексей. Тихо, умиротворённо посапывает, будто в доме царит полная тишь да гладь. Елену полоснуло раздражение. Вот как он это делает? Как можно спать, если вокруг весь мир шатается и дергается от криков малышей?
– Лёша, – она коснулась его плеча, голос почти шёпотом. – Дети проснулись.
– М-м-м… – отозвался он, даже не открывая глаз. – Ещё пять минуточек, ну пожалуйста…
Елена вздохнула. Всё по-прежнему. Опять подниматься самой. Как каждое утро… Уже три года.
А вот раньше… всё было иначе. Когда они только поженились, они с Алексеем были заодно, плечом к плечу. Придумывали планы на выходные, спонтанно куда-то уезжали, и часами могли разговаривать обо всём на свете. А потом — родилась Соня. Жизнь словно взорвалась и рассыпалась на кусочки.
Не то чтобы Елена сожалела. Материнство принесло с собой нечто новое — наполнило её любовью такой силы, что раньше она и представить не могла. Но вот только где-то среди детского рева, ночей без сна, горы немытой посуды и стирки бесконечной… — она потерялась. И их любовь с Алексеем — тоже.
Сначала всё казалось временным. – Малыш подрастёт, всё утрясётся, – утешали друзья. Но Соне исполнилось два, и ничего почему-то не вернулось на круги своя. Именно тогда Елена решилась на второго ребёнка. Может, общее дело снова соединит их?
Только с появлением Максима стало ещё сложнее. Она разрывалась между двумя детьми и работой на полставки, успевая при этом быть и поваром, и прачкой, и доброй феей. Алексей… будто оставался в стороне, как гость, как наблюдатель.
– Ты поможешь Соне одеться? – спросила Елена между делом, когда одной рукой мешала кашу, второй кормила Максима, а где-то ногой нащупывала чистые колготки для дочки.
– Я сейчас, только подготовлюсь к совещанию, – ответил Алексей, даже не взглянув на неё, уткнувшись в телефон. – У меня сегодня важная презентация.
У него она всегда была — или какая-нибудь презентация, или срочный проект, или встреча, которую «вот никак нельзя перенести». Конечно, он работал, зарабатывал, содержал семью. Но почему-то Елене всё больше казалось: детей воспитывает только она.
Перелом случился месяц назад. Друзья неожиданно позвали их на ужин. Первый раз за полгода — вечер только для двоих. Бабушка согласилась посидеть с малышами, и вот они сидят в уютном ресторанчике. Впервые за долгое время — одни.
Но вдруг стало ясно: говорить, кажется, не о чем — кроме детей. Алексей увлечённо рассказывал про работу, Елена – про Сонины новые словечки и первые шаги Максима. Всё, что было когда-то близким и важным, растворилось. Какие фильмы они смотрели? Какими мечтами жили? Какие книги читали?
– Помнишь, мы хотели съездить в Прагу? – неожиданно спросила Елена.
– Когда это было? – Алексей искренне удивился.
– До детей… Мы даже уже отели выбирали…
– А, да… – он пожал плечами. – Сейчас это невозможно. С двумя детьми такие поездки…
– Я не про поездки с детьми, – тихо возразила Елена. – Я о нас. Может, иногда можно было бы оставить малышей с бабушкой?
– А зачем? – Алексей смотрел на неё совершенно честно. – У нас семья, есть дети, разве этого мало?
Вот тогда Елена ясно поняла: для него их пара осталась в прошлом, туда, где кончилась жизнь «до Сони». Теперь – только родители. Никто больше.
– А если бы у нас не было детей… – осторожно спросила она, – ты бы хотел провести со мной время?
Алексей замялся.
– Какой-то странный вопрос. У нас есть дети. Зачем тратить силы на то, чего нет?
Дома Елена долго ворочалась без сна. Она вспоминала себя прежнюю — журналистку, писавшую увлекательные тексты, мечтавшую о карьере. Женщину, которая читала книги не только по детской психологии и не только водила в театр детей — а сама ходила на премьеры, интересовалась жизнью, мечтала…
Где та самая женщина? Куда она исчезла — растворилась в бесконечных «мама, дай», «мама, смотри», «мама, почитай»? Просто нет её — будто и не было никогда.
На следующий день Елена решилась заговорить с мужем. Поздний вечер, дети наконец уснули, пронзительная тишина — и пустота внутри.
— Лёша, мне кажется… мы потерялись, — тихо начала она, и голос дрожал. — Как семья. Как пара.
— О чём ты говоришь? — Алексей даже удивился. — У нас прекрасная семья. Смотри: двое здоровых детей, отличная квартира…
— Я не про быт, — перебила она, набрав воздуху в лёгкие. — Когда мы вообще, ну вот, разговаривали не о детях? Когда ты спрашивал, как у меня дела? Не у мамы Сони и Максима, а у меня. У Елены.
Долгая пауза. Алексей что-то мысленно считал, вспоминал, вздыхал.
— А что может с тобой такого происходить, о чём бы я не знал? — наконец спросил он. — Ты же дома с детьми, а я на работе. Тут всё… ну… просто.
Елена не выдержала.
— Дома с детьми — это не значит, что у меня нет своей жизни! — в голосе сорвалась отчаянная нотка. — У меня есть мысли, желания, чувства, которые никак не связаны с тем, что Соня научилась рисовать кружочки!
— Потише… — привычно одёрнул Алексей. — Дети проснутся.
И тут Елену словно пронзило: даже сейчас, когда она пытается крикнуть, заявить о себе — он снова думает только о детях. Она уже не человек. Просто функция: мама, жена, хозяйка. Исчезла.
На следующий день она — впервые за долгие годы — пошла к семейному психологу. Одна. Алексей, узнав, только бросил:
— У нас всё нормально. Чего деньги зря тратить?
Кабинет, полумрак, кресло, мягкий голос.
— Расскажите о себе, — предложила психолог.
— Я… мама двоих детей, — почти автоматически выдала Елена. — Соне три, Максиму год…
— Стоп, — мягко остановила её женщина. — Я хочу узнать о вас. Кто вы, Елена?
Вопрос абсолютно простой. Но он сбил с толку. Елена пыталась искать ответ, силясь вспомнить себя, и вдруг поняла: кроме роли матери ей нечего про себя сказать. Когда это произошло? Как так вышло?
— Это бывает с очень многими женщинами, — уверила психолог. — Материнство — мощнейший опыт, способный временно поглотить всё остальное. Но важно помнить: вы не исчезаете насовсем, вы просто… на время укутаны чем‑то новым.
— А вернуть себя?.. Как?
— Медленно, по шагам, — улыбнулась специалист. — С малого начните. Вспомните, что любили до рождения детей. Найдите хотя бы час времени в неделю — только для себя. Не для семьи, не для мужа, а для себя.
Елена решила попробовать. В выходной нашла няню — всего-то на субботнее утро — и выбралась на улицу одна. Без коляски, без воплей, без надрыва. Просто шла, куда хотелось, бродила по городу, заходила в книжные, заказывала кофе — и никому ничего не была должна.
Сначала было странно, даже тревожно. Мысли вихрем: вдруг дома что-то случится? А если няня не справится? Но с каждой минутой напряжение отпускало, и вдруг она вновь ощущала себя живой. Не мамой, не «женой», не обслуживающим персоналом. А Еленой.
Дома ждал Алексей — недовольный, с упрёком во взгляде.
— Где ты была? Соня скучала, плакала, хотела к маме.
— А няня ведь справилась, да?
— Справилась… Но ребёнку нужна мать, а не чужая… тётя.
— Мне тоже порой хочется быть просто женщиной, а не только матерью, — спокойно сказала Елена.
— Зачем? — искренне удивился Алексей. — У тебя есть дети, семья. Чего тебе ещё надо?
Тот же вопрос, что и тогда, в ресторане. И Елена вдруг поняла: он не просто не видит проблему — он её вообще не признаёт. Для Алексея семья — это дети плюс набор нужных вещей. Всё остальное — это, роскошь! Необязательное!…
— А если я скажу, что мне этого мало? — вдруг тихо спросила Елена, едва дыша.
Алексей посмотрел на неё спокойно, даже без укора — просто как на неоспоримый факт.
— Тогда ты плохая мать, — констатировал он почти буднично.
Вот оно. Как пощёчина. Плохая мать… Потому что смеет хотеть чего‑то большего, кроме семьи? Потому что, страшно сказать, хочет оставаться человеком?
Елена медленно выдохнула, заставила себя не опустить глаза.
— Лёша… — она набралась смелости. — А помнишь ту женщину, в которую влюбился? Ту, на которой женился?
— Конечно помню, — сразу отозвался он, и по голосу вдруг скользнула — мимолётная! — нежность.
— И какой она была?
Алексей ненадолго задумался. Голос его на секунду стал мягче:
— Яркая. Интересная. Всё время чем-то увлечена… умела рассказать такую захватывающую историю, что заслушаешься…
— А где сейчас та женщина?.. — тихо спросила Елена.
Повисло тяжёлое, липкое молчание.
— Она стала мамой, — наконец выдавил Алексей.
— Нет, — покачала головой Елена. — Она исчезла. Вместо неё — функция заботы о детях и быте. Это тебя устраивает?
— Я… как‑то не думал об этом, — признался он, и в лице мелькнула искренняя растерянность.
— А я думаю. Каждый день. И, знаешь, к чему прихожу? Я не хочу, чтобы мои дети выросли с мыслью, что мама существует только ради их потребностей. Что женщина обязательно должна исчезнуть в семье и забыть о себе.
— Но ведь дети — это самое главное…
— Главное, но не единственное, — перебила Елена, и голос её стал твёрже. — Я хочу, чтобы Соня видела: мама — живая, целая. У неё есть интересы, мечты, право на себя. А Максим — чтобы знал: женщины не обязаны жертвовать собой для семьи.
Алексей внезапно притих. Впервые за долгое время по-настоящему задумался.
— И… что ты предлагаешь?
— Попробовать быть не только родителями, а ещё людьми. И парой. Иногда — не мамой и папой, а просто самими собой. Я хочу ходить к психологу, встречаться с подругами, может, вернуться к работе. А ты… когда в последний раз делал то, что действительно любишь?
Алексей покачал головой, будто не веря.
— Не помню, — честно сказал он после паузы.
— Вот видишь? Мы оба исчезли в этой круговерти. Сами по себе и друг для друга. Это нехорошо ни для нас, ни для детей.
— А если я не справлюсь? — вдруг очень по-настоящему, по-детски спросил Алексей. — Я не умею как ты, с детьми…
— Научишься, — мягко улыбнулась Елена. — Они же твои дети тоже, Лёша.
— А вдруг я окажусь плохим отцом?
— Хуже, чем отсутствующий? — ласково спросила она. — Пойми, детям не нужны идеальные взрослые. Им нужны настоящие люди рядом, которые умеют любить — друг друга и себя, и показывают, как быть счастливыми.
С этого момента всё начало меняться… медленно, понемногу. По субботам Елена стала уходить на несколько часов: психолог, прогулка, встреча с подругами. Алексей поначалу терзался, звонил по сто раз, терялся от плача и просьб. Но день за днём привыкал. И вдруг сам начал ловить кайф — оттого, что может сам разобраться, сам утешить, сам накормить.
Как-то вечером он тихо признался:
— Знаешь… Я сегодня целый час читал Соне. И понял, что даже не знал, что она так любит истории про динозавров.
— А я не знала, что ты так классно умеешь развлекать Макса, — рассмеялась Елена. — Он сегодня, кажется, впервые хохотал до слёз.
Шаг за шагом в их жизни снова стали появляться кусочки себя. Алексей без лишних разговоров записался наконец в спортзал — тот самый, куда собирался идти уже два года. А Елена вернула себе старую любовь: начала писать для блога. Сначала про материнство. Потом — и совсем о другом.
– А помнишь, ты когда-то хотела заниматься фотографией? – вдруг спросил Алексей, забрасывая взглядом кухню, где за окном лениво светало.
– Это… было так давно, – чуть улыбнулась Елена, будто отмахнулась.
– Ну и что? Дети подрастут, времени станет больше. Почему не попробовать? – серьезно посмотрел на неё муж.
Странно… Это ведь впервые за три года он спрашивает не о новых колготках, не о каше или анализах, а о её мечте. Настоящей. О той самой Елене, которая когда-то горела идеями.
Конечно, не всё вдруг стало просто и легко. То и дело случались срывы, накатывала усталость, и бывали такие дни, когда казалось – проще бы снова спрятаться в привычном «пусть всё идёт как идёт». Но каждый раз, когда Елена ловила сияние Сониных глаз, когда Алексей читал ей новую книжку, или, когда Максим тянулся к маме – не измученной, а спокойной и довольной – она понимала: этот путь, каким бы трудным он не был, – правильный.
– Знаешь, – как-то вечером призналась Елена, – мне кажется, я снова начинаю узнавать тебя. И себя – тоже.
– А я тебя, – с лёгкой усмешкой кивнул Алексей. – И знаешь, до меня вдруг дошло: счастливые родители воспитывают счастливых детей. А если родители сами несчастны, жертвуют всем ради ребёнка, то вырастают невротики.
– Это ты где такую мудрость нашёл?
– Вчера Соня спросила, почему мы почти не смеёмся вместе. Представляешь? Она же помнит, какими мы были когда-то – настоящими, весёлыми. Даже если ей казалось, она ничего не понимает…
Елена задумалась. Да, ведь раньше они действительно смеялись чаще. Были живыми, не загнанными. Где-то на бегу за идеалом забыли: дети не нуждаются в совершенной матери или безупречном отце. Им нужны честные чувства, атмосфера, в которой можно быть собой.
– Так что, мы возвращаемся к жизни? – спросила она.
– Возвращаемся, – легко сказал Алексей. – Только теперь уже немного другими. И с этим всё в порядке.
Теперь вечерами, когда дети, наконец, засыпали, они не падали измотанными перед телевизором, а просто сидели рядом и разговаривали – о своих мечтах, планах и даже глупых деталях прошедшего дня. Иногда – каждый с книгой, в своей тишине, но всё равно вместе. А иногда… строили планы на выходные, где были не только кукольные театры и развивашки, а кофе на двоих, прогулки, поездки без мелкой суеты.
Путь обратно к себе оказался длиннее, чем казалось поначалу. Но с каждым днём Елена всё чаще ловила ощущение – они не просто выживают в родительстве, а по-настоящему живут. Все четверо. И это – было самое главное.
