Первые несколько минут Валентина сидела в оцепенении, глядя на хлопнувшую дверь. Её мир рушился так стремительно, что сознание отказывалось принимать происходящее.
Только что состоявшийся разговор с мужем казался нереальным.
Валя, пойми, мне пятьдесят, а я ещё ничего не видел в этой жизни, — голос Виктора звучал где-то между оправданием и обвинением. — Тридцать лет в одном и том же болоте. Дом-работа-дом. А с Кристиной я чувствую себя… живым.
Кристина. Двадцатисемилетняя бухгалтер с их завода. Валентина видела её на корпоративе – высокая, стройная, с неестественно пышными для такой фигуры губами и волосами цвета воронова крыла.
Тридцать лет болота? — только и смогла выдавить она тогда. — А как же дети? Как же я? Это всё… болото?
Ты всегда драматизируешь, — раздражённо бросил он, запихивая рубашки в чемодан. — Дети уже взрослые. У Димки своя семья, Ленка в Питере. Им давно не нужны ни ты, ни я.
А мне? Мне-то что делать?
Виктор остановился на мгновение, словно этот вопрос застал его врасплох.
Живи, Валя. Просто живи дальше.
Теперь она сидела одна в двухкомнатной квартире, которая внезапно стала огромной и пустой. Телефон разрывался от звонков. Галка, соседка по лестничной клетке. Людмила Петровна, коллега из бухгалтерии. Наконец, Лена, дочь.
Мам, ты как? — в голосе слышалось неподдельное беспокойство.
Нормально, — автоматически ответила Валентина. Разве могла она сказать дочери, что чувствует себя старой, ненужной тряпкой, выброшенной на помойку?
Я приеду на выходных, хорошо?
Не надо, Леночка. У тебя сессия.
Мама, какая сессия? Ты важнее.
Всё в порядке, правда.
Но ничего не было в порядке. Ночью Валентина проснулась в холодном поту. Сердце колотилось, как бешеное. Она включила свет и долго смотрела на пустую половину кровати. Там, где тридцать лет спал Виктор, теперь была лишь примятая подушка.
Утром зеркало безжалостно отразило опухшее от слёз лицо, седые корни волос и глубокие морщины. Валентина вздрогнула. Кому она нужна такая? Разве может она конкурировать с молодой Кристиной?
Звонок в дверь застал её в ванной. На пороге стоял Дмитрий, сын, с пакетами продуктов.
Привет, мам, — он неловко обнял её и прошёл на кухню. — Я тут подумал, что тебе может понадобиться помощь.
Валентина заварила чай, молча наблюдая, как сын выкладывает продукты.
Ты разговаривал с отцом? — наконец спросила она.
Дмитрий замер.
Да. Он… он просил передать, что документы на квартиру… — он осёкся, увидев выражение лица матери.
Вот как, — Валентина медленно опустилась на стул. — Значит, даже квартиру будем делить.
Мам, я поговорю с ним. Это же ваш дом, где мы выросли.
Не нужно, Дима. Не нужно ничего делить. Если он хочет половину квартиры, пусть забирает. Я могу переехать в комнату в коммуналке. В моём возрасте много не надо.
Что за глупости? Какая коммуналка? — возмутился сын. — Тебе пятьдесят восемь, а не восемьдесят! Вся жизнь впереди!
Валентина горько усмехнулась.
Вся жизнь, говоришь? А что мне с ней делать, с этой жизнью?
Первые месяцы после ухода Виктора слились для Валентины в одно серое пятно. Она ходила на работу, готовила себе еду, механически убирала квартиру, но делала всё это словно робот, без каких-либо эмоций. Иногда по вечерам она набирала номер мужа, но никогда не нажимала кнопку вызова.
Валя, ты похудела на десять килограмм! — встревоженно заметила как-то Галина, соседка, забежавшая одолжить соли. — Это же нездорово так себя изводить!
Не выдумывай, Галь. Просто немного в форму прихожу, — попыталась отшутиться Валентина, хотя прекрасно знала, что дело не в диете, а в том, что еда перестала приносить удовольствие.
Так, всё, хватит хандрить! В субботу у нас девичник. Нет-нет, никаких возражений! — Галина решительно взяла подругу за руки. — Я, ты, Людка из пятого подъезда и Марина Степановна из второго. Будем пить вино и смотреть мелодрамы.
В моём возрасте девичники? Не смеши меня, — вяло отмахнулась Валентина.
Женщина в любом возрасте остаётся женщиной! Ты что, уже в пенсионерки себя записала? Посмотри на Аллу Пугачёву – и в семьдесят даёт фору молодым!
Внезапно что-то надломилось внутри Валентины. Она расплакалась прямо там, на кухне, держа в руках солонку.
Я никому не нужна, Галь. Тридцать лет жизни коту под хвост. Он променял меня на молоденькую, потому что я старая и страшная.
Ох, Валюш, — Галина обняла подругу. — Ты послушай себя! Где та боевая Валентина, которая могла любому начальству выдать, что думает? Где женщина, которая одна тянула двоих детей, когда твой Витька запил на полгода после сокращения?
Валентина шмыгнула носом.
Не знаю… Потерялась где-то.
Вот и найди её! — Галина решительно вытерла слёзы подруги. — А этот козёл ещё прибежит на коленях просить прощения, вот увидишь!
В субботу «девичник» всё-таки состоялся. Чем больше бутылок пустело, тем громче становился смех четырёх женщин.
Девочки, я вам скажу одну вещь, — Марина Степановна, самая старшая из компании, загадочно понизила голос. — Мужчины – они как дети. Ушли играть в песочницу с новой куклой, а потом прибегут домой с разбитой коленкой и сопливым носом.
А моя дочка говорит, что в пятьдесят восемь жизнь только начинается! — хихикнула захмелевшая Валентина. — Представляете? У неё все подруги в сорок пять детей рожают, в пятьдесят бизнес открывают!
А что ты думаешь, неправда? — подхватила Людмила из пятого подъезда. — Моя сестра в шестьдесят танцами увлеклась. Теперь у неё и кавалер есть, моложе на десять лет!
Валентина задумалась. Может, и правда не всё потеряно? Она посмотрела на своё отражение в тёмном окне – усталая женщина с потухшими глазами и неухоженными волосами. Кому она такая нужна?
Через неделю Валентина записалась в кружок скандинавской ходьбы. Ещё через месяц впервые за долгое время пошла в парикмахерскую.
Хочу короткую стрижку, — решительно заявила она мастеру. — И покрасьте меня в каштановый.
Может, попробуем что-то более молодёжное? — предложила парикмахер, оценивающе глядя на Валентину. — У вас такие выразительные глаза, надо их подчеркнуть.
Домой она вернулась с модной асимметричной стрижкой и медно-рыжими прядями у лица. Галина, встретив её в подъезде, присвистнула:
Валька! Ты ли это? Помолодела лет на пятнадцать!
А вечером позвонила дочь.
Мам, ты не поверишь! Встретила папу с этой его… Кристиной.
Сердце Валентины болезненно сжалось.
И как они?
Он постарел, — без обиняков ответила Лена. — И выглядит каким-то дёрганым. А она… ну, молодая, конечно. Но знаешь, такая… вульгарная немного. Кольца на всех пальцах, ресницы накладные. Я думала, у него вкус лучше.
Валентина вдруг поймала себя на том, что уже не чувствует той острой боли, что раньше. Лишь лёгкую горечь и… любопытство?
А он спрашивал обо мне? — вырвалось у неё.
Спрашивал, как ты, — голос дочери смягчился. — Сказал, что ты, наверное, очень меня ругаешь за то, что редко приезжаю.
Глупости, — Валентина нервно засмеялась. — Ты взрослая, у тебя своя жизнь.
Мам, я приеду на следующих выходных. Хочу увидеть твою новую стрижку.
Приезжай, — улыбнулась Валентина, глядя на своё отражение в зеркале. — Я испеку твой любимый пирог с яблоками.
Повесив трубку, она долго стояла у окна. Внизу, во дворе, молодая мама катала коляску. Пожилой мужчина выгуливал собаку. Жизнь шла своим чередом. И, может быть, её жизнь действительно только начиналась?
Прошло пять лет.
Валентина стояла перед мольбертом, сосредоточенно смешивая краски. За окнами художественной студии для пенсионеров падал первый снег. Вечер вторника – её любимое время недели.
Валентина Сергеевна, у вас потрясающе получается! — восхитилась преподавательница, молодая девушка лет двадцати пяти. — Такие сочные цвета! Вы точно раньше не занимались живописью?
Что вы, Анечка, какая живопись? Всю жизнь в бухгалтерии проработала, — улыбнулась Валентина, отступая на шаг, чтобы оценить свою работу – осенний пейзаж с рябиной.
За эти годы её жизнь изменилась.
Вышла на пенсию и устроилась на полставки в детский сад помощником воспитателя – возиться с малышами оказалось настоящим удовольствием. Дважды в неделю занималась скандинавской ходьбой в парке с группой таких же энергичных пенсионерок. А по вторникам приходила в студию, где наконец-то осуществила давнюю мечту – научилась рисовать.
Валя, ты сегодня с нами в кафе? — окликнула её Нина Петровна, семидесятилетняя жизнерадостная вдова, с которой они сдружились на занятиях.
Конечно! Только Димке позвоню, он сегодня внука обещал привезти.
Внук Мишка, шустрый четырёхлетний мальчуган, был предметом её особой гордости и любви. Валентина часто забирала его к себе на выходные, позволяя сыну и невестке отдохнуть.
Выйдя из студии, она достала телефон. Пока набирала номер сына, мимо прошла пара средних лет. Мужчина что-то горячо доказывал женщине, размахивая руками. Валентина вдруг поймала себя на мысли, что даже не сразу узнала бывшего мужа.
Виктор тоже заметил её. Замер на мгновение, явно не зная, как реагировать. Женщина рядом с ним – та самая Кристина, уже не такая юная и блестящая – тоже остановилась, недоумённо глядя то на мужа, то на Валентину.
Здравствуй, Валя, — первым нарушил молчание Виктор. — Ты… хорошо выглядишь.
Он действительно изменился – располнел, появилась седина на висках, а глаза казались усталыми и какими-то выцветшими.
Здравствуй, Витя, — спокойно ответила Валентина. — Давно не виделись.
Давно, — он переминался с ноги на ногу. — Как дети? Внук растёт?
Прекрасно растёт. В садик ходит, уже стихи учит, — в голосе Валентины невольно прозвучала гордость.
Кристина нетерпеливо дёрнула Виктора за рукав:
Нам пора, у нас билеты в театр.
Да-да, конечно, — засуетился он. — Ну, рад был тебя видеть, Валя.
Они ушли, а Валентина ещё несколько минут стояла, глядя им вслед. Странно, но она не чувствовала ни ревности, ни обиды. Только лёгкое удивление – неужели это тот самый человек, из-за которого она когда-то так страдала?
В кафе подруги, конечно, потребовали подробного отчёта о встрече.
И что, совсем ничего не дрогнуло? — допытывалась Нина Петровна, подливая Валентине чай.
Представляешь, нет, — искренне ответила она. — Словно с дальним знакомым встретилась. Даже не верится, что я десять лет замужем за ним была.
Тридцать, — поправила её Галина, которая тоже присоединилась к их кружку художниц. — Тридцать лет вы были женаты.
Правда? — Валентина рассеянно помешивала чай. — Совсем из памяти вылетело.
Все рассмеялись, хотя за этим смехом скрывалась правда – она действительно стала забывать своё прошлое с Виктором. Слишком насыщенной и яркой была её новая жизнь.
А ещё через пять лет, промозглым вечером, когда Валентина возвращалась от подруги, в дверь её квартиры раздался неожиданный звонок. На пороге стоял Виктор, с букетом хризантем и каким-то потерянным выражением лица.
Валя, извини за поздний визит, — начал он, протягивая цветы. — Можно войти? Ненадолго.
Она молча посторонилась, пропуская бывшего мужа в прихожую. Квартира изменилась до неузнаваемости – светлые обои вместо тёмных, новая мебель, и повсюду картины – её собственные работы.
Красиво у тебя, — неловко заметил Виктор, оглядываясь. — Уютно.
Спасибо, — Валентина прошла на кухню. — Чай будешь?
Буду, — с облегчением согласился он, словно ожидал, что она выставит его за дверь.
Они сидели за столом, и Виктор рассказывал о себе – сбивчиво, перескакивая с темы на тему. О том, как развёлся с Кристиной год назад. Как она требует продать квартиру и разделить деньги. Как у него проблемы с давлением и врачи советуют больше отдыхать.
А ты всё молодеешь, — вдруг сказал он, глядя на бывшую жену почти с благоговением. — Словно время для тебя идёт в обратную сторону.
Валентина усмехнулась. В свои шестьдесят восемь она действительно выглядела моложе многих сверстниц – подтянутая фигура, ухоженные волосы с модным серебристым отливом, яркая помада.
Всё дело в том, что я наконец-то живу для себя, Витя, — просто ответила она. — Так зачем ты пришёл?
Виктор отвёл глаза, явно собираясь с духом для чего-то важного.
Валя, мне нужна твоя помощь, — наконец выдавил он. — Точнее, просьба у меня к тебе есть…
Понимаешь, Валя… — Виктор нервно сцепил пальцы. — Мне нужна твоя помощь. Кристина выставила меня из дома, почти без вещей. Ей тридцать семь, а она завела себе какого-то фитнес-тренера.
Валентина невольно вскинула брови. История повторялась, только теперь с другими действующими лицами.
И что именно тебе от меня нужно? — спросила она, стараясь сохранять спокойствие.
Виктор глубоко вздохнул и выпалил:
Я хочу, чтобы ты поговорила с детьми. Они меня не воспринимают всерьёз. Дима заблокировал мои звонки, а Лена сказала, что я сам виноват. Мне нужно твоё… благословение, что ли.
Валентина ошеломлённо уставилась на бывшего мужа, а потом вдруг расхохоталась. Громко, искренне, до слёз.
Ты бросил меня ради молодой любовницы, а теперь, когда тебя бросили точно так же, пришёл просить, чтобы я защитила тебя перед нашими детьми? — она продолжала смеяться, не в силах остановиться.
Я понимаю, как это звучит, — пробормотал он, краснея. — Но мне больше не к кому обратиться.
Отсмеявшись, Валентина внимательно посмотрела на Виктора. В его глазах читалась такая же потерянность, какую она испытывала десять лет назад.
Знаешь, Витя, — мягко сказала она. — Я не буду тебе мстить. Не в моём характере. Но и решать твои проблемы тоже не стану. Это твой путь, который ты должен пройти сам.
