Марина посмотрела на новенькую табличку с номером участка — 28А — и нервно поправила солнечные очки. Шесть соток, доставшиеся ей по невероятно выгодной цене, находились в глубине садового товарищества «Ромашка», основанного, судя по выцветшей вывеске у въезда, ещё в 1972 году.
— Только не забудь, милочка, — сказала ей вчера на прощание прежняя хозяйка участка, Тамара Сергеевна, старушка с пронзительными голубыми глазами, — в четверг полив только до обеда, а в воскресенье ни в коем случае не косить траву после двух. И да, все взносы вноси вовремя, иначе Петрович житья не даст.
Марина тогда только кивала, пропуская половину наставлений мимо ушей. Подумаешь, правила какие-то местные. У неё чёткий план: привести запущенный участок в порядок, сделать из старой, скрипучей дачи уютное место для отдыха от городской суеты. А все эти условности — пережиток прошлого.
Калитка поддалась со скрипом. Узкая тропинка вела к одноэтажному домику, стоявшему посреди высокой травы. Старая яблоня, черешня, заросли смородины — всё требовало ухода.
— Новенькая, значит? — раздался голос за спиной.
Марина обернулась. У забора стояла женщина лет шестидесяти пяти, в цветастом ситцевом платье и широкополой соломенной шляпе.
— Да, здравствуйте, — Марина подошла ближе. — Я Марина, купила участок у Тамары Сергеевны.
— Знаю, — женщина окинула её оценивающим взглядом. — Я Галина Ивановна, председатель товарищества. Завтра в десять собрание, обязательно приходи. И ещё, у нас тут правило — забор красить только в зелёный или коричневый цвет. Никаких этих… модных штучек.
— Хорошо, — растерянно ответила Марина, глядя на свой действительно обветшалый забор. — А если я вообще хочу другой тип ограждения поставить?
Галина Ивановна поджала губы.
— Проект согласовать нужно. На собрании.
И, не дожидаясь ответа, направилась дальше по тропинке, слегка прихрамывая.
Марина только головой покачала. «Что за коллективное хозяйство, — подумала она. — Это же мой участок, что хочу, то и делаю».
Уже к вечеру субботы Марина поняла, что ей не избежать контактов с соседями. Прямо за забором то и дело мелькали любопытные лица. Кто-то даже не стеснялся останавливаться и наблюдать, как она пытается освоить триммер.
— Не так надо, милая, угол неправильный, — раздался очередной непрошеный совет из-за забора.
Марина выключила гудящий инструмент и выпрямилась, отирая пот со лба. Перед ней стоял крепкий мужчина с аккуратной белой бородкой.
— Извините, но я как-нибудь сама разберусь, — вежливо, но твёрдо ответила она.
— Конечно-конечно, — дед ничуть не обиделся. — Только знаешь, если долго под таким углом косить, мотор быстро накроется. Я Михалыч, кстати, с участка 33Б. Если что нужно — заходи. У меня все инструменты есть.
К вечеру у неё болело всё тело, а сделана была только треть работы. Хуже того, Марина обнаружила, что в дачном домике не работает электричество. Пришлось зажечь старые свечи, найденные в ящике буфета, и поужинать всухомятку. Утром она собиралась поехать обратно в город за необходимыми вещами, но тут вспомнила про собрание.
— Не до ваших собраний, — пробормотала она в пустоту.
Но утром, едва она собралась уезжать, в калитку настойчиво постучали.
— Марина! — раздался звонкий женский голос. — Ты идёшь? Уже без пяти десять!
На пороге стояла соседка, моложе вчерашних «экспертов», примерно ровесница Марины, лет сорока.
— Я Света, с 30-го участка, — она протянула руку. — Пойдём вместе? Первое собрание — это почти инициация, одной тебе будет тяжко.
Марина неохотно согласилась. По дороге Светлана без умолку тараторила:
— Ты главное не спорь сразу, просто слушай. Они сначала кажутся занудными, но на самом деле хорошие. Я тут уже пять лет, привыкла. Конечно, когда они начинают про своё «а вот в наше время», хочется сбежать, но знаешь, иногда в этом есть смысл.
Собрание проходило в небольшом домике у въезда в товарищество. Внутри стояли длинные скамейки, а на импровизированной трибуне восседала Галина Ивановна с потрёпанной амбарной книгой.
— Итак, повестка дня, — начала она без предисловий. — Первое — взносы на ремонт общей дороги, второе — график дежурств по вывозу мусора, третье — знакомство с новой владелицей участка 28А.
Марина почувствовала, как к ней обратились десятки глаз.
— Встань, милочка, представься, — скомандовала Галина Ивановна.
Марина поднялась, чувствуя себя школьницей у доски.
— Марина Соколова, дизайнер интерьеров. Купила участок неделю назад.
— И что планируешь с ним делать? — спросил кто-то из задних рядов.
— Ну… отремонтировать дом, сделать современный ландшафтный дизайн. Может, бассейн небольшой.
По рядам прокатился шёпот.
— Бассейн — это много воды, — нахмурилась Галина Ивановна. — У нас с водой напряжённо, особенно в июле. Есть график полива.
— Да, и ещё, — поднялся тот самый Михалыч, — насчёт ландшафтного дизайна. Не вздумай корчевать старые деревья. Особенно яблоню. Её ещё Тамарин муж сажал, сорт редкий.
— Послушайте, — не выдержала Марина, — но это же мой участок теперь. Я сама решаю, что на нём сажать и как обустраивать.
Повисла тяжёлая тишина.
— Милочка, — медленно произнесла Галина Ивановна, — ты находишься в товариществе. Это значит, что мы все здесь вместе решаем, как жить. Есть устав, есть правила.
— Которые были придуманы сто лет назад, — парировала Марина. — Мы в 21 веке живём!
— И что, законы природы от этого изменились? — подал голос сухонький старичок из первого ряда. — Вода как текла сверху вниз, так и течёт. Если ты свой участок в гламурный журнал превратишь, вода к соседям потечёт. А им потом с плесенью возиться?
Марина хотела возразить, но Светлана легонько потянула её за рукав, призывая сесть. Остаток собрания прошёл как в тумане. Марина слушала про какие-то взносы, дежурства, правила посадки деревьев на границе участков и чувствовала нарастающее раздражение. Ей казалось, что она попала в прошлый век с его коллективизмом и тотальным контролем.
Следующие недели превратились в настоящее противостояние. Марина намеренно игнорировала график полива, выкосила половину участка, не обращая внимания на замечания о «птичьих гнёздах в траве», и даже заказала яркий забор-штакетник салатового цвета.
Когда рабочие привезли секции забора, у калитки собралась целая делегация во главе с Галиной Ивановной.
— Я же говорила, только зелёный или коричневый, — сурово произнесла председатель.
— А салатовый чем не зелёный? — притворно удивилась Марина. — Просто светлый оттенок.
— Не паясничай, — вмешался Михалыч. — Ты устав подписывала при покупке, там всё чётко сказано.
— Я ничего не подписывала! — возмутилась Марина.
— Как это? — удивилась Галина Ивановна. — Тамара должна была передать все документы.
Марина вспомнила стопку бумаг, которую сунула ей Тамара Сергеевна и которую она, торопясь, просто убрала в папку, даже не просмотрев.
— Ладно, я поищу, — пробормотала она. — Но забор всё равно поставлю. Имею право.
— Имеешь, — неожиданно согласилась Галина Ивановна. — Только потом не удивляйся, если на общем собрании решат увеличить для тебя взнос на общие нужды. В три раза, например.
На том и разошлись. Марина, кипя от возмущения, отправила рабочих восвояси. Вечером к ней заглянула Светлана.
— Ты не переживай так, — сказала она, помогая Марине пересаживать купленные в питомнике розы. — Они просто за порядком следят. У нас тут до тебя один такой был, тоже современный. Поставил забор из профнастила, высоченный. А потом оказалось, что тень от него падает на соседский участок, у дедули там клубника росла. Вся пропала.
— И что, заставили снести?
— Нет, договорились. Он сделал в заборе фигурные вырезы, чтобы свет проходил, и дедуле помог грядки перенести. А потом они подружились даже. До сих пор иногда шашлыки вместе жарят.
Марина покачала головой.
— А мне вот не хочется дружить. Хочется просто отдыхать на своём участке, и чтобы никто не указывал, что делать.
— Тогда надо было дом в лесу покупать, без соседей, — пожала плечами Светлана. — А в товариществе без общения никак.
Перелом наступил в середине июля, когда установилась аномальная жара. Марина, вопреки всем графикам, поливала свои розы каждый вечер, пока однажды вода просто не перестала течь из шланга.
— Что такое, — пробормотала она, проверяя кран.
— Вода кончилась, — раздался голос за спиной. Это был Михалыч, наблюдавший за её манипуляциями через забор. — В скважине уровень упал. Бывает в такую жару.
— И что теперь делать?
— Ждать. Или в колодец идти, там ещё есть немного. Только ведрами.
Марина в отчаянии осмотрела свои розы. Без полива им тяжко будет в такую жару.
— У нас тут система, — продолжил Михалыч. — В жару по очереди поливаем. Сегодня восточная сторона, завтра западная. А ты вон сколько дней подряд хлестала, вот вода и кончилась раньше времени.
— Откуда я могла знать? — в сердцах воскликнула Марина.
— Из устава. Там всё написано, — спокойно ответил старик. — Ладно, пойдём, покажу, где колодец. И ведро моё возьми, у тебя небось и нет его.
К вечеру у Марины гудели руки и спина от перетаскивания тяжёлых вёдер. Она сидела на крыльце, вытянув гудящие ноги, когда калитка скрипнула, и на участок вошла Галина Ивановна с двумя вёдрами воды.
— Вот, принесла твоим розам, — сказала она без предисловий. — Красивые, жалко, если пропадут.
Марина не нашла, что ответить.
— Знаешь, — продолжила Галина Ивановна, аккуратно выливая воду под каждый куст, — я понимаю тебя. Молодая, городская, привыкла всё по-своему делать. Но земля — она другим законам подчиняется. Не человеческим. Вот мы и пытаемся к ней приспособиться, а не её под себя ломать.
Она присела рядом с Мариной на крыльцо, тяжело вздохнув.
— Я тут с 1978 года, — продолжила она. — Ещё с мужем участок получали, молодые совсем были. Он агрономом работал, всё знал, как что сажать. Вон ту яблоню на твоём участке помогал Тамариному Николаю выбирать. Спорили, какой сорт лучше. Потом вместе прививки делали.
Марина молчала, глядя на старую яблоню в глубине участка. Она как раз собиралась её спилить, чтобы освободить место для декоративной сакуры.
— Понимаешь, дорогая, — Галина Ивановна поправила выбившуюся из косынки прядь волос, — мы тут не просто участки покупали. Мы жизни строили. Вот Михалыч — врачи на дачу отправили, воздухом дышать. А он не сидел сложа руки, начал мастерить. Все эти беседки — от бессонницы спасение.
Она замолчала, задумчиво поглядывая на участок Михалыча, где тот возился с каким-то новым сооружением.
— А Анна Павловна… — продолжила Галина Ивановна тише, — у неё муж год назад ушел. Сорок лет прожили вместе. Вот она теперь в травах знания ищет, людей лечит. Говорит, так легче.
— А правила зачем такие строгие? — спросила Марина, вспомнив утреннюю лекцию о заборах и деревьях.
Галина Ивановна усмехнулась:
— Правила… Знаешь, когда люди долго рядом живут, мелочи начинают на нервы действовать. Соседский петух в пять утра шумит, музыка до полуночи, мусор через забор летит. А когда всё оговорено заранее — претензий меньше. Хотя… — она вздохнула, — бывает, что и правила не спасают. Помню, Семёновы из седьмого участка три года с Васильевыми не разговаривали из-за яблони на меже. Оба правы были по документам, оба неправы по-человечески.
— Может, чаю? — неожиданно для себя предложила Марина. — У меня есть печенье из магазина…
— Магазинное? — прищурилась Галина Ивановна. — Ну ладно, стерплю. Но в следующий раз сама пеки. Рецепт дам — мой фирменный.
Марина засмеялась впервые за несколько дней.
— Только ты свет не жги после девяти, — добавила Галина Ивановна, направляясь к дому. — У нас электричество лимитное, а счётчики общие. Кто больше тратит, всем дороже выходит.
И Марина вдруг поняла, что это совсем не глупое правило.
К концу лета участок выглядел не так, как она рисовала в планах дизайнера. Вместо стильного минимализма получился какой-то деревенский сад, в котором она сама себя узнавала с трудом. Розы, на которые потратили треть бюджета, росли рядом со старой корявой яблоней. Марина собиралась её спилить, но Михалыч почти час объяснял, что это сорт «Антоновка», что таких уже мало осталось, что яблоки будут храниться до весны.
— Просто обрезать надо грамотно, — говорил он, нежно поглаживая шершавую кору. — Она ещё лет двадцать плодоносить будет.
И Марина не решилась. Забор всё-таки перекрасила — в тёмно-зелёный, а не в модный серый. Анна Павловна сказала, что шиповник красиво будет смотреться на зелёном фоне, а шиповник — это витамины и красота до самых заморозков.
В субботу после обеда Марина сидела на крыльце с чашкой кофе и пыталась понять, почему не чувствует разочарования. Участок совсем не соответствовал картинке из интернета, а она была довольна?
Калитка скрипнула, и на участок гуськом вошли несколько соседей. Михалыч нёс какой-то ящик, Светлана — корзину, прикрытую полотенцем, за ними ещё трое с пакетами и кастрюлями.
— Мы к тебе на новоселье, — объявил Михалыч, ставя ящик на землю. — Традиция у нас такая — как только новичок обживётся, общий стол устраиваем.
— Но я не готовилась, — растерялась Марина. — У меня только кофе и печенье…
— А мы всё принесли, — отмахнулась Светлана. — Ты только стол какой-нибудь выкати, остальное наше дело.
— У меня только маленький столик…
— Так мы свои принесли, — засмеялся Михалыч, вытаскивая из ящика складные ножки. — Думаешь, мы новички в этом деле?
Через час во дворе стоял длинный стол, собранный из трёх разных столешниц. Марина смотрела, как соседи колдуют над самоваром, расставляют тарелки с домашней едой, и не понимала, что с ней происходит. Ещё утром она мечтала о тишине и одиночестве, а сейчас радовалась этой суете.
— Знаешь, — шепнула Светлана, помогая Марине нарезать помидоры, — мы все ставки делали, сколько ты продержишься. Галина Ивановна говорила — до августа. Михалыч — что к июлю сбежишь. А Петрович вообще сказал, что через две недели участок продавать начнёшь.
— А вы?
— А я думала, что ты особенная, — улыбнулась Светлана. — У тебя глаза не такие, как у остальных городских.
Марина не знала, что ответить. Она и сама не понимала, что с ней произошло. Ещё месяц назад идея провести выходные без интернета казалась ей чем-то из ряда вон, а теперь она с утра до вечера возилась в земле и чувствовала странное удовлетворение.
— С Петровичем ты как умудрилась подружиться? — поинтересовалась Светлана. — Он обычно с новичками год не разговаривает.
— Да никак особенно, — Марина пожала плечами. — Увидела, что он одной рукой смородину собирает, вторая у него болит. Помогла. А потом он мне показал, как розы обрабатывать. Оказалось, у него агрономическое образование, просто он всю жизнь на заводе работал.
За столом было шумно. Соседи спорили о сортах огурцов, обсуждали, кто из новых дачников в соседних товариществах прижился, а кто уже продаёт участки. Михалыч рассказывал байки про свою работу на стройке.
Марина слушала и вдруг поняла: ей не хватало именно этого. Не тишины, не природы, а простого человеческого общения без масок и ролей. Здесь никому не нужно было доказывать, кто ты, что ты умеешь, сколько зарабатываешь. Здесь ценили, умеешь ли ты помочь соседу и не испортишь ли общий вид товарищества.
— Предлагаю тост, — поднялся Михалыч с кружкой домашнего вина. — За нашу новую соседку, которая оказалась не из тех, кто старые яблони рубит!
Все подняли кружки, и Марина почувствовала, как краснеет. Они же не знают, что она собиралась эту яблоню спилить…
— Спасибо вам, — сказала она, когда шум немного стих. — Я поначалу не понимала все ваши правила и советы. Думала, вы просто… ну, контролируете всё подряд. А теперь понимаю, что без этого тут бардак был бы.
— Точно, — кивнула Галина Ивановна. — Мы тут все разные. Кто из интеллигенции, кто рабочий, кто богатый, кто еле концы с концами сводит. Но земля всех равняет. И правила — это не для того, чтобы командовать, а чтобы всем было комфортно.
— И ещё у меня идея есть, — вдруг сказала Марина. — Я ведь дизайнер. Может, сделаю новую табличку для товарищества? Та, что у входа, совсем выцвела.
— Это дело хорошее, — оживился Петрович. — Только без художеств всяких. Написать надо как было — «Садовое товарищество «Ромашка». Основано в 1972 году». И всё.
— Конечно, — согласилась Марина. — А может, ещё фотографии добавить? Какими участки раньше были и какими стали?
— Ой, у меня фотки старые есть! — всплеснула руками Светлана. — Покажу, как мы тут болото осушали в первые годы.
Осенью, когда пришло время закрывать дачный сезон, Марина обнаружила, что ей совершенно не хочется в город. Она привыкла просыпаться под пение птиц, а не под шум машин. И что соседи помогают — не навязчиво, просто приносят травяной чай или приглашают на ужин.
— Слушай, — сказала Галина Ивановна, помогая укрывать розы на зиму, — а что если ты тут зимовать останешься? Дом крепкий, печка хорошая. Интернет есть, можешь работать. А мы тебя не дадим замёрзнуть.
— Зимой тут же никого нет, — засомневалась Марина.
— Как это никого? Михалыч круглый год живёт, Петрович тоже. Анна Павловна каждые выходные приезжает — дом проверить, кота покормить. А если что — до города полчаса на машине.
Марина подумала о своей городской квартире. Соседей она не знала в лицо, а те, кого знала, вечно жаловались друг на друга в управляющую компанию.
— Знаешь что, — продолжила Галина Ивановна, — мне скоро семьдесят. Давно пора пост председателя кому-то молодому передать. А ты хоть и новенькая, но соображаешь быстро.
— Вы предлагаете мне стать председателем? — Марина чуть не уронила укрывной материал. — Но я же ничего не понимаю в документообороте, в отчётности…
— Научишься, — отмахнулась Галина Ивановна. — Бумажки — это ерунда. Главное — чтобы людей понимать умела и не на своём горбу общие проблемы решать, а договариваться.
Марина представила себя на общем собрании, спорящей с соседями о тарифах на электричество и правилах парковки. Ещё полгода назад это показалось бы ей сном.
Вечером она сидела на крыльце и думала. Телефон прислал привычное уведомление о срочном проекте, который нужно сдать к понедельнику. Раньше такие сообщения заставляли её нервничать, но сейчас она спокойно отложила телефон. Доделает завтра, времени хватит.
Пришло сообщение от Михалыча: «Завтра в 10 собрание. Будем решать, кто за зимовщиками присматривать будет. Приходи, твоё мнение важно».
Марина перечитала сообщение и улыбнулась. «Твоё мнение важно» — когда её мнение в последний раз было кому-то важно не в контексте работы?
Она ответила: «Буду. И предложения у меня есть».
Потом ещё раз обошла участок. Розы, укрытые на зиму, смородина, которую Петрович научил правильно обрезать, яблоня, которую она чуть не срубила по незнанию. И дом — небольшой, не очень удобный, но какой-то правильный.
Пожалуй, она останется. И попробует быть председателем, если соседи не против. В конце концов, кто лучше поймёт новичков и их ошибки, чем она сама?
