Кристина опустила руки в тесто и почувствовала знакомое успокоение. Мука между пальцев, мягкость основы, которая завтра превратится в хлеб — всё это давало ощущение, что мир ещё не сошёл с ума. Хотя последние недели именно такое чувство и преследовало женщину.
Три года назад Кристина стояла в этом же углу крохотного помещения с двумя противнями и мечтала о собственном деле. Тогда казалось невозможным — открыть настоящую пекарню, где люди будут приходить за свежим хлебом и улыбаться, вдыхая запах корицы. Сейчас вокруг стояли четыре больших печи, холодильные витрины были заполнены тортами, а очередь из постоянных покупателей растягивалась до самой двери.
— Кристина Валерьевна, нам ещё батонов нарезного добавить? — спросила Вера, помешивая крем в большой миске.
— Да, конечно. И булочек с маком — их сегодня быстро разбирают.
Кристина вытерла руки полотенцем и оглядела помещение. Каждый сантиметр этого места был пропитан потом, бессонными ночами и бесконечными расчётами. Помнила, как брала первый кредит, дрожащими руками подписывая документы. Помнила, как сама таскала мешки муки, потому что грузчика нанять было не на что. Помнила, как Артём говорил тогда: «Ну попробуй, если хочется. Только смотри не прогорай».
Не прогорела. Наоборот.
Первые месяцы приходилось работать по шестнадцать часов в сутки. Кристина просыпалась в четыре утра, замешивала тесто, выпекала, обслуживала покупателей, убирала, считала выручку и засыпала уже за полночь. Артём в это время ходил на работу, приходил вечером усталый и жаловался, что дома никого нет.
— А где я должна быть? — спрашивала Кристина. — Дело только начинается, без меня всё развалится.
— Ну так наймите кого-нибудь.
— На какие деньги? Мы только кредит отдаём.
Артём пожимал плечами и включал телевизор. Помощи от мужа было немного — он пару раз помог с ремонтом, когда нужно было повесить полки, и иногда подвозил продукты на машине. Но основную работу — от планирования меню до ведения отчётности — Кристина делала сама.
Постепенно дела пошли в гору. Сначала удалось нанять Веру, потом ещё двух девочек на неполный день. Очередь покупателей росла, постоянные клиенты рекомендовали пекарню знакомым, местная газета даже написала небольшую заметку о «домашней выпечке в центре города». Кристина начала получать прибыль, которая превышала зарплату Артёма.
Муж работал менеджером в строительной компании. Получал стабильно, но не много. Кристина зарабатывала почти в два раза больше, но это никогда не обсуждалось дома. Артём приходил с работы, ужинал, рассказывал про дела, спрашивал, как прошёл день в пекарне. Всё было обычно, пока в их жизнь не ворвалась проблема.
Дина, сестра Артёма, подала на развод. Муж ушёл к другой, оставив жену с двумя детьми — восьмилетним Максимом и пятилетней Светланой. Квартира была съёмная, денег на собственное жильё у Дины не было, а алименты, которые должен был платить бывший супруг, задерживались регулярно.
— Представляешь, — рассказывал Артём, вернувшись от матери, — Дина с детьми скоро может на улице остаться. Хозяйка квартиры предупредила, что если не будет платежей, то через месяц нужно съезжать.
— А что говорит её бывший? — спросила Кристина, перекладывая горячие булочки на поднос.
— Да что он скажет. Исчез практически. Телефон не берёт, на работе говорят, что уволился. Мать в панике.
Елена Николаевна, свекровь Кристины, действительно переживала за дочь. Но переживания эти быстро переросли в поиск виноватых и способов решения проблемы за чужой счёт.
— Ну как так, — говорила Елена Николаевна во время воскресного обеда, — у нас дочь с внуками на улице остаётся, а тут всё в шоколаде.
Кристина поперхнулась супом. Артём посмотрел на мать предупреждающе, но промолчал.
— Что значит — в шоколаде? — тихо спросила Кристина.
— Да ничего, ничего, — замахала руками свекровь. — Просто говорю, что жизнь несправедливая. У одних проблемы, у других — благополучие.
После этого разговора атмосфера в семье стала напряжённой. Кристина чувствовала, как на неё поглядывают с каким-то ожиданием. Когда Дина приходила в гости с детьми, разговоры велись осторожно, но подтекст читался легко.
— Кристина теперь предприниматель, — говорила Елена Николаевна, разливая чай. — У неё дела хорошо идут.
— Да что там дела, — отвечала Кристина. — Работаю много, устаю. Обычное дело.
— Но ведь прибыль получаете? — не отставала свекровь.
— Получаю. И трачу — на развитие, на кредиты, на зарплаты сотрудникам.
— Ну конечно, конечно.
Дина молчала, но взгляд у неё был такой, будто Кристина лично виновата в её проблемах. Дети бегали по квартире, Максим жаловался, что в съёмной квартире нет места для игрушек, а Светлана плакала, потому что соседи ругались на шум.
— Мне кажется, мы должны помочь, — сказал Артём вечером, когда гости ушли.
— Конечно, должны. Я не против. Деньгами можем помочь, продуктами. Детям подарки купить.
— Нет, я имею в виду — серьёзно помочь. С жильём.
Кристина отложила книгу и посмотрела на мужа.
— Каким образом?
— Ну, у нас же теперь доходы хорошие. Можем взять кредит на квартиру для Дины.
— Артём, ты понимаешь, какие суммы? Даже маленькая однокомнатная стоит больше миллиона. А у неё двое детей, нужно что-то просторнее.
— Ну не обязательно сразу покупать. Можно первоначальный взнос дать, чтобы ипотеку оформила.
— А где взять этот первоначальный взнос?
Артём замялся.
— Ну, у тебя же дело хорошо идёт.
Кристина почувствовала, как напряглись мышцы шеи. Вот оно — то, к чему вели все эти разговоры, взгляды и намёки.
— Мой бизнес и твоя семья — это разные вещи, — тихо сказала женщина.
— Как это разные? Мы же муж и жена. Общее хозяйство.
— Артём, я вкладывала в пекарню собственные деньги, брала кредиты на своё имя, работала сутками. Ты помогал, спасибо, но основная работа была моя.
— И что? Теперь будешь мне это припоминать?
— Я ничего не припоминаю. Просто объясняю, что деньги бизнеса — это не наши семейные сбережения. Это капитал, который должен работать.
Артём нахмурился и отвернулся к окну.
— Понятно. Значит, сестра моя может на улице остаться, а тебе всё равно.
— Мне не всё равно! Но я не понимаю, почему проблему Дины должна решать именно я.
— Потому что у нас есть возможность помочь, а у остальных нет.
Разговор закончился ничем. Артём ушёл курить на балкон, а Кристина легла спать с тяжёлым чувством. Проблема никуда не делась, наоборот — росла с каждым днём.
Через неделю муж объявил, что идёт к матери.
— Семейный ужин, — сказал Артём, застёгивая куртку. — Дину поддержать нужно.
— А меня не зовёте?
— Ты же занята всегда. Дела, пекарня. Мы быстро, просто поговорим.
Кристина проводила мужа взглядом и вернулась к отчётам. Вечер прошёл спокойно, женщина разбирала бумаги, планировала закупки на следующую неделю. В половине десятого позвонил Артём.
— Ещё немного посидим, — сказал муж. — Обсуждаем ситуацию с Диной. Есть идея.
— Какая идея?
— Потом расскажу. Не по телефону.
Артём вернулся домой уже за полночь. Кристина не спала — читала в постели, но слышала, как муж осторожно разувается в прихожей, как тихо проходит в ванную. Когда Артём лёг рядом, женщина почувствовала от мужа запах сигарет и что-то ещё — какую-то решимость, которая читалась даже в темноте.
— Ну как дела? — спросила Кристина.
— Нормально. Поговорили.
— И что решили?
— Завтра поговорим. Поздно уже.
Утром Артём встал раньше обычного, позавтракал и сказал, что останется дома — выходной же. Кристина собралась на работу, но муж остановил женщину у двери.
— Послушай, нам правда нужно поговорить.
— Слушаю.
Артём прошёл в гостиную, сел в кресло и сложил руки на коленях. У мужа был вид человека, который принял важное решение и готов его озвучить.
— Мы вчера с мамой и Диной всё обсудили. Есть выход из ситуации.
Кристина села на край дивана и посмотрела на мужа. Что-то в его тоне заставило женщину насторожиться.
— Какой выход?
— Нужно продать твою пекарню.
Слова повисли в воздухе. Кристина моргнула, будто не расслышала.
— Что?
— Продать пекарню. Деньги вложить в квартиру для Дины. Ей нужно жильё, а у нас есть возможность помочь.
— Артём, ты это серьёзно говоришь?
— Абсолютно серьёзно. Мы всё просчитали. Бизнес сейчас идёт хорошо, покупатель найдётся. Получится сумма, достаточная для первоначального взноса на двухкомнатную квартиру.
Кристина медленно встала с дивана.
— А я что буду делать?
— Ты талантливая. Найдёшь работу, или новое дело откроешь. Не пропадёшь.
— Найду работу, — повторила Кристина. — После того, как продам собственный бизнес, который строила три года.
— Слушай, всё равно всю жизнь печь не будешь. Рано или поздно захочешь заняться чем-то другим.
— Кто тебе сказал, что я хочу заняться чем-то другим?
Артём развёл руками.
— Ну, это же тяжёлая работа. Вставать в четыре утра, стоять у печи. Разве это жизнь?
Кристина смотрела на мужа и не узнавала. Тот человек, который три года назад говорил «попробуй, если хочется», сейчас предлагал уничтожить результат этих попыток ради решения чужих проблем.
— А ты участвовал в обсуждении моей судьбы?
— Конечно, участвовал. Я же твой муж.
— И согласился с тем, что нужно продать мой бизнес?
— Не твой. Наш. Мы же семья.
— Семья, — медленно произнесла Кристина. — Семья, которая принимает решения о моей жизни без меня.
— Не драматизируй. Мы просто предлагаем выход из сложной ситуации.
— Для кого сложной? Для меня? Или для Дины?
— Для Дины, конечно. У неё дети, она может остаться на улице.
— А я после продажи пекарни останусь с чем?
— С нами. С семьёй. И с возможностью начать что-то новое.
Кристина взяла сумку с документами и ключи от машины. Руки дрожали, но голос звучал ровно.
— Я пошла на работу.
— Кристина, подожди. Давай спокойно обсудим.
— Обсуждать уже нечего. Вы всё решили без меня.
Женщина вышла из квартиры и осторожно закрыла дверь. В лифте смотрела на своё отражение в зеркале и не понимала, кто этот человек с бледным лицом и пустыми глазами. На парковке села в машину, но не завела двигатель. Руки лежали на руле, а в голове звучало одно и то же: «Продать пекарню. Продать то, что строила три года. Продать ради того, чтобы решить проблемы Дины».
Рабочий день прошёл как в тумане. Кристина выполняла привычные действия — проверяла качество выпечки, общалась с покупателями, контролировала работу девочек. Но мысли были далеко. Каждый раз, глядя на печи, на витрины, на очередь покупателей, женщина думала: «Артём хочет, чтобы я это продала. Просто взяла и продала».
Вечером Кристина вернулась домой. Артём ждал жену в гостиной, на столе стояли два бокала и бутылка вина.
— Ну как? Подумала? — спросил муж, когда женщина разделась.
— Подумала, — ответила Кристина и прошла в кабинет.
Женщина закрыла дверь, села за стол и достала телефон. В записной книжке нашла номер Валентины Сергеевны — юриста, которая помогала оформлять пекарню. Время было позднее, но Кристина набрала номер.
— Валентина Сергеевна, извините за поздний звонок. Мне срочно нужна помощь.
— Что случилось?
— Нужно переоформить бизнес. Полностью на себя. Убрать мужа из всех доверенностей, сменить банковские доступы. Можете завтра с утра заняться?
Юрист помолчала.
— Кристина, это серьёзный шаг. Вы уверены?
— Абсолютно.
— Хорошо. Завтра в девять жду вас с документами.
Утром Кристина встала раньше обычного. Артём ещё спал, когда женщина собрала все документы, касающиеся пекарни. Учредительные бумаги, банковские договоры, арендное соглашение, справки о доходах — всё поместилось в большую папку.
— Куда так рано? — спросил муж, проходя на кухню в халате.
— По делам.
— По каким делам? Кристина, мы же не закончили разговор.
— Мы закончили. Вчера.
Артём растерянно посмотрел на жену, но Кристина уже выходила из квартиры.
В офисе Валентины Сергеевны процедура заняла два часа. Юрист внимательно изучила документы, объяснила последствия каждого шага.
— После переоформления муж потеряет все права на управление бизнесом, — предупредила Валентина Сергеевна. — Банковские счета, принятие решений, распоряжение доходами — всё будет только в ваших руках.
— Именно этого и хочу.
— А развод планируете?
— Планирую.
— Тогда действуем быстро. У нас есть сорок восемь часов до того, как муж может что-то предпринять.
Следующие два дня пролетели в бешеном ритме. Кристина ездила по банкам, нотариусам, в налоговую. Меняла подписи в документах, закрывала старые доверенности, оформляла новые доступы. К концу второго дня всё было готово — пекарня юридически принадлежала только Кристине.
Дома муж ждал жену с вопросами.
— Зачем ты это делаешь? — спросил Артём, когда Кристина вернулась вечером.
— Защищаю своё.
— От кого защищаешь? От меня?
— От всех, кто считает, что может распоряжаться моим трудом.
— Кристина, мы же семья. Почему ты ведёшь себя как враг?
Женщина посмотрела на мужа и вдруг поняла, что ничего не чувствует. Ни злости, ни обиды, ни любви. Пустота.
— Потому что семья не предлагает продать чужой бизнес ради решения своих проблем.
— Не чужой! Наш!
— Мой, — спокойно сказала Кристина. — Теперь официально мой.
На третий день женщина подала заявление на развод. В районном загсе сотрудница посмотрела на бланк и спросила:
— Причина развода?
— Финансовое давление и попытка присвоения имущества.
— Муж согласен на развод?
— Неважно. Совместного имущества для раздела нет.
Через день после подачи заявления начались звонки. Сначала позвонила Елена Николаевна.
— Кристина, что происходит? Артём говорит, ты подала на развод.
— Подала.
— Но почему? Из-за пустяка? Мы же просто предложили помочь Дине.
— За счёт уничтожения моего дела.
— Да не уничтожения! Продажи! Деньги же останутся!
— Останутся у Дины.
— Ну и что? Семье же поможете!
— Елена Николаевна, Артём больше не мой муж. А Дина никогда не была моей семьёй.
Свекровь замолчала, потом заговорила другим тоном:
— Ты неправильно поняла. Мы не требовали, мы просили.
— Я поняла правильно. Больше звонить не нужно.
Кристина положила трубку и заблокировала номер. Через полчаса пришло сообщение от Дины: «Кристина, я не просила продавать пекарню. Это всё мама придумала. Давайте поговорим». Женщина заблокировала и этот номер.
Артём звонил три дня подряд, оставлял сообщения, просил встретиться. Кристина не отвечала. На четвёртый день муж пришёл в пекарню.
— Кристина, ну нельзя же так, — сказал Артём, стоя у прилавка. — Люди смотрят.
— Покупайте что-нибудь или уходите, — ответила женщина, не поднимая глаз от кассы.
— Я твой муж!
— Скоро бывший.
— Из-за чего весь этот скандал? Из-за денег?
Кристина подняла глаза и посмотрела на Артёма.
— Не из-за денег. Из-за того, что ты решил, что можешь ими распоряжаться.
— Мы же обсуждали!
— Вы обсуждали. Без меня. И приняли решение. Без меня.
— Кристина, ну давай начнём сначала. Забудем эту глупость.
— Нет.
— Почему?
— Потому что теперь я знаю, что ты думаешь о моём деле. Что это не серьёзно, что можно продать в любой момент, что я «всё равно не буду всю жизнь печь».
Артём открыл рот, но ничего не сказал. За прилавком образовалась очередь, покупатели нетерпеливо переминались с ноги на ногу.
— Уходи, — тихо сказала Кристина. — Мешаешь работать.
Муж постоял ещё минуту и ушёл.
Вечером Кристина повесила у входа в пекарню новую табличку: «Семейная пекарня Кристины». Убрала слово «семейная» было бы неправильно — здесь работали Вера, Люда и Светлана, здесь каждый день собирались постоянные покупатели. Это и была настоящая семья.
— Кристина Валерьевна, а что значит «без партнёров»? — спросила Вера, разглядывая табличку.
— Значит, что теперь никто не будет решать за нас, что печь, когда открываться и закрываться, кому продавать.
— А раньше кто-то решал?
— Пытался.
В тот же день женщина получила заказ на свадебный торт. Большой, сложный, дорогой. Кристина согласилась, хотя раньше таких заказов не брала — не хватало времени и сил. Теперь времени стало больше. Не нужно было объяснять дома, почему задерживается, не нужно было выслушивать претензии о том, что «дома никого нет».
Развод оформили через месяц. Артём не приходил в загс, что упростило процедуру. Имущества для раздела действительно не было — квартира была съёмная, машины у каждого свои, пекарня теперь принадлежала только Кристине.
В день получения свидетельства о разводе в почтовом ящике женщина нашла толстый конверт. Внутри лежало письмо от Артёма, исписанное мелким почерком на трёх листах. Кристина прочитала первый абзац: «Прости меня, я всё осознал. Мы можем начать сначала, я понял свои ошибки…» Дальше читать не стала. Сложила письмо, убрала в папку с документами по разводу и подписала папку: «Пройдено».
Через два месяца после развода Кристина стояла у окна пекарни с чашкой горячего кофе. На улице моросил дождь, но в помещении было тепло и уютно. Из печи доносился запах свежих булочек, Вера напевала что-то под нос, раскладывая выпечку в витрину.
У окна остановилась женщина с маленькой девочкой. Ребёнок прижался носом к стеклу и что-то радостно говорил матери, показывая на торты. Мать улыбнулась и подтолкнула дочку к двери.
— Добро пожаловать, — сказала Кристина, когда посетители вошли.
— Мама, смотри, какие красивые пирожные! — воскликнула девочка.
— Действительно красивые, — согласилась мать. — А пахнет как дома.
Кристина налила себе ещё кофе и вернулась к окну. Дождь становился сильнее, но люди всё равно заходили в пекарню. Кто-то покупал хлеб на ужин, кто-то выбирал сладости к чаю, кто-то просто грелся и разговаривал с Верой о погоде.
Своё дело, свои правила, свои решения. Больше никто не скажет, что можно продать, что не стоит развивать, что не серьёзно. Больше никто не будет распоряжаться тем, что создано её руками, потом и бессонными ночами.
Кристина сделала глоток кофе и улыбнулась. Завтра с утра нужно замесить тесто для нового заказа — большой торт на юбилей. Потом проверить поставку муки, обсудить с девочками график на выходные, посмотреть эскизы нового дизайна упаковки. Много дел, но все они — её собственный выбор.
Своё отдавать больше не будет. Ни бизнес, ни душу, ни кусочек теста.
