Коля и Вика прошли долгий путь, прежде чем смогли назвать жильё своим. После свадьбы они несколько лет снимали тесные квартиры, экономили на всём — отпускали мечты и затягивали пояса, лишь бы накопить на первоначальный взнос по ипотеке. Всё ради одной цели — жить в своей квартире.
И вот мечта сбылась. Труд, лишения, бессонные ночи с калькулятором в руках — всё окупилось. Они купили трёхкомнатную квартиру, свежий ремонт, новая мебель, светлые комнаты — наконец-то, своё! Первые недели в новой квартире были как праздник: Вика с радостью расставляла посуду по полкам, Коля с гордостью фотографировал кухню и отправлял фото друзьям.
Но воскресным утром их новая жизнь треснула по швам.
— Коленька, я внизу, в такси. Выйди, помоги матери с вещами, — голос Анны Андреевны звучал по телефону уверенно и безапелляционно.
— Какие вещи? — сонно пробормотал Коля, поднимаясь с кровати.
— Что случилось? — Вика приподнялась на подушке. — Кто это?
— Мама… какая-то странная. Сейчас спущусь, посмотрю.
У подъезда Коля увидел такси, из которого выгружали не просто сумки — целую гору чемоданов и пакетов. Водитель хмурился, мать командовала.
— Это всё твоё?! — спросил он ошарашенно.
— А чьё же, Коленька? Моё, конечно. Бери и пошли домой, — скомандовала Анна Андреевна.
— Мама, ты что, переезжаешь?.. Зачем?
— Я не еду никуда. Просто вещи. Ну не без вещей же жить, правильно?
В квартире Вика встретила их в коридоре. Она в изумлении смотрела на багаж.
— Здравствуйте… Но можно узнать, что здесь происходит?
— Воспитанные люди при встрече здороваются, — отчеканила свекровь, даже не удосужившись объяснить.
— Я повторю вопрос: зачем вы привезли вещи?
— Как зачем? Я теперь буду жить с вами. И взяла всё, что может пригодиться. Комнат у вас хватает.
Супруги переглянулись, будто услышали один и тот же страшный сон.
— Мама, ты не шутишь? — голос Коли дрогнул.
— А что вас удивляет? Я не чужая. Родная мать. Имею право.
— У тебя же своя квартира. Зачем тебе к нам?
— А где мне жить? Я свою квартиру отдала Олежке. Он с девушкой съехался, а своего угла у него нет. А я что — против их счастья?
Олежка… Конечно. Любимчик. Тот, кто всю жизнь жил с мамой, в отличие от Коли, который с Викой ютились по углам, копя на своё.
— Так… — Вика резко выпрямилась. — А нас вы, значит, даже не удосужились предупредить?
— А чего предупреждать? Вы не против, я уверена. Вы — люди семейные, понимающие.
— Это неуважение. Мы не гостиница. И вы не спрашивали, а поставили перед фактом, — холодно произнесла Вика и ушла в спальню, бросив через плечо: — Коля, разбирайся. А я пока стараюсь не вспылить.
— Это я — недоразумение? — возмущённо выдохнула Анна Андреевна, доставая из сумки домашние тапки. — Да как она смеет так говорить?
— Мама, ну и правда… Это неправильно. Ты нас совсем не спросила. Мы с Викой так долго шли к этой квартире…
— А Олежка? — вскинулась свекровь. — Он ведь без жилья. Несчастный мальчик. А ты — старший, тебе и ответственность.
— Мы на всём экономили! Всё ради этой квартиры! А теперь ты отдаёшь свою двушку Олегу, а к нам — без предупреждения?!
Анна Андреевна скривилась:
— Ты добился своего. Молодец. А младшенький пусть теперь как хочет? Я думала, ты как старший поступишь по совести. Примешь мать.
— Нет, мама. Так не будет. Нам не по пути. Ты поступаешь несправедливо. Мы не согласны.
Свекровь замолчала. А потом, с наигранной жалостью, выдавила:
— Я думала, ещё нужна тебе. А ты… Спасибо. Вот такая у тебя благодарность.
— Мама… — Коля тяжело вздохнул. — Ты вспоминаешь обо мне только когда тебе что-то нужно. А в остальное время тебя нет.
— Неблагодарный! Тьфу! — выкрикнула она и рванула к чемоданам. — Забудь обо мне! Больше моей ноги тут не будет!
Дверь хлопнула с такой силой, что звякнули окна.
Вика вышла из спальни и долго смотрела на мужа.
— Всё? — тихо спросила она.
— Всё, — ответил Коля. — Теперь точно всё.
После ухода матери в квартире воцарилась тишина. Даже воздух словно остановился.
Коля долго стоял в прихожей, глядя на пустое место, где минуту назад громоздились её чемоданы. Словно из дома вынесли не только багаж, а целый пласт прошлого — ожиданий, иллюзий, детских воспоминаний.
Он не чувствовал облегчения. Только горечь. Невозможно было не думать: почему мать так с ним? Почему всегда было «Олежка надо, Олежке трудно», а его, старшего сына, будто ставили в уголок — «ты справишься, ты сильный»?
— Коля, — осторожно позвала Вика из кухни. — Прости, если я была резка. Но… я правда не могу жить с человеком, который считает нас обязанными.
— Нет, ты всё правильно сказала, — Коля прошёл в комнату и сел к ней. — Мы не гостиница. И не банкомат. Я не против помогать, если бы меня хотя бы спросили.
Он вспомнил, как они с Викой ели гречку с тушёнкой три недели подряд, чтобы не трогать отложенное. Как он таскал мебель на себе, потому что не хотел платить грузчикам. И как ни разу мать тогда не предложила ни помощи, ни даже сочувствия. А теперь заявилась с чемоданами и обидами.
Прошла неделя. Анна Андреевна не звонила. Не писала. Да и они не торопились напоминать о себе.
Коля работал допоздна, Вика занималась обустройством квартиры. Постепенно в доме вновь воцарился уют. С кухни снова доносился запах выпечки, в гостиной — тихо играл телевизор. Было по-домашнему, как они мечтали.
Но осадок остался. И однажды вечером Коля не выдержал.
— Вика, а вдруг я всё-таки поступил неправильно?
— Ты поступил честно. Ты поставил границу. И если она нужна твоей маме, она сама поймёт и вернётся. Только по-человечески, не с претензиями.
Он кивнул. Это было самым точным определением — по-человечески. Не через ультиматумы. Не с манипуляциями. А просто — с уважением к тем, кто рядом.
Прошло два месяца.
Однажды, возвращаясь домой, Коля увидел у подъезда мать. С небольшим пакетом в руках. Без чемоданов. Без вызова.
— Привет, Коленька, — голос был тихим. — Я… не зайду. Просто хотела передать тебе бумаги. По квартире. Я всё оформила на Олега. Но… справедливости ради, оставила тебе официально долю. Я же понимаю, ты тоже мой сын.
Он взял документы, не зная, что сказать.
— Я погорячилась тогда. Прости меня, сынок. И Вику… тоже.
Он хотел что-то ответить. Что простил. Что злобы не держит. Но почему-то только молча кивнул.
Мать ушла. А Коля вернулся домой и положил документы на стол.
— Ну что? — спросила Вика.
— Всё правильно. Я поставил границу. И, похоже, она поняла.
Жизнь пошла дальше. Без обид. Без чемоданов. Без ультиматумов. В своём доме. Где было место только тем, кто приходит с уважением.
