— Кристина, что ты здесь делаешь? — голос Светланы, ещё не успевшей снять пальто, прозвучал неожиданно резко, обрывая тишину прихожей, которую она привыкла заставать пустой в это время. Она дёрнула ручку входной двери, чтобы закрыть её за собой, и звук щелкнувшего замка показался оглушительным.
День выдался паршивым с самого утра: навалившаяся внезапно мигрень, придирки начальницы, сломавшийся каблук на любимых туфлях. Светлана отпросилась с работы на пару часов раньше, мечтая только о горячей ванне и тишине. И вот – «сюрприз». Из глубины квартиры, из их с Антоном спальни, доносились едва различимые звуки, похоже, кто-то копался в ящиках комода. Сердце неприятно ёкнуло. Воры? Средь бела дня? Но потом она услышала тихое, но до боли знакомое покашливание – фирменный знак Кристины, сестры её мужа.
Светлана, сбросив пальто на вешалку, стремительно прошла в комнату. Картина, представшая её глазам, заставила кровь броситься в лицо. Кристина, её драгоценная золовка, собственной персоной, стояла перед их комодом, выдвинув ящик с бельём Светланы, и с самым невинным видом перебирала кружевные комплекты. Рядом, на гладильной доске, уже красовалась небольшая стопка, отобранная, видимо, для более детального изучения или примерки.
— Я повторяю свой вопрос, Кристина, — Светлана старалась говорить ровно, но голос предательски дрогнул от подступающей ярости. — Какого чёрта ты роешься в моих вещах?
Кристина медленно обернулась, на её лице не отразилось ни тени смущения. Наоборот, она одарила Светлану снисходительной улыбочкой, словно та застала её за самым обыденным занятием, вроде мытья посуды.
— О, Светик, привет! А ты сегодня рано, — проворковала она, небрежно бросив в ящик очередную пару трусиков. — Да я так, зашла к братику, а его нет. Решила порядок у вас немного навести, помочь, так сказать. А то у тебя тут, смотрю, некоторый беспорядок.
«Порядок она наводит!» — мысленно взорвалась Светлана. Это уже не лезло ни в какие ворота. Она сделала несколько шагов к Кристине, чувствуя, как внутри всё закипает.
— Помочь? Ты называешь это помощью – рыться в моём нижнем белье? Откуда у тебя вообще ключи, чтобы ты тут хозяйничала, пока меня нет?
Кристина фыркнула, картинно поджав губы.
— Ну что ты сразу кипятишься? Я же ничего такого не делаю. Просто посмотрела. Мне же интересно, чем живёт жена моего брата. Да и вообще, что такого? Мы же родственники. И потом, я проголодалась.
С этими словами она, оставив в покое многострадальное бельё, направилась на кухню. Светлана, с трудом сдерживая желание схватить эту нахалку за волосы и вышвырнуть вон, последовала за ней. Кухня представляла собой ещё более удручающее зрелище. Холодильник был распахнут настежь, на столе сиротливо стояла вскрытая банка дорогого паштета, который Светлана припасла для ужина с Антоном, надкусанный кусок сыра, початая палка колбасы. Рядом валялись обёртки от конфет и крошки от печенья. Кристина, не обращая внимания на негодование Светланы, деловито достала из холодильника йогурт и принялась его есть прямо из баночки языком, не удосужившись взять ложку.
— Это уже слишком, Кристина! — Светлана чувствовала, как её терпение лопается, как тонкая натянутая струна. — Ты врываешься в мой дом, как к себе домой, жрёшь мои продукты, роешься в моих вещах! Ты вообще совесть имеешь?
— А что, тебе жалко для сестры мужа? — Кристина облизнула губы, её взгляд был полон вызывающего превосходства. — Антон бы не был против. Он всегда рад меня видеть. Это ты у нас тут такая… нервная.
Светлана сжала кулаки. Спорить с этой девицей было бесполезно. Она всегда вывернется, всегда найдёт оправдание своей беспардонности. Главный разговор предстоял с Антоном. Она должна была донести до него, что так больше продолжаться не может.
Вечер тянулся мучительно долго. Светлана прибрала на кухне, вымыла посуду, которую Кристина, разумеется, оставила в раковине, и теперь мерила шагами комнату, ожидая мужа. Её буквально трясло от злости и чувства омерзения. Она снова и снова прокручивала в голове сцену в спальне, и каждый раз её охватывала новая волна негодования.
Когда Антон наконец пришёл, усталый, но, как всегда, с ничего не подозревающей улыбкой на лице, Светлана встретила его на пороге. Она не дала ему даже раздеться.
— Антон, нам нужно серьёзно поговорить, — её голос был твёрдым, как сталь. Он удивлённо посмотрел на неё, улыбка сползла с его лица.
— Что случилось, Светик? Ты какая-то… напряжённая.
— Напряжённая? — она горько усмехнулась. — Да, я напряжённая! Я сегодня вернулась с работы раньше и застала твою сестрицу у нас дома. Знаешь, чем она занималась? Она рылась в моём белье! А потом пошла на кухню и сожрала половину холодильника! Антон поморщился, снимая куртку.
— Ну, Света, ну что ты так сразу… Кристинка, наверное, просто зашла…
— Просто зашла?! — перебила его Светлана, её голос начал набирать силу. — Она приходит сюда, как к себе домой, без приглашения, без предупреждения! Она считает, что имеет право шастать по нашей квартире, когда ей вздумается, трогать мои вещи, есть мою еду! Тебя это устраивает?
— Ну, она же моя сестра, — Антон попытался обнять её, но Светлана отстранилась. — Она не со зла, ты же знаешь её, она немного… бесцеремонная. Я поговорю с ней.
— Ты уже сто раз с ней «говорил»! — выкрикнула Светлана, чувствуя, как ярость захлёстывает её. — А толку никакого! Так вот, слушай меня внимательно, Антон.
— Что ещё? — устало спросил он.
— Ещё хоть раз застану твою сестру у нас дома, милый мой, и она полетит или с лестницы, или с балкона! Выбирай!
— Свет… это не перебор ли уже?
— Мне такая родственница, которая ведёт себя как саранча и свинья в одном лице, не нужна! Я предупредила. Ещё один такой её визит, и я за себя не ручаюсь!
Антон ошеломлённо смотрел на жену. Он никогда не видел её такой. Её лицо пылало, глаза метали молнии. Он привык к её мягкости, уступчивости, а сейчас перед ним стояла разъярённая фурия, готовая на всё.
— Света, ты… ты что такое говоришь? Это же Кристина… моя сестра… — пролепетал он, но его слова потонули в ледяном взгляде жены.
— Да, это твоя сестра. А это – мой дом! И мои вещи! И моё терпение лопнуло! — отрезала Светлана. — Выбирай, Антон. Или ты объяснишь своей сестрице раз и навсегда правила поведения в чужом доме, или пусть пеняет на себя. Я своё слово сказала. В воздухе повисло тяжелое, грозовое напряжение. Антон растерянно смотрел то на жену, то на входную дверь, за которой ранее скрылась его сестра, оставив после себя хаос и предчувствие большой, неминуемой бури. Он понял, что на этот раз простыми уговорами и обещаниями «поговорить» дело не обойдётся. Светлана была настроена решительно.
Антон смотрел на жену несколько долгих, тягучих секунд, словно видел её впервые. Такого тона, такой стальной непреклонности в голосе Светланы он не слышал никогда за все годы их совместной жизни. Обычно мягкая, уступчивая, она сейчас напоминала натянутую до предела струну, готовую вот-вот лопнуть и больно хлестнуть по рукам. Он сглотнул, пытаясь подобрать слова, но ультиматум, брошенный ему в лицо, звучал слишком дико, слишком неправдоподобно.
— Света, ты… ты же несерьёзно? — наконец выдавил он, его голос звучал неуверенно, почти растерянно. — Ну, Кристина, да, бывает бесцеремонной, я поговорю с ней, я ей всё объясню… Но чтобы с лестницы… или с балкона… Это же…
— А ты думаешь, я шучу? — Светлана сделала шаг к нему, и в её глазах он увидел холодную, расчётливую ярость, которая пугала больше, чем любой крик. — Ты думаешь, мне доставляет удовольствие возвращаться в свой дом и обнаруживать, что твоя сестра тут похозяйничала, как у себя на дома? Что она копается в моём белье, жрёт мои продукты, которые я, между прочим, покупаю на свои деньги, заработанные не самым лёгким трудом? Ты считаешь это нормальным?
Антон провёл рукой по волосам, чувствуя, как неприятный холодок пробегает по спине. Он оказался в классической ситуации «меж двух огней», и оба этих огня грозили испепелить его. С одной стороны – разъярённая жена, которая, кажется, была на грани. С другой – сестра, которую он, чего уж греха таить, избаловал своим попустительством и нежеланием вступать в конфликты.
— Хорошо, хорошо, я понял, — примирительно сказал он, поднимая руки. — Я поговорю с Кристиной. Очень серьёзно поговорю. Обещаю тебе, такого больше не повторится. Просто… не надо так горячиться, ладно? Она же не со зла.
— Не со зла она опустошает мой холодильник и примеряет мои трусы? — Светлана скрестила руки на груди. Её поза выражала непреклонность. — Антон, я не «горячусь». Я ставлю тебя в известность о последствиях. Если твой «серьёзный разговор» не возымеет действия, я буду действовать сама. И поверь, ей это не понравится.
Следующие несколько дней в их квартире царило напряжённое затишье. Антон, по его словам, провёл с Кристиной «воспитательную беседу». Светлана не присутствовала при этом разговоре и могла только догадываться о его содержании. Судя по тому, что Кристина на пару дней действительно исчезла с их горизонта, какой-то эффект беседа всё же возымела. Но Светлана не обольщалась. Она слишком хорошо знала свою золовку – та была из тех, кто затаится на время, но своего не упустит. И её предчувствия не обманули. Не прошло и недели, как Кристина снова начала проявлять признаки своего незримого присутствия. Сначала Светлана заметила, что её любимый, довольно дорогой крем для лица, который она очень экономно использовала, как-то подозрительно быстро уменьшается в объёме. Потом она обнаружила, что кто-то пользовался её феном – насадка была установлена не так, как она привыкла, да и сам фен лежал не на своём обычном месте в ванной. Мелочи, казалось бы, но эти мелочи складывались в неприятную картину.
— Антон, твоя сестра опять была у нас? — спросила она однажды вечером, стараясь, чтобы её голос звучал как можно спокойнее, хотя внутри уже закипало раздражение.
— Кристина? Нет, с чего ты взяла? — он оторвался от футбольного матча по телевизору, глядя на неё с искренним недоумением. — Она же знает, что ты просила её не приходить без звонка.
— Знает? А ты уверен, что она это поняла? — Светлана подошла к туалетному столику и взяла флакон своих духов. — Вот эти духи. Я ими пользовалась утром. Сейчас их почти на четверть меньше. И колпачок не так закрыт. Ты хочешь сказать, что это я сама сделала и забыла? Антон пожал плечами.
— Ну, может, ты просто не заметила, как сильно напшикалась? Или кто-то из твоих подруг заходил? Мало ли. Ты всегда всё преувеличиваешь, когда дело касается Кристины.
«Преувеличиваю?» Светлана почувствовала, как к горлу подкатывает горький комок. Значит, он ей не верит. Значит, все её слова, весь её гнев, её ультиматум – всё это для него пустой звук. Он по-прежнему считает, что она придирается к его «бедной, несчастной» сестрице.
Раздражение копилось в ней день за днём, как вода в протекающей плотине. Она стала замечать и другие, более тонкие признаки вмешательства Кристины. То её любимая кружка окажется вымытой и поставленной не на ту полку, то книга, которую она читала, будет лежать на другом месте с загнутой страницей, хотя Светлана всегда пользовалась закладкой. А однажды Антон, как бы между прочим, передал ей «совет» от Кристины.
— Знаешь, Кристинка тут сказала, что тебе бы пошло другое платье на юбилей к Марковым, — небрежно бросил он за ужином. — Говорит, то, что ты выбрала, тебя немного полнит. Она видела у тебя в шкафу такое, синее, вот оно, по её мнению, будет в самый раз. Светлана едва не поперхнулась.
— Что?! — она отложила вилку. — То есть, она не только рылась в моём шкафу, выбирая мне наряды, но ещё и имеет наглость обсуждать мою фигуру и мой вкус через тебя? Антон, ты это серьёзно сейчас говоришь?
— Ну что ты так реагируешь? — он снова включил своего «миротворца». — Она же из лучших побуждений. Хотела как лучше. Просто посоветовала.
— Из лучших побуждений лезут в чужой шкаф и в чужую жизнь! — Светлана повысила голос. — Антон, ты вообще понимаешь, что происходит? Твоя сестра планомерно выживает меня из собственного дома! Она пытается контролировать всё – что я ношу, что я ем, как я веду хозяйство! А ты ей в этом потакаешь! Ты передаёшь мне её «ценные указания», как будто это в порядке вещей!
— Света, ну не надо так драматизировать, — он попытался взять её за руку, но она резко отдёрнула её. — Никто тебя не выживает. Кристина просто… общительная. И она любит давать советы. Такой у неё характер.
— Такой у неё характер – лезть не в своё дело! — отрезала Светлана. — И если ты не в состоянии это прекратить, значит, ты на её стороне. Значит, тебя всё устраивает.
Она встала из-за стола, аппетит пропал окончательно. Чувство обиды и бессилия душило её. Она видела, что Антон не понимает или не хочет понимать всей серьёзности ситуации. Для него это были просто «мелкие женские разборки», а для неё – вопрос её личного пространства, её достоинства, её права чувствовать себя хозяйкой в собственном доме. И она всё отчётливее понимала, что в этой борьбе она может рассчитывать только на себя. Тлеющие угли недовольства разгорались всё сильнее, грозя вот-вот вспыхнуть настоящим пожаром. И если Антон думал, что её ультиматум был просто вспышкой гнева, он сильно ошибался. Это было только начало.
Неделя после последнего разговора с Антоном прошла в гнетущем, почти осязаемом напряжении. Светлана ходила по квартире, как часовой на посту, прислушиваясь к каждому шороху, всматриваясь в каждую мелочь. Антон, казалось, старательно делал вид, что инцидент исчерпан, что его «серьёзный разговор» с Кристиной возымел чудодейственный эффект. Он стал подчёркнуто ласков, пытался шутить, но Светлана видела в этом лишь желание уйти от проблемы, замять её, словно ничего страшного и не произошло. Его оптимизм её только злил. Она знала Кристину – та была не из тех, кто легко отказывается от своих привычек, особенно если эти привычки подкреплены многолетним братским попустительством.
И предчувствия её не обманули. В один из дней, когда Светлана, почувствовав себя неважно – то ли от постоянного нервного напряжения, то ли от действительно подхваченной простуды – отпросилась с работы сразу после обеда, её ждал очередной «сюрприз». Уже на подходе к своей двери она услышала приглушённые голоса и музыку, доносящиеся из квартиры. Музыка была незнакомая, какая-то дешёвая попса, которую ни она, ни Антон никогда не слушали. Сердце ухнуло куда-то вниз, а потом бешено заколотилось. Неужели опять?
Она открыла дверь своим ключом так тихо, как только смогла. Картина, развернувшаяся перед ней в гостиной, превзошла все её самые худшие ожидания. Кристина была не одна. Рядом с ней на их диване, закинув ноги на кофейный столик, сидела какая-то развязная девица с ярко накрашенными губами и вызывающе коротким платьем. Перед ними на столе громоздились пустые упаковки от чипсов, стаканы с остатками какого-то напитка, а на полу валялись подушки с дивана. Но это было ещё не всё. На спинке кресла висело любимое кашемировое платье Светланы, то самое, которое она берегла для особых случаев. А на самой Кристине красовалась её шёлковая блузка, которую она купила на прошлой неделе и ещё ни разу не надевала.
— …а я ему говорю, ты чё, совсем, что ли? А он такой… — весело щебетала Кристина, не замечая вошедшую Светлану. Подруга её громко захохотала, чуть не поперхнувшись чипсами.
— Кристина! — голос Светланы прозвучал так, что музыка, казалось, сама собой смолкла. Обе девицы вздрогнули и обернулись. На лице Кристины мелькнуло что-то вроде испуга, но тут же сменилось привычной наглой ухмылкой.
— Ой, Светик, а ты чего так рано? Мы тут… это… решили немного расслабиться. Познакомься, это Вика, моя подруга.
Вика смерила Светлану оценивающим взглядом с головы до ног, и в её глазах читалось откровенное пренебрежение.
— И что, для «расслабления» обязательно нужно было врываться в чужую квартиру, надевать мои вещи и устраивать тут свинарник? — Светлана говорила медленно, чеканя каждое слово, чувствуя, как ледяная ярость сковывает её изнутри. Она подошла к креслу и резким движением сняла своё платье. — И мою блузку немедленно сними!
— Ну что ты так завелась? — протянула Кристина, поднимаясь с дивана. — Подумаешь, надела разок. Мне просто посмотреть, как сидит. Тебе жалко, что ли? Мы же почти сёстры.
— Сёстры так себя не ведут, — отрезала Светлана. — А теперь, будьте добры, обе на выход. И чтобы через пять минут здесь был идеальный порядок.
Вика, подруга Кристины, фыркнула и демонстративно отвернулась.
— Ещё командовать она тут будет, — процедила она сквозь зубы, но так, чтобы Светлана услышала. Это стало последней каплей. Светлана резко развернулась к ней.
— А ты, милочка, вообще кто такая, чтобы здесь свой рот открывать? Собрала свои манатки и вымелась отсюда, пока я тебе не помогла!
Её голос не дрогнул, в нём звучала такая неприкрытая угроза, что Вика, кажется, немного растеряла свою спесь. Она покосилась на Кристину, ища поддержки, но та лишь пожала плечами, явно не готовая к такому отпору.
— Ладно-ладно, чего орать-то, — пробормотала Вика, поднимаясь. — Пошли, Крис, тут, похоже, не очень-то гостеприимно.
Пока незваные гостьи, перешёптываясь и хихикая, собирались, Светлана стояла, скрестив руки на груди, и наблюдала за ними, как ястреб за мышами. Она проследила, чтобы они убрали за собой весь мусор, положили на место подушки. Когда за ними наконец захлопнулась входная дверь, Светлана почувствовала, как её начинает бить мелкая дрожь. Это было уже не просто наглостью, это было откровенным издевательством.
Вечером, когда Антон вернулся с работы, Светлана встретила его не на пороге, а в гостиной. Она сидела в кресле, неподвижная, как статуя. Он сразу почувствовал неладное.
— Что-то случилось? — осторожно спросил он, ставя портфель на пол. — Ты какая-то бледная.
— Случилось, Антон, случилось, — её голос был глухим, лишённым всяких эмоций. И она рассказала ему всё. В мельчайших подробностях. Про Кристину с подругой, про музыку, про свои вещи, про их наглые ухмылки и комментарии. Антон слушал, и по мере её рассказа его лицо мрачнело. Но когда она закончила, он вздохнул и сказал то, что окончательно взорвало Светлану.
— Ну, Света, это, конечно, неприятно, я понимаю… Но, может, ты немного преувеличиваешь? Ну, зашли девчонки, ну, пошумели немного… Кристинка просто хотела перед подругой похвастаться, что у брата такая хорошая квартира, жена-красавица… Не надо было так резко с ними. Могла бы и чаем напоить.
Светлана медленно поднялась с кресла. Она смотрела на мужа так, словно видела его впервые. И в её взгляде не было ни злости, ни обиды. Только бесконечная, ледяная усталость и понимание того, что они с ним находятся на разных планетах.
— Чаем? Я должна была напоить чаем тех, кто врывается в мой дом, роется в моих вещах, примеряет мою одежду и откровенно надо мной издевается? — её голос был тихим, но от этого ещё более страшным. — Антон, ты или непроходимый глупец, или ты просто считаешь меня за такую.
— Ну зачем ты так… Я просто не хочу, чтобы ты из-за каждого пустяка устраивала скандал…
— Пустяка?! — Светлана рассмеялась, но смех этот был похож на рыдание. — То, что твоя сестра ведёт себя как хозяйка в моём доме, это пустяк? То, что ты совершенно не собираешься меня защищать, а наоборот, оправдываешь её, это пустяк? Хорошо, Антон. Я тебя поняла. Значит, мой предыдущий ультиматум до тебя не дошёл. Повторяю ещё раз, и это будет последний. Ещё хоть раз я застану твою сестру у нас дома без моего ведома, особенно копающуюся в моих вещах или устраивающую здесь притон, и она полетит отсюда так быстро, что даже пикнуть не успеет. Или с лестницы, или с балкона – это уж как получится. И на этот раз, дорогой мой, я не буду ждать твоего «серьёзного разговора». Я буду действовать немедленно. И если тебе это не нравится, можешь собирать вещи и переезжать к своей драгоценной сестрице. Кажется, вы прекрасно понимаете друг друга.
Она развернулась и ушла в спальню, оставив Антона одного посреди гостиной. Он стоял, ошеломлённый её словами, её тоном, её решимостью. Он начал смутно осознавать, что на этот раз всё действительно серьёзно. И что терпение Светланы подошло к своему абсолютному, необратимому концу. Воздух в квартире стал тяжёлым, наэлектризованным, как перед сильнейшей грозой.
Тишина, наступившая после последнего ультиматума Светланы, была обманчивой, как затишье перед ураганом. Антон ходил по квартире тенью, старательно избегая взгляда жены, но в его поведении сквозила растерянность и какая-то затаённая обида. Он, очевидно, всё ещё не мог поверить, что Светлана способна на решительные действия, списывая её слова на женскую истерику и временное помутнение рассудка. Светлана же, напротив, была спокойна, как никогда. В ней не осталось ни капли сомнения, ни тени колебания. Чаша её терпения была не просто переполнена – она разбилась вдребезги.
Развязка наступила неожиданно, в один из субботних дней. Светлана занималась уборкой, решив наконец-то перебрать зимние вещи в шкафу. Антон ушёл в магазин за продуктами. В квартире было тихо, играла негромкая музыка. Внезапно она услышала, как в замке поворачивается ключ. Сердце ёкнуло. Антон? Но он же только что ушёл. Дверь приоткрылась, и на пороге возникла… Кристина. С самодовольной улыбкой на лице и увесистой сумкой в руках.
— О, Светик, ты дома? А я думала, ты с Антошкой умотала куда-нибудь, — без тени смущения проворковала она, проходя в прихожую и ставя сумку на пол. — Я тут решила у вас на пару деньков обосноваться. Погода такая мерзкая, дома скукота, а у вас тут и компания, и развлечения.
Светлана молча смотрела на неё. Внутри всё похолодело. Это была уже не просто наглость, это был вызов. Откровенный, циничный вызов. Кристина, видимо, почувствовав себя совершенно безнаказанной после предыдущих инцидентов и молчания брата, решила пойти ва-банк.
— Кристина, — голос Светланы был ровным, почти безжизненным, — я, кажется, ясно выразилась в прошлый раз.
— Ой, да ладно тебе, Свет, не кипятись, — отмахнулась Кристина, направляясь в сторону кухни. — Антона нет, вот я и решила…
Она не договорила. Светлана, не произнеся больше ни слова, стремительно шагнула к ней. В её движениях не было суеты, только холодная, выверенная ярость. Она схватила Кристину за руку чуть выше локтя стальной хваткой. Та ойкнула от неожиданности и боли.
— Что ты делаешь? Пусти, мне больно! — взвизгнула Кристина, пытаясь вырваться.
Но Светлана держала крепко. Она молча развернула золовку лицом к двери и с силой толкнула её в спину. Кристина, не ожидавшая такого напора, пошатнулась и едва не упала.
— Ты… ты что себе позволяешь?! — заверещала она, оказавшись на лестничной площадке. — Я Антону всё расскажу! Он тебе!..
Светлана не слушала. Она взяла сумку Кристины, открыла дверь пошире и с размаху швырнула её на лестничную клетку. Сумка ударилась о стену и с грохотом свалилась к ногам ошарашенной золовки.
— Ещё хоть раз я увижу твою наглую рожу возле моей двери, Кристина, — произнесла Светлана так тихо, что это прозвучало страшнее любого крика, — и ты действительно полетишь с лестницы. А теперь – пошла вон!
Именно в этот момент на лестничной площадке, поднимаясь по ступенькам, появился Антон с пакетами продуктов в руках. Он замер, увидев перед собой плачущую Кристину, её разбросанные вещи и Светлану, стоящую в дверях своей квартиры с лицом, искажённым от ярости.
— Света! Кристина! Что здесь происходит?! — его голос дрогнул от изумления и подступающего гнева.
— Антоша! — зарыдала Кристина, кидаясь к нему. — Она… она меня выгнала! Ударила! Вещи мои выбросила!
Антон посмотрел на Светлану. Его глаза потемнели.
— Света, ты что творишь?! Ты совсем с ума сошла?! Это же моя сестра!
— Да, это твоя сестра! — Светлана не отступила ни на шаг. Её голос звенел от накопившейся боли и злости. — Та самая сестра, которая превратила мою жизнь в ад! Та самая сестра, которую ты не удосужился поставить на место, несмотря на все мои просьбы и предупреждения! Я тебя предупреждала, Антон? Предупреждала!
— Но не таким же образом! — закричал он, его лицо побагровело. — Вышвыривать человека, как собаку! Ты не имела права!
— Не имела права?! — Светлана горько рассмеялась. — А она имела право врываться в мой дом, когда ей вздумается? Она имела право рыться в моих вещах, пользоваться моей косметикой, устраивать здесь притоны со своими подружками? Она имела право издеваться надо мной, а ты – делать вид, что ничего не происходит? Ответь мне, Антон!
Он молчал, переводя растерянный взгляд с рыдающей сестры на жену, в глазах которой плескалась ледяная ярость. Он видел, что она не шутит, что это конец.
— Я тебе сказала – выбирай, — продолжала Светлана, её голос немного смягчился, но в нём появилась сталь. — И, похоже, ты свой выбор сделал давно, просто боялся себе в этом признаться. Тебе дороже твоя беспутная сестра, чем собственная жена и наш дом. Что ж, Антон, я свой выбор тоже сделала. Хватит. С меня довольно. Она сделала шаг назад и захлопнула дверь прямо перед его носом. Звук щелкнувшего замка прозвучал, как выстрел, обрывая все нити, которые их когда-то связывали.
Антон остался стоять на лестничной площадке, оглушённый, с одной стороны – рыдающая Кристина, цепляющаяся за его руку, с другой – глухая, теперь уже навсегда чужая дверь их квартиры. Он понял, что проиграл. Проиграл свою жену, свой покой, своё счастье, потому что не нашёл в себе сил противостоять наглости сестры и защитить ту, которую когда-то любил. В этот момент они все окончательно стали друг другу чужими. Мосты были сожжены, и пути назад уже не было. В воздухе ещё долго висели отголоски скандала, горький привкус обид и несбывшихся надежд. Это был не просто конец ссоры. Это был конец их общей истории…
