— Катя, ну что ты опять… ты же дома сидишь, чё тебе сложно супчик сварить? — зевнул Дмитрий, утирая влажный лоб после героической вылазки в магазин за двумя банками пива и пачкой семечек. Он ввалился в прихожую, как будто пробежал марафон, с видом победителя и немного мученика.
— Я не «сижу», Дима. Я работаю. С девяти утра. Сегодня вообще дедлайн. — Екатерина не отрывала взгляда от экрана ноутбука, где висел график загрузки сервера и мигал красным окошко с багом, требующим срочного решения. Голос её был усталый, но ровный — она давно научилась говорить спокойно. Впустую.
— Ну ты ж программист, типа кнопки нажимаешь. Это ж не бетон мешать. Я вот сегодня две точки обошёл, между прочим. На велике! — Дмитрий сбросил кроссовки и сел на диван, не утруждая себя вопросом, чисто ли. Откуда ему знать, что пол Катя мыла сегодня в семь утра, пока он ещё спал и ворочался, требуя «не щёлкать мышкой под ухом»?
— Дима, ты работал два дня на этой неделе. Сегодняшний — третий. Суббота. Курьеры вообще в выходные зарабатывают вдвое больше. А ты — как в санаторий, на два часа, и обратно домой. Я тяну проект, который мне платит за двоих. За нас обоих. И квартиру, в которой мы живём, — я купила ещё до тебя. Ты вообще понимаешь, как это выглядит? — Екатерина повернулась к нему, и впервые за день в её голосе просквозило раздражение. Она и сама не любила такие разговоры — они всегда заканчиваются одинаково.
— Ага, началось. «Я купила», «я работаю». Ты мне каждый день это повторяешь? Или только когда я уставший? — Дмитрий швырнул пульт на диван, демонстративно отвернулся. В телевизоре кто-то ел руками крабов. Дима залюбовался.
— Потому что ты не слышишь. Ничего. Ни слов, ни смысла. — Катя медленно закрыла ноутбук. Ошибку с багом пусть пока полежит. Всё равно не даст сосредоточиться.
Она встала, пошла на кухню, достала чайник и машинально начала заваривать чай. Руки делали привычные движения, но голова гудела. Усталость, напряжение, обида. Всё вместе. Каждый вечер — как день сурка. Дима жалуется на «стресс от работы», пьёт чай, смотрит сериалы, потом требует «немножко ласки», хотя не удосужился даже вынести мусор. А она? Она с утра на совещаниях, потом до вечера в коде, ночью добивает тестирование. И всё — в тишине, с пониманием, что дома, кроме неё, никто ничего не тянет.
— Вот скажи, — вдруг заговорил Дмитрий из комнаты, громко, чтобы она слышала. — У нас что, плохо, что ли? Я же не гуляю, не пью, не бью тебя. Вон у Светки муж вообще сбежал. А у нас — стабильность.
— Да, стабильность. Стабильно всё на мне. — Катя вошла обратно с кружкой чая. Взгляд её был тихий, но прямой. — Ты ничего не делаешь. Совсем. И главное — не хочешь.
— А чего я должен? Ты ж сама справляешься. На фига мне рваться, если ты и так «всё успеваешь»? — Дима пожал плечами, и вдруг, с вызовом добавил: — Это ж ты умная, с ноутбуком. А я кто? Так, курьер. Я же не гений, как ты.
Катя опустилась в кресло.
— Это не про «гений», Дима. Это про то, что я устала. Я не железная. Мне нужна поддержка, участие. Хоть иногда… ощущение, что мы — партнёры. А не я — локомотив, а ты — хвост вагона.
Он отвернулся, хмыкнул.
— Ну да. Опять ты недовольна. Всё тебе не так. Может, тебе лучше одной?
В кухне повисла тишина.
Катя посмотрела на него. Долго. Спокойно. Очень внимательно.
— Знаешь что… Может, действительно лучше?
Он не понял сразу. Только через секунды. Обернулся:
— Ты что, серьёзно?
— Я серьёзно, Дима. У меня нет сил. И нет желания больше тащить двоих. Я сама. И квартира — моя. И жизнь, знаешь, тоже моя.
— Ну, значит, я пойду? — Он встал, с вызовом, не до конца веря.
— Иди, — сказала Катя, и добавила, уже тише: — Пока ты дремал, я выросла.
Он хлопнул дверью. Без драки. Без истерики. Без вещей.
Катя выдохнула. Села. Взяла кружку. Чай остыл.
И вот в этот момент, как по таймеру, зазвонил телефон. Мать Дмитрия. На экране имя: «Светлана Николаевна».
Катя не ответила. Просто выключила звук и вернулась к работе. Сервер всё ещё мигал красным. Но внутри было тихо. Спокойно. И даже как-то светло.
— Ну здравствуй, Екатерина, — голос Светланы Николаевны был медовый и колючий, как будто облитый сиропом кактус. — Я думала, ты всё-таки взрослая женщина, а не вот это вот… Устроила мальчику стресс. Он, между прочим, у меня вчера до двух ночи плакал. Мужчина! Плакал!
Катя стояла у двери, всё ещё в халате. Только вышла из душа — и вот он, утренний апокалипсис: свекровь на пороге. С сумкой, пакетом, взглядом прокурора. Дмитрий, как оказалось, не ушёл — сбежал к маме, прихватив худи, консоль и жалобы.
— Светлана Николаевна, — спокойно сказала Катя, — вы пришли по делу или попрощаться?
— Я пришла тебя в чувство привести. — Женщина протиснулась мимо, словно это был её дом. — Устроила ты тут, конечно… цирк с конями. Дмитрий у меня с детства ранимый, а ты, видимо, всё себе воображаешь: квартира, работа… А семья — это что, по-твоему?
— Ответственность. — Катя не повышала голос. Она привыкла к таким разговорам: на репетиции приходилось ходить раз в месяц. — Участие. Совместная жизнь, где оба стараются. Где один не сидит сутками с джойстиком, пока второй тащит проект, ипотеку и уборку.
Светлана Николаевна хлопнула пакетом по столу.
— Ну извини, он не айтишник. У него руки от плеч, а не из клавиатуры. Ты знала, кого замуж берёшь! А теперь выгоняешь как собаку!
— Я не выгоняла. Я попросила взрослого мужчину взять ответственность. Он ушёл сам.
— Ушёл, потому что ты — с характером. — Мать Дмитрия щёлкнула пальцем, словно ударила по воздуху. — Неудобная ты. Мужчине нужно тепло, уют, а не вот это: «я сама, я всё могу».
— Так пусть ищет уют у мамы. У него там всегда есть борщ и тапочки.
— Екатерина, ты с ума сошла! — свекровь повысила голос. — Это брак! Ты должна понимать — он тебя любит, но ты его подавляешь! И вообще — я вот, например, всю жизнь с отцом его жила. Хоть и гулял, и руки распускал, а я терпела! Потому что семья — это главное! А ты что, разбегаешься из-за пары ссор?
Катя тихо рассмеялась.
— Светлана Николаевна, а вы никогда не думали, что именно из-за таких вот «терпела» у нас теперь мужчины считают, что им всё можно? Что женщине нужно страдать, чтобы быть достойной?
Та всплеснула руками.
— Ой, начинается! Эти ваши новомодные штучки! Терпеть нельзя, уважать нельзя, всё им — сразу и по любви. И чтоб ещё и муж зарплату в конверте приносил. Так не бывает!
— Вот именно, — отрезала Катя. — Не бывает. Поэтому я не собираюсь жить иллюзиями. У меня работа, цели, здоровье, и, слава богу, нет привычки терпеть абьюз. Дмитрий может быть кем угодно, но мою жизнь он портить не будет.
Светлана Николаевна замолчала на секунду. А потом прищурилась:
— А ты, значит, думаешь, квартира твоя, раз куплена до брака?
Катя вскинула бровь.
— Не думаю. Я знаю. Выплата по ипотеке закончилась за три месяца до свадьбы. У меня всё зафиксировано. Могу показать выписки.
— То есть выгоняешь его на улицу?
— Он здоров, молод и абсолютно свободен в своих действиях. Могу даже оплатить его проезд до вокзала, если понадобится. Но жить здесь он больше не будет. И в суд подавать бесполезно — он не имеет прав на недвижимость. Я консультировалась.
Свекровь побелела.
— Значит, ты так, по-людски, не можешь? Принять его назад, попробовать ещё раз? Ты же не девочка, в конце концов!
— Именно. Не девочка. Я женщина, которая устала тянуть отношения с мужчиной, который не хочет взрослеть. И не намерена больше быть чьей-то няней.
Светлана Николаевна тяжело вздохнула, медленно встала, поправила кофту и молча подошла к двери. Перед тем как уйти, обернулась:
— Ты об этом пожалеешь. Сорок лет — и снова одна. Дальше только кошки и интернет.
Катя с улыбкой посмотрела ей в глаза.
— Лучше кошки и интернет, чем взрослый инфантил и свекровь под боком.
Светлана Николаевна хлопнула дверью так, что с полки упал флакон духов. Катя подошла, поставила его обратно, открыла ноутбук и вернулась в проект. За окном начинался дождь. Но внутри было спокойно. Даже легко.
Телефон зазвонил в девять утра. На экране — «Светлана Николаевна». Катя поставила на беззвучный и вернулась к ноутбуку. До дедлайна по проекту оставалось четыре дня. Уже всё было почти готово — дело за мелочами, и именно эти мелочи могли спасти репутацию её команды.
Четвёртый звонок был с неизвестного номера. Она вздохнула и ответила.
— Екатерина Алексеевна? Здравствуйте. Это адвокат Дмитрия Бочарова. Мы хотим предложить обсудить мирное урегулирование раздела совместно нажитого имущества.
Катя молчала секунд десять. Потом засмеялась. Тихо, почти жалобно, но искренне.
— Передайте вашему клиенту, что у нас ничего совместного не нажито. Ни собственности, ни целей, ни даже зубной щётки.
— Простите, — голос адвоката был удивлён, — но он утверждает, что в течение двух лет проживал в вашей квартире, помогал с ремонтом, покупал бытовую технику…
Катя встала и посмотрела на кухню. Микроволновка, стиралка и чайник — всё куплено по акциям, с её карты, оплачивалось по «СберПей». А «ремонт» заключался в одной покрашенной стене, которую Дмитрий умудрился сделать полосатой.
— Пусть приносит чеки, — спокойно ответила Катя. — Я свои предоставлю. И, пожалуйста, передайте ему, что я подала на развод. Через «Госуслуги». Без общих детей и имущества процесс не займёт много времени. Спасибо, до свидания.
Она сбросила звонок, выключила телефон, и только тогда заметила, как дрожат пальцы. Страх? Нет. Остаточное напряжение. Годы привычки быть «удобной женой», слушать и терпеть.
Её посетила лёгкая мысль: а может, она и правда погорячилась? Мало ли, может, у всех так? Устал, приболел, выгорел — вот и ленится. Но тут же пришёл образ: Дмитрий в растянутой футболке, с пустым взглядом, вечно уставший, потому что «все кругом требуют». Он, требующий ужин, секс, молчание, понимание. И ничего не дающий взамен.
Вечером она пошла в аптеку — купить витамины, глазные капли и заодно проконсультироваться, как бороться с бессонницей. Возвращаясь, услышала, как сзади кто-то кричит:
— Катя! Катя, подожди!
Она обернулась. Дмитрий. Без шапки, в куртке с чужого плеча. Видимо, мамин брат дал. Глаза красные, как будто пил или плакал.
— Я просто поговорить… Пять минут. Можно?
Катя пожала плечами.
— Говори.
— Я… Я дурак, я знаю. Просто не понял. Не привык. Ну мы ж всё равно семья… Я ж тебя люблю.
— Семья? — переспросила она. — А когда ты последние полгода делал вид, что живёшь в общежитии с горничной? Это тоже семья? Или когда на мой счёт в «Пятёрочке» покупал себе пиво и сникерс?
— Я исправлюсь! Я реально понял, что косячил. Мамка мне всё объяснила…
Катя усмехнулась.
— А, ну раз мамка объяснила — теперь можно возвращаться?
Он попытался взять её за руку. Она отстранилась.
— Дим, я не злюсь. Правда. Просто ты не тот человек, с кем я хочу идти дальше. И дело не в ошибке. А в твоей норме. Ты правда считаешь, что ничего не должен. Что жена — это автомат по комфорту.
Он опустил глаза.
— Я без тебя не могу.
— А со мной ты и не жил. Ты просто… был рядом. Как мебель. Иногда пылилась, иногда гремела. Но в моей жизни — не участвовал.
Она повернулась и пошла к подъезду. Он не стал звать. Не побежал. И это было самым точным подтверждением её выбора.
Две недели спустя Катя получила уведомление: развод оформлен. Юридически. Эмоционально — давно.
Светлана Николаевна больше не звонила. Дмитрий, по слухам, перебрался к тёте в Бирюлёво. Там, говорят, можно и без работы, если вовремя убрать посуду.
Катя купила новый чайник и кресло-мешок. Для себя.
А ещё — новую подписку на онлайн-курсы. Она давно хотела изучить машинное обучение, но раньше не хватало времени. Теперь — времени было предостаточно. И воздуха.
Иногда по вечерам она включала сериал, ела суши и ставила ноги прямо на диван. И не нужно было никого ждать. Или объяснять, почему в холодильнике «не того кефира».
На ночь она заваривала ромашку, ставила чашку на подоконник и смотрела на окна напротив. Там тоже жили чьи-то Кати. Кто-то плакал. Кто-то разводился. Кто-то терпел.
Она больше — нет.
