Когда мы с Димой искали квартиру для аренды, свекровь Галина Петровна предложила помочь:
— В нашем районе как раз сдается хорошая двушка. Рядом с нами — удобно же! Если что, помогу.
Помогу. Как же я тогда не поняла, что именно означает это слово в её понимании.
Квартира действительно оказалась хорошей — светлая, просторная, с ремонтом. И всего в двух домах от свекрови. «Как удобно», — думала я тогда. «Будем рядом, но отдельно».
Наивная.
В первый же день после въезда, когда мы ещё даже толком не распаковали вещи, в дверь позвонили. На пороге стояла Галина Петровна с тортом и букетом.
— Ну что, молодые, как устраиваетесь? — она прошла в квартиру, не дожидаясь приглашения. — Дай-ка посмотрю, как тут у вас.
И началось. Она прошлась по всем комнатам, заглядывая в углы, открывая шкафы, трогая поверхности.
— Мебель неплохая, но расставлена не очень. Диван лучше к окну поставить, а телевизор — вон туда. И вообще, тут бы генеральную уборку не помешало сделать.
— Галина Петровна, тут всё чисто, — попробовала возразить я.
— Чисто? — она провела пальцем по подоконнику. — А это что? Пыль же!
Пыль. Невидимая глазу пыль на подоконнике стала поводом для критики.
— Ладно, ничего, научимся, — снисходительно сказала она. — Я помогу. Покажу, как правильно дом вести.
Покажет, как правильно вести дом. В моём доме.
На следующий день она пришла в девять утра. Мы с Димой ещё пили кофе в пижамах.
— Ой, а вы ещё не одеты! — удивилась она, входя без стука. — А я думала, уже вовсю хозяйничаете.
Не одеты. В субботу. В девять утра. В собственной квартире.
— Мам, мы выходные празднуем, — сказал Дима.
— Какие выходные! Дом требует ухода каждый день, — отмахнулась свекровь. — Ольга, покажи, что у тебя на кухне.
Она прошла на кухню и принялась открывать все шкафчики.
— Посуду как поставила! Тарелки должны стоять вертикально, а не горкой. И холодильник надо по-другому организовать. Молоко на дверце хранить нельзя!
Посуду поставила неправильно. Холодильник организовала неправильно.
— Галина Петровна, мне так удобнее.
— Удобнее — не значит правильно. Вот смотри, — она начала переставлять тарелки. — Так и место экономится, и доставать легче. И вообще, надо генеральную уборку сделать. Сейчас займёмся.
Генеральную уборку. В субботу утром. Вместо выходного дня.
— Мам, может, не сегодня? — попросил Дима.
— А когда же? Дом запускать нельзя. Ольга, доставай пылесос.
Три часа мы убирались под её руководством. Она указывала, что где мыть, как вытирать, куда пылесосить.
— Углы плохо пропылесосила. И под кроватью забыла. А зеркала надо специальным средством мыть, не обычной тряпкой.
Углы плохо. Забыла под кроватью. Неправильным средством.
К обеду она наконец ушла, оставив нас с идеально чистой квартирой и испорченными выходными.
— Дим, твоя мама всегда такая? — спросила я.
— Она хочет помочь, — неуверенно ответил он. — Ей кажется, что так лучше.
Хочет помочь. Командуя в чужой квартире.
На следующий день она пришла в обед, когда Димы не было.
— А что на ужин готовишь? — спросила, заглядывая в кастрюли.
— Макароны с курицей.
— Макароны? — она поморщилась. — Димочка не очень любит макароны. Лучше картошечку сделай.
Димочка не любит макароны. Хотя вчера ел с удовольствием.
— Галина Петровна, Дима ест всё.
— Я знаю своего сына лучше тебя. Он просто не хочет расстраивать. Вот рецепт его любимой картошки, — она достала листочек. — Готовь по нему.
— И соль меньше клади. У Димочки давление может подскочить.
Давление может подскочить. У тридцатилетнего здорового мужчины.
Она осталась до прихода Димы, контролируя процесс готовки.
— Лук крупно нарезала. Морковку слишком мелко. Картошку ещё пять минут подержи.
Каждое моё движение комментировалось и исправлялось.
— Вот теперь правильно! — довольно сказала она, когда ужин был готов. — Дима будет доволен.
Димочка действительно поел с аппетитом, но тут же спросил:
— А макароны куда делись? Я на них рассчитывал.
Он рассчитывал на макароны. А съел картошку, потому что мама знает лучше.
Так продолжалось каждый день. Галина Петровна приходила утром — проверить, встали ли мы вовремя. Днём — контролировать уборку и готовку. Вечером — убедиться, что всё сделано правильно.
— Ольга, а почему гладильная доска в комнате стоит? Её в кладовку убирать надо.
— Ольга, а ванну помыть забыла.
— Ольга, а цветы когда поливать будешь? Они уже завяли.
Бесконечные замечания. По каждому поводу.
— Дим, поговори с мамой, — попросила я мужа через неделю. — Я не могу больше.
— Да что такого? Она помогает.
— Она не помогает. Она контролирует каждый мой шаг.
— Ну мама такая. Хочет, чтобы всё было хорошо.
— А мне хочется, чтобы у нас был свой дом.
— У нас и есть свой дом.
— Какой свой, если туда каждый день приходит твоя мать и командует?
Дима пожал плечами:
— Потерпи немного. Она привыкнет, что мы отдельно живём.
Потерпи. Пока его мама привыкнет к тому, что мы взрослые люди.
Но она не привыкала. Наоборот, становилась всё активнее.
— Ольга, а покрывало на кровати как постелила! Углы неровные. Переделай.
— Ольга, а почему шторы не выстираны? Их раз в неделю стирать надо.
— Ольга, а пол сегодня мыла? Не похоже.
Через две недели я почувствовала себя прислугой в собственном доме. Каждое утро я просыпалась с мыслью: «А что сегодня найдёт Галина Петровна?»
А она находила. Всегда.
— Ольга, а холодильник почему не разморозила? Там наледь образовалась.
Холодильник не разморозила. В арендованной квартире с no frost системой.
— Ольга, а почему посуда на сушилке стоит? Её сразу вытирать и убирать надо.
Посуда на сушилке. Которая сохнет естественным образом.
— Ольга, а мусор сегодня выносила? Запах какой-то чувствую.
Критика стала ежедневной. И всё более мелочной.
А потом она заявила о самом главном.
— Знаешь, Ольга, — сказала она, сидя у нас на кухне, — я думаю, лучше будет, если ключи от квартиры у меня будут.
Ключи у неё будут. От нашей арендованной квартиры.
— Зачем? — опешила я.
— Ну как зачем? Для порядка. Вдруг что случится, а вас дома нет. Или вы заболеете — помочь надо. Да и вообще, удобнее же.
Для порядка. Удобнее. Ей.
— Галина Петровна, это наша квартира.
— Какая ваша? Арендованная же. А я буду присматривать, чтобы хозяйскому имуществу ущерб не нанесли.
Присматривать. Чтобы мы ущерб не нанесли.
— И потом, — продолжила она, — я лучше знаю, как дом содержать. Проследить, чтобы всё было как надо.
Вечером я рассказала Диме.
— Она хочет забрать ключи, — сказала я.
— Зачем?
— Для контроля. Чтобы приходить когда захочет и проверять, правильно ли мы живём.
— Мам так не сказала.
— Она сказала «для порядка». Но я понимаю, что это значит.
— Ну может, она действительно хочет помочь.
— Дим! Очнись! Твоя мать хочет контролировать нашу жизнь двадцать четыре часа в сутки!
— Не кричи на меня.
— Я не кричу! Я объясняю! Если она заберёт ключи, мы больше не будем хозяевами в собственном доме!
Дима помолчал:
— Ну и что ты предлагаешь?
— Сказать ей «нет».
— Как это — нет?
— Очень просто. «Галина Петровна, ключи мы не отдадим».
— Она обидится.
— Пусть. Я больше не могу жить под постоянным контролем.
— Ладно, — вздохнул Дима. — Поговорю с ней.
На следующий день Галина Петровна пришла в обычное время, но выглядела недовольной.
— Димочка сказал, что вы ключи отдавать не хотите, — сказала она мне.
— Не хотим.
— А почему?
— Потому что это наша квартира. И мы сами можем о ней позаботиться.
— Сами? — она фыркнула. — Да ты полы-то нормально мыть не умеешь!
— Галина Петровна, я умею вести хозяйство.
— Умеешь? А почему тогда у тебя пыль на мебели? А посуда не блестит? А в углах паутина?
— И вообще, — продолжила она, — молодая семья должна прислушиваться к старшим. А вы что-то совсем зазнались.
— Галина Петровна, мы не зазнались. Мы просто хотим самостоятельности.
— Какой самостоятельности? Вы же ещё дети! Димочке всего тридцать лет!
Дети. Димочке тридцать лет, но он ребёнок.
— А мне двадцать семь. И я взрослая женщина.
— Взрослая женщина должна уметь дом содержать. А ты не умеешь.
Не умею содержать дом. Потому что не соответствую её стандартам.
В тот момент я поняла: переговоры бесполезны. Она никогда не признает моё право на самостоятельность. Для неё я навсегда останусь девочкой, которая не умеет правильно жить.
— Галина Петровна, — сказала я спокойно, — с завтрашнего дня вы приходить не будете.
— Что?!
— Не будете приходить каждый день. Если хотите увидеть сына — звоните и договаривайтесь.
— Как это — не буду приходить? Это же мой сын!
— Ваш сын. Но не ваша квартира.
— Я что, чужая теперь?
— Не чужая. Но и не хозяйка здесь.
— Димочка! — закричала она. — Ты слышишь, что говорит твоя жена?
Дима вышел из комнаты с виноватым видом:
— Мам, может, действительно не стоит каждый день.
— Димочка! Ты на её стороне?
— Я ни на чьей стороне. Просто мы хотим побыть одни иногда.
— Одни? От матери хотите побыть одни?
— Не от тебя. Просто сами. Как семья.
Галина Петровна посмотрела на сына так, словно он её предал.
— Хорошо, — сказала она холодно. — Раз я вам мешаю, больше приходить не буду.
— Мам, не так.
— Именно так! — она направилась к выходу. — Живите как хотите! Только когда всё развалится, ко мне не обращайтесь!
Дверь хлопнула.
Мы остались одни в своей квартире. Впервые за месяц.
— Теперь она точно обиделась, — вздохнул Дима.
— Пусть. Зато мы можем спокойно позавтракать.
— А если она действительно больше не придёт?
— Будет замечательно.
— Оля, она же мать.
— Дим, материнство не даёт права контролировать взрослых детей.
— Но она привыкла.
— Пусть отвыкает.
Конечно, Галина Петровна не выдержала и трёх дней. В четверг она позвонила:
— Димочка, можно прийти?
— Конечно, мам. Приходи.
Она пришла. Но вела себя по-другому. Не проверяла углы на пыль. Не переставляла посуду. Не давала советы по готовке.
Сидела за столом, пила чай и старалась не смотреть по сторонам.
— Как дела? — спрашивала она.
— Хорошо, — отвечали мы.
— А здоровье?
— Тоже хорошо.
— Это хорошо.
Неловкие паузы. Но без критики и нравоучений.
Через час она ушла, так и не сделав ни одного замечания.
— Видишь? — сказала я Диме. — Можно же по-человечески.
— Да, — согласился он. — Но мне её жалко.
— Мне тоже. Но жалость не повод позволять командовать в нашем доме.
Постепенно отношения наладились. Галина Петровна стала приходить раз в неделю, звонила заранее, не лезла в нашу жизнь. Я перестала нервничать, Дима — разрываться между мамой и женой.
А через полгода случилось удивительное. Галина Петровна сказала:
— Знаешь, Ольга, ты всё-таки научилась дом вести.
— Спасибо, — ответила я.
— И Димочка стал самостоятельнее. Раньше он всё время советов просил, а теперь сам решает.
— Это хорошо.
— Да, хорошо. Наверное, вы правильно сделали, что границы поставили. А я думала, вы меня не любите.
— Галина Петровна, мы вас любим. Но любовь не означает отсутствие границ.
— Да, я теперь понимаю. Прости, если сильно доставала.
— Вы не доставали. Просто слишком заботились.
— Да, слишком. Но я боялась, что без меня вы не справитесь.
— А мы справляемся.
