— Пусти мою дочь в свою квартиру, — требовал сожитель, — она же у тебя все равно пустует! Или ты меня не любишь?
— Я тебя выселяю из квартиры сына, — заявила мне свекровь, — он покупал ее за свои деньги, ты к ней никакого отношения не имеешь. А те сто пятьдесят тысяч… Считай, что деньги эти ты прожила. Ты думаешь, тебя тут кто-то бесплатно бы держать стал? Еще продешевили, больше с тебя содрать надо было!
После регистрации брака моя жизнь словно превратилась в американские горки — взлеты и падения, надежда и разочарование, любовь и ненависть. И все это из-за одной женщины — Галины Ивановны, моей свекрови.
После переезда в новую квартиру все изменилось. Галина Ивановна стала чаще вмешиваться в нашу жизнь, навязывать свое мнение, контролировать каждый наш шаг. Она считала, что имеет право на все, так как помогла нам с покупкой квартиры. Свое жилье у меня было. И оно очень интересовало мою свекровь.
— Ну что, когда продавать-то будешь? — спросила как-то она.
Я опешила.
— Зачем?
— Как зачем? — удивилась она, — ты же сама говорила, что продашь ее, чтобы помочь нам с ремонтом.
Я посмотрела на мужа. Он молчал, опустив голову.
— Я говорила, — объяснила я, — но это было до того, как мы купили эту квартиру. Теперь у нас есть общее жилье, зачем мне продавать свою квартиру?
— Ты чего жадничаешь? — возмутилась она, — ты что, в семью вкладываться не собираешься?
— Я не жадничаю, — ответила я, — просто я не хочу остаться без ничего. Это моя квартира, я ее заработала.
— Твоя квартира? — передразнила она меня, — ты ее получила от родителей, а мы с Андреем эту квартиру заработали своим трудом.
— Я тоже работала, — возразила я, — я тоже вносила свой вклад в семью.
— Какой вклад? — усмехнулась она, — ты только и делала, что сидела дома и смотрела сериалы.
Я не выдержала и встала из-за стола.
— Я не собираюсь это слушать. Галина Ивановна, вы перегибаете!
Я пошла в свою комнату, закрыла за собой дверь и разрыдалась. Через полчаса пришел муж.
— Прости ее, — попросил он, — она просто волнуется за нас.
— Волнуется? — переспросила я, — да она меня ненавидит! Она все делает, чтобы нас развести!
— Это неправда, — ответил он, — она просто хочет, чтобы у нас все было хорошо.
— В ущерб мне?!
— Ты и так живешь хорошо, — начал раздражаться муж, — у тебя есть я, у тебя есть квартира. Что тебе еще нужно?
— Мне нужно, чтобы меня уважали, — разозлилась я, — мне нужно, Андрей, чтобы меня ценили.
— Я тебя уважаю, — сказал он, — я тебя ценю.
— Тогда скажи своей матери, чтобы она перестала меня унижать, — попросила я.
Он пообещал поговорить с ней. Но я знала, что это бесполезно. Галина Ивановна никогда не изменится.
Солнце палило нещадно, пот струился по лицу, а я копала грядку на даче свекрови, Галины Петровны. Земля была твердой, как камень, и каждая лопата давалась с огромным трудом. Вокруг царила суета — Андрей, мой муж, чинил забор, свекор косил траву, а сама Галина Петровна руководила процессом.
Именно здесь, на этой даче, среди грядок с огурцами и помидорами, я начала ощущать всю тяжесть давления, которое оказывала на меня свекровь. Сначала это были безобидные замечания, потом колкие фразы, а потом и прямые упреки. Все они сводились к одному — я — никто в этой семье, и не имею права ни на что претендовать.
— Ты что так медленно копаешь? — недовольно произнесла Галина Петровна, наблюдая за моими потугами, — смотри, как Андрюша споро работает! Гордость моя, настоящий мужчина!
Я промолчала, стараясь не обращать внимания на ее слова. Но внутри все кипело от обиды.
— Да что с ней вообще разговаривать, — продолжила она, обращаясь к своему мужу, — она же ничего не понимает в сельском хозяйстве. Городская барышня, что с нее взять.
Свекор лишь пожал плечами и продолжил косить траву. Он всегда старался держаться в стороне от конфликтов.
Вечером, после тяжелого трудового дня, мы сидели за столом и ужинали. Галина Петровна снова начала свою любимую тему.
— Вот, Андрей, ты же у меня молодец, — ласково говорила она, глядя на сына, — у тебя и квартира есть, и дом, и дача. Все благодаря своему труду.
Она посмотрела на меня с укором.
— А вот некоторые у нас только языком чесать умеют, — добавила она.
Я почувствовала, как покраснела.
— Мама, ну что ты начинаешь? — вступился за меня Андрей, — зачем ты так говоришь?
— А что я не так говорю? — возмутилась Галина Петровна, — разве она какую-то пользу хоть раз принесла? Ты все сам!
— Я внесла сто пятьдесят тысяч при покупке квартиры, — ответила я, стараясь сохранять спокойствие, — и я плачу ипотеку.
— Сто пятьдесят тысяч? — презрительно усмехнулась она, — это копейки! А где твоя квартира? Почему ты ее не продашь и не вложишь деньги в общий бюджет?
— Это моя квартира, — ответила я, — я не хочу ее продавать.
— А зачем она тебе? — продолжала давить Галина Петровна, — ты же все равно живешь с Андреем. Ты что, жалеешь денег на свою семью?
— Я не жалею денег, — ответила я, — просто я хочу иметь что-то свое.
— Свое? — передразнила она меня, — ты ничего своего не имеешь. Все, что у тебя есть, все принадлежит Андрею.
Я не выдержала и встала из-за стола.
— Я не собираюсь это слушать, — сказала я и вышла из комнаты.
Я пошла в нашу комнату и закрыла дверь. Я плакала от обиды и злости. Я не понимала, почему Галина Петровна так ко мне относится. Что я ей сделала?
Вечером ко мне пришел Андрей.
— Прости ее, — сказал он. — Она просто волнуется за нас.
— Волнуется? — переспросила я. — Она меня ненавидит. Она хочет, чтобы я ушла из твоей жизни.
— Это неправда, — ответил он. — Она просто хочет, чтобы у нас все было хорошо.
— А мне что делать? — спросила я. — Я тоже хочу, чтобы у меня все было хорошо.
— Ты и так живешь хорошо, — ответил он. — У тебя есть я, у тебя есть квартира. Что тебе еще нужно?
— Мне нужно, чтобы меня уважали, — ответила я. — Мне нужно, чтобы меня ценили.
— Я тебя уважаю, — сказал он. — Я тебя ценю.
— Тогда скажи своей матери, чтобы она перестала меня унижать, — попросила я.
— Я поговорю с ней, — пообещал он.
Я не верила ему. Я знала, что он не сможет ее изменить. Она слишком властная и упрямая женщина.
Через несколько дней Галина Петровна снова завела разговор о моей квартире.
— Я тут подумала, — сказала она, — может быть, тебе стоит продать свою квартиру и купить себе что-нибудь поменьше. А разницу в деньгах отдать нам.
Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Спокойно! Хамить свекрови нельзя.
— Хватит, Галина Ивановна. Мы много раз уже это обсуждали. Квартира моя останется при мне. У меня, благодаря вам, нет уверенности в завтрашнем дне. Если мы Андреем разведемся, куда я пойду? Пожалуйста, хватит на меня наседать.
Тем же вечером я услышала, как Галина Ивановна обрабатывает моего Андрея.
— Ты должен написать дарственную на свою дочь, — говорила она, — так будет правильно.
— Мама, зачем? — удивлялся Андрей, — я еще молод, помирать точно не собираюсь. Мам, рано еще имуществом распоряжаться.
— Никогда не знаешь, что может случиться, — настаивала она, — лучше обезопасить себя и свою дочь заранее. Вот женушка у тебя ушлая, обязательно захочет кусок от этой квартиры оттяпать! А будет дарственная — ничего ей не обломится!
Конечно, мне было неприятно. Я прекрасно знала, что Галина Петровна пытается меня выжить из этой семьи. Она никогда и не скрывала, что я ей мешаю.
Я лежала в постели, уставившись в потолок. Мысли роились в голове, как потревоженные пчелы. Пятый десяток — возраст, когда хочется стабильности, уюта, спокойствия. А у меня? Вместо этого — змеиное шипение свекрови-пенсионерки, постоянные упреки и ощущение, что я хожу по минному полю.
Если честно, ее разговоры о продаже моей квартиры меня доводили до белого каления. Маленькой, скромной, но моей. Двух миллионов, конечно, сейчас ни на что не хватит, но это был мой угол, моя крепость, и потерять его я не хотела. А Галина Петровна вознамерилась лишить меня и этого.
Позавчера мы по традиции поехали к свекрови. Во время воскресного обеда, она, как обычно, начала издалека.
— Ой, как быстро время летит, — вздохнула она, помешивая ложкой салат, — вроде только вчера Анечка, внучечка моя, дочечка Андрюши, в школу пошла, а уже через год в институт поступать будет!
Андрей кивнул, жуя кусок мяса. Он всегда терялся в присутствии своей матери, особенно когда речь заходила о деньгах. Я закатила глаза, но промолчала.
— А вы знаете, что сейчас с жильем творится? — продолжила Галина Петровна, — цены взлетели до небес. А Анечке скоро своя квартира понадобится.
Я опять промолчала, понимая, что сейчас начнется самое интересное.
— Вот мы тут с Андреем думали… — она посмотрела на меня с ехидной улыбкой, — может быть, тебе стоит продать свою квартиру и отдать деньги Анечке?
Я чуть не подавилась куском хлеба.
— Простите, что? — переспросила я, стараясь скрыть волнение.
— Ну а что такого? — пожала плечами Галина Петровна, — ты же все равно живешь с Андреем. Зачем тебе эта квартира? Она ж зря простаивает! Только деньги лишние за коммуналку жрет.
— Это моя квартира, — в тысячный, наверное, раз повторила я, — я ее заработала.
— Ну да, заработала, — передразнила она меня, — копейки свои собирала, триста лет копила. Анечке сейчас очень нужна помощь. Ей же еще учиться надо, одеваться. А где деньги брать?
— У Андрея, — ответила я, — он ее отец.
— У Андрея и так расходов хватает, — возразила Галина Петровна, — квартира общая, дача, машина. Он же один все тянет.
Она опять посмотрела на меня с укором.
— А ты что внесла в нашу семью? — спросила она, — ни-че-го! Ни шиша, кроме разлада!
— Я внесла любовь и заботу, — ответила я, стараясь не сорваться на крик.
Галина Петровна рассмеялась.
— Любовь и забота — это хорошо, конечно, — сказала она, — но любовь без денег — это как суп без соли. Невкусно.
Андрей сидел молча, уткнувшись в тарелку. Я знала, что он не заступится за меня. Он всегда боялся свою мать.
— Я не буду продавать свою квартиру, — заявила я твердым голосом, — это мое единственное имущество.
— Ну смотри сама, — пожала плечами Галина Петровна, — потом не говори, что мы тебя не предупреждали. Анечка — наша внучка, и мы должны о ней заботиться. А ты… ты эгоистка. Думаешь только о себе.
Я встала из-за стола, не в силах больше выносить этот разговор.
— Я пойду прогуляюсь, — сказала я, и вышла из квартиры.
Вернулась я через пару часов — специально ко времени отъезда домой. С мужем снова был серьезный разговор, он опять мне пообещал приструнить свою мать. Но дальше разговоров дело опять не пошло.
А на следующий день дражайшая свекровь сама прикатила к нам в гости. Я уже вернулась с работы, Андрея не было. Пришлось гостью принимать самой. Галина Ивановна на этот раз предложила другой вариант. Разговор у нас, как обычно, начался с обсуждения вариантов эксплуатации моей квартиры.
— Дорогая, ты же понимаешь, что не имеешь никаких прав на квартиру Андрюши? — спросила она, — вы с моим сыном не расписаны, недвижимость куплена на его и мои средства. Что твои полторы сотни? Погоды никакой они точно не сделали бы!
Конечно, об этом я знала. Все же высшее образование имею, не совсем дурында. Свекрови я решила подыграть и сделала вид, что расстроилась:
— Как же так, Галина Ивановна? Почему вы сразу мне не сказали ничего об этом? На каких правах я в этой квартире вообще? И зачем тогда мне продавать свою?
Ее лицо, и без того испещренное морщинами, скривилось. Секунду она молчала, обдумывая ответ. А потом… тон изменился. Мгновенно. Лицо стало мягким, она заулыбалась. В голосе зазвучали примирительные нотки. Лиса, да и только.
— Ну что ты, дорогая, что ты! — заворковала она, — я ведь не к этому веду! Я же просто… беспокоюсь о будущем. Хочу, чтобы у всех все было хорошо.
Я не поверила ни единому слову. Вот змея!
— Но я не понимаю, — продолжала она, — зачем тебе эта квартира? Ты же живешь здесь, с Андреем. Здесь у тебя все есть.
— Пусть у меня будет своя квартира, — повторила я, — мое единственное имущество.
— Да ради бога, пусть будет, — ощерилась Галина Петровна, — но ты же можешь ее сдавать! А деньги — откладывать на будущее.
— На какое будущее? — спросила я, — на старость, что ли?
— Ну зачем ты так говоришь? — вскинулась свекровь, — старость тебе государство обеспечит. А ты можешь помочь встать на ноги молодому поколению. Внучечке моей, например. Анечке! Она же еще совсем молодая.
— А мне, значит, ничего не нужно? — спросила я.
— Ну почему же? — снова заворковала она, — у тебя же есть Андрей. Он тебя обеспечит. Ну, и государство.
— А если с Андреем что-то случится? — спросила я, — что тогда? Где я буду жить?
— Ну зачем ты так говоришь? — нахмурилась Галина Петровна, — не надо каркать.
— Я просто хочу быть уверенной в завтрашнем дне, — ответила я.
— Так будь уверена, — сказала она, — у тебя есть я, у тебя есть Андрей. Мы тебе всегда поможем.
Я не верила ей. Я знала, что она врет. Она никогда не помогала мне просто так. Всегда что-то требовала взамен.
— Я не буду ни продавать, ни сдавать свою квартиру, — заявила я твердым голосом, — это мое окончательное решение.
Галина Петровна вздохнула.
— Ну смотри сама, — сказала она, — я тебя предупреждала.
Закрывая за свекрындой дверь, я вспомнила историю с невесткой младшего сына Галины Петровны. Они тоже порвали отношения. Свекровь помогла им бизнес открыть, а потом, видимо, начала навязывать свое. И невестка не выдержала. Мне бы не хотелось повторить ее судьбу. Мужа я все-таки люблю и, если бы не свекровь, у нас все было бы хорошо. До недавнего времени.
Идиллия длилась ровно до звонка телефона. Я даже не посмотрела на номер — уже знала, кто это. Галина Ивановна. На нее я опозновательную мелодию поставила.
— Доброе утро, Катенька, — елейный голосок просочился из динамика, — как спалось? Как здоровье?
— Доброе утро, Галина Ивановна, — ответила я, — все хорошо, спасибо. А у вас?
— Ой, что-то давление скачет, Катенька. Возраст, знаешь ли. Но ничего, держусь. Я вот по какому вопросу звоню…
Я внутренне напряглась. Вот оно! Пожила спокойно два месяца.
— Андрюшенька вчера приезжал, рассказывал, как у вас дела. Такая ты у нас молодец, Катюш! Хозяйственная, заботливая… А знаешь, Катюш, у меня тут мысль одна возникла. Может, ты поможешь Анечке?
Анечка, моя главная оскомина. Ангел во плоти, по мнению Галины Ивановны. Сущий кошмар, по-моему.
— Чем помочь, Галина Ивановна? — спросила я, стараясь не выдать раздражения.
— Ну как же, Катюш? Ты же знаешь, Анечка у нас девушка серьезная, вся в отца. Встречается с мальчиком. Любовь-морковь, все дела. И вот они хотят вместе жить! Ну куда им, спрашивается, идти? Снимать квартиру? Где деньги взять? А у тебя, Катюш, квартира стоит пустая. Конечно, с мебелью старой, с ремонтом никаким, но жить-то можно! Молодые люди неприхотливые, им главное — вместе быть!
Я молчала, переваривая услышанное. Вот тебе и тишина. Вот тебе и приняла мою позицию.
— Галина Ивановна, вы опять? — наконец сказала я, стараясь говорить спокойно и твердо, — если бы я хотела квартиру сдать, я бы ее сдала. Не хочу я никого пускать бесплатно! Я и сдам, наверное.
— Ну что ты такое говоришь, Катюш! Какая сдача? Кому ты ее сдашь? Там же ремонт делать надо! А Анечке с мальчиком сразу можно заехать. И потом, это же твоя семья, Катюш! Надо помогать близким!
— Галина Ивановна, Анечка — не моя семья. Она дочь Андрея от первого брака. Я не обязана ее содержать.
— Ах, вот как ты заговорила! Значит, ты не считаешь Анечку своей семьей? А Андрюшеньку ты считаешь семьей, когда он тебе зарплату приносит? Лицемерка!
Я хотела что-то ответить, но Галина Ивановна уже бросила трубку. Весь день я ходила как в воду опущенная. Вечером приехал Андрей. Мамочкой накрученный — я это сразу почувствовала. Привез букет роз зачем-то. Я насторожилась.
— Привет, Катюш, — он обнял меня и поцеловал в щеку, — как дела?
— Привет. Нормально. Зачем цветы?
— Как зачем? Ты же моя любимая женщина! А еще… я хотел с тобой поговорить. Серьезно.
Он посадил меня в гостиной, сам сел напротив и взял мои руки в свои.
— Катюш, я знаю, что ты очень добрая и понимающая. И я знаю, что ты всегда готова прийти на помощь близким.
— Андрей, не начинай, пожалуйста. Я знаю, к чему ты ведешь.
— Катюш, выслушай меня. Анечке очень нужна твоя помощь. Она встречается с хорошим парнем. Они любят друг друга. И они хотят быть вместе. Но у них нет возможности снимать квартиру. Это очень дорого. Катюш, ты же не можешь остаться равнодушной к их судьбе?
Я смотрела на него и не верила своим ушам. Неужели он действительно думает, что я такая дура?
— Андрей, ты серьезно? Ты действительно считаешь, что я должна отдать свою квартиру твоей шестнадцатилетней дочери и ее парню, потому что они хотят жить вместе? Ты вообще понимаешь, что говоришь?
— Катюш, ну не будь такой эгоисткой! Подумай о них! Это же дети! Им нужна поддержка! А тебе эта квартира сейчас не нужна. Ты же живешь здесь, со мной. Она просто простаивает!
— Андрей, я планирую ее сдавать и получать доход. И я не обязана отдавать ее кому бы то ни было, тем более твоей дочери от первого брака!
— Ну Катюш, ну пожаааалуйста! — он начал ныть, как маленький ребенок, — ну что тебе стоит? Это же всего на несколько лет. Потом они встанут на ноги и сами снимут квартиру.
— Андрей, ты меня слышишь? Я сказала нет! И я не собираюсь менять свое решение.
Он отпустил мои руки и встал с дивана.
— Значит, ты не хочешь помочь моей дочери? Ты не хочешь, чтобы она была счастлива? Ты не любишь меня?
— Андрей, не передергивай. Я люблю тебя. Но это не значит, что я должна жертвовать своими интересами ради твоей дочери. У нее есть мать. Пусть она и помогает.
— Мать? Ты видела ее мать? Ей самой нужна помощь! Она думает только о себе! Анечка — моя дочь, и я хочу для нее лучшего!
— Тогда работай больше и купи ей квартиру. Или сними. Но мою квартиру она не получит.
Андрей молча смотрел на меня. В его глазах плескалась обида и злость.
— Я понял, — наконец сказал он, — ты просто эгоистка.
Он развернулся и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Розы остались лежать на диване.
Ночь выдалась кошмарной. Тишина в квартире физически давила на плечи. После ухода Андрея я не могла найти себе места, ходила из угла в угол, как загнанный зверь. Глупая надежда, что он вернется, боролась с нарастающей тревогой. Я достала телефон и опять набрала его номер. Гудок. Гудок. Сброс. Снова. Сердце колотилось как бешеное. Куда он подевался? Что с ним?
Не зная, что делать, я начала обзванивать больницы. Одна за другой.
— Нет, такого пациента у нас нет.
— Не поступал.
— Не было такого.
Каждый отрицательный ответ обрушивался на меня, как удар. Паника нарастала. К рассвету я была вымотана до предела. Голова раскалывалась, глаза сами закрывались, но сон не приходил. Утром в дверь позвонили. Я вздрогнула. Это, наверное, Андрей, подумала я. Сейчас он извинится, обнимет, успокоит…
Но на пороге стоял не он, а Галина Ивановна. Раскрасневшаяся и злая.
— Ах, вот ты где! — выпалила она, даже не поздоровавшись, — думаешь, если будешь прятаться, то все само собой рассосется? Не тут-то было!
Я опешила.
— Галина Ивановна, что случилось? Где Андрей?
— А что с ним случится? Он в порядке, спит у меня дома. Слава Богу, вовремя одумался. Понял, с кем связался.
— Что вы имеете в виду? — спросила я, чувствуя, как внутри все похолодело.
— А то и имею! Андрей с тобой больше жить не хочет! Он вчера все мне рассказал. Как ты отказалась помочь Анечке, как ты оказалась жадной и эгоистичной. Он не может жить с такой женщиной!
Я молчала, стараясь переварить услышанное. Андрей меня бросает? Из-за квартиры? Из-за Анечки?
— Галина Ивановна, вы… — пролепетала я.
— Ой, замолкни! Он мне сам сказал! И знаешь что? Он прав! Я решение сыночки целиком и полностью поддерживаю.
— Но… мы любим друг друга…
— Любовь? Ты думаешь, любовь все прощает? Любовь требует жертв! А ты не захотела пожертвовать своей квартирой! Значит, нет никакой любви!
Она сделала шаг вперед.
— Так, слушай меня внимательно! Я пришла тебя выселять! Андрей сказал, чтобы ты собирала свои вещи и убиралась отсюда! Это его квартира, он здесь хозяин. Так что вали!
— Галина Ивановна, пожалуйста, не надо… Дайте мне поговорить с Андреем…
Не о че— м тебе с ним говорить! Он все решил! И я тебя предупреждаю, если ты сейчас же не начнешь собирать вещи, я вызову полицию! Ты еще пожалеешь, что связалась с нашей семьей!
Я смотрела на нее и понимала, что спорить бесполезно. Она была настроена решительно. Что мне оставалось? Дрожащими руками я начала собирать вещи. В сумку полетели одежда, косметика, фотографии. Каждая вещь напоминала о счастливых моментах, проведенных вместе. Теперь это все в прошлом.
Галина Ивановна стояла над душой, не сводя с меня глаз. Ей, казалось, доставляло удовольствие наблюдать за моим унижением.
— Вот и правильно! — прокомментировала она, когда я застегнула молнию на последней сумке, — убирайся отсюда и больше не показывайся на глаза нашей семье! И можешь подавиться своей квартирой! Она тебе все равно счастья не принесет!
Я подняла сумки и, не глядя на Галину Ивановну, вышла из квартиры. Шатаясь, спустилась по лестнице. На улице вдохнула холодный воздух. Я осталась ни с чем. Наверное, рано или поздно это должно было случиться. Чего я ожидала от маменькиного сынка?
