Я приехала на дачу в субботу утром с полными сумками продуктов и привычным списком дел в голове. Полить грядки, собрать первые огурцы, подвязать помидоры. Три года назад, когда родители оставили мне этот участок, я и представить не могла, как он станет для меня необходимым.
Шесть соток в получасе езды от города. Деревянный домик, который папа строил своими руками, мамин цветник у крыльца, старая яблоня. Каждый уголок дышал памятью.
Но стоило открыть калитку, как что-то кольнуло. На участке стояла незнакомая машина. Из дома доносились голоса.
Во дворе я увидела брата Игоря с рулеткой в руках. Он что-то измерял, а рядом его жена Вика записывала в блокнот.
— Привет, — осторожно поздоровалась я. — Что происходит?
Игорь поднял голову. Улыбка вышла какая-то неестественная.
— А, Оленька! Отлично, что приехала. — Он помахал рулеткой. — Тут дело одно…
— Какое дело?
— Понимаешь… — Брат засунул руки в карманы. — Я всё думал про дачу. Она ведь была общая, родительская. А досталась только тебе.
Внутри что-то сжалось. Этот тон я помнила с детства — так Игорь говорил, когда хотел выпросить у родителей что-то дорогое.
— Дача досталась мне по завещанию, — ровно ответила я. — Всё по закону.
— Да я не спорю! — Игорь замахал руками. — Но подумай сама — справедливо ли? Мы же оба дети.
— Игорь, прошло уже три года.
— Лучше поздно, чем никогда! — встряла Вика. — Игорь наконец решился восстановить справедливость!
Слово «справедливость» в её устах прозвучало странно. За все годы она ни разу не появилась здесь — даже когда родители просили помочь с тяжёлой работой.
— Слушай, Оль, — Игорь присел на лавочку и посмотрел на меня доверительно. — Давай честно разберёмся. Участок большой, дом хороший. Можно ведь поделить.
— Как поделить?
— Элементарно! — Вика достала листок с чертежом. — Забор посередине, и всё. У каждого своя половина!
Я взглянула на рисунок. Прямая линия делила участок пополам. Дом оказывался на моей стороне, огород — на Игоревой.
— И что дальше?
— А дальше — красота! — оживился брат. — Я уже покупателя нашёл на свою долю!
— Покупателя?
— Строительную компанию! — загорелась Вика. — Они хорошие деньги дают!
Я молчала, переваривая услышанное.
— Игорь, ты же понимаешь… Это родительская дача. Здесь вся наша история.
— История — это хорошо, — пожал плечами брат. — Но жить-то надо на что-то. Детям образование, квартиру расширить хочется…
— А что с домом будет?
— Да снесут они всё, что им мешает! — отмахнулся Игорь. — Им только земля нужна.
Снесут дом, который папа строил двадцать лет. Выкорчуют мамины пионы. Срубят яблоню.
— Я не согласна.
— Не спеши с ответом, — мягко сказал Игорь. — Подумай. Тебе ведь тоже выгодно! Продашь свою половину — и живи спокойно, без хлопот.
— Мне эта дача нужна.
— Зачем? — искренне удивилась Вика. — Тебе одной столько работы? Поливай, копай, следи за всем… А если замуж выйдешь — мужу может не понравиться такое хобби.
Одной. Да, я живу одна после развода. И что с того?
— Это моё дело.
— Оленька, — Игорь положил руку мне на плечо. — Мы ведь семья. Неужели не договоримся?
— О чём договариваться?
— Ну… может, не поровну делить. Семьдесят тебе, тридцать мне? Ты же больше заслужила!
Ага. Он уже посчитал, сколько стоят его тридцать процентов.
— Игорь, дача завещана мне полностью. Я ничего делить не обязана.
— По закону — да, — нахмурилась Вика. — А по совести?
— А по совести… — Я посмотрела на них внимательно. — Скажите, что вы для этой дачи делали? Когда мама просила помочь с грядками, кто приезжал? Когда папе крышу чинить было тяжело, кто помогал?
— У нас работа, дела… — начал оправдываться Игорь.
— У меня тоже работа была. Но время находилось.
— Не всё же в работе дело! — возмутилась Вика. — Мы поддерживали морально, звонили…
Звонили. Раз в месяц, и то не всегда.
— Знаете что, давайте закончим этот разговор. Дача остаётся моей.
— Ещё посмотрим! — вспыхнула Вика. — Справедливость всё-таки существует!
Игорь посмотрел на жену, потом на меня. Лицо стало упрямым.
— Хорошо. Раз договориться не можем — решим через суд. Адвокат говорит, у меня есть шансы.
Значит, они уже к адвокату ходили. Всё продумали заранее.
— Обращайтесь, — спокойно сказала я. — Посмотрим.
После их отъезда я долго сидела на крыльце. Каждое дерево, каждая грядка хранили воспоминания. Мамины пионы у забора, папина теплица, яблоня, под которой мы когда-то с Игорем читали книжки.
И теперь он готов всё это продать.
Вечером позвонила тётя Люда — Игорева тёща.
— Оленька, что за история? Игорь расстроенный пришёл!
— Какая история, тётя Люда?
— Ну как же! Он хочет получить свою долю, а ты не даёшь. Мальчику семью кормить надо!
— Тётя Люда, дача мне завещана. Официально.
— Завещание завещанием, а справедливость справедливостью! Вы же оба дети! И потом, Игорю деньги нужны — детям образование, жильё…
Всегда так. Как только у кого-то появляются деньги, сразу находятся нуждающиеся родственники.
— Пусть зарабатывает.
— Так зарабатывает! Но всё дорого нынче…
Я не стала продолжать разговор.
Через неделю пришла повестка в суд. Игорь требовал признать за ним право на половину наследства. Прилагались документы об оценке участка — сумма впечатляла.
Пришлось искать адвоката. Мария Ивановна — женщина лет шестидесяти с внимательными глазами — выслушала меня и задумалась.
— Шансы у него небольшие, — сказала она наконец. — Завещание правильное, он не относится к категории обязательных наследников. Но процесс может затянуться.
Так и вышло. Месяцы тянулись заседания, экспертизы, допросы. Игорь пытался доказать, что родители «обещали» ему долю. Но свидетелей таких обещаний не нашлось.
Каждые выходные я продолжала ездить на дачу. Поливала, полола, ухаживала за участком. И всё время думала — а вдруг Игорь выиграет? Что тогда будет с этим местом?
Осенью неожиданно объявилась соседка — тётя Валя. Она жила на соседнем участке и помнила нашу семью ещё с тех времен, когда мы были детьми.
— Оленька, слышала про суд, — сказала она. — Хочу помочь.
— Чем помочь?
— Свидетелем стать. Я же всё помню — как ваши родители жили, что говорили.
Оказалось, тётя Валя знала всю нашу семейную историю. Помнила, как Игорь годами не появлялся на даче. Как родители огорчались, когда сын отказывался помочь с ремонтом. Как мама плакала, жалуясь, что сын «забыл дорогу к родителям».
— Твоя мама часто говорила: «Олечка эту дачу заслужила. Одна она о нас заботится», — рассказывала соседка.
На следующем заседании тётя Валя дала показания. Рассказала правду — как я каждые выходные приезжала к родителям, помогала, ухаживала за ними. А Игорь появлялся от силы несколько раз в год.
Адвокат брата пытался оспорить её слова, но тётя Валя была непреклонна.
— Тридцать лет по соседству живу. Своими глазами всё видела.
В январе пришло решение. Иск отклонили. Дача оставалась полностью моей.
Игорь подал апелляцию, но и там проиграл.
Весной я впервые за долгие месяцы приехала на дачу спокойно. Участок встретил меня первыми зелёными ростками. Жизнь продолжалась.
С Игорем мы больше не общались. Тётя Люда тоже замолчала — видимо, считает меня жадной и неблагодарной.
Зато тётя Валя стала частой гостьей. Мы пили чай на веранде и вспоминали родителей. Она рассказывала, как папа гордился моими успехами, как мама называла меня своей помощницей.
— Твои родители правильно поступили, — говорила соседка. — Дача должна остаться у того, кто её любит.
В конце лета соседний участок выставили на продажу. Покупатели приехали смотреть и заговорили со мной через забор.
— А ваш участок случайно не продаётся? — спросил мужчина.
— Нет, — улыбнулась я. — Это семейное место.
— Понимаем, — кивнула женщина. — Такие места продавать нельзя.
Вечером я поливала мамины пионы и думала о том, что правильно поступила. Игорь искал в даче источник лёгких денег. А для меня это было что-то большее — связь с родителями, с детством, с корнями.
Пусть ищет деньги в другом месте. А этот уголок останется таким, каким его любили мама и папа.
