— Немедленно скажи мне название отеля, — требовала свекровь, — я сейчас же билет куплю и прилечу! Как сын там один, без меня?
— Маме нужно купить дорогой подарок, — нудел муж, — Вика, ты просто обязана перед ней реабилитироваться! Ты на нее наорала, ты неуважение проявила! Думаю, мама очень обрадуется сумочке. Но только дизайнерской! Не хочу я мамочке ширпотреб дарить. Пойдем, присмотрим ей что-нибудь?
Два года назад я вышла замуж за Виталика. Он казался идеальным: галантный, умный, сдержанный. Настоящий джентльмен, каких сейчас днем с огнем не сыщешь. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что именно это его воспитание, эта чрезмерная воспитанность и насторожить меня должны были. Но почему-то не насторожили.
Встретились мы на конференции по маркетингу. Я тогда работала в крупной компании, а он представлял небольшую фирму, занимающуюся разработкой программного обеспечения. Уже после первого разговора я почувствовала, что между нами что-то да будет. Искры, как говорится, полетели. Он пригласил меня на кофе, потом на ужин, и через три дня после знакомства мы уже гуляли за ручку по парку, обсуждая Достоевского и делясь детскими воспоминаниями.
Все шло прекрасно, пока он не решился мне кое-в чем признаться. Мы сидели в уютном кафе, и я, кажется, уже была готова признаться ему в своих чувствах, но он вдруг стал серьезным и сказал:
— Послушай, мне нужно тебе кое-что рассказать. Я понимаю, что мое признание может повлиять на наши отношения, но… Иначе я не могу.
Я насторожилась.
— Говори, Виталь. Что у тебя стряслось?
— Я… в общем… я с прицепом, — выдавил он, глядя куда-то в сторону.
Я удивленно подняла бровь. С прицепом? Что он имеет в виду?
— Что ты имеешь в виду? У тебя есть ребенок? — выпалила я.
Он покраснел и нервно поправил очки.
— Нет, не ребенок. У меня… мама. О которой я обязан заботиться.
Я облегченно выдохнула. Мама. Ну и что? У всех есть мамы. У меня, между прочим, тоже есть.
— Ну и что? Я тоже люблю свою маму. А что с ней? Она болеет? Ей нужна помощь?
Он замялся.
— Ну… она не то чтобы болеет. Просто… она без меня не может. Я не могу её оставить. Она для меня как ребенок, понимаешь?
Я не понимала. Совсем.
— Виталя, прости, но я не понимаю. Сколько ей лет? Ей нужна сиделка? Или что?
— Ей шестьдесят восемь. И нет, ей не нужна сиделка. Ей нужен я. Всегда.
В тот вечер мы еще долго говорили. Он рассказывал, как они с мамой всегда были вместе, как она его воспитывала одна, как он ей всем обязан. Я слушала и чувствовала, как во мне нарастает какое-то странное чувство. Не отторжение, а скорее… недоумение. И легкий холодок.
— Виталь, а твоя мама знает, что ты со мной встречаешься? — спросила я.
Он кивнул.
— Конечно. Она очень рада за меня. Она хочет с тобой познакомиться.
Виталя торопил события. Казалось, он боялся, что я передумаю, разгляжу что-то неладное и сбегу. Он уверял, что познакомить нас с мамой так быстро — это не попытка получить ее одобрение. Мол, он просто хочет, чтобы мы все были вместе, чтобы я влилась в его семью. Но я чувствовала, что за этими словами кроется что-то еще.
День «Х» настал. Мы подъехали к скромной хрущевке, где Виталя жил с мамой. Он заметно нервничал, поправлял воротник рубашки и то и дело бросал на меня косые взгляды.
— Спокойно, — сказала я себе, — все будет хорошо. Она просто мама. Нужно быть вежливой и приветливой.
Когда Елена Сергеевна открыла дверь, я улыбнулась. Она выглядела моложе своих лет, ухоженная, с аккуратной прической и доброжелательным выражением лица.
— Здравствуйте, Елена Сергеевна! Очень приятно познакомиться, — сказала я, протягивая ей руку.
— Здравствуй, дорогая, — ответила она, слегка пожимая мою ладонь, — проходите, не стойте на пороге.
В квартире было чисто и уютно, но очень тесно. Чувствовалось, что здесь давно не делали ремонт. Книжные полки ломились от книг, на стенах висели фотографии Витали в разные годы — натуральный «иконостас».
Мы прошли в гостиную и уселись за стол, на котором уже стояли чай и пирожки. Елена Сергеевна начала расспрашивать меня о моей работе, о моих увлечениях. Я отвечала вежливо и сдержанно, стараясь не говорить лишнего.
Виталя и его мама — это был неразрывный тандем. Жаль, что я поняла это поздно. Они были связаны невидимыми нитями, которые я не могла разорвать. Они жили одним миром, дышали одним воздухом. Я же для нее была просто приложением к сыну. И никогда этого не скрывала.
Виталя всегда ставил ее интересы выше моих. Его мысли были заняты только тем, чтобы ей было комфортно, чтобы она ни в чем не нуждалась. Наши планы всегда корректировались с учетом ее желаний и возможностей. Наши выходные проводились там, где ей было интересно. Наши разговоры сводились к обсуждению ее проблем и забот. Я чувствовала себя невидимкой. Я перестала быть для него женщиной. Я превратилась в мебель, в предмет интерьера. Я была рядом, но меня не замечали.
Как-то я попыталась поговорить с ним. Мы в очередной раз приехали к его маменьке в гости, сидели на кухне, пили чай. Елена Сергеевна зачем-то ушла к соседке, и я решила, что это подходящий момент.
— Виталя, нам нужно поговорить, — начала я, стараясь говорить спокойно.
Он поднял на меня глаза.
— О чем?
— О нас. О наших отношениях. О твоей маме.
Он вздохнул.
— Опять? Что тебе не нравится?
— Мне не нравится то, что в наших отношениях всегда есть третий человек. Мне не нравится то, что ты всегда ставишь ее интересы выше моих. Мне не нравится то, что я чувствую себя чужой в собственной семье.
— Ты говоришь глупости, — ответил он, — мама — это моя семья. Я не могу ее бросить.
— Я не прошу тебя ее бросать. Я прошу тебя уделять мне больше внимания. Я прошу тебя учитывать мои интересы. Я прошу тебя видеть во мне не только жену, но и женщину.
— Я люблю тебя, — сказал он, — разве этого недостаточно?
— Нет, Виталь, этого недостаточно. Любовь — это не только слова, это еще и поступки. А твои поступки говорят о том, что ты любишь только свою маму.
Он молчал. Я видела, как в его глазах плещется обида.
— Ты несправедлива ко мне, — сказал он наконец, — я делаю все, что в моих силах.
— Я знаю, — ответила я, — но этого недостаточно.
Разговор ни к чему не привел. Виталя не понимал, что происходит. Он не видел проблемы. Он считал, что я просто ревную его к матери. Я попыталась поговорить и с Еленой Сергеевной. Я надеялась, что она поймет меня и поговорит с сыном. Ну должна же она понимать, что я — важнее? Я ведь его жена! Свекровь лишь посмеялась над моими опасениями.
— Не глупи, девочка, — сказала она, — Виталя любит тебя, просто он очень заботливый сын. Тебе повезло с ним. Я надеюсь, ты не будешь со мной конкурировать и ставить его перед выбором?
Я и тогда от него не ушла. Дура, ей-богу! Свадьбу я не отменила. Мы решили не устраивать пышное торжество, просто расписаться в ЗАГСе и отметить событие в узком кругу самых близких людей. Но матери Виталика моя идея не понравилась. Она постоянно высказывала свое мнение, причем делала это в довольно-таки хамской форме:
— Мне не нравится, — на любое предложение кривилась она, — Виталь, это плохая идея. Ну какие рюши, господи? Твоя невеста что, нимфа юная? Сколько ей лет? Нужен строгий наряд!
— Ресторан выбирайте другой. Что за интерьер? Виталя, где твои глаза? Ты глянь на эти шторы! Богадельня, а не ресторан. Тьфу!
— На стол такое ставить нельзя! Не вздумайте меню утверждать. Перед гостями опозоритесь!
Когда она узнала, что я хочу пригласить всех своих сестер с мужьями и детьми, она закатила Виталику настоящую истерику. Она рыдала, жаловалась и говорила, что не хочет быть одной среди моей «толпы родственников». Она заявила, что я намеренно хочу унизить ее, показав, что у меня большая и дружная семья, а у нее никого нет.
Виталя, как всегда, поддался на ее манипуляции. Он уговорил меня сократить список гостей именно с моей стороны. Своих-то друзей он пригласить не забыл! Он сказал, что не хочет расстраивать маму, что ей и так тяжело. В итоге, на моей свадьбе были только две моих сестры без мужей и моя мама. Остальные мои родные остались дома, обиженные и разочарованные.
Утро свадьбы началось с нервотрепки. Поскольку Елена Сергеевна жила одна, Виталя побоялся вызвать ей такси до ЗАГСа. Он объяснил это тем, что она, скорее всего, останется недовольна и начнет высказывать ему претензии. Мы с нашим водителем на арендованном автомобиле, вместо того, чтобы спокойно собираться и готовиться к церемонии, вынуждены были тащиться за ней и везти ее в ЗАГС.
Елена Сергеевна чувствовала себя королевой, а моя мама, тоже, кстати, воспитывавшая меня одна, и сестры, приехавшие поддержать меня, вынуждены были довольствоваться обычным такси.
В ЗАГСе Елена Сергеевна не унималась. Она продолжала ворчать, комментировать каждое слово регистратора и высказывать свое недовольство. Она причитала по поводу того, что мы не закатили пышную свадьбу, с кучей гостей и дорогим рестораном. Она считала, что мы лишили ее возможности покрасоваться перед своими знакомыми.
Вечером, после ЗАГСа, мы поехали в ресторан. Там нас ждали мои и его друзья. Елена Сергеевна, как всегда, была в центре внимания. Она рассказывала истории, шутила, смеялась. Она старалась создать впечатление, что она — самая счастливая мать на свете. После ресторана мы поехали домой. Я мечтала только об одном — выспаться и забыть этот кошмарный день.
Сразу после свадьбы мы укатили в свадебное путешествие. Путевки я покупала на свои. Это были незабываемые две недели! Виталя, конечно, частенько маме названивал, но я все равно отдохнула. Вскоре после возвращения Виталя начал пропадать на даче вместе со своей мамой. И так продолжалось два года подряд. Каждый выходной он проводил на даче, а в будни — на работе. Чтобы он выделил на меня хотя бы один день в выходные, нам приходилось согласовывать свои планы с Еленой Сергеевной.
Он даже забыл о нашей годовщине. Весь день он трудился на даче, а вечером, когда я напомнила ему о знаменательной дате, он лишь виновато пожал плечами и сказал, что совсем вылетело из головы.
Я пару раз съездила с ним на дачу. Была бы моя воля, я бы никогда и порога этой хибары не переступила. Я была в ужасе от того, как мать и сын общаются в «неформальной! Обстановке — мне было неприятно и некомфортно находиться рядом с ними. Они вели себя как одна семья, а я чувствовала себя чужой и ненужной. Елена Сергеевна обращалась с Виталиком, как с маленьким мальчиком. Она указывала ему, что делать, как делать и когда делать. Он, в свою очередь, беспрекословно подчинялся ей.
Доходило до абсурда: Елена Сергеевна предложила нам позагорать на солнышке. Мы легли на траву. Смотрю: по краю ползут муравьи. Я насекомых боюсь, поэтому тут же вскочила и попросила мужа вытряхнуть плед. Плед был большой, и мы с Виталиком схватили его за края.
В этот момент Елене Сергеевне срочно приспичило взять тяжелое ведро с водой и полить цветы. Она посмотрела на Виталика с укоризной и сказала:
— Я думала, сын маме поможет! Виталичка, что ты тряпку эту трясешь?
Виталя тут же бросил плед и побежал помогать матери. А у меня тут же испортилось настроение.
Когда мы уезжали с дачи домой, свекровь оставалась там на ночь одна. На прощание нам было сказано:
— Давайте, давайте, уезжайте. Вернешься, сынок, а я тут бездыханная лежу! Бросаешь меня одну!
Меня вообще очень раздражала привычка свекрови прикидываться немощной. Сколько нервов она нам истрепала с этой дачей! Грызла поедом почти три месяца, ныла, что после женитьбы Витали не знает, куда себя деть, что она теперь одинока, брошена и несчастна. А вот если бы у нее был клочок земли, на котором можно было бы работать…
Купили ей этот клочок. И понеслась душа в рай! Свекровь меня замучила своими претензиями. То я редко приезжаю, то я недостаточно активно ей помогаю, то, наоборот, меня слишком много. Господи, как я от нее устала…
К третьей годовщине нашей свадьбы я готовилась тщательно. Я встала с кровати ровно в семь утра и тихонько проскользнула на кухню. Заварила кофе, достала из холодильника свежие круассаны — все должно быть идеально.
Через час Виталик, потягиваясь, вошел на кухню.
— Доброе утро, любимая, — пробормотал он, сонно улыбаясь, — чем это так вкусно пахнет?
— Доброе утро, соня, — я подмигнула ему, — кофе и круассаны. Завтракай. У меня для тебя сюрприз.
Он подозрительно прищурился.
— Сюрприз? Какой?
— Сначала завтракай, а потом узнаешь, — я загадочно улыбнулась.
Виталик уплетал круассаны с аппетитом, а я с трудом сдерживала волнение. Наконец, он откинулся на спинку стула и посмотрел на меня с любопытством.
— Ну? Рассказывай. Что за сюрприз?
Я глубоко вдохнула и протянула ему два авиабилета.
— Мы летим на Лазурный берег! Сегодня!
Виталик уставился на билеты, потом на меня, потом снова на билеты. Казалось, он разучился дышать.
— На Лазурный… куда? Ты серьезно?
— Абсолютно! Я все организовала. Отель, билеты… даже больничный тебе купила, через Светку из поликлиники.
Виталик вскочил и забегал по комнате. Потом, словно опомнившись, он схватился за телефон.
— Нужно маме позвонить! Она так обрадуется!
Я перехватила его руку.
— Нет, Виталик. Не сейчас. И вообще, давай пока оставим это в секрете.
Он удивленно посмотрел на меня.
— Почему? Маме надо сказать! Она же мама…
— Я знаю, Виталь, но… давай просто насладимся этим моментом вдвоем. Это наш сюрприз, наша поездка. Пусть она будет только для нас.
Он нахмурился.
— Но… я не понимаю…
— Понимаю. Но, поверь мне, так будет лучше. Просто доверься мне.
Весь день прошел в лихорадочных сборах. Я бегала по квартире, проверяя, все ли на месте. Виталик, возбужденный, носился следом, то и дело предлагая свою помощь.
В аэропорту, перед вылетом, Виталик снова потянулся к телефону.
— Может, все-таки позвоню? Просто скажу, что у нас все хорошо.
Я покачала головой.
— Пожалуйста, Виталь. Не сейчас. Мы только взлетим, приземлимся, обустроимся в отеле, и тогда позвонишь. Обещаю.
Он вздохнул и убрал телефон в карман.
В самолете Виталик не мог усидеть на месте. Он то и дело ерзал, выглядывал в иллюминатор, задавал вопросы стюардессе.
— Ты как маленький ребенок, — улыбнулась я.
— Я просто очень рад! — ответил он, сияя от счастья, — спасибо тебе еще раз, любимая!
Когда мы приземлились в Ницце, солнце слепило глаза. Лазурное море, пальмы, элегантные виллы… все вокруг казалось декорацией к фильму.
— Это просто рай! — выдохнул Виталик, осматриваясь.
В отеле нас ждал уютный номер с балконом, выходящим на море. Виталик тут же выбежал на балкон, чтобы полюбоваться видом.
— Потрясающе! — крикнул он, не отрывая глаз от морской глади, — ты просто волшебница!
Я улыбнулась. Все шло по плану.
Вечером мы ужинали в небольшом ресторанчике на набережной. Виталик был в восторге от всего: от еды, от атмосферы.
— Это лучший день в моей жизни! — заявил он, поднимая бокал, — за тебя, моя любовь!
Я чокнулась с ним бокалом.
— За нас!
После ужина мы прогуливались по набережной, держась за руки. Виталик болтал без умолку, делясь своими впечатлениями. В какой-то момент он замолчал и посмотрел на меня с серьезным видом.
— Знаешь, я все-таки думаю, что нужно маме позвонить. Она, наверное, уже волнуется.
Я вздохнула. Я знала, что этот момент настанет.
— Хорошо, — сказала я, — звони. Но… только коротко. Просто скажи, что у нас все хорошо, и все. Никаких подробностей. Договорились?
Он кивнул.
— Договорились.
Он набрал номер и приложил телефон к уху.
— Мам? Привет! Это я. Да, у нас все хорошо. Все в порядке. Нет, я не могу сейчас долго говорить. Просто хотел сказать, что… Да, все хорошо. Пока.
Он отключил телефон и виновато посмотрел на меня.
— Ну, вот и все. Я просто сказал, что у нас все хорошо.
Я улыбнулась.
— Молодец.
Первые сутки нашего незапланированного отпуска прошли просто замечательно. Проблемы начались следующим утром.
***.
Солнце только-только начинало окрашивать горизонт нежными розовыми оттенками, когда зазвонил телефон. Я, еще не проснувшись толком, схватила трубку, не глядя на экран. Кто там может звонить в такую рань?
— Алло? — пробормотала.
— Это ты, гадина?! — заорал в трубку истерический голос.
Я сразу узнала мою дражайшую свекровь.
— Доброе утро и вам, Елена Сергеевна, — огрызнулась я, стараясь говорить тихо, чтобы не разбудить Виталика.
— Какое тут доброе утро?! Ты, поганка, увезла моего сына в неизвестном направлении, даже не удосужилась мне сообщить! Кто ты такая, чтобы решать за него?!
Я медленно села на кровати, стараясь прогнать сон. Ну вот, началось.
— Елена Сергеевна, во-первых, я не поганка, — сказала я, стараясь сохранять спокойствие, — а во-вторых, я жена Виталика, и имею полное право решать, как нам проводить наш отпуск.
— Отпуск?! Ах, у вас еще и отпуск?! А почему я об этом узнаю последней?! Ты специально это сделала, чтобы меня позлить?!
Виталик заворочался во сне. Я поняла, что нужно срочно уходить из спальни.
— Елена Сергеевна, давайте не будем сейчас устраивать скандал, — прошептала я, вставая с кровати, — я вам потом перезвоню, когда мы оба будем в нормальном состоянии.
— Нет! Я хочу знать все прямо сейчас! Где вы находитесь?! Название отеля! Немедленно! Я сейчас же куплю билет и прилечу к вам!
Я, стараясь не шуметь, проскользнула на балкон. Там, вдохнув свежий морской воздух, я решила, что с меня хватит.
— Знаете что, Елена Сергеевна? — сказала я уже более громко и твердо, — вы мне надоели. Вы постоянно вмешиваетесь в нашу жизнь, постоянно пытаетесь меня унизить. Я больше не позволю этого делать.
— Как ты смеешь со мной так разговаривать?! Да я…
— Чего «я»?! — перебила я ее, — уймитесь, ради бога. Никто не дает вам права на меня орать и меня оскорблять. Я больше не позволю вам повышать на меня голос. И если вы еще раз посмеете мне позвонить с подобными претензиями, я просто заблокирую ваш номер.
— Аааа, вот как ты заговорила! — завизжала она в трубку, — я тебе устрою! Ты еще узнаешь, с кем связалась!
Я, не дожидаясь ответа, просто бросила трубку. Руки дрожали от злости и обиды. Как же она меня достала! Я стояла на балконе, пытаясь успокоиться, когда услышала за спиной голос Виталика.
— Что тут происходит? Кто звонил в такую рань? И почему ты так кричала?
От мужа я правды скрывать не стала.
— Это была твоя мама, — сказала я, стараясь говорить спокойно, — она недовольна тем, что мы уехали, не поставив ее в известность.
Лицо Виталика помрачнело.
— И что ты ей сказала?
— Я сказала ей, что она мне надоела, — ответила я прямо, — и что я больше не позволю ей себя оскорблять.
Виталик нахмурился.
— Ты что, на нее накричала?!
— А что я должна была делать? Слушать, как она меня обзывает?! Я больше не собираюсь это терпеть.
Виталик подошел ко мне и взял меня за руку.
— Послушай, я понимаю, что с мамой иногда бывает сложно, но она же просто хочет, чтобы у меня все было хорошо. Она просто переживает за меня.
— Я тоже хочу, чтобы у тебя все было хорошо, — ответила я, — но это не значит, что я должна терпеть ее выходки. Я тоже имею право на уважение.
Виталик вздохнул.
— Я понимаю. Но ты не должна была с ней так разговаривать. Она же твоя свекровь.
— А она должна была меня оскорблять? — спросила я.
Он промолчал.
Через два часа, когда мы завтракали на террасе, Виталик неожиданно прервал молчание.
— Ты знаешь, я тут подумал… Может, тебе стоит позвонить маме и извиниться?
Я чуть не подавилась кофе.
— Извиниться?! За что?! За то, что она меня оскорбляла?!
— Ну, может, ты немного перегнула палку, — сказал он, избегая смотреть мне в глаза, — все-таки она моя мама.
— Виталик, ты серьезно? — я не могла поверить своим ушам, — ты сейчас на моей стороне или на ее?
— Я просто хочу, чтобы все были счастливы, — пробормотал он, — и чтобы не было никаких конфликтов.
— А меня ты спросил, счастлива ли я?! — воскликнула я, — тебе не кажется, что она меня делает несчастной?!
Виталик вздохнул.
— Ладно, может, извиняться и не надо. Но ты должна ее как-то загладить свою вину.
— Какую вину?!
— Ну… ты же ее обидела. Может, ей какой-нибудь подарок купить?
Я обалдела.
— Ты сейчас серьезно?! Ты предлагаешь мне купить ей подарок за то, что она меня поганкой назвала?!
— Ну, не то чтобы за это… Просто как знак примирения.
— Виталик, ты с ума сошел? — я не выдержала и повысила голос, — я не собираюсь ей ничего покупать! Я вообще не понимаю, почему я должна перед ней заискивать!
— Ну, хотя бы небольшую сумочку, — продолжал настаивать Виталик, — я недалеко от отеля магазинчик дизайнерский видел. Или, может, пальто? Она давно мечтала о новом пальто с меховым натуральным воротником. Вик, тебе надо загладить свою вину.
— Сумочку?! Пальто?! Ты совсем ошалел?! — я вскочила со стула, — я лучше себе куплю новое платье! А ей я не дам ни копейки!
— Ну, пожалуйста, — заныл Виталик, — просто чтобы она успокоилась. Я потом тебе все верну.
— Вернешь?! Ты предлагаешь мне потратить свои деньги на твою маму, а потом ты мне их вернешь?! Ты правда думаешь, что это нормально?!
— Ну, а что я могу сделать? Она же моя мама.
— А я кто? — спросила я, чувствуя, как в глазах собираются слезы, — я тебе никто? Ты готов пожертвовать моими чувствами ради ее спокойствия?!
Виталик молчал, опустив голову. Я поняла, что он уже сделал свой выбор. И этот выбор был не в мою пользу.
Вернулась я домой на три дня раньше. Сразу же собрала вещи, вызвала курьера и отправила два чемодана с тряпьем теперь уже бывшего мужа по адресу проживания его маменьки. На развод подала на следующий день. Пусть он вместе со своей маменькой катится куда подальше! Надоели они мне, ей-богу.
