На отпуск в Грецию мы с мужем копили два года. Хотели один раз — но по-настоящему: хороший отель, вид на море, сразу несколько экскурсий и поездки на производство моего любимого сыра — все без компромиссов.
Каждый месяц откладывали по пятнадцать-двадцать тысяч. Иногда больше, если премию давали. Иногда меньше — когда машину чинили или кот заболел. Но цель была железная. Греция, белые домики, синее море.
— Представляешь, — говорила я мужу, показывая фотографии отеля, — завтрак на террасе с видом на бухту!
— Представляю, — улыбался он. — Полетим обязательно.
Я распечатала фотографии отеля и повесила на холодильник. Каждое утро, наливая кофе, смотрела на эту картинку. Мотивация работала безотказно. Хотелось потратиться на новые сапоги — смотрю на Грецию, отказываюсь. Муж предлагает поужинать в ресторане — вспоминаем про отпуск, готовим дома.
Подруги удивлялись нашей экономии:
— Лена, ну что вы как пенсионеры живёте? Кино сходить не можете?
— Можем. Но предпочитаем копить на мечту.
— Да какая там Греция! Турция ничуть не хуже, и в три раза дешевле!
— Мы именно в Грецию хотим. Там совсем другая атмосфера.
Турагентство мы выбирали долго. Читали отзывы, сравнивали цены, изучали условия. Хотелось, чтобы всё прошло идеально. Ни одного подводного камня.
— Отель пять звезд— рассказывала нам менеджер Оксана, — завтраки и ужины включены. Номер с балконом и видом на море. Пляж в двух минутах ходьбы.
— А что с погодой в сентябре?
— Идеально! Не такая жара, как летом, но море ещё тёплое. Бархатный сезон.
Мы изучили каждую мелочь. Трансфер из аэропорта, экскурсии, рестораны рядом. Даже прогноз погоды на нужные даты. Планировали отпуск как космическую экспедицию.
И вот наконец путёвки куплены. Документы готовы, чемоданы почти собраны. До вылета неделя. Я уже мысленно плескалась в тёплом море, представляла, как буду пить утренний кофе на балконе с видом, как у меня на картинке.
Купила новый купальник — синий, в мелкий горошек. Солнцезащитный крем с фактором пятьдесят. Красивую пляжную сумку. Всё готово для идеального отпуска.
И вот, за дней пять до вылета приходит свекровь. Без здрасьте, без чая — сразу в лоб:
— Сдайте путёвки. Деньги нам обязаны отдать.
Я зависаю. Честное слово — мозг просто отключился на несколько секунд. Стою с кружкой в руках, смотрю на неё как на инопланетянку.
— Это ещё почему?
— Ты что, забыла? — голос возмущённый, как будто я украла у неё миллион. — Мы же вам на машину семьдесят тысяч дали! И вы до сих пор не вернули!
Ах, вот оно что! Старая песня заиграла с новой силой.
— Светлана Игоревна, это было три года назад. Вы тогда сами сказали, что помогаете по родительски.
— И что с того? — пожимает плечами, как будто речь идёт о мелочи. — Сейчас тяжело. У нас долги, газ вырос в два раза, продукты дорожают каждый день. Пенсия копеечная. Отдайте — нам с мужем деньги нужны, а вы в отпуск заграничный собрались!
Это её фирменное: всё «даёт» только в долг.
Даст пять тысяч на день рождения — и потом три месяца ждёт подарок за пять тысяч двести. На семейные праздники всегда собирает чеки за «общий стол». Купит торт за тысячу, продуктов на восемьсот — и потом скидывает фото чеков в семейный чат. И половину требует перевести. Даже за курицу по акции, которую покупает.
Помню её день рождения два года назад. Мы подарили ей новую сковороду за четыре тысячи. Дорогая, качественная, антипригарная. Она обрадовалась, целовала, благодарила. А через месяц звонит:
— Лена, а помнишь, я тебе на новоселье цветы дарила?
— Помню. Хризантемы красивые были.
— Вот! А они четыре тысячи стоили! А теперь ты мне сковороду за четыре тысячи подарила. Получается, мы квиты. А должна была ты мне что-то ещё подарить — за то, что я всегда помню про праздники!
Я тогда опешила. Цветы за четыре тысячи? Обычный букет хризантем из ларька у метро!
— Светлана Игоревна, — говорю, стараясь сохранить спокойствие, — вы тогда сами сказали, что это подарок молодой семье.
— Подарок-то подарок, — машет рукой, — но сейчас нужда заставляет. Вы же молодые, здоровые, заработаете ещё. А нам каждая копейка дорога.
Про машину она уже три года рассказывает всем, что «без нас бы дети не купили». Что мы, мол, «в люди выбились только благодаря» им. Соседям, родственникам, случайным знакомым в очереди за пенсией — всем подряд.
На прошлой неделе встретила её соседку в магазине. Тётя Валя подходит ко мне с сочувственным лицом:
— Леночка, а что это Светлана Игоревна говорит, что вы неблагодарные? Что они вам машину купили, а вы теперь нос воротите? В гости не приезжаете, все только они к вам приезжают, а вы их с недовольным лицом встречаете — не гоже так со старшими.
— Тётя Валя, они добавили семьдесят тысяч к нашим восьмистам тридцати. Это большая разница.
— Ах вот как… А она рассказывает, будто вы без их денег вообще ничего не смогли бы.
Вот так свекровь и «прославила» нас на весь район.
— Вы добавили семьдесят тысяч, — повторяю уже в сотый раз. — А машина стоила девятьсот тысяч.
— Но без нас бы вы не справились! — глаза горят праведным гневом. — Значит — вы нам обязаны. По гроб жизни обязаны. А сейчас живёте на широкую ногу, а родителей забыли!
— Значит — вы нам обязаны. По гроб жизни обязаны.
Восемьсот тридцать тысяч мы заработали сами. Копили , подрабатывали. Андрей по выходным грузил мебель, я репетиторством занималась. Но для свекрови это не считается. Главное — что она дала семьдесят.
— На широкую ногу? — удивляюсь искренне. — Светлана Игоревна, мы два года на отпуск копили!
— Вот именно! — торжествующе восклицает.
— Светлана Игоревна, мы вам очень благодарны за помощь с машиной…
— Благодарны? — перебивает с издёвкой. — Если благодарны, так покажите делом! Верните деньги и сдайте эти ваши путёвки! Что вам, дома плохо?
Муж, который до этого молча слушал в коридоре, выходит на кухню. Лицо каменное.
— Мам, мы обсудим это позже.
— Нет, сейчас обсудим! — она входит в раж. — Я не понимаю, как можно такие деньжищи на ерунду тратить, когда родители в нужде!
— В какой нужде? — не выдерживаю я. — У вас квартира приватизированная, дача есть, пенсия приличная!
— Приличная? — возмущается. — Двадцать тысяч — это приличная пенсия? А коммуналка? А лекарства? А продукты?
Коммуналка у них четыре тысячи в месяц. Лекарства по льготам получают бесплатно. Продукты… ну да, подорожали. Но не настолько, чтобы требовать от детей отказаться от отпуска.
— Мам, — вмешивается муж, — давайте без эмоций. Мы не отказываемся помочь в случае крайней необходимости. Но отпуск — это не роскошь, это необходимость.
— Какая необходимость? — фыркает свекровь. — В мои годы на дачу ездили отдыхать! И ничего, живы остались!
Муж спорить не стал. Молча ушёл в спальню. Знаю его — когда злится, лучше не попадаться под руку. А злится он редко, но метко.
Свекровь ещё полчаса читала лекцию о неблагодарности современной молодёжи. О том, как они с отцом всю сыну единственному посвятили, в отказах себе. О том, что раньше старших уважали, а сейчас каждый сам за себя.
— Мы его растили, кормили, одевали! — горячится она. — Андрею институт оплачивали!
— Институт государственный был, бесплатный.
— Ну и что! Стипендии не хватало, мы подкидывали!
— По пятьсот рублей в месяц.
— Пятьсот — это тогда были большие деньги!
Может, и большие. Но не настолько, чтобы всю жизнь этим попрекать.
— Раньше и колхозы были, — не выдержала я.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Что времена меняются. И семейные отношения тоже. Сейчас дети не обязаны всю жизнь родителям отдавать долги за своё воспитание.
Она аж покраснела от возмущения:
— Ах вот как! Значит, мы для вас теперь никто! Вырастили — и выбросили нас!
— Никто вас не выбрасывает. Просто не хотим жить с чувством вечной вины за то, что родились.
Ушла она со словами: «Подумайте хорошенько. И не забывайте, кому обязаны всем в этой жизни». Хлопнула дверью так, что соседи наверняка проснулись.
Мы с мужем остались на кухне в полной тишине. Он налил себе чай, сел напротив.
— Ну что, — говорит устало, — знакомая песня?
— Очень знакомая. Только мотив каждый раз одинаковый — мы должны, мы обязаны, мы неблагодарные.
На следующий день, часов в одиннадцать утра, звонит отец мужа. Голос серьёзный, по-мужски строгий:
— Андрей, ты дома?
— Дома, пап.
— Можешь поговорить?
Муж включил громкую связь — я всё слышала. Привычка у нас такая: никаких секретов друг от друга.
— С матерью так нельзя, — начал свёкор без предисловий. — Она всю ночь не спала, плакала. Мы в тебя столько сил вложили, столько лет растили. Ты обязан уважать и помогать. Неужели отдых важнее семьи?
— Пап, при чём тут отдых и семья? — муж пытается говорить спокойно. — Мы просто хотим съездить в отпуск, который два года планировали.
— А мать плачет второй день! Говорит, что дети совсем от рук отбились! Что денег на отдых не жалко, а родителям помочь жалко! Тем более мы вам деньги давали!
Плачет! Мне бы её слёзы посмотреть. За пять лет знакомства я видела свекровь плачущей ровно один раз — когда соседка купила норковую шубу.
— Мы никого не обижали, — говорю в трубку. — Просто не хотим отдавать деньги за то, за что не должны.
— Как это не должны? — голос свёкра повышается. — Мы же помогли с машиной! Без нашей помощи разве смогли бы купить?
— Помогли — это хорошо. Но помощь не означает пожизненную кабалу.
— Какая кабала? Нормальная, естественная благодарность!
— Нормальная благодарность — это сказать спасибо и помнить добро. А не требовать деньги через три года.
— Подарили семьдесят тысяч при покупке за девятьсот.
— Ну и что, что семьдесят! Помощь есть помощь! — свёкор начинает заводиться. — Мы могли вообще не давать!
Вот она, семейная логика. Дал рубль — требуй десять. Дал десять — требуй сто. И всегда с претензией, что могли вообще не дать.
— Игорь Петрович, — обращаюсь к свёкру по имени-отчеству, — а вы у своих родителей отпуск когда-нибудь отнимали?
— При чём тут мои родители?
— При том, что они тоже в вас вкладывались. И что, всю жизнь требовали отчёт за каждую копейку?
— Это было другое время…
— Время-то другое, а принцип тот же. Родители растят детей не для того, чтобы потом с них дивиденды получать.
Повисла неловкая пауза. Слышно, как свёкор тяжело дышит — видимо, аргументы кончились.
— Андрей, — говорит он наконец, — ты подумай хорошенько. Мать в таком состоянии… Может, действительно стоит помочь?
— Не обязаны и никто вам ничего не должен, мы своё сами заработали, — спокойно отвечает муж. Пап, мы поговорим и перезвоним.
Положили трубку. Сидим молча, перевариваем услышанное.
Мы с мужем сели за кухонный стол. Разговор предстоял серьёзный, от которого зависело наше ближайшее будущее.
— Знаешь что, — сказала я после долгого молчания, — может, и правда стоит сдать путёвки?
— Ты о чём? — муж смотрит на меня с недоумением.
— Давай вернём эти семьдесят тысяч. Просто чтобы навсегда это прекратилось. Чтобы не быть «вечно должными». Честное слово, я устала от этого цирка.
Он молчал, смотрел в окно на серый мартовский двор. Понимаю его состояние — между женой и родителями разрываться тяжело. Особенно когда и те, и другие по-своему правы.
— Путёвки стоят четыреста тысяч, — продолжила я. — Этого твоя мама не знает. Думает, мы теперь совсем не поедем. Ведь надо всё старшим отдавать по главности в семье.
— А если отдадим деньги, а они опять что-то придумают? Новый повод найдут?
— Тогда хотя бы будет ясно, что дело не в деньгах. А в принципе.
— Но ведь мы так долго копили… — голос у него грустный. — Два года планировали, мечтали…
— И всё равно поедем. Только чуть по-другому.
Я достала ноутбук, зашла на сайт турагентства. Стала смотреть альтернативные варианты.
— Смотри, — показываю экран, — вот похожий отель. Та же Греция, тот же остров. Номер чуть меньше, но с балконом.
— А разница качества большая?
— Судя по отзывам — нет. Завтраки включены, пляж рядом, персонал приветливый.
Он внимательно изучал фотографии, читал описание.
— Знаешь, — говорит наконец, — а ведь ты права. Давай отдадим им эти треклятые семьдесят тысяч. И полетим в отпуск со спокойной совестью.
Решение созрело быстро. Иногда бывает так — долго мучаешься, а потом раз — и всё ясно.
На следующий день пошли в турагентство. Объяснили ситуацию Оксане — семейные обстоятельства, нужно сдать путёвки.
— Очень жаль, — сочувственно говорит она. — Неустойка составит тридцать процентов от стоимости.
— Сколько вернётся?
— Двести восемьдесят тысяч.
Более чем достаточно, чтобы рассчитаться со свекровью и ещё что-то отложить.
— А у вас есть другие варианты в Грецию? — спрашиваю. — На эти же даты, но в эту сумму?
— Конечно! — оживляется Оксана. — У нас как раз появились отличные предложения. Раннее бронирование закончилось, освободились места.
Она показала нам несколько вариантов. Тот самый отель, который я вчера нашла в интернете, оказался в списке.
— Вот этот очень рекомендую, — тыкает пальцем в экран. — Практически в соседнем районе с вашим первоначальным выбором. Тот же остров, та же инфраструктура. Даже пляж общий.
— Балкон с видом на море есть?
— Есть! Правда, вид не прямой, а боковой. Но море видно отлично. И завтраки-ужины включены.
Изучаем фотографии номера. Не хуже нашего первоначального выбора. Даже лучше в чём-то — ремонт свежее, мебель новее.
— А отзывы какие?
— Отличные! Вот, почитайте.
— Бронируем, — говорит муж.
— Точно? — уточняет Оксана. — Предоплата невозвратная.
— Точно.
Оформляем новые путёвки. Остаётся свободными ещё двадцать тысяч — приятный бонус к отпуску.
Домой возвращаемся с двумя конвертами. В одном — семьдесят тысяч для свекрови. В другом — новые путёвки и справка о сдаче старых.
Звоним родителям мужа:
— Можете приехать? Хотим поговорить.
— Мы сейчас! — в голосе свекрови слышится торжество.
Приехали через полчаса. Свекровь аж светится от предвкушения победы. Заходит в квартиру с видом генерала, принимающего капитуляцию.
— Ну что, одумались наконец? Поняли, что родителей бросать нельзя?
— Одумались, — спокойно говорит муж и протягивает конверт.
Она берёт, заглядывает внутрь. Пересчитывает купюры — привычка крепкой хозяйки.
— Вот и правильно! — удовлетворённо кивает. — Долг платежом красен! Хоть и поздно спохватились, но лучше поздно, чем никогда.
— Только это не долг, — говорю я. — Это был подарок. Который мы решили вернуть.
— Какая разница, как называть? — машет рукой. — Главное, что справедливость восторжествовала.
Она даже спасибо не сказала. Спрятала конверт в сумочку, как будто так и должно быть. Как будто мы вернули украденное.
— А путёвки сдали? — интересуется свёкор.
— Сдали.
— И что теперь, на дачу поедете?
Мы с мужем переглядываемся. Молчим. Пусть думают что хочет.
— Правильно, — назидательно говорит свекровь. — Семья — это святое. А развлечения подождут. Вы ещё молодые, успеете по свету покататься.
Через час они ушли. Довольные, умиротворённые. Свёкор даже похлопал сына по плечу: «Молодец, правильное решение принял».
А на следующий день свекровь уже рассказывала соседке тёте Вале:
— Вот видишь, Валентина, какие у меня дети воспитанные! Поругались немножко, но разум победил. Поняли, что старших уважать надо.
Через неделю вся округа знала, что «дети Светланы Игоревны наконец одумались». Что «правильно их воспитала». Что «молодёжь нужно держать в рамках, а то совсем распоясались».
А мы… На следующий день после их визита полетели. Ранним утром, когда солнце только поднималось над Москвой.
Греция встретила нас солнцем и тёплым ветром. Аэропорт небольшой, уютный.
Первую неделю отпуска мы не включали мобильный интернет. Хотелось полностью отключиться от домашних проблем. Никаких новостей, никаких сообщений, никаких звонков.
На восьмой день включили телефон — посмотреть фото, которые накопились. И обнаружили пять пропущенных от свекрови.
— Интересно, что случилось? — говорю мужу.
— Давай послушаем.
Первое сообщение, три дня назад: «Андрей, как дела? Мы тут думаем, может, приехать к вам на выходные? Пирогов напеку».
Второе, два дня назад: «Сынок, ты трубку почему не берёшь? Что случилось может?»
Третье, вчера утром: «Андрюша, я волнуюсь! Звоню уже три дня!»
Четвёртое, вчера вечером: «Андрей Игоревич! Немедленно перезвони! Что случилось?»
Пятое, сегодня в шесть утра: «Если не перезвонишь сегодня, буду звонить участковому!»
Мы смеёмся до слёз. Участковому! За то, что сын в отпуске не отвечает на звонки!
— Надо перезвонить, — говорит муж. — А то действительно участкового пришлёт.
Звоним. Трубку берёт на первом гудке.
— Андрей?! Слава богу! Где ты пропадал? Я уже думала, что вы с Леной в больнице лежите!
— Мам, мы в отпуске.
— В каком отпуске? Вы же путёвки сдали!
— Другие купили.
Пауза. Долгая, тяжёлая пауза.
— Как другие? На какие деньги?
— На те, что остались после возврата старых путёвок.
— Да сколько же стоили ваши путевки, что даже после вычета 70 тысяч вы все равно летите? Вы от нас деньги прячете?
Ещё одна пауза. Теперь уже с характерным свистящим звуком — свекровь тяжело дышит носом, когда злится.
— То есть вы меня обманули? — голос холодный, обвиняющий.
— Мы никого не обманывали. Просто не рассказывали все подробности.
— А я думала, вы дома теперь сядете! Какой вам отпуск!? Вот и показали своё истинное лицо! — шипит свекровь. — Мы для вас теперь никто!
— Вы для нас родители. Но не владельцы нашей жизни.
Она кладёт трубку. Мы остаёмся сидеть на балконе, держась за руки и глядя на бесконечное синее море.
Никаких долгов. Никаких обязательств. Никаких счетов за семейные ужины. Никакой благодарности за то, чего не просили.
Хороший же подарок сделала свекровь, за который еще надо расплатиться своим отпуском! ПОМИРЯТСЯ, КАК ДУМАЕТЕ?
