Галина вытерла вспотевшие ладони о фартук и ещё раз окинула взглядом праздничный стол. Всё должно быть идеально.
Шестьдесят лет — не шутка! Она представила лица гостей, когда они увидят этот пир, и улыбнулась. Особенно Виктор должен оценить её старания.
— Мам, ты опять перестаралась, — Мария вошла на кухню с охапкой цветов. — Тут еды на полк солдат!
— Ой, да ладно тебе! Разве можно на юбилей пожалеть продуктов? — Галина махнула рукой. — А вдруг кому-то чего-то не хватит? Я же со стыда сгорю.
— Ты когда-нибудь о себе думаешь? — Мария поставила цветы в вазу. — Вечно всех кормишь, всем угождаешь.
— А как иначе? — удивилась Галина. — Я же мать, жена.
— И женщина, между прочим, — Мария подошла и обняла мать. — С юбилеем тебя! Пусть все твои желания сбудутся.
— Какие там желания в мои годы, — отмахнулась Галина, но в глубине души что-то защемило.
Звонок в дверь возвестил о первых гостях. Начался привычный круговорот — объятия, поздравления, восхищённые ахи над столом. Галина летала между гостями, подкладывала угощения, подливала чай. Её лицо светилось от удовольствия, но время от времени она бросала взгляд на часы. Виктор задерживался.
— Твой-то где? — шепнула соседка Нина.
— Задерживается, — Галина натянуто улыбнулась. — Может, в пробку попал.
Когда Виктор наконец появился, его лицо не предвещало ничего хорошего. Хмурый, с поджатыми губами, он буркнул общее приветствие и сел в самый дальний угол стола.
— Вить, ну наконец-то! — Галина подлетела к нему с тарелкой. — Голодный, наверное? Я твои любимые котлеты сделала.
— Отстань, — процедил он сквозь зубы, но Галина сделала вид, что не расслышала.
Застолье шло своим чередом. Гости произносили тосты, вспоминали забавные истории из жизни Галины. Она смеялась, благодарила, украдкой поглядывая на мужа. С каждым бокалом его лицо становилось всё мрачнее.
— А сейчас слово предоставляется мужу нашей юбилярши! — объявила Мария, поднимая бокал.
Виктор медленно поднялся. Комната затихла в ожидании. Он посмотрел на Галину долгим тяжёлым взглядом.
— Что тут говорить, — начал он глухим голосом. — Прожили вместе сорок лет. Хотя… — Он вдруг усмехнулся так неприятно, что у Галины внутри всё оборвалось. — Знаете, надоело. Надоело притворяться.
— Витя… — прошептала Галина.
— Не перебивай! — рявкнул он так, что все вздрогнули. — Все эти годы я жил как в клетке. Ты не моя семья. Я всю жизнь это чувствовал!
Наступила оглушительная тишина. Галина застыла с открытым ртом. Её руки задрожали так сильно, что вилка со звоном упала на пол.
— Папа! — воскликнула Мария. — Ты что такое говоришь?!
— Правду говорю, — Виктор залпом опрокинул рюмку. — Сколько можно врать? Никому я ничего не должен. Особенно сегодня.
И он, пошатываясь, направился к выходу.
Гости замерли в неловком молчании. Чей-то бокал звякнул о тарелку. Соседка Нина прикрыла рот ладонью. А Галина стояла, будто громом пораженная, глядя вслед мужу. Сорок лет брака разлетелись вдребезги за одну минуту.
— Галя, ты не обращай внимания, — первой опомнилась Нина. — Он же выпил, сам не понимает, что несет.
— Да-да, Галочка, мужчины, они такие, — подхватила ее сестра Татьяна. — Завтра проспится и прощения будет просить.
Мария подошла к матери и обняла ее за плечи:
— Мама, может, гостей распустим?
Галина медленно подняла голову. В ее глазах не было слез — только бесконечная усталость и какое-то новое, не свойственное ей выражение.
— Нет, — твердо сказала она. — Это мой юбилей. И я хочу его отпраздновать.
Она расправила плечи и обвела взглядом притихший стол.
— Друзья мои, давайте не будем портить вечер. Муж сказал то, что давно хотел сказать. Я благодарна ему за… откровенность.
Ее голос слегка дрогнул, но она справилась с собой.
— Знаете, в жизни каждой женщины должен наступить момент, когда она перестает быть просто женой и матерью. Когда она вспоминает, что она — человек. Со своими желаниями, мечтами.
Галина взяла бокал и подняла его:
— Я тоже хочу сказать кое-что. С сегодняшнего дня я перестаю считать себя частью старой семьи. Той, где меня не ценят.
— Правильно, Галя! — крикнул кто-то из гостей.
— Мама… — изумленно прошептала Мария.
— А что мама? — Галина вдруг улыбнулась. — Мне шестьдесят, и, кажется, только сейчас я начинаю жить. Мой подарок себе на юбилей — свобода. От чужих ожиданий, от вечного чувства вины, от необходимости всем угождать.
Она отпила из бокала:
— Представляете, я никогда не была на море. Всё откладывала — то дети маленькие, то денег нет, то Витя не может отпуск взять. А в следующем месяце я еду к подруге в Сочи! Купила билет ещё вчера.
По комнате пронесся удивленный шепот.
— И на курсы компьютерные записалась, — продолжала Галина с какой-то детской гордостью. — А то все с этими смартфонами умные, одна я как из леса вышла.
— Мам, ты серьезно? — Мария смотрела на мать так, будто видела ее впервые.
— А что такого? — Галина пожала плечами. — У меня, между прочим, и пенсия своя, и накопления есть. Не так уж мало я за жизнь заработала.
— Молодчина, Галя! — восхищенно произнесла Нина. — Нам всем пример!
Вечер неожиданно обрел второе дыхание. Гости наперебой давали Галине советы, куда еще можно поехать, что посмотреть. Кто-то вспомнил про клуб скандинавской ходьбы, кто-то — про танцевальный кружок для пенсионеров.
А Галина слушала и думала, что это, наверное, самый странный и самый важный день в ее жизни. Внутри было больно, очень больно. Но сквозь эту боль пробивалось что-то новое — предвкушение свободы.
Когда последние гости разошлись, Мария помогала матери убирать со стола.
— Ты правда не расстроилась из-за папы? — спросила она осторожно.
Галина вздохнула:
— Конечно, расстроилась. Сорок лет жизни — это не шутка. Но знаешь… Может, он прав. Может, мы правда не были настоящей семьей. Просто жили по привычке.
— А как же я? Паша? Внуки? — Мария растерянно смотрела на мать.
— Вы — моя настоящая семья, — Галина ласково погладила дочь по щеке. — И всегда ею будете. А с отцом… Что ж, каждый пойдет своей дорогой.
Той ночью Виктор домой не вернулся. А Галина впервые за много лет крепко спала, не прислушиваясь к шагам на лестнице.
Утро встретило Галину тишиной. Никто не хлопал дверцей холодильника, не бурчал, не требовал завтрак. Она лежала и смотрела на потолок, где играли солнечные зайчики.
«Побелить бы надо», — подумала она и тут же себя одернула: «А зачем? Может, я вообще отсюда уеду».
Эта мысль оказалась такой дерзкой, что Галина аж подскочила на кровати. Уехать? Куда? Но чем дольше она об этом думала, тем заманчивее казалась идея.
Телефон зазвонил так резко, что она вздрогнула. На экране светилось имя Виктора.
— Да, — сухо ответила она.
— Галя, — голос мужа звучал хрипло. — Я это… Извиниться хотел. Перебрал вчера.
Галина молчала и слушала его дыхание.
— Ты слышишь меня? — он не скрывал нетерпения. — Говорю, погорячился. Наговорил глупостей.
— И что теперь? — спросила Галина.
— Как что? — в его голосе проступило раздражение. — Забудь эту ерунду. Я вечером приду, нормально поговорим.
— А если я не хочу забывать? Надоело притворяться, что всё хорошо?
— Ты серьезно? — Виктор хмыкнул. — Из-за одной пьяной фразы весь дом вверх дном? У нас, между прочим, сорок лет брака!
— Вот именно, — тихо сказала Галина. — Сорок лет. И что у нас осталось, Витя? Ты меня ещё любишь?
Он замолчал, и его молчание сказало больше любых слов.
— Вот и я тебя уже давно не люблю, — призналась Галина с горькой легкостью. — Привыкла, да. Заботилась, готовила, стирала. Но любить — это совсем другое.
— И что дальше? — глухо спросил Виктор.
— Не знаю, — честно ответила Галина. — Но так, как раньше, уже не будет.
Она положила трубку и минуту сидела без движения. Потом встала и пошла в ванную. В зеркале она увидела немолодую женщину. Глаза устали, волосы седые. Галина долго смотрела на своё лицо, будто видела его впервые.
«Пора сменить прическу», — подумала она и улыбнулась своему отражению.
После завтрака позвонила Мария.
— Мам, как ты? Папа не появлялся?
— Звонил, — коротко ответила Галина. — Извинялся.
— И что ты решила?
— А что тут решать? — Галина вздохнула. — Поздно уже что-то клеить. Да и не хочу я больше.
— Но ведь… — начала Мария.
— Маш, тебе сколько лет? — прервала её Галина. — Тридцать пять. Ты взрослая, у тебя своя семья. А мне что, до конца дней жить с человеком, которому я не нужна?
— Ты правда думаешь о разводе? — В голосе дочери звучало чистое изумление.
— А почему нет? — Галина сама поразилась своему спокойствию. — Знаешь, когда он вчера это сказал, я словно очнулась. Сколько лет я жила как робот — дом, работа, магазин, ужин… И всё для кого? Для человека, который считает, что я — не его семья?
В трубке стало тихо.
— Знаешь, мам, — наконец сказала Мария, — я, наверное, впервые в жизни тобой горжусь.
— Горжусь? — удивилась Галина. — Странное слово. Чем тут гордиться?
— Тем, что ты наконец думаешь о себе, а не о папе, обо мне или ещё о ком-то, — в голосе дочери слышалась нежность. — Слушай, ты говорила про компьютерные курсы? Я тебя запишу на следующую неделю, хорошо?
— Запиши, — Галина улыбнулась. — И, Маш… Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что не осуждаешь старую дуру.
— Какая же ты дура? — рассмеялась Мария. — Ты самая умная женщина из всех, кого я знаю. Просто слишком долго старалась всем угодить.
После разговора с дочерью Галина почувствовала прилив сил. Вытащила старый чемодан и начала разбирать вещи. Что-то бросала в кучу на выброс, что-то откладывала для благотворительности. К обеду половина её гардероба исчезла из шкафа.
«Новую жизнь нужно начинать с чистого листа», — подумала она, глядя на опустевшие полки.
Вечером в дверь позвонили. На пороге стоял Виктор — небритый, мятый, с букетом гвоздик в руке.
— Можно? — спросил он и не посмотрел ей в глаза.
Галина молча отошла в сторону и пустила его в квартиру.
Виктор остановился посреди коридора и неуверенно протянул букет:
— Это тебе.
Галина взяла гвоздики и прошла на кухню. Виктор поплелся за ней, как нашкодивший школьник.
— Чай будешь? — спросила она, ставя цветы в вазу.
— Буду, — он сел за стол и тяжело вздохнул. — Галь, ну что за глупости ты придумала? Какой развод? Нам по шестьдесят уже.
— И что? — она поставила чайник. — Возраст — повод терпеть?
— Да не в терпении дело! — Виктор стукнул ладонью по столу. — Куда ты пойдешь? Как жить будешь?
— А тебе-то что? — Галина посмотрела ему прямо в глаза. — Я же не твоя семья. Сам сказал.
— Ну сказал, с пьяных глаз! — он развел руками. — Ты-то знаешь, что я не это имел в виду.
— А что ты имел в виду, Вить?
Он замолчал и уставился в стол. Галина достала чашки.
— Знаешь, я все эти годы чувствовал, что ты… — он замялся, подбирая слова. — Что ты как будто не со мной живешь, а для кого-то другого стараешься. Для детей, для гостей, для соседей. А я так, мебель в доме.
— А ты-то сам? — тихо спросила она. — Когда ты последний раз спрашивал, чего я хочу? О чем мечтаю?
— Да о чем в нашем возрасте мечтать?
— Вот! — она чуть не выронила чашку. — Вот это твое «в нашем возрасте». Будто мы уже в могиле!
Они замолчали. За окном начинало темнеть.
— Галь, — наконец произнес Виктор. — Давай все-таки не будем… Может, к врачу сходим? Говорят, у женщин в твоем возрасте бывает…
— Опять? — она покачала головой. — Опять ты меня за больную считаешь. Всю жизнь так: «Галя, ты что, с ума сошла?», «Галя, тебе к врачу надо». А может, я наконец-то выздоровела?
Виктор растерянно смотрел на жену. Такой он ее никогда не видел.
— Вить, — Галина села напротив него. — Я прожила с тобой сорок лет. Родила двоих детей. Похоронила родителей — и твоих, и своих. Работала, готовила, стирала, убирала. Я хорошая жена. Была. А теперь хочу быть просто… Галиной.
— И что, уйдешь от меня? — он смотрел на нее с недоверием.
— Не знаю, — она пожала плечами. — Может, и останусь. Но уже на других условиях.
— Каких еще условиях?
— Я больше не буду твоей служанкой. Хочешь жить со мной — будем жить на равных. Я поеду к морю. Пойду на курсы. Буду встречаться с подругами. И ты не станешь мне мешать.
Виктор хотел что-то возразить, но осекся. В глазах Галины он увидел такую решимость, что все аргументы пропали.
— Не знаю, Галь, — он потер висок. — Не знаю, смогу ли я так.
— А я не знаю, смогу ли я по-другому, — она улыбнулась. — Но хочу попробовать жить. Не доживать — а жить.
Он долго молчал, потом кивнул:
— Ладно. Попробуем.
Через месяц Галина стояла на берегу моря и смотрела на закат. Рядом молчал Виктор. Он сам предложил поехать с ней — «хоть посмотрю на это твое море». И теперь они вдвоем наблюдали, как солнце опускается в воду.
— Красиво, — сказал он.
— Да, — она улыбнулась. — Жаль, что мы раньше не приехали.
— Не поздно еще, — он неуверенно взял ее за руку. — У нас еще много времени.
Галина не ответила, но руку не отняла. Она не знала, что будет дальше. Сложится ли их новая жизнь или они разойдутся. Но точно знала: прежней Гали, которая всю жизнь прожила для других, больше нет. И это — ее главная победа.
