Фёдор вёл взглядом красную точку на табло, пока та мигала, сообщая об уровне фтора. Всё в норме. Только тревога внутри не гасла. Пискнула рация.
Фёдор оглядел помещение станции водоочистки, где пахло хлоркой и гудели насосы — его смена только началась.
— Федь, ты как там? — голос Романа из диспетчерской. — Думаю, завтра заедем, посмотрим твой участок. Света уже с тетрадкой сидит, считает, что можно на вырученные пустить…
Фёдор дёрнул плечом, будто кто-то положил на него руку.
— Я ж… говорил, что надо с Ниной посоветоваться, — он прижал кнопку, голос вышел глухой, с запинкой.
— Так советуйся! Чего тянуть-то, Федь? Ты посмотри — место у тебя сказка. Сейчас таких не найти. Если продашь — в долю войдёшь, всё по-честному. Да и дед твой бы обрадовался, не один же сарай на земле держать…
Рация щелкнула. Фёдор встал, смахнул пыль с рукава спецовки. У него снова дёрнулся глаз. Позже, после работы, дома, он молча переобулся в прихожей и прошёл на кухню.
Нина резала огурцы. Пахло укропом, газета под доской насквозь промокла.
— Ты чего весь день варёный какой-то? — она мельком глянула, не останавливаясь. — Опять у вас там химия пошла?
Фёдор сел на табурет, сунул руки под стол.
— Роман… просит землю дедову продать. Говорит, без неё его бизнес не выйдет. Карпов хочет разводить.
Нина перестала резать. Посмотрела. Потом вновь занялась салатом.
— Ну, а ты что?
Он пожал плечами. Внизу хлопнула входная дверь — сын пришёл.
— Сказал, надо подумать, — голос стал тише.
— А ты хочешь?
Фёдор поднял глаза. Нина стояла с ножом, ожидание в ней напряжённое, как вилка в розетке. Он кивнул, потом покачал головой. Помолчал.
— Не знаю.
— Ясно, — она отвернулась к мойке.
На следующий день Роман появился с женой. Светлана была в белом пуховике, привезла пирог с черникой. Нина, неожиданно оживлённая, расстелила на столе скатерть, позвала Фёдора и Костю.
— Мы тут подумали, — Светлана поставила пирог, — а ведь у вас земля-то просто простаивает. А если вы её продадите, мы как раз сможем сделать дело! Карпики, домик, прудик… потом и сдавать можно будет.
Костя оторвался от телефона.
— А если участок продадим, я смогу комп новый взять? — спросил, не глядя на отца.
— Ну если всё срастётся, конечно, — засмеялась Светлана. — И на комп, и на джакузи хватит.
Фёдор сжал вилку так, что побелели костяшки. Нина сказала:
— А ведь и правда. Стоит мёртвым грузом. Ни ты не ездишь, ни я. У нас и машины-то нет туда ездить.
— Там яблони, — глухо сказал Фёдор. — Дед садил.
— Ну яблони, Федь… Что, теперь всё держать ради яблонь?
Он ничего не ответил. Костя отодвинулся от стола, и тихо прошёл в комнату, но не закрыл дверь.
На станции водоочистки, где Фёдор работал оператором, он забыл закрыть третий вентиль. Хорошо, старший смены заметил. После смены Роман отозвал его в угол:
— Ты чего такой рассеянный стал? На участке всё в порядке? — Роман наклонился чуть ближе, понизив голос.
Фёдор только кивнул. В голове жужжало.
— Я просто не понимаю, чего ты тянешь. Всё ведь просто: продал — и с головой в дело. Шанс хороший, Федь.
Он промолчал. Потом, не глядя, пробормотал:
— Не знаю… с Ниной даже не говорил ещё.
Вечером, уже дома, он долго сидел на краю кровати, пока Нина что-то сортировала в шкафу. Потом встал, поехал на участок. Скрипучую дверь дедовского сарая он открыл почти наощупь — давно не был здесь. Лампочка зажглась с щелчком.
В сарае пахло железом и плесенью. Он перебирал инструменты: рубанок, молоток с выщербленным зубом, старую отвёртку с изолентой. Свет из лампочки качался, будто вспоминал, как здесь было с дедом. Летом. Муха жужжала под потолком.
На следующий день, за обедом в комнате отдыха, Роман весело стукнул кружкой по столу:
— Нашли, кто участок продаст! Всё уже на мази. Осталось только бумаги оформить.
Фёдор стоял у окна. Растворился в взгляде на трубу за станцией. Как будто это не о нём.
— Федь? — окликнул кто-то. — Это правда?
Он обернулся и выдавил:
— Посмотрим.
После смены, уже вечером дома, Костя был оживлён. Подсунул отцу листок с распечаткой:
— Смотри, пап, вот такой хочу! У него видеокарта мощная, и кулеры светятся! А ещё стримить можно. Если участок продадим, деньги же будут — как раз хватит.
Фёдор только кивнул. Потом ушёл в ванную, заперся. Поставил руки на раковину. Смотрел на своё лицо: будто чужое. Вода капала из крана. Он не выключал.
На следующий день, ближе к утру, Роман принёс документы. Бумаги. Всё было аккуратно. Даже папка.
— Завтра в двенадцать, у риелтора. Ты ж сам говорил — глянем. Ну и решим.
Фёдор не возразил. Только склонился над схемой участка. Там, где дед когда-то натягивал проволоку от кротов, теперь была нарисована стрелочка с подписью: «планируемая зона под застройку».
Он не сказал ни «да», ни «нет».
Руки снова дрожали. Как в том январе, когда хоронили деда.
Утром Нина уже рылась в тумбочке с плиточными образцами. Плитка была бежевая, глянцевая, с узором.
— Вот эта, мне кажется, ничего. Или под дерево лучше? — Она подняла глаза. — Только не вздумай отдать за копейки. Земля сейчас в цене. Если продадим нормально, хватит и на ванную, и Косте на ноут. А то как дураки потом останемся — и без участка, и без ремонта.
Фёдор кивнул. Отошёл к окну. За стеклом мелькнула соседка тётя Клава, в цветастом халате, с пакетом.
— Знаешь, — добавила Нина, — она вчера сказала: «Все нормальные уже продали, одни дураки землю держат». Прямо так и сказала.
Он сжал подоконник пальцами. Сын заглянул в комнату:
— Пап, а деньги когда? Мне Вовка ноут уже отложил, с доплатой потом можно. Я ему сказал — неделя максимум.
Фёдор не ответил. Пошёл наливать чай. Руки дрожали, крышка чайника звякнула о край крана.
На станции было тихо, только капала вода в дренажный лоток. Фёдор сидел в операторской, смотрел на показания, когда снова оступился. В табеле не сошлись цифры, он дважды перепутал значения.
— Федь, ну ты чего? — начальник протянул листок. — Ты же не новичок. Это уже второй сбой за месяц.
Рядом стоял Роман, пил кофе, слушал. Потом, когда начальник ушёл, сказал негромко:
— Слушай, ну правда — продай и не мучайся. Мы же в плюсе будем. После запуска, считай, ты вообще на полставки будешь, подработки, выезды… Не придётся вот тут сидеть целыми днями.
Фёдор сжал губы. Молчал. Повернулся к монитору. Роман ушёл, хлопнув дверью.
В субботу, как и договаривались, они поехали на участок. Покупатели приехали на двух машинах — семья, муж и жена, и парень в чёрной куртке, племянник. Роман вышел первым, махнул рукой:
— Ну, вот, гляньте, двадцать соток. Всё ровно, не заболочено. Документы готовы, собственник рядом. Хотите — глядите границы.
Фёдор стоял чуть в стороне, ковырял сапогом землю.
— А яблони останутся? — Спросил мужчина. — Или выравнивать будете?
Роман повернулся к нему с лёгкой улыбкой:
— Это уж как вы решите. Хозяин продаёт, а дальше — ваше дело. Хотите — оставьте, хотите — выкорчуйте. Место хорошее, коммуникации недалеко, подъезд есть.
Фёдор ничего не сказал. Костяшки пальцев побелели от напряжения — он спрятал руки в карманы.
Вечером он вернулся домой один. На кухне пахло пельменями. Нина кивнула в сторону ванной:
— Костя сказал, ты ему обещал деньги на этой неделе. Я на днях в «Леруа» заеду, плитку уточню. Только не тяни, ладно?
Фёдор сел за стол, подвинул тарелку ближе, но так и не начал есть.
— Я не обещал, — тихо сказал он. — Это вы уже всё сами решили.
— Ты хоть посмотри смету, — Нина положила рядом листок. — Там всё чётко расписано. Сколько нам и сколько Роману. Всё по-честному.
Фёдор скользнул взглядом по листку, ничего не ответил. Потом встал и ушёл в комнату, оставив бумагу на столе.
Через два дня, утром, на участок приехали геодезисты. Роман позвонил сам:
— Я тут заказал замеры, для уточнения границ по просьбе покупателей. Говорят, хотят точно знать, где что заканчивается. Ты же не против? Всё для дела. Быстро сделают.
Фёдор поехал на участок — хотел сам посмотреть, что там происходит. Через пол часа был там, стоял у забора и смотрел, как мужики с рулеткой шли вдоль яблонь. На мгновение показалось, что один из них наступил на старый пенёк, где дед когда-то вбивал колышки под забор.
Роман подошёл ближе, остановился сбоку:
— Всё нормально?
Фёдор помолчал. Потом тихо сказал, не глядя на Романа:
— Я не думал, что так быстро всё закрутится.
Отошёл от забора и сел на старую скамейку у сарая. Смотрел в землю — туда, где когда-то росла груша, которую они с дедом прививали два лета подряд. Долго не шевелился.
В понедельник утром в диспетчерской царила суета: кто-то не закрыл клапан, сработала сигнализация. Все суетились, бегали. Фёдор сидел в углу и смотрел, как мигает табло. В голове был шум — не от приборов, а от ощущения, что дни куда-то катятся, как тележка без тормозов.
— Ромка, с тобой поговорить надо, — окликнул его с порога Фёдор.
Тот обернулся, с кофе в руке.
— Ну?
— Я решил. Продавать не буду.
Роман чуть отстранился, будто не расслышал.
— В смысле? Ты же сам…
— Не буду, — повторил Фёдор. — Без объяснений.
Он прошёл мимо, оставив позади недосказанную паузу и молчание коллег, затаившихся у мониторов. Кто-то кашлянул. Больше никто ничего не сказал.
Дома была тишина. Только телевизор в комнате — фоном шёл сериал. Костя сидел на полу, листал каталог в планшете. Нина, не глядя на мужа, спросила:
— Ты у риелтора был?
Фёдор снял куртку, повесил на спинку стула.
— Не будет сделки, — сказал спокойно. — Я отказался.
— Что значит — отказался?! — Она повернулась, взгляд — острый, как край тарелки. — Ты всем пообещал! Нас подставил! Роман всё организовал, люди уже смотрели участок!
— Я ничего не обещал. Вы сами решили.
— Подумай, что ты говоришь… Что за цирк ты устроил? Участок нужно продать, что ты в него вцепился как клещь, приказным тоном не выдержав сказала жена.
— Ты всех подвёл. И семью тоже. Ты думаешь, у нас ещё будет шанс вот так — раз и деньги? Мы ж с этим участком живём, как с камнем. И толку? Я устала от твоей неопределенности, ты ведешь себя как тряпка, которую пытаются ополоснуть, но ты сопротивляешься.
— Это не камень. Это деда, наследственная земля, перебил он.
— Да деда уже давно нет! А Костя живой, он мечтает хоть раз пожить, как нормальные! Ты про него подумал? За тебя уже все сделали, ты должен был просто продать и все, чтобы все были в шоколаде, еще и бизнес бы заработал…
Фёдор помолчал. Потом, почти шёпотом:
— А кто про меня подумал?
Нина ничего не ответила. Смотрела долго с призрением. Потом встала и ушла в спальню, громко закрыв за собой дверь.
Костя, не поднимая головы:
— Я Вовке скажу, чтоб ноут не держал.
Через неделю стало известно, что Роман всё-таки начал проект — нашёл недостающую часть денег, оформил участок, о котором давно говорил. Оказалось, что дело пошло: выложили фото с землёй, техникой, первым прудом. На работе поздравляли, хлопали по плечу, обсуждали закупки комбикорма.
Фёдор стоял в сторонке, листал журнал учёта. Никто к нему не подходил.
Один из сменщиков, проходя мимо, только бросил:
— А ты чё не вписался, Федь? Такой шанс же был.
Фёдор не ответил. Закрыл журнал. Подошёл к окну. За стеклом бежала вода по трубам.
Он всё так же ездил на станцию, делал обходы, проверял уровни. Но внутри теперь что-то застыло — не от злости, а от того, что понял: если бы не этот участок, не было бы и решения. Просто в этот раз молчание сработало. Случайно.
А в следующий — может, уже не сработает.
Через пару выходных он поехал на участок. Осень уже вступала в права — трава под яблонями легла, листья кружились в воздухе. Он подошёл к стволу самой старой яблони, той, что садили с дедом. Потрогал кору — шершавую, местами отсыревшую. Посмотрел вверх — ветки были почти голые, но одна держала жёлтый, запоздалый плод.
Фёдор снял его, положил в карман. Потом просто стоял, пока не похолодели руки. Ему не хотелось ни уезжать, ни оставаться — просто быть здесь, где всё понятно без слов.
