Папа, ты же понимаешь, что квартира на Маяковского должна быть моей?
Игорь смотрел на Алёну и думал, что дочь покойной жены говорит точь-в-точь как её мать. Тот же напористый тон, те же жесты руками, даже морщинка между бровями такая же. Будто Галина воскресла и снова его пилит.
Алён, давай сначала похороним маму, а потом разберёмся с имуществом.
Нет, давай сейчас. Я знаю, как ты умеешь всё под себя подгребать.
Вот и началось. Игорь налил себе чай из термоса и сел на кухонный табурет. В квартире пахло гвоздикой от венков, а на столе лежали документы, которые Алёна притащила с собой из Екатеринбурга. Прямо с поезда, даже переодеться не успела.
Слушай, я двадцать лет с твоей матерью прожил. Думаешь, легко было?
А кто тебя заставлял? Мама всегда говорила, что ты к ней из-за денег прилип.
Игорь усмехнулся. Галина действительно так думала. Хотя когда они познакомились, у неё был только ларёк на Центральном рынке, где она продавала китайские куртки, а он работал мастером на заводе и получал вполне прилично. Тогда ещё зарплаты платили.
Твоя мама многое говорила. Не всё правда.
Зато я знаю, что квартира на Маяковского записана на меня. И дача тоже.
Алёна достала из сумки папку с документами. Игорь взял бумаги и стал читать. Действительно, в трёхкомнатной квартире в центре прописана падчерица. А вот дача под Первоуральском почему-то оформлена на какого-то Семёна Петровича Кукушкина.
А это кто такой?
Дядя Сёма. Мамин двоюродный брат. Она так налоги экономила.
И где этот дядя Сёма?
Умер три года назад. Но дача всё равно не твоя.
Игорь отложил документы. В голове крутилась одна мысль: неужели Галина настолько ему не доверяла, что даже дачу, которую они вместе строили, оформила на постороннего человека? Он же там горбатился каждые выходные, таскал брёвна, копал септик.
Алён, а ты помнишь, как мы с мамой эту дачу строили? Я там каждые выходные пахал. Фундамент заливал, крышу крыл.
Помню. И что?
Ничего. Просто помню.
Последние пять лет Галина болела. Сначала ноги отказали, потом голова стала плохо работать. Игорь возил её по врачам, делал уколы, кормил с ложечки. Иногда она его узнавала, иногда нет. А когда узнавала, то ругалась и обвиняла во всех смертных грехах. Говорила, что он её деньги тратит, что специально лекарства дорогие покупает.
Папа, я не против, чтобы ты в этой квартире пока пожил. Но официально она моя.
Спасибо за великодушие.
Не ерничай. Мне тоже нелегко. Мама умерла.
Игорь посмотрел на Алёну. Ей тридцать восемь, двое детей, муж программист. Живут неплохо в своём коттедже. Но квартира в центре Перми — это серьёзные деньги. Миллионов десять точно потянет.
А что с магазином?
Какой магазин? Мама уже три года как его закрыла.
Я про тот, что на Комсомольском проспекте. Там же ещё долги остались.
Алёна нахмурилась. Игорь видел, как у неё дёрнулся левый глаз. Точно как у Галины, когда та нервничала.
Какие долги?
Да поставщикам. Твоя мама последний год вообще голову потеряла. Товар заказывала, а платить забывала. Я потом разбирался, извинялся.
Сколько?
Тысяч восемьсот где-то.
Рублей?
Ага. Рублей.
Алёна побледнела. Игорь понял, что она об этих долгах не знала. Галина ей, видимо, рассказывала только про активы.
Папа, а может, не надо никому ничего платить? Мамы же нет уже.
Можно и не платить. Только совесть потом будет грызть.
Какая совесть? Это бизнес.
Игорь встал и подошёл к холодильнику. На дверце висела магнитная рамочка с фотографией: он и Галина на даче, лет десять назад. Оба улыбаются, загорелые, счастливые. Тогда ещё казалось, что всё будет хорошо.
Знаешь, Алён, я иногда думаю, что твоя мама меня вообще за человека не считала.
Почему?
Да так. Все решения сама принимала, деньги сама считала, даже продукты сама покупала. Я как приложение к квартире был.
Мама была сильная женщина.
Сильная. Только зачем тогда замуж выходила?
Алёна не ответила. Игорь сел обратно за стол и стал перебирать документы. Вот свидетельство о праве собственности на эту квартиру — на Галину. Вот на квартиру на Маяковского. Вот справка о том, что дача оформлена на покойного дядю Сёму.
А где завещание?
Какое завещание?
Ну мама же должна была завещание написать?
Алёна пожала плечами.
Не знаю. Не писала, наверное.
Игорь задумался. Значит, всё по закону делится. Половина ему, половина Алёне. Но какая половина от чего? От квартиры, в которой и так прописана Алёна? От дачи, которая на мёртвого дядю Сёму?
Папа, а давай так. Ты берёшь эту квартиру, я беру ту. И разбегаемся.
А долги?
А долги пусть с тобой остаются. Ты же мужик.
Игорь рассмеялся. Вот это по-нашему. Имущество себе, долги мужику. Как в том анекдоте про развод: жена забирает квартиру, дачу и машину, а мужу оставляет кредиты.
Алён, а ты хоть раз подумала, что я тоже человек? Что мне тоже хочется спокойно жить?
Подумала. Но мне тоже хочется.
Понятно.
Игорь встал и пошёл в комнату. Там на письменном столе лежала стопка тетрадей — Галина последние годы что-то писала. Говорила, что мемуары пишет. Он взял одну тетрадь и открыл наугад.
«Игорь опять ворчит на меня. Говорит, что я его не ценю. А что тут ценить? Он же ничего не умеет. Даже гвоздь нормально забить не может. Хорошо, что хоть не пьёт. А то бы совсем беда была.»
Игорь перевернул страницу. Почерк становился всё более неразборчивым.
«Сегодня Игорь принёс мне лекарства. Дорогие такие, по три тысячи упаковка. Я ему говорю: зачем тратишься, я же всё равно скоро умру. А он расстроился. Странный он какой-то. То ли любит меня, то ли жалеет.»
Ещё страница.
«Алёнка приезжала. Опять про наследство спрашивает. Боится, что Игорь всё себе заберёт. Глупая девочка. Игорь не такой. Он честный. Даже слишком честный. Иногда думаю, что зря я за него вышла. Он для семейной жизни не приспособлен. Ему бы одному жить, книжки читать, в интернете сидеть.»
Игорь закрыл тетрадь. Горло перехватило. Вот так. Двадцать лет прожили, а она его так и не поняла. Думала, что он неприспособленный, а он просто устал от её характера.
Папа, ты что там делаешь?
Читаю мамины записи.
Алёна вошла в комнату. Увидела тетради и насторожилась.
А что она писала?
Разное. Про жизнь, про нас.
Про меня что-нибудь есть?
Игорь полистал тетрадь.
Вот. «Алёнка хорошая девочка, но очень уж меркантильная. Всё время про деньги думает. Наверное, в отца пошла. Первый муж у меня тоже такой был.»
Алёна нахмурилась.
А про тебя что?
Про меня много чего. В основном жалуется.
На что?
На то, что я не такой, как ей хотелось.
Игорь отложил тетрадь и посмотрел на Алёну. Она стояла у двери, как будто готовилась убежать.
Слушай, а давай честно поговорим. Зачем тебе эта квартира на Маяковского?
Как зачем? Продам и деньги детям на образование отложу.
А эта квартира?
А эта пусть у тебя остаётся. Я же не жадная.
Спасибо. А долги?
А долги… Ну не знаю. Может, не все платить?
Игорь усмехнулся. Алёна действительно в отца пошла. Первый муж Галины тоже любил чужие деньги тратить, а свои беречь. Галина про него рассказывала — красивый, обаятельный, но жадный до невозможности.
Алён, а ты помнишь, как мама в больнице лежала? Последний раз?
Помню. А что?
Она мне тогда сказала: «Игорь, я знаю, что была с тобой несправедлива. Прости меня.»
Мама такого не говорила. Она вообще редко извинялась.
Говорила. Правда, через полчаса забыла.
Алёна села на диван. Игорь видел, что она устала. Наверное, всю ночь в поезде не спала.
Папа, а тебе не кажется, что мы как-то странно разговариваем? Мама только вчера умерла, а мы уже имущество делим.
Кажется. Но что поделаешь? Жизнь продолжается.
Да. Продолжается.
Игорь взял ещё одну тетрадь. На последней странице Галина написала крупными буквами: «Игорь, если ты это читаешь, значит, меня уже нет. Не держись за всё это имущество. Оно тебя только мучить будет. Живи для себя. Ты это заслужил.»
Алён, посмотри.
Алёна прочитала и замолчала. Игорь видел, как у неё дрожат руки.
Это мама писала?
Её почерк.
Когда?
Не знаю. Недавно, наверное.
Алёна встала и подошла к окну. За стеклом моросил дождь, по двору бродили собаки.
Папа, а может, мама была права? Может, тебе действительно не нужно всё это?
Не знаю. Честно говоря, я уже запутался.
А чего ты хочешь? Для себя?
Игорь задумался. Чего он хочет? Последние годы он только и делал, что ухаживал за больной женой. Своих желаний как-то не замечал. Хотелось иногда просто посидеть в тишине, почитать книгу, посмотреть фильм.
Хочу спокойно жить. Без ссор, без претензий.
А деньги?
Деньги нужны. Но не любой ценой.
Алёна вернулась к столу.
Папа, а давай так. Ты оставляешь себе эту квартиру и половину от продажи той, что на Маяковского. А долги мы пополам делим.
А дача?
А дачу пусть дядя Сёма в гробу держит. Пока не разберёмся с документами.
Игорь рассмеялся. Впервые за много дней.
Договорились.
И ещё. Я хочу, чтобы ты знал: мама тебя любила. По-своему, но любила.
Откуда знаешь?
Она мне говорила. Когда ты в магазин уходил, она всегда волновалась. Боялась, что ты не вернёшься.
Серьёзно?
Серьёзно. Говорила: «Игорь у меня хороший. Жаль, что я это поздно поняла.»
Игорь почувствовал, как у него защипало в носу. Двадцать лет он ждал от Галины таких слов. И дождался только сейчас, когда её уже нет.
Алён, а ты не против, если я иногда буду тебе звонить? Просто поговорить.
Не против. Мы же теперь родственники.
Были и раньше.
Раньше мама между нами стояла. А теперь нет.
Игорь кивнул. Действительно, Галина всегда ревновала его к Алёне. Боялась, что они против неё объединятся.
Алёна собрала документы в папку.
Ну что, завтра идём к нотариусу?
Идём.
И в банк тоже надо. Узнать, какие у мамы счета были.
Угу. И в налоговую. Может, там ещё какие долги найдутся.
Не пугай.
Игорь проводил Алёну до двери. Она обернулась на пороге.
Папа, а ты не думал, что мама нас специально поссорить хотела? Этими документами?
Думала. Но не получилось.
Не получилось.
Алёна ушла, а Игорь остался один в пустой квартире. Он сел за стол и стал читать Галинины тетради. Читал до утра. И понял, что жена его всё-таки любила. Просто не умела это показывать.
А ещё понял, что впервые за двадцать лет он может жить так, как хочет.
