Лена побледнела как полотно. Губы ее задрожали, глаза наполнились слезами ужаса и унижения. Она бросила отчаянный взгляд на Павла. Но тот лишь криво усмехнулся, глядя куда-то в сторону, на стену.
- «Ты – пустоцвет!» — Ну что, Леночка, надумала наконец делом заняться, а не по офисам своим шляться? – голос свекрови, Тамары Игоревны, ударил по ушам, едва Лена успела поздороваться в трубку.
Лена на секунду замерла, стараясь сохранить спокойствие.
— Каким делом, Тамара Игоревна?
— Каким-каким! Известно каким! Ребенка Павлику моему родить! – рявкнула свекровь. – Четыре года прошло, а от тебя толку, как от козла молока! Или ты думаешь, мой сын всю жизнь будет с пустоцветом нянчиться? Не на ту напала! Мы семья приличная, нам наследники нужны, а не твои отчеты дурацкие! Мать твоя, уборщица, и то, поди, больше пользы приносила, чем ты со своим высшим образованием!
Лена сжала телефон так, что пальцы побелели. Каждый звонок свекрови – как пытка. Каждое слово – яд, проникающий под кожу.
— Тамара Игоревна, мы… мы работаем над этим вопросом, – голос предательски дрогнул. Это была заученная фраза, щит, который уже давно не спасал.
— Работают они! – фыркнула та. – Языком чесать – не мешки ворочать! Ты бы лучше по врачам побегала, проверилась как следует! А то ведь так и останешься бездетной, а Павлик мой… он мужчина видный, капитан полиции! На такого всегда охотницы найдутся, помоложе да поздоровее!
Лена молча нажала отбой. Слезы обжигали глаза. Рядом, на диване в гостиной, сидел Павел, ее муж, тот самый «видный мужчина», и с непроницаемым лицом листал ленту в телефоне. Он прекрасно слышал каждое слово матери. И снова сделал вид, что его это не касается. Как и всегда.
— Она… она опять… – прошептала Лена. Взгляд, полный боли и отчаянной, угасающей надежды, был устремлен на мужа.
Павел нехотя оторвался от экрана.
— Лен, ну что ты каждый раз так реагируешь? Мама же по-своему за нас переживает, за внуков… Просто у нее характер такой, прямой. Потерпи. Что я могу ей сказать? – он дежурно пожал плечами и снова уткнулся в телефон.
«Потерпи?» Как же это слово било по самому сердцу! Как можно терпеть, когда тебя методично, день за днем, унижают, растаптывают твое достоинство? Когда твое самое сокровенное желание – стать матерью – превращают в твой главный недостаток, в клеймо? А ведь она, Лена сама, своим трудом, потом и слезами, пробила себе дорогу в этой жизни.
Елена и вправду сделала себя сама. Сама получила блестящее образование в столице, сама нашла престижную работу, где ее уважали и ценили… Дочь простой уборщицы, Антонины Сергеевны, она вгрызалась в гранит науки, чтобы вырваться из беспросветной нужды. Красный диплом столичного вуза, престижная работа маркетологом – все это ее, Ленины, победы.
А Павел… Павел был «золотым мальчиком» Тамары Игоревны, капитаном полиции с туманными перспективами, но зато из «хорошей семьи».
— Лен, ну что ты опять? Мама просто… своеобразная, — мялся Павел, когда жена в очередной раз плакала от обидных уколов свекрови.
Главным «козырем» Тамары Игоревны было отсутствие у них детей.
— Чай, не девочка уже, Леночка, — цедила она сквозь зубы при каждом удобном случае. — Пора бы Павлику наследника родить. Или здоровьишко подводит? Смотри, а то уведут такого мужика!
- Материнское сердце не обманешь Лена давно прошла все мыслимые и немыслимые обследования. Вердикт врачей был однозначен: «Здорова. Готова стать матерью». Уговорить Павла пойти к врачу оказалось пыткой.
— Да что ты пристала? Мужик я или не мужик? Все у меня в порядке! — отмахивался он, ссылаясь то на занятость, то на «мужскую гордость».
В конце концов, сдался. Но результаты… Их Лена так и не увидела.
— Потеряли твои анализы, представляешь? — разводил руками Павел.
Потом «врач ушел в отпуск». Потом «надо все пересдавать, что-то там напутали». Лена молча глотала слезы.
Антонина Сергеевна, Ленина мама, зятю не верила. Слишком уж он юлил, слишком часто отводил глаза.
У нее была давняя подруга, Галина, простая санитарка в той самой клинике, куда ходил Павел. Слово за слово, слезы материнские… Галина сжалилась. Через знакомую медсестру из лаборатории узнала правду. Страшную правду.
— Тонь, умоляю, будь предельно осторожна, — голос Галины срывался на шёпот, она нервно оглядывалась. — Понимаешь, то, что Людочка, медсестра, помогла мне узнать… это же настоящее подсудное дело!
В самом лучшем случае – огромный штраф, а то и чего похуже могут приписать. Если это всплывёт, Тонь, нам обеим не поздоровится, и ей из-за меня больше всего. Я тебе только потому и решилась рассказать, что ты мне тогда так помогла… В общем, Тоня… там всё очень плохо
— Олиго… как-то там… 4 степень… В общем, его мужские показатели для продолжения рода почти на нуле. Того, что должно быть, практически нет, а что есть – нежизнеспособно. Шансов… ну, ты понимаешь. Практически ноль
Антонину Сергеевну словно обухом по голове ударили. С одной стороны – дочь, ее кровиночка, которую обманывают самым жестоким образом. С другой – страх. Страх разрушить ее хрупкое семейное счастье, спровоцировать грандиозный скандал. Она решила подождать. А вдруг Павлик сам во всем признается? Вдруг найдется в нем хоть капля совести?
- Фурия на празднике Лена крутилась перед зеркалом в новом, элегантном платье цвета ночного неба. Сегодня ей исполнялось тридцать лет. Юбилей. Она так хотела, чтобы этот вечер стал особенным, светлым пятном среди серых будней, полных тревог и ядовитых уколов свекрови.
— Мам, ну как тебе моя обновка? — Лена кокетливо крутнулась, обращаясь к Антонине Сергеевне, которая как раз приехала помочь с последними приготовлениями. — Павел сердится из-за выреза на спине, говорит, слишком откровенное
— Красавица, дочка, просто глаз не отвести! Не слушай мужа, это же твой праздник, — Антонина Сергеевна тепло улыбнулась, но в глубине ее глаз затаилась тревога. Она знала, какой «подарок» может преподнести Тамара Игоревна. — Надеюсь, все пройдет хорошо.
— Я тоже надеюсь, — вздохнула Лена…
Уютный ресторанчик в центре города был уже украшен. Лена сама выбирала цветы для столов, согласовывала меню. Хотелось, чтобы все было идеально. Приглашены были самые близкие: ее подруги со школьной скамьи, пара коллег из рекламного агентства, где Лена была на хорошем счету. Павел позвал нескольких своих сослуживцев из полиции – рослых, уверенных в себе мужчин, которые с любопытством поглядывали на изящную, утонченную жену своего капитана.
— Ленусь, ты сегодня просто королева! — восторженно прошептала ее лучшая подруга Оля, обнимая именинницу. — И ресторанчик такой душевный выбрала!
— Старалась, — улыбнулась Лена, чувствуя, как напряжение понемногу отпускает. Гости собирались, звучала тихая музыка, официанты разносили напитки.
Павел, хоть и выглядел немного напряженным, старался быть любезным хозяином.
— Леночка, познакомься, майор Степанов, а это капитан Орлов, — представил он жене своих коллег.
— Очень приятно, — Лена вежливо улыбнулась. — Проходите, располагайтесь.
Ее коллеги тоже подошли с букетом.
— Елена Андреевна, от всего нашего креативного отдела! Вы наш мозг и вдохновение! — с улыбкой произнесла молодая девушка-дизайнер
Атмосфера теплела. Даже Антонина Сергеевна, сидевшая за столиком с подругами Лены, немного расслабилась, видя, как светится лицо дочери.
Тамара Игоревна утром буркнула по телефону, что «что-то ей нездоровится» и она, «скорее всего, не придет».
Лена тогда испытала двойственное чувство: облегчение и легкую горечь от того, что нормальных семейных отношений с матерью мужа у них так и не сложилось.
И вот, когда первые тосты уже были сказаны, когда Лена начала верить, что этот вечер действительно будет праздником, двери ресторана распахнулись. На пороге, словно фурия из древнегреческой трагедии, стояла Тамара Игоревна. Вся в черном, с хищно поджатыми губами.
— Мама? Ты же сказала… — удивился Павел.
— Передумала! — отрезала свекровь, проходя мимо него к центру зала. Она даже не поздоровалась с Леной, не говоря уже о поздравлениях. Смерив гостей тяжелым взглядом, она громко, так, чтобы все слышали, потребовала:
— Так! Музыку потише! Я хочу сказать тост имениннице!
Официант растерянно замер с подносом. Музыка смолкла. Гости недоуменно переглядывались. Лена почувствовала, как ледяной холод сковал ее изнутри. Антонина Сергеевна напряглась, готовая к худшему.
— Дорогая наша Ле-е-еночка! — начала Тамара Игоревна приторно-сладким голосом, обводя всех присутствующих победным взглядом. Особенно задержала она его на коллегах Павла, словно демонстрируя им что-то важное.
— Как же тебе повезло с мужем! Мой Павлик – настоящий мужчина! Опора, защита! Не каждой, знаешь ли, так везет. Особенно если учесть, что ты, деточка, — тут она сделала многозначительную паузу, — дочь простой уборщицы, сумела так удачно войти в нашу приличную, интеллигентную семью.
В зале повисла звенящая тишина. Подруги Лены смотрели на Тамару Игоревну с откровенной враждебностью. Коллеги Павла неловко переминались с ноги на ногу, пряча глаза. Гости, снимавшие веселье на телефон, застыли в недоумении.
— Конечно, очень, очень жаль, — продолжала Тамара Игоревна, явно наслаждаясь произведенным эффектом и всеобщим замешательством, — что ты до сих пор не можешь подарить моему сыну наследника. Четыре года – срок немалый.
Ну, видимо, не всем дано испытать счастье материнства. Особенно когда так легкомысленно относишься к своему женскому здоровью, предпочитая карьеру семье…
Лена побледнела как полотно. Губы ее задрожали, глаза наполнились слезами ужаса и унижения. Она бросила отчаянный взгляд на Павла. Но тот лишь криво усмехнулся, глядя куда-то в сторону, на стену. Он не собирался останавливать мать. Он снова ее предал.
- Ответный удар матери Лены И тут поднялась Антонина Сергеевна. Маленькая, обычно тихая женщина, сейчас она казалась огромной. Голос, обычно мягкий, звенел от ярости и боли.
— Одну минуточку, Тамара Игоревна! Позвольте и мне слово молвить! Да, моя дочь – дочь уборщицы! И я этим горжусь! Горжусь, что она сама, своим умом, поступила в институт! Сама его с красным дипломом закончила! Сама нашла престижную работу, где ее на руках носят!
— А ваш «золотой» Павлик? — Антонина Сергеевна перевела уничтожающий взгляд на зятя.
— Не напомните, как вы ему в школе оценочки «подтягивали» за коньячок и конвертики? Как он в своем захудалом юридическом еле дотягивал до низших баллов, а вы за каждый зачет отстегивали? А дипломчик-то ему не купили ли, а? Потому что ваш «оратор» и двух слов связать не мог, пары прогуливая! И в полицию его кто пристроил, а? Не ваш ли тогдашний высокопоставленный любовник? Сидел бы ваш Павлик до сих пор у вас на шее, бездарь и лентяй!
Тамара Игоревна побагровела.
— Да как вы смеете!…
— Смею! — отрезала Антонина Сергеевна. — А насчет детей, Тамара Игоревна, вы бы лучше у своего сыночка поинтересовались, почему их нет! Ну что, Павлик, язык проглотил? Стыдно стало? Расскажешь жене и гостям правду о своих анализах? Или так и будешь до конца жизни трусливо врать и на Лену все сваливать?
Павел сидел красный как рак, что-то нечленораздельно бормоча, опустив глаза.
— Так я скажу! — голос Антонины Сергеевны гремел на весь зал. – ОН бесплоден! Понятно?! Это ОН не может иметь детей, а не моя дочь! Вот вам и «настоящий мужчина», «опора и защита»! А на деле – пшик, не способный даже жене правду сказать, не то что ребенка зачать! Так что засуньте свои упреки и свою «приличную семью» куда подальше! Ваша хваленая «порода», которой вы так кичитесь, боюсь, на вашем сыночке и закончится!
- Позор на весь интернет В ресторане повисла мертвая тишина. Ее нарушали лишь звуки телефонов. Кто-то из особо прытких гостей уже выкладывал в сеть видео под названием: «Теща-Терминатор жжот! Свекровь-змею и зятя-лжеца поставили на место! Шок-контент с дня рождения!»
Павел той ночью домой не пришел. Отсиживался у матери, зализывая раны. Утром Тамара Игоревна, гордо вскинув голову, вышла во двор в магазин. И тут же была атакована соседками, уже посмотревшими вирусный ролик.
— Ой, Тамарочка Игоревна, здрасьте! А мы и не знали! — язвительно протянула одна. — Вы нам все уши прожужжали, какой у вас Павлуша умница-разумница, карьерист, а он, оказывается, и учился-то за денежки, и на работу его по блату пристроили!
— А главное, — подхватила другая, хихикая, — все на Ленку гнали, что деток нет, а оно вон как вывернулось! Мужик-то ваш Павлик… того… не совсем полноценный оказался, да? Вот ведь конфуз! Вся страна теперь знает, какой он у вас «плодовитый» и «честный»!
Тамара Игоревна, пунцовая от стыда и злости, молча развернулась и почти бегом скрылась в подъезде под дружный хохот. Ролик набирал миллионы просмотров. Для Павла и его матери это было только начало публичного позора.
Лена… Лена была разбита. Предательство мужа жгло огнем. Но сквозь эту боль пробивалось странное, горькое облегчение. Словно огромный камень, давивший ее годами, наконец-то свалился с плеч. Мама была рядом. И это сейчас было самым главным. Она не одна. Она справится.
