Морозный январский воздух обжигал лёгкие, но Инна не замечала холода, шагая по заснеженной улице быстрее обычного. Каблуки её сапог выбивали нервную дробь по наледи, а дыхание вырывалось облачками пара, исчезающими в сумерках раннего зимнего вечера. Разговор с Сергеем не выходил из головы, прокручивался снова и снова, как заевшая пластинка.
«Этого не может быть, — думала она. — Просто не может быть».
Подходя к подъезду, Инна инстинктивно замедлила шаг. Новая квартира, в которую они с Сергеем переехали всего два месяца назад, должна была стать началом их новой жизни. Вместо этого с каждым днём атмосфера становилась всё напряжённее, наполняясь невысказанными претензиями, странными взглядами и вот теперь — невероятными требованиями.
Инна остановилась перед входной дверью, нервно теребя ключи. Нужно было успокоиться. Собраться с мыслями. Не давать эмоциям брать верх. Глубокий вдох. Выдох. Она отчётливо помнила, как буквально час назад Сергей произнёс эту абсурдную фразу:
«Мама считает, что нам нужно откладывать больше денег. Свадьба Антона должна быть достойной».
Антон — племянник Сергея, сын его старшего брата Виктора. Мальчик, которого Инна видела от силы раз пять за три года отношений. И именно на его свадьбу, которая планировалась через два года, следовало начать откладывать деньги. Прямо сейчас.
«Ты же понимаешь, что это важно для всей семьи, — продолжал тогда Сергей, не замечая, как меняется лицо Инны. — Мама сказала, что нам стоит пересмотреть наши расходы. Ты могла бы реже покупать новую одежду».
«Я должна носить старую одежду, чтобы копить деньги на свадьбу твоего племянника? — переспросила Инна, не веря услышанному. — Ты серьёзно?»
Сергей тогда посмотрел на неё с той особенной снисходительной улыбкой, которую она стала замечать всё чаще с тех пор, как его мать, Нина Петровна, начала приходить к ним по выходным.
«Не драматизируй, — сказал он. — Просто нужно быть практичнее. У тебя столько всего в шкафу, что некуда вешать».
Инна наконец решилась и открыла дверь квартиры. В прихожей горел свет. Сергей уже вернулся — раньше обычного. Из кухни доносились голоса. Голоса? Инна замерла. Второй голос принадлежал Нине Петровне.
— А вот и наша модница! — раздался голос свекрови, как только Инна показалась на пороге кухни.
Нина Петровна восседала за столом с чашкой чая. Невысокая, коренастая женщина с тяжёлым взглядом, которым она могла пригвоздить собеседника к месту. Её серые волосы были аккуратно уложены в причёску, которую она не меняла последние двадцать лет. Строгий тёмно-синий костюм с массивной брошью в виде цветка — неизменный атрибут встреч, «где нужно произвести впечатление».
— Здравствуйте, Нина Петровна, — сухо поздоровалась Инна, мельком взглянув на Сергея, который старательно размешивал сахар в чашке, избегая встречаться с ней глазами.
— Сереженька рассказал мне о вашем разговоре, — Нина Петровна отпила чай, не отрывая пристального взгляда от Инны. — Ты, милая, похоже, не понимаешь, что такое семейные ценности.
Инна молча повесила пальто и присела на краешек стула. Внутри всё кипело, но годы общения с матерью Сергея научили её одному: никогда не отвечать сразу. Сосчитать до десяти. Обдумать каждое слово.
— Что именно вам рассказал Сергей? — осторожно спросила она.
— Что ты закатила скандал из-за свадьбы Антона, — Нина Петровна поставила чашку на блюдце с таким стуком, будто ставила точку в приговоре. — Что тебе жалко каких-то денег на семейное торжество.
Инна перевела взгляд на Сергея. Тот выглядел невероятно заинтересованным узором на скатерти.
— Я не закатывала скандал, — тихо, но твёрдо произнесла Инна. — Я просто удивилась предложению экономить на моей одежде ради свадьбы, которая будет через два года.
— Вот! — Нина Петровна победоносно посмотрела на сына. — Я же говорила, что она не понимает! У Тихоновых так не принято. Мы всегда помогаем друг другу. Когда у тебя, Сережа, была выпускная фотосессия, все скидывались — и бабушка, и дядя Коля, и…
Инна сжала пальцы под столом так, что ногти впились в ладони. Это был уже пятый или шестой раз, когда Нина Петровна начинала перечислять все случаи семейной взаимопомощи Тихоновых, начиная с дореволюционных времён.
— Нина Петровна, — Инна осторожно подбирала слова, — я уважаю традиции вашей семьи. Но у нас с Сергеем общий бюджет, и мы только что взяли ипотеку. У нас свои планы и расходы.
Нина Петровна поджала губы так сильно, что они превратились в тонкую ниточку.
— Какие же у тебя расходы такие важные? Опять эти твои курсы? Или что там ещё? Маникюр? Ресницы эти нелепые?
Инна почувствовала, как краска заливает лицо. Её курсы профессиональной переподготовки, на которые она копила почти год, были для неё шансом сменить опостылевшую работу офис-менеджера на что-то более перспективное. Что до маникюра и ресниц — это была откровенная ложь. Инна предпочитала естественность и тратила на косметические процедуры минимум.
— Мама, — наконец подал голос Сергей, — давай не будем сейчас…
— А когда будем? — перебила Нина Петровна. — Когда все деньги уйдут на её прихоти? Виктор уже начал откладывать на свадьбу Антона. Людмила продала свои золотые серьги, представляешь?
Инна молчала, глядя в окно, за которым падал снег. Людмила — жена Виктора, брата Сергея. Женщина, которая двадцать лет терпела выходки своей свекрови, превратившись из яркой, жизнерадостной девушки в молчаливую тень, во всём соглашающуюся с мнением Нины Петровны.
«Неужели через двадцать лет я стану такой же?» — мелькнула у Инны страшная мысль.
— Я думаю, нам нужно обсудить это вдвоём с Сергеем, — наконец произнесла она, вставая из-за стола. — Извините, мне нужно переодеться.
— Конечно-конечно, — с наигранной доброжелательностью протянула Нина Петровна. — Переодевайся. В какой по счёту наряд за сегодня?
Инна не ответила. Она вышла из кухни, чувствуя, как дрожат колени. В спальне она опустилась на край кровати, глядя на свои руки. Обычные руки офисного работника — с аккуратным маникюром нейтрального оттенка, без колец, кроме тонкого серебряного колечка — подарка бабушки на восемнадцатилетие.
Через несколько минут дверь тихонько скрипнула. Сергей.
— Ты в порядке? — спросил он, присаживаясь рядом.
Инна подняла на него глаза:
— А как ты думаешь?
Сергей вздохнул, проводя рукой по волосам — жест, который всегда выдавал его неуверенность.
— Мама просто беспокоится о семейных традициях, — начал он.
— Сергей, — перебила Инна, — давай начистоту. Ты действительно считаешь, что мы должны экономить на всём, чтобы через два года подарить твоему племяннику деньги на свадьбу?
Сергей выглядел растерянным.
— Ну, в нашей семье так принято… — он запнулся, увидев выражение лица Инны. — Что?
— В нашей семье, — медленно произнесла она, делая ударение на слове «нашей», — то есть у нас с тобой, должны быть свои правила. Не те, которые диктует твоя мать.
— Не начинай, — устало протянул Сергей.
— Не начинать что? Защищать наше право самим решать, на что тратить заработанные нами деньги?
Сергей вздохнул:
— Ты не понимаешь. Это вопрос уважения к моей семье.
— А уважение к нашей семье? К нам? — Инна чувствовала, как слёзы подступают к глазам, но усилием воли сдержала их.
В этот момент дверь снова открылась — без стука. На пороге стояла Нина Петровна.
— Сережа, там Виктор звонит. Хочет с тобой поговорить насчёт машины для Антона.
Сергей вскочил, будто по команде:
— Уже иду.
Когда он вышел, Нина Петровна не ушла вслед за ним, как ожидала Инна. Вместо этого она прикрыла дверь и подошла ближе.
— Послушай меня внимательно, девочка, — её голос был тихим, но каждое слово словно вырубалось в камне. — Я знаю таких, как ты. Думаешь, что можешь прийти в семью и установить свои порядки. Но у Тихоновых так не бывает. Никогда не было и не будет.
Инна поднялась, чтобы не смотреть на свекровь снизу вверх:
— Нина Петровна, я не пытаюсь установить порядки. Я просто хочу, чтобы мы с Сергеем сами решали свои финансовые вопросы.
— Наивная, — Нина Петровна усмехнулась. — Ты действительно думаешь, что Сергей когда-нибудь пойдёт против семьи? Против меня? Людмила тоже так думала. А потом поняла, что либо принимаешь правила, либо… — она многозначительно посмотрела на Инну. — Виктор чуть не развёлся с ней, когда она попыталась «установить свои правила».
Инна почувствовала, как холодок пробежал по спине. Она всегда догадывалась, что за примерным фасадом семьи Тихоновых скрывается что-то неприятное, но никогда не думала, что всё настолько серьёзно.
— А теперь послушай, что будет дальше, — продолжала Нина Петровна, подходя ещё ближе. — Вы начнёте откладывать деньги на свадьбу Антона. Ты перестанешь транжирить деньги на ерунду. А когда придёт время, вы сделаете достойный подарок. Потому что иначе… — она не договорила, но её взгляд говорил сам за себя.
— Иначе что? — тихо спросила Инна.
— Иначе ты не впишешься в нашу семью. А Сергей никогда не выберет женщину вместо семьи. Запомни это.
С этими словами Нина Петровна вышла, оставив Инну стоять посреди комнаты с ощущением, будто её окатили ледяной водой.
Февраль выдался на редкость снежным. Инна сидела в кафе напротив своей лучшей подруги Марины и крутила в руках чашку с давно остывшим кофе.
— Так что с тех пор ничего не изменилось? — спросила Марина, заправляя за ухо прядь ярко-рыжих волос. — Эта женщина продолжает диктовать вам, как жить?
Инна кивнула:
— Ты не представляешь, Марин. Теперь это не только свадьба Антона. Теперь ещё и машина для него. Представляешь? Мальчику восемнадцать, и его отец с матерью — вполне обеспеченные люди. Но нет, «вся семья должна помочь».
Марина покачала головой:
— И Сергей это принимает? Вот так просто?
— Не просто, — вздохнула Инна. — Мы ругаемся каждый день. Но в итоге он всегда говорит одно и то же: «Это моя семья, и я не могу их подвести».
— А ты, значит, не семья? — Марина возмущённо фыркнула, привлекая внимание соседних столиков.
Инна грустно улыбнулась:
— По логике Нины Петровны, я всё ещё на испытательном сроке. И похоже, он никогда не закончится.
Марина отодвинула чашку и наклонилась ближе:
— Слушай, я скажу тебе как человек, который через это прошёл. Моя бывшая свекровь была точно такой же. И знаешь, что я поняла после развода?
— Что?
— Что дело не в ней. Дело в муже, который не может установить границы. Который не может сказать «нет» своей маме. И, Инн, — Марина взяла подругу за руку, — это никогда не изменится. Пока он сам не решит, что ваша семья — это вы с ним, а не его мама, брат и племянник, ничего не изменится.
Инна знала, что подруга права. Последние недели она наблюдала, как Сергей, раньше такой решительный и самостоятельный, превращается в безвольную марионетку в руках матери. Каждое воскресенье Нина Петровна приходила к ним на обед и каждый раз выдавала новые «семейные решения», под которыми Сергей безропотно подписывался.
— А самое странное, — продолжила Инна, — что семья его брата, похоже, живёт лучше нас. У них и дом за городом, и машины, и отпуск дважды в год. Но почему-то всё равно нужна «помощь всей семьи».
— Потому что дело не в деньгах, — уверенно сказала Марина. — Дело во власти. Эта женщина просто показывает, кто в доме хозяин. И, прости за прямоту, но твой Сергей это принимает.
Инна молчала, понимая, что подруга права. Дело было не в деньгах. Дело было в контроле. И чем больше она думала об этом, тем больше осознавала: нужно что-то менять, пока не стало слишком поздно.
— Знаешь, что я сделаю? — вдруг решительно сказала она. — Я поговорю с Людмилой. Мне нужно понять, через что она прошла. Может быть, тогда я пойму, что меня ждёт, если я продолжу мириться с этим.
Марина удивлённо приподняла брови:
— С женой брата? Ты уверена? Она же полностью под каблуком у свекрови.
— Именно поэтому, — кивнула Инна. — Мне нужно понять, как она дошла до этого. И не повторить её путь.
Встреча с Людмилой оказалась сложнее, чем Инна предполагала. Жена брата Сергея неохотно согласилась на «чашечку кофе» и выбрала кафе на другом конце города — «чтобы никто из наших не увидел».
Когда Инна вошла в полупустое кафе, она не сразу узнала Людмилу. Женщина, сидевшая у окна, выглядела значительно старше своих сорока лет. Тусклые волосы, собранные в небрежный пучок, усталые глаза, бледное лицо без косметики.
— Привет, — Инна села напротив. — Спасибо, что согласилась встретиться.
Людмила слабо улыбнулась:
— Не стоит благодарности. Хотя я не уверена, что смогу тебе чем-то помочь.
Разговор начался натянуто. Они обсуждали погоду, общих знакомых, детей Людмилы — Антона и его младшую сестру Алису. Но Инна чувствовала, что время уходит, а главный вопрос так и не задан.
— Людмила, — наконец решилась она, — могу я спросить кое-что личное?
Женщина напряглась, но кивнула.
— Как тебе удалось… приспособиться? К Нине Петровне, к её правилам, к тому, как она вмешивается в вашу жизнь?
Людмила долго молчала, глядя в окно. Потом вдруг спросила:
— Она уже начала требовать денег на свадьбу Антона?
Инна кивнула.
— И на машину для него, — добавила она.
Людмила горько усмехнулась:
— Знаешь, какой парадокс? У нас есть деньги на свадьбу Антона. И на машину тоже. Виктор хорошо зарабатывает. Но Нина Петровна… — она запнулась, подбирая слова. — Она должна быть уверена, что контролирует всё. Всех.
— И вы с этим смирились? — осторожно спросила Инна.
Людмила посмотрела на неё — впервые за встречу прямо в глаза:
— Я боролась. Пятнадцать лет назад я была как ты — полна решимости не поддаваться. Защищать наше с Виктором право на собственную жизнь.
— Что произошло?
— Я проиграла, — просто ответила Людмила. — Виктор выбрал мать. Мы были на грани развода. У меня был маленький ребёнок и никаких перспектив. И я… сдалась.
Она произнесла это слово как приговор. Сдалась.
— Но ведь вы могли… — начала Инна.
— Что? — перебила Людмила. — Развестись? Начать всё с нуля? Легко говорить, когда тебе двадцать пять и вся жизнь впереди. Когда тебе тридцать пять и у тебя ребёнок, когда ты десять лет сидела дома, занимаясь семьёй, и твоя профессия давно устарела… это не так просто.
Инна молчала. Она впервые задумалась о том, что могло бы случиться, если бы она продолжала сопротивляться. Если бы Сергей поставил вопрос ребром: или его мать, или она.
— Знаешь, что самое страшное? — продолжила Людмила, понизив голос. — Я думала, что сохраняю семью. Что делаю это ради Антона. А в итоге… — она замолчала, словно не решаясь произнести следующие слова.
— Что в итоге? — подтолкнула её Инна.
— В итоге я потеряла себя, — тихо сказала Людмила. — И уважение мужа. И даже уважение детей. Антон… он ведь копия своей бабушки. Такой же властный, такой же бескомпромиссный. Я думала, что защищаю сына, а вместо этого вырастила копию Нины Петровны.
Инна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она вспомнила несколько встреч с Антоном — самоуверенным юношей, который разговаривал с матерью снисходительным тоном, будто она была не взрослой женщиной, а нашкодившим ребёнком.
— Инна, — вдруг сказала Людмила, наклоняясь вперёд, — если ты видишь выход — беги. Сейчас. Пока не стало слишком поздно. Пока у тебя нет детей, пока ты молода, пока у тебя есть силы начать всё сначала.
— Но Сергей…
— Сергей такой же, как Виктор, — горько произнесла Людмила. — Он никогда не пойдёт против матери. Никогда.
В глазах женщины стояли слёзы. Инна вдруг поняла, что перед ней сидит человек, сломленный годами унижений и компромиссов. Человек, потерявший не только самоуважение, но и всякую надежду на изменения.
— Спасибо, — искренне сказала Инна. — Спасибо, что была честна со мной.
Людмила грустно улыбнулась:
— Только не говори никому, что мы встречались. Особенно Нине Петровне. Она не любит, когда невестки общаются без её ведома.
Когда Инна вернулась домой, Сергей уже ждал её. Он сидел на кухне, нервно постукивая пальцами по столу.
— Где ты была? — спросил он вместо приветствия.
— С Мариной встречалась, — солгала Инна, не желая начинать ещё один скандал.
— Ты не отвечала на звонки.
— Телефон разрядился, — она пожала плечами, проходя в ванную.
Сергей последовал за ней:
— Мама звонила. Говорит, что в воскресенье мы едем к ним. Будет семейный совет по поводу Антона.
Инна застыла, глядя на своё отражение в зеркале. Семейный совет. Ещё одна попытка заставить их подчиниться «семейным традициям».
— Я не поеду, — тихо, но твёрдо сказала она.
— Что? — Сергей явно не ожидал такого ответа.
— Я сказала, что не поеду, — Инна повернулась к нему. — И тебе не советую.
— Инна, это важно для…
— Для кого, Сергей? — перебила она. — Для твоей матери? Для Антона? А для нас с тобой это важно?
Сергей выглядел растерянным:
— Ты не понимаешь…
— Нет, это ты не понимаешь, — Инна почувствовала, как внутри поднимается волна гнева — чистого, праведного гнева, которого она не испытывала давно. — Ты не понимаешь, что твоя мать манипулирует тобой. Всеми вами. Это не семейные традиции, Сергей. Это контроль. Тотальный контроль над вашими жизнями.
— Прекрати! — Сергей повысил голос. — Не смей так говорить о моей матери!
— А как мне говорить? — Инна не отступала. — Восхищаться тем, как она превратила твоего брата в подкаблучника? Или тем, как она сломала Людмилу? Или тем, как она пытается сломать меня?
— Людмила? При чём тут Людмила? — Сергей нахмурился. — Ты с ней общалась?
Инна поняла, что проговорилась, но отступать было поздно:
— Да, общалась. И знаешь, что она мне сказала? Что жалеет о каждом дне, проведённом в вашей семье. Что если бы можно было всё вернуть, она бы сбежала от вас, не оглядываясь!
Это была не совсем правда, но Инне нужно было достучаться до Сергея любыми способами.
— Не верю, — покачал головой Сергей. — Ты всё выдумываешь. Людмила счастлива с Виктором. У них прекрасная семья.
— Прекрасная? — Инна горько рассмеялась. — Спроси её сам, если не веришь мне. Спроси, счастлива ли она, передавая последние деньги твоей матери на очередную прихоть Антона. Спроси, каково это — быть тенью свекрови в собственном доме!
Сергей молчал, явно пораженный её словами. Инна видела, как в его глазах мелькнуло сомнение — впервые за всё время их конфликта.
— Сергей, — она подошла ближе, понизив голос. — Ты должен решить. Прямо сейчас. Кто для тебя важнее — твоя мать или я? Потому что я больше не могу и не хочу жить так.
Сергей отступил на шаг, глядя на неё с недоверием:
— Ты ставишь мне ультиматум?
— Нет, — покачала головой Инна. — Я просто констатирую факт. Мы не можем продолжать так жить. Я не могу.
— Тебе просто нужно время, чтобы привыкнуть, — Сергей сделал попытку обнять её, но Инна отстранилась.
— Время? — переспросила она. — Сколько времени нужно, чтобы привыкнуть к унижениям? К тому, что твои желания ничего не значат? К тому, что тобой помыкает женщина, которая видит в тебе только кошелёк и инкубатор для будущих внуков?
— Прекрати! — вспылил Сергей. — Ты говоришь о моей матери!
— Именно об этом я и говорю, — устало сказала Инна. — Для тебя она всегда будет на первом месте.
Они смотрели друг на друга, и Инна вдруг с пронзительной ясностью поняла, что это конец. Что бы ни случилось дальше, их отношения уже не будут прежними.
— Я не поеду в воскресенье, — твёрдо сказала она. — И если ты хоть немного уважаешь меня, ты тоже не поедешь.
Сергей молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
Воскресное утро выдалось неожиданно солнечным. Инна проснулась рано и долго лежала, глядя в потолок. Сергей спал рядом — они так и не помирились после вчерашней ссоры, но и не решили ничего.
В девять утра Сергей поднялся, молча принял душ и начал одеваться.
— Ты едешь к матери, — не спросила, а констатировала Инна.
Сергей кивнул, не глядя на неё:
— Да. И надеюсь, ты передумала и поедешь со мной.
— Нет, — Инна покачала головой. — Я не поеду.
Сергей на мгновение замер, затем продолжил застёгивать рубашку:
— Это твой выбор.
— А твой? — спросила Инна.
Он наконец посмотрел на неё — долгим, тяжёлым взглядом:
— Я не могу выбирать между матерью и тобой. Это нечестно.
— Жизнь вообще нечестная штука, — Инна села на кровати. — И иногда приходится делать выбор. Даже если он тяжёлый.
— Я надеялся, что ты поймёшь…
— А я надеялась, что ты встанешь на мою сторону. Хотя бы раз.
Сергей вздохнул:
— Инна, я люблю тебя. Но я не могу разорвать отношения с семьёй. Это часть меня.
— Значит, выбор сделан, — тихо сказала она.
Сергей ушёл через полчаса. Машина Виктора ждала его у подъезда — по воскресеньям они всегда ездили вместе. Инна смотрела из окна, как Сергей садится в машину, как они отъезжают. Ни разу он не оглянулся на окна их квартиры.
Когда машина скрылась за поворотом, Инна достала телефон и набрала номер Марины:
— Привет. Можно я приеду к тебе? Ненадолго.
— Конечно, — голос подруги звучал обеспокоенно. — Что-то случилось?
— Я всё расскажу при встрече.
Инна собиралась быстро. Чемодан, несколько самых необходимых вещей, документы, ноутбук. Остальное она заберёт потом, когда Сергея не будет дома. Или попросит Марину помочь.
Перед уходом она написала записку и оставила её на кухонном столе:
«Сергей, я ухожу. Не потому, что не люблю тебя, а потому что не могу и не хочу стать второй Людмилой. Ты сделал свой выбор сегодня утром, теперь я делаю свой. Я буду у Марины, если захочешь поговорить. Но только если ты действительно готов что-то менять. Инна».
Она не плакала, запирая дверь квартиры. Странное спокойствие овладело ею — спокойствие человека, который наконец принял сложное, но необходимое решение.
Через месяц Инна сидела в том же кафе, где когда-то встречалась с Людмилой. Только теперь напротив неё был Сергей — осунувшийся, с тенями под глазами.
— Ты хорошо выглядишь, — сказал он, внимательно рассматривая её. — Изменила причёску?
Инна кивнула. За этот месяц она не только изменила причёску, но и устроилась на новую работу, сняла маленькую квартиру и начала курсы, о которых давно мечтала.
— Спасибо, что согласилась встретиться, — Сергей нервно вертел в руках чашку.
— Я слушаю, — спокойно произнесла Инна.
— Я скучаю по тебе, — выпалил он. — Возвращайся. Мы всё решим.
— Как именно? — спросила она. — Что изменилось за этот месяц, Сергей?
Он замялся:
— Я… я говорил с мамой. Объяснил, что мы сами будем решать, на что тратить деньги.
— И что она сказала?
— Она… не очень хорошо это восприняла, — признался Сергей. — Но со временем она поймёт.
Инна грустно улыбнулась:
— Нет, Сергей. Она не поймёт. И ты это знаешь.
— Мы можем переехать, — предложил он. — Подальше от неё. Начать всё с чистого листа.
— Дело не в расстоянии, — покачала головой Инна. — Дело в твоей готовности отстаивать наши границы. А ты не готов.
— Ты несправедлива, — обиженно произнёс Сергей. — Я же пытаюсь…
— Пытаешься найти компромисс там, где его быть не может, — закончила за него Инна. — Сергей, твоя мать никогда не изменится. Вопрос в том, готов ли ты измениться. Готов ли ты действительно создать свою семью, а не быть придатком к семье матери.
Сергей молчал, глядя в окно. Тот факт, что он не возразил, говорил сам за себя.
— Знаешь, — наконец сказал он, — Антон объявил, что женится летом. Раньше, чем планировали.
Инна почувствовала, как внутри всё сжалось:
— И что, твоя мать уже начала собирать «семейный фонд» на свадьбу?
Сергей кивнул:
— Она говорит, это хороший шанс для всех нас сплотиться.
— А ты что думаешь?
— Я думаю… — он запнулся, — я думаю, что должен помочь. Всё-таки Антон мой племянник.
Инна смотрела на мужчину, которого любила три года, и видела, что ничего не изменилось. Всё те же отговорки, всё то же нежелание противостоять матери.
— Тогда нам не о чем говорить, — она поднялась из-за стола.
— Подожди! — Сергей схватил её за руку. — Мы можем всё исправить. Я… я постараюсь быть тверже с мамой.
— Дело не в твёрдости, Сергей, — устало сказала Инна. — Дело в выборе. И ты его уже сделал.
Она вышла из кафе, не оглядываясь. На улице моросил мелкий дождь, но Инна не спешила раскрывать зонт. Она шла по мокрому тротуару и думала о Людмиле — женщине, которая двадцать лет назад не нашла в себе сил уйти. Которая предпочла безопасность свободе.
«Не буду такой, — думала Инна. — Никогда».
Телефон в кармане завибрировал — пришло сообщение от Сергея: «Я докажу тебе, что могу измениться. Дай мне время».
Инна улыбнулась и удалила сообщение, не отвечая. Время у него было — целый месяц. И он не изменился. Не изменится и дальше.
Дождь усиливался, но Инне было всё равно. Впереди была новая жизнь — без постоянных унижений, без необходимости спрашивать разрешения на каждую покупку, без вечного чувства вины за то, что ты не соответствуешь чьим-то ожиданиям.
Свобода стоила каждой пролитой слезы, каждой бессонной ночи, каждого болезненного воспоминания о том, что могло бы быть, но не случилось.
На перекрёстке Инна остановилась, ожидая зелёного сигнала светофора. Через дорогу она заметила молодую пару — они стояли под одним зонтом, прижавшись друг к другу, счастливые, беззаботные. Инна поймала себя на мысли, что не завидует им. Их история ещё только начиналась, и кто знает, какие испытания ждали их впереди.
Её история с Сергеем закончилась, но началась новая — её собственная история. Без чужих правил, без чужих ожиданий. И это было именно то, чего она хотела.
Светофор загорелся зелёным, и Инна шагнула вперёд.
