– Да у меня уже сил нет терпеть вас обоих! – Валентина взмахнула руками. – Вы хоть понимаете, кто здесь деньги приносит? Я! И поэтому я решаю, что и как у нас будет!
Её голос звенел на всю квартиру, от него даже люстра в гостиной казалась подрагивала. У двери стоял муж, Игорь. Рядом нерешительно переминалась с ноги на ногу его мать, Татьяна Петровна, которую Валя, будучи в гневе, называла просто «она» или «твоя мать», как будто пыталась отделить свекровь от их семьи.
– Валь, ну успокойся, – Игорь старался говорить тихо, почти умоляюще. – Я ведь просто попросил тебя не оставлять сумки посреди коридора. Мама чуть не споткнулась…
– О, ну конечно, «мама споткнулась». А под ноги её смотреть никто не научил? – Валентина прищурилась. – Если что-то не так, можно сказать нормально.
– Валя, – несмело вступила в разговор Татьяна Петровна. – Я всего лишь убрала сумку в шкаф. Разве это так ужасно? Ты же сама просила помогать по дому…
– Помогать? Да когда я вообще это просила? – Валя взмахнула рукой так резко, что едва не задела стул. – Я просила поддерживать порядок, а не шарить по моим личным вещам. Это, между прочим, моя сумка для съёмок. Её порвать или запачкать нельзя: на ней логотип, реклама, всё это деньги! Вы понимаете, что такое деньги, да? Или в университете этому не учат?
Всего год назад у них была совершенно иная жизнь. Валя с Игорем жили в скромной двушке, которую Игорь получил от бабушки по наследству. Татьяна Петровна жила рядом, в соседнем доме. Валентина начала вести блог: записывала короткие видеоролики о кулинарии, делала обзоры бюджетной косметики. Подписчиков было не так много, но аудитория постепенно росла. И тут случился прорыв: один из её роликов стал вирусным. На волне интереса Валя тут же нырнула в бьюти-индустрию с головой: начала приглашать стилистов, дерзко критиковать известные бренды. Подписчики посыпались, как из рога изобилия. Рекламодатели заметили её амбиции и смелый стиль, стали щедро платить.
Через три месяца она уже смогла внести аванс за просторную пятикомнатную квартиру почти в центре. Друзья отговаривали – слишком уж резкий скачок, сложно предсказать, что будет дальше. Но Валю захватила эта идея: обширные комнаты, своя студия для съёмок, отдельная спальня для гостей. Она кричала на каждом углу: «Мне нужна профессиональная площадка!» И Игорь, видя её горящие глаза, не стал сопротивляться.
Но когда Валя настояла, чтобы Татьяна Петровна переехала к ним и помогала «по хозяйству», муж засомневался. Мать же сказала: «Я только рада быть рядом, да и тебе спокойнее, сынок. Не боюсь работу по дому выполнять, вам, молодым, только легче будет». Мать хотела, чтобы в доме царили доброжелательность и уют, а в результате сама стала объектом раздражения невестки.
При этом Валя всегда была девушка со странностями, а уж когда доходы возросли в десять раз, а известность захлестнула её, она стала требовать к себе особого отношения: диктовала, как тратить семейные деньги, приказывала носить тапки в гостиной и звонить ей, если вдруг захочется переставить какую-то вазу.
– Мама, ну ты знаешь, сейчас у Вали такой непростой период… – оправдывал жену Игорь, когда мать расстраивалась. – Её распирает от работы, подписчики, нервное напряжение. Может, это временно. Надо потерпеть.
И мать терпела. Она чувствовала себя домработницей, но сын же просил быть мягче, а она привыкла его слушаться. Татьяна Петровна делала всё тщательно, чтобы никого не подвести.
И вот теперь они стоят в новой, дорогой квартире, где мебель расставлена не для удобства, а для очень эффектных кадров, а кондиционер круглые сутки поддерживает заданную температуру, чтобы Валя могла вести прямые эфиры без лишнего пота на лбу. И снова скандал:
– Игорёк, – Татьяна Петровна виновато смотрит на сына, – давай я лучше не буду прикасаться к её вещам. Пусть сама уж распоряжается. Извини, если я лишнего сделала…
– «Извини»? – Валя громко фыркнула. – Вы всё время лезете не в своё дело. Вроде бы взрослая женщина, а ведёте себя, как первоклассница.
– Валя, – Игорь слегка повысил голос, что было для него крайне нетипично, – перестань! Это уже слишком. Мама не заслужила такого отношения.
– А какого отношения тогда она заслужила? – Валя зло сверкнула глазами. – Может, ты забыл, что в этом доме я больше всех зарабатываю? Значит, я устанавливаю правила. Всё, тема закрыта. Если не нравится, можете уезжать. Только перед тем как выйти из квартиры, оставьте ключи.
– Сынок, ты слышал? – Татьяна Петровна дрожащим голосом обратилась к Игорю. – Из-за меня вы теперь ругаетесь. Может, мне действительно лучше обратно к себе, чтобы вы спокойно жили?
– Мама, дело не в тебе, – Игорь положил руку ей на плечо. – Дело в том, что здесь уже невозможно жить. Если у человека совсем уехала крыша от денег, то это… – Он посмотрел на Валю, размышляя. – Давай, мама, собирайся. Поедем.
Несколько секунд стояла тишина. Валя не верила своим ушам: Игорь осмелился бросить её? Спина мужа была выпрямлена, взгляд – уверенный, почти решительный, хотя чувствовалось, что внутри у него всё горит от обиды.
– Ну и катитесь! – выдохнула она, как будто лишившись последних сил. – Думала, у тебя хоть немного мужского характера есть… А оказывается, ты маменькин сынок. Идите. Удачи! Без меня вы никто.
Они уехали тем же вечером. Татьяна Петровна отчаянно извинялась за себя, плакала, говорила, что старалась «как лучше». Игорь гладил её по плечу, повторяя:
– Всё нормально, мама. Я сам решил. Успокойся. Её занесло… Но ты не виновата.
Сын взял чемодан с вещами, книги, ноутбук и фотоальбомы. Татьяна Петровна, уже в своей «родной» маленькой квартирке, быстро приготовила ужин. Они поели, поставили чайник, и впервые за полгода Игорь почувствовал, что ему спокойно. Он не слышит голос жены, не испытывает давления, что с него вот-вот потребуют отчёт – где он, что делает. Здесь царила тишина, даже запах в квартире матери был какой-то домашний, уютный, будто вернулся в детство.
– Сынок, – тихо сказала Татьяна Петровна. – А Валентина… ты как теперь думаешь? Она одна там осталась. Боюсь, может, наделает глупостей.
– Не знаю, мама. Пока не хочу об этом думать, – Игорь задумчиво провёл рукой по лбу. – У неё всё-таки куча денег, подруги. Разберётся. А если нет… может, поймёт, что перегнула.
Так прошли первые недели. Игорь вернулся к привычной жизни преподавателя: утром шёл в университет, читал лекции, иногда подрабатывал репетиторством, а по вечерам помогал маме, смотрел старые фильмы, готовился к научной конференции. Денег хватало на простое, но достойное существование. Мать, видя его спокойствие, потихоньку приходила в себя и перестала считать, что «виновата во всём».
О Вале он слышал мало: только иногда долетали слухи от общих знакомых. Те говорили, что она кутит на всю катушку, снимает какие-то безумные обзоры, купила себе машину, скупает дизайнерскую одежду в невероятных количествах, и в каждом выпуске своих видео хвастается «уровнем жизни». Её лица и голоса Игорь старался не видеть и не слышать – специально не заходил в соцсети, чтобы не раздражаться. Говорят, просмотры у Вали всё ещё росли, но она тратила куда больше, чем зарабатывала. Появились и сомнительные заказчики, и неудачные инвестиции.
За несколько месяцев Валентина сама ни разу к нему не пришла, не позвонила. Зато однажды вечером раздался звонок в дверь. Игорь открыл – перед ним стояла заплаканная Ольга, школьная подруга Вали, единственная из старого круга, с кем она не порвала связь после своего прорыва.
– Игорь, прости за внезапность… Но ты должен знать: с Валей беда. Её понесло окончательно. Она несколько раз пыталась… в общем, угрожала себе и другим. Её поместили в частную клинику, ну… психиатрическую. Я знаю, вы расстались, но вдруг ты захочешь её навестить?
Игорь тяжело вздохнул, а мать, заслышав разговор, выглянула из-за двери.
– Сынок, – только и сказала Татьяна Петровна, глядя на Игоря со смесью сострадания и тревоги. – Как же так…
– Я… – Игорь ощутил странную пустоту в груди. Потом тряхнул головой. – Да, спасибо, Оль. Я, наверное, навещу её, но чуть позже. Надо переварить эту новость.
Ольга кивнула, попрощалась и тихо ушла, оставив лишь горьковатое чувство, что стремительный взлёт Вали завершился таким сильным падением.
– Сынок, может, тебе надо поехать к ней, поддержать?
– Мама, я… не уверен. Мы ведь давно чужие люди. Она сама всё разрушила. Наверно, надо дать ей время поправиться. А потом, если захочет, найдёт меня. Мы всё-таки были семьёй, я её не бросал из вредности. Просто она слишком высоко взлетела, перестала видеть реальность. И теперь расплачивается…
– Понимаю, Игорёк, – тихо кивнула Татьяна Петровна. – Ты только не кори себя. Каждый отвечает за свои поступки сам.
Мужчина оглядел комнату: простенькая мебель, старые обои уже местами отклеились. Но было такое тёплое чувство, словно он дома. Без ярких прожекторов, без тысячи рекламных баночек, без новых машин и дорогих платьев. Только спокойная размеренная жизнь, и в ней мать, которая любила его всем сердцем. В этот момент он понял, что это и есть большое счастье. Он встал, обнял Татьяну Петровну за плечи. И почувствовал, что на душе становится легче.
– Всё же у нас теперь всё будет нормально, мама. Я не знаю, что дальше случится с Валей, но жизнь продолжается. Мы справимся.
– Конечно, сынок. Мы справимся.
Татьяна Петровна тронула его руку, и они сели пить чай. За окном тихий снег ложился на подоконник, словно успокаивая: всё течёт, всё меняется. Но настоящая семья – это нечто большее, чем богатства или правила.
