— Оксана, ты видела мои перчатки для огорода? Собираюсь сегодня заняться клумбой перед домом, — Аделаида Сергеевна стояла посреди кухни, подбоченившись и окидывая критическим взглядом помещение.
— Нет, не видела. Может, в сарае? — Оксана старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. Третий день присутствия свекрови на даче превращался в настоящее испытание.
— В сарае? Почему они должны быть в сарае? Я их оставила здесь, на столе.
— Тогда не знаю. Я их не трогала.
Аделаида Сергеевна покачала головой и вздохнула с таким видом, будто невестка лично спрятала эти несчастные перчатки.
— Вот так всегда. Никакого порядка, — она продолжила рыться в ящиках кухонного стола. — Когда наконец займётесь ремонтом? Невозможно же жить в таких условиях. Стены облупились, пол скрипит так, что ночью страшно в туалет выйти.
Оксана сжала губы. Сколько раз она напоминала Паше о необходимости ремонта! Но всегда находились более важные дела, и вопрос откладывался. А теперь она выслушивает претензии от человека, который появился здесь без приглашения.
— Мы планировали заняться ремонтом в этом году, — сдержанно ответила она. — Но пока только забор поставили и участок привели в порядок.
— Забор! — фыркнула свекровь. — Кому нужен этот забор, когда в доме жить невозможно? Я вот думаю: может, самой взяться? У меня после работы в школе остался хороший вкус.
Оксана почувствовала, как к горлу подкатывает комок. Она ещё не свыклась с мыслью, что придётся провести всё лето бок о бок с Аделаидой Сергеевной, а теперь та собирается командовать ремонтом?
— Аделаида Сергеевна, мы с Пашей сами решим, когда и как делать ремонт, — твёрдо сказала она. — Это наша дача.
Свекровь замерла, держа в руках найденные наконец перчатки, и посмотрела на Оксану с таким выражением, будто та сказала что-то непристойное.
— Ваша? А разве Паша не говорил тебе? Он же купил эту дачу на мои деньги.
Эти слова обрушились на Оксану как ледяной душ. О чём говорит эта женщина? Они с Пашей копили на дачу несколько лет, откладывая с каждой зарплаты.
— Что вы имеете в виду? Мы покупали дачу вместе, вскладчину.
Аделаида Сергеевна снисходительно улыбнулась:
— Деточка, я дала Паше большую часть суммы. Он, видимо, не хотел тебя расстраивать тем, что твой вклад был… скажем так, символическим.
Оксана почувствовала, как кровь приливает к лицу. Этого не может быть. Паша никогда не упоминал о деньгах матери. Они оба работали, откладывали, считали каждую копейку…
— Я не верю вам, — тихо сказала она. — Паша бы мне сказал.
— Спроси его сам, — пожала плечами свекровь и направилась к выходу. — А я пойду займусь клумбой. Такой запущенный участок, просто стыдно перед соседями.
Оставшись одна, Оксана дрожащими руками набрала номер мужа. Длинные гудки. «Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети…» Ну конечно! Как всегда, когда он нужен, его телефон оказывается вне зоны доступа.
Она выглянула в окно. Дети — Вика и Рома — играли во дворе. Вика, как обычно, с книгой устроилась в тени яблони, а Рома что-то увлечённо копал в дальнем углу участка. Аделаида Сергеевна уже хозяйничала в цветнике, энергично выдёргивая сорняки и бормоча себе под нос.
Как она могла заявиться сюда без предупреждения? «Не переживайте, я только на лето. Будем жить дружно!» — эта фраза, произнесённая свекровью три дня назад, когда она появилась на пороге с двумя огромными чемоданами, до сих пор звучала в ушах Оксаны.
Тогда она была так ошарашена, что даже не нашлась, что ответить. А дети обрадовались — бабушка всегда привозила подарки и интересные истории. Но сейчас, когда первый шок прошёл, Оксана начинала понимать весь масштаб катастрофы. Всё лето под одной крышей с женщиной, которая считает своим долгом критиковать каждый её шаг?
И что ещё хуже — слова о деньгах на дачу. Правда ли это? Неужели Паша скрыл от неё такое важное обстоятельство?
Телефон завибрировал — СМС от мужа: «Прости, на совещании. Вечером приеду. Как вы там?»
Оксана уставилась на экран. Что ответить? «Твоя мать утверждает, что это она купила нам дачу. Это правда?» Нет, такие вопросы не задают в сообщениях. Придётся ждать вечера.
Она написала короткое «Нормально» и отложила телефон.
Паша приехал, когда уже стемнело. Дети были накормлены и уложены, Аделаида Сергеевна ушла к соседке — оказалось, она быстро подружилась с пожилой женщиной из дома напротив.
— Ну как вы тут? — спросил Паша, обнимая жену в прихожей. От него пахло дорогой, пылью и усталостью.
Оксана отстранилась:
— Нам нужно поговорить.
Что-то в её голосе заставило Пашу насторожиться. Он прошёл на кухню, сел за стол и устало провёл рукой по лицу:
— Что-то случилось?
— Твоя мать сказала, что дала деньги на покупку дачи. Большую часть суммы. Это правда?
Паша отвёл взгляд, и Оксана почувствовала, как её сердце пропустило удар. Значит, правда.
— Я собирался тебе сказать, — начал он. — Просто не нашёл подходящего момента.
— Не нашёл момента? За пять лет? — Оксана старалась говорить тихо, чтобы не разбудить детей, но голос всё равно дрожал от возмущения. — Мы же вместе откладывали деньги, планировали бюджет!
— Послушай, тогда у нас была сложная ситуация. Роме нужны были дорогие лекарства, ты сидела с ним дома. Моей зарплаты едва хватало на текущие расходы. А тут подвернулась такая дача, по хорошей цене…
— И ты взял деньги у матери, но решил мне не говорить?
— Я не хотел, чтобы ты чувствовала себя… ну, будто мы в долгу перед ней.
— А теперь мы в этом долгу, да? Поэтому она приехала жить на всё лето, без предупреждения, и считает, что имеет право указывать, как нам вести хозяйство?
Паша вздохнул:
— Она только что вышла на пенсию, ей тяжело. Хочется отдохнуть от города, побыть на природе.
— И ты не мог меня предупредить? «Эй, Оксана, моя мама приедет жить с нами на всё лето». Это так сложно было?
— Я думал, ты будешь против.
— Конечно, я была бы против! — воскликнула Оксана, и тут же понизила голос. — Это наш отдых, наша дача. Мы с детьми планировали провести здесь каникулы, а не обслуживать твою мать!
— Не говори так о ней, — Паша нахмурился. — Она много для нас сделала.
— И теперь решила предъявить счёт? «Я купила вам дачу, так что теперь буду здесь жить»?
— Она не так это понимает.
— А как она это понимает, Паша? — Оксана скрестила руки на груди. — Почему она решила, что может приехать без приглашения, с чемоданами, и заявить, что проведёт здесь всё лето?
Паша молчал, и это молчание было красноречивее любых слов. Оксана внезапно осознала правду:
— Ты пригласил её. Ты дал ей ключи от дачи. Ты всё это спланировал за моей спиной.
— Я не планировал! Просто она сказала, что хотела бы провести лето за городом, и я предложил…
— Без меня. Ты предложил ей жить с нами, не посоветовавшись со мной.
— Я знал, что ты будешь против.
— И решил поставить меня перед фактом? — Оксана почувствовала, как гнев и обида комом встают в горле. — Отлично, Паша. Просто отлично. Знаешь что? Завтра я забираю детей и уезжаю в город. А вы с мамой наслаждайтесь дачей, которую она купила.
— Оксана, не драматизируй.
— Драматизирую? — она едва сдерживалась, чтобы не повысить голос. — Ты лгал мне пять лет. Ты пригласил свою мать жить с нами, не спросив меня. А теперь говоришь, что я драматизирую?
В этот момент дверь открылась, и на пороге появилась Аделаида Сергеевна. Она окинула взглядом напряжённые лица супругов и понимающе кивнула:
— Ага, вижу, вы уже обсуждаете мой приезд. Паша, я же говорила, что надо было заранее всё объяснить Оксане.
Оксана перевела взгляд с мужа на свекровь:
— Значит, вы знали, что он мне ничего не сказал?
— Конечно, знала, — пожала плечами Аделаида Сергеевна. — Сын позвонил неделю назад, сказал, что уже предупредил тебя о моём приезде. А когда я увидела твоё удивлённое лицо, сразу поняла, что он струсил.
Она говорила это так буднично, будто обсуждала погоду, а не то, как её сын обманывал жену. Оксана почувствовала, что больше не может выносить присутствие этих двоих.
— Я ухожу спать. Завтра поговорим, — она встала из-за стола.
— Оксана, подожди, — Паша попытался задержать её за руку, но она отдёрнула её.
— Не сейчас, Паша. Я слишком зла, чтобы разговаривать.
Утро не принесло облегчения. Оксана проснулась с тяжёлой головой и чувством, будто её предали. Паша уже ушёл — оставил записку, что вернётся к обеду, нужно срочно заехать в офис.
«Сбежал,» — подумала Оксана. — «Как всегда.»
Дети завтракали на кухне. Аделаида Сергеевна суетилась у плиты, жаря очередную порцию блинов.
— А вот и мама проснулась! — радостно объявила она, увидев Оксану. — Садись, я тебе сейчас блинчиков положу. Дети уже третью порцию уплетают.
— Мам, бабушкины блины самые вкусные! — сообщил Рома с набитым ртом.
— Не говори с полным ртом, — машинально заметила Оксана, садясь за стол.
— Я ему уже сказала, — вмешалась Аделаида Сергеевна. — Но он такой увлечённый, когда ест. Весь в отца. Паша в детстве тоже за едой забывал обо всём на свете.
Оксана промолчала. Она не хотела начинать день с перепалки. Вика, которая была более наблюдательной, чем брат, переводила взгляд с матери на бабушку, чувствуя напряжение.
— Мам, мы сегодня пойдём на речку? — спросила она.
— Не знаю, солнышко. Посмотрим по погоде, — ответила Оксана, благодарная за смену темы.
— Обязательно пойдём! — решительно заявила Аделаида Сергеевна. — Я уже и покрывала достала, и еду на пикник приготовила. Дети всё утро ждут не дождутся.
Оксана стиснула зубы. Опять решения принимаются без неё. Будто она гостья в собственном доме.
— Аделаида Сергеевна, давайте проясним ситуацию, — начала она. — Я понимаю, что вы хотите помочь, но…
— Какая помощь! — отмахнулась свекровь. — Я просто хочу провести время с внуками. Летом в городе такая духота, а здесь воздух чистый, речка рядом. Разве ты не для этого дачу покупала?
«Я не покупала, оказывается,» — хотела сказать Оксана, но сдержалась. Не при детях.
— Бабуля, а ты с нами надолго? — спросил Рома.
— На всё лето, сладкий мой, — улыбнулась Аделаида Сергеевна. — Будем купаться, загорать, ягоды собирать. А там и отец твой отпуск возьмёт, все вместе поедем на рыбалку.
Оксана замерла. Отпуск? Паша говорил, что в этом году сможет взять только неделю в августе. Они даже планы строили — поездка на море, только они вчетвером…
— Какой отпуск? — спросила она.
— Как какой? — удивилась свекровь. — В июле. Паша сказал, что возьмёт две недели. Мы уже обсудили, что сходим на большое озеро с ночёвкой. Там такая рыбалка!
Значит, снова ложь. Паша сказал матери одно, ей — другое. И опять она узнаёт о планах своей семьи от свекрови.
— Дети, доедайте и идите играть во двор, — сказала Оксана. — Нам с бабушкой нужно поговорить.
Когда дети вышли, Оксана повернулась к Аделаиде Сергеевне:
— Я хочу, чтобы вы поняли: это наш дом. Мой и Паши. Мы принимаем решения вместе. Вы не можете просто так взять и перестроить нашу жизнь под себя.
— Я и не перестраиваю, деточка, — свекровь улыбнулась своей фирменной снисходительной улыбкой. — Просто помогаю организовать летний отдых. Ты же работаешь, у тебя мало времени на детей…
— У меня достаточно времени на моих детей, — отрезала Оксана. — И я не нуждаюсь в советах по организации нашего отдыха.
— Ну конечно, конечно, — Аделаида Сергеевна начала собирать посуду со стола. — Я же только хотела как лучше. Помочь. В конце концов, я немало вложила в эту дачу.
— Вот об этом я и хотела поговорить, — Оксана решила идти напролом. — Что значит «вложила в дачу»? Вы дали Паше деньги? Сколько?
Свекровь повернулась к ней, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на торжество:
— Половину суммы, дорогая. А что, Паша не сказал? Бедный мальчик, всегда боялся тебя расстроить.
— Паша меня не боится, — возразила Оксана. — Просто он…
Она осеклась. Что «просто»? Просто лжец? Просто не уважает её настолько, что принимает важные решения за её спиной?
— Просто он очень внимательный сын, — закончила за неё Аделаида Сергеевна. — Знает, как я люблю природу, как мне хотелось иметь загородный дом. Вот и решил сделать мне подарок на пенсию.
— Подарок? То есть, вы считаете эту дачу своей?
— Нет-нет, что ты, — свекровь всплеснула руками. — Дача, конечно, ваша. Я просто имею право здесь бывать. Особенно учитывая мой вклад.
Оксана почувствовала, как внутри поднимается волна гнева. Вот оно что! Не просто приезд на лето — Аделаида Сергеевна считала, что имеет полное право распоряжаться дачей, потому что вложила в неё деньги.
— Я поговорю с Пашей, — сказала она, стараясь сохранять спокойствие. — А пока я хотела бы, чтобы вы не принимали решения касательно моих детей без согласования со мной.
— Какие глупости, — отмахнулась Аделаида Сергеевна. — Я же бабушка! Конечно, я буду заниматься внуками.
— Да, вы бабушка. Но я — мать. И я решаю, что делают мои дети.
Свекровь поджала губы:
— Знаешь, Оксана, мне кажется, ты слишком остро реагируешь. Может, тебе нужно отдохнуть? Поезжай в город на пару дней, развейся. А мы с Пашей присмотрим за детьми.
Это было уже слишком. Предложение уехать, оставив детей с женщиной, которая только что фактически заявила права на их дачу?
— Нет, Аделаида Сергеевна. Если кто-то и поедет в город, то это будем мы с детьми. А вы оставайтесь здесь, раз уж так хочется побыть на природе.
Свекровь изменилась в лице:
— Не думаю, что Паша одобрит такое решение.
— Увидим, — ответила Оксана и вышла из кухни, чувствуя, как сердце колотится от напряжения.
Паша вернулся после обеда, когда Оксана с детьми всё же отправились на речку. Аделаида Сергеевна осталась дома — заявила, что ей нужно разобрать вещи и навести порядок в сарае. «Такой беспорядок, как вы там вообще что-то находите?» — были её прощальные слова.
Вечером, когда дети уже спали, Оксана наконец смогла поговорить с мужем наедине. Они сидели на веранде, окна были открыты, и из сада доносился стрекот сверчков.
— Паша, так не может продолжаться, — начала Оксана. — Твоя мать ведёт себя так, будто это её дом. Она командует, принимает решения за нас, критикует всё подряд. И самое главное — ты ей это позволяешь.
Паша вздохнул:
— Она просто привыкла всё контролировать. Всю жизнь была директором школы, это не так просто изменить.
— Я понимаю, но это не школа, а наша дача. Наша семья. Ты должен установить границы.
— Какие границы, Оксана? Она пожилой человек, только что вышла на пенсию. Ей тяжело перестраиваться.
— А мне не тяжело? Думаешь, легко жить с человеком, который постоянно указывает, что я делаю не так?
— Она не со зла. Просто хочет помочь.
Оксана покачала головой:
— Паша, дело не только в этом. Я узнала, что ты взял у неё деньги на покупку дачи. Что ты солгал мне об отпуске. Что ты пригласил её жить с нами, не обсудив это со мной. Как мне теперь тебе доверять?
Паша отвёл взгляд:
— Я хотел как лучше. Ты всегда так переживаешь о деньгах, о планах… Я не хотел тебя волновать.
— Не хотел волновать? Или боялся, что я буду против?
— Ну, и это тоже.
— То есть, ты знал, что я не одобрю, но всё равно сделал по-своему? И даже не имел смелости сказать мне правду?
— Оксана, я…
— Нет, Паша, — перебила она. — Это предательство. Ты предал моё доверие. Ты позволил своей матери думать, что она имеет право на нашу дачу только потому, что дала тебе денег. Ты поставил меня в положение, когда я должна терпеть её указания и критику в собственном доме.
— Она не так уж часто критикует.
— Серьёзно? — Оксана не верила своим ушам. — Она с утра до вечера только и делает, что указывает на мои недостатки! «Оксана, ты неправильно готовишь», «Оксана, ты плохо следишь за детьми», «Оксана, у тебя беспорядок в доме»… И это только первые три дня! Что будет через месяц?
Паша поморщился:
— Ты преувеличиваешь. Мама просто хочет быть полезной.
— Нет, Паша. Твоя мать хочет контролировать нашу жизнь. И ты ей это позволяешь. Но я не буду это терпеть. Или она уезжает, или уезжаем мы с детьми.
— Оксана, не начинай.
— Я не начинаю, я заканчиваю. Выбирай, Паша. Или твоя жена и дети, или твоя мать, которая считает, что купила право распоряжаться нашей жизнью.
Паша встал, его лицо исказилось от гнева:
— Нельзя так ставить вопрос! Она моя мать! Ты требуешь, чтобы я выбирал между вами?
— Я требую, чтобы ты был на стороне своей семьи. Чтобы ты защищал наши интересы, а не потакал своей матери в её желании всё контролировать.
— Она отдала нам половину сбережений, чтобы мы могли купить эту дачу! — повысил голос Паша. — Чтобы у нас было место, куда приезжать летом! И теперь ты выгоняешь её?
— Я не выгоняю. Я говорю, что не буду терпеть её поведение. И я не могу поверить, что ты пять лет скрывал от меня правду о деньгах.
— Я не скрывал! Просто не считал это важным.
Оксана горько усмехнулась:
— Не считал важным? То, что половину денег на дачу дала твоя мать? Это очень важно, Паша. Настолько важно, что она теперь считает, что имеет право здесь жить.
— Но это же правда. У неё есть право.
Эти слова были как пощёчина. Оксана почувствовала, что земля уходит из-под ног.
— Значит, так? — тихо спросила она. — Ты считаешь, что у твоей матери есть право распоряжаться нашей дачей? Нашей семейной жизнью?
— Я не это имел в виду.
— Именно это, Паша. Именно это. И знаешь что? Я не буду с этим мириться. Завтра я забираю детей и уезжаю в город. А ты оставайся здесь с мамой. Наслаждайтесь дачей, которую она тебе купила.
— Оксана, не делай глупостей.
— Глупостей? — её голос дрожал от обиды. — Глупость — это жить с человеком, который лжёт тебе. Который ставит желания своей матери выше интересов жены и детей. Я устала, Паша. Устала быть на втором месте.
Она встала и направилась к двери. Паша попытался удержать её за руку:
— Подожди, давай спокойно поговорим.
— Мы уже говорим, Паша. И я всё сказала.
Она ушла в дом, оставив мужа одного на веранде. Внутри всё кипело от гнева и обиды, но было и какое-то странное облегчение. Наконец-то она высказала всё, что накопилось за эти дни. Наконец-то она поставила точку.
Утром, когда Оксана спустилась на кухню с собранной сумкой, её ждал сюрприз. За столом сидели Паша и Аделаида Сергеевна, и у обоих был такой вид, будто они не спали всю ночь.
— Оксана, нам нужно поговорить, — начал Паша. Его глаза были красными от бессонницы. — Я всю ночь думал о нашем разговоре.
Аделаида Сергеевна выглядела непривычно тихой. Она сидела, сложив руки на столе, и смотрела куда-то в сторону.
— Я уезжаю, Паша, — твердо сказала Оксана, ставя сумку на пол. — Решение принято.
— Подожди, — он поднялся со стула. — Я поговорил с мамой. Мы… многое обсудили.
Оксана скрестила руки на груди:
— И что же вы обсудили?
Аделаида Сергеевна неожиданно подала голос:
— Оксана, я не хотела создавать проблемы в вашей семье, — она говорила тихо, без обычной самоуверенности. — Мне казалось, я помогаю, но… видимо, перешла границы.
— Границы? — Оксана не могла поверить своим ушам. — Вы вторглись в наш дом без приглашения, критиковали всё, что я делаю, принимали решения за моих детей. Это не «переход границ» — это полное их игнорирование.
— Ты права, — неожиданно согласился Паша. — Мама не должна была приезжать без твоего согласия. И я не должен был это скрывать. Это моя вина.
Оксана недоверчиво посмотрела на мужа:
— А как насчет денег на дачу? Ты пять лет молчал об этом.
— Я боялся, что ты будешь чувствовать себя обязанной, — Паша потер лоб. — Но в итоге всё равно получилось, что мы в долгу перед мамой. Именно поэтому я не смог ей отказать, когда она захотела приехать.
— Никакого долга нет, — вдруг сказала Аделаида Сергеевна. — Я дала деньги не в долг, а в подарок. Это ваша дача, Оксана. Полностью ваша.
— Но вчера вы говорили другое.
Свекровь опустила глаза:
— Вчера я была… расстроена. Мне казалось, что ты не рада моему приезду, и я пыталась… утвердиться. Это было неправильно.
Оксана не знала, что ответить. Этот разговор шел совсем не так, как она ожидала.
— Я собираюсь уехать, — продолжила Аделаида Сергеевна. — Сегодня же. Я нашла хороший пансионат недалеко отсюда, там есть свободные места.
— Мама, не нужно… — начал Паша.
— Нужно, сынок, — она похлопала его по руке. — Я всё поняла вчера, когда услышала, как вы спорите на веранде. Я не хочу быть причиной ваших ссор.
Оксана медленно опустилась на стул. Происходящее не укладывалось в голове. Вчера эта женщина была олицетворением властности и непреклонности, а сегодня выглядит почти виноватой.
— Аделаида Сергеевна, я…
— Нет, послушай, — перебила свекровь. — Я не собиралась создавать проблемы. Просто… когда выходишь на пенсию, начинаешь чувствовать себя ненужной. А здесь — природа, внуки… Я думала, что помогу вам с детьми, с хозяйством. Но вместо этого только всё испортила.
В её голосе звучала искренняя грусть, и Оксана почувствовала, как её решимость немного дрогнула.
— Дело не в том, что вы хотели провести лето на даче, — сказала она. — Дело в том, как это было сделано. Без моего ведома, без уважения к моему мнению.
— Я виноват, — вмешался Паша. — Это я должен был всё обсудить с тобой заранее. Но я боялся конфликта и… просто малодушно промолчал.
Он выглядел действительно расстроенным, и Оксана почувствовала легкий укол сожаления. Может, она слишком резко отреагировала?
— Что вы предлагаете? — спросила она, глядя на мужа.
— Мама поживет в пансионате, — ответил Паша. — А мы с тобой и детьми останемся здесь. Будем видеться с ней, когда захотим — она ведь недалеко. Но решать будем вместе, Оксана. Я обещаю.
Аделаида Сергеевна кивнула:
— Так будет лучше для всех. И… я хотела бы извиниться за то, что была слишком критичной. Старые привычки трудно менять, но я постараюсь.
Оксана смотрела на свекровь с недоверием. Эта перемена казалась слишком резкой, слишком неожиданной. Но в глазах Аделаиды Сергеевны она видела что-то новое — может быть, понимание?
— Не нужно уезжать в пансионат прямо сегодня, — наконец сказала Оксана. — Можете остаться на неделю. Посмотрим, как пойдет.
Лицо свекрови просветлело:
— Правда? Ты не против?
— С одним условием, — Оксана подняла палец. — Никаких решений за моей спиной. Никакой критики. И никаких разговоров о том, чья это дача.
— Конечно, — кивнула Аделаида Сергеевна. — Я всё поняла.
— И еще кое-что, — Оксана повернулась к мужу. — Мы с тобой должны поговорить. О доверии, о том, как принимать решения в семье. Без этого разговора ничего не изменится.
Паша серьезно кивнул:
— Я знаю. И я готов.
Неделя прошла в странном, напряженном перемирии. Аделаида Сергеевна старалась быть незаметной — занималась огородом, читала книги на веранде, иногда играла с внуками, но всегда спрашивала разрешения Оксаны. Это было непривычно и немного неловко.
Паша, вернувшись в выходные, выглядел настороженным, будто ожидал, что в любой момент может вспыхнуть новый скандал. Но Оксана сдержала слово — она дала свекрови шанс.
В субботу вечером, когда дети уже спали, а Аделаида Сергеевна ушла к соседке, Оксана и Паша наконец смогли поговорить по-настоящему.
— Я должен объяснить про деньги, — начал Паша, когда они сели на веранде. — Это была не половина суммы, как сказала мама. Она дала нам треть. Остальное — наши с тобой сбережения.
— Почему ты не сказал мне?
— Сначала боялся, что ты откажешься. Ты всегда была такой независимой, не любила помощи. А потом… потом просто не знал, как признаться, что скрыл это от тебя.
Оксана вздохнула:
— Паша, дело не в деньгах. Дело в доверии. Мы — семья. Мы должны решать всё вместе.
— Я знаю, — он взял её за руку. — И я понял, что натворил. Когда ты сказала, что уезжаешь… я испугался. По-настоящему испугался, что потеряю тебя.
— А твоя мать? Как ты убедил её изменить поведение?
Паша слабо улыбнулся:
— Она сама пришла ко мне ночью, когда услышала наш разговор. Сказала, что не хочет быть причиной развода. Что давала деньги не для того, чтобы контролировать нашу жизнь.
— И ты ей веришь?
— Думаю, да. Она действительно переживает. Выход на пенсию был для неё тяжелым ударом — всю жизнь командовала в школе, а тут вдруг оказалась никому не нужна.
Оксана задумалась. Может быть, в этом и правда была часть проблемы? Аделаида Сергеевна просто пыталась найти новое применение своей энергии, своему опыту.
— Что будем делать дальше? — спросила она.
— Мама всё-таки хочет переехать в пансионат. Говорит, там красиво, много её ровесников, разные занятия. Она заплатила за месяц вперёд.
— Когда?
— Завтра. Я отвезу её утром.
Оксана кивнула. Где-то внутри она почувствовала странное облегчение — кризис миновал, не разрушив семью. Но осадок всё равно остался.
— Паша, я хочу, чтобы ты понял одну вещь, — сказала она. — Я люблю тебя. Но я больше не потерплю лжи. Никакой лжи, даже из лучших побуждений. Если между нами нет доверия, у нас нет будущего.
— Я понял, — серьезно ответил он. — Клянусь, больше никогда.
Оксана не была уверена, что может полностью поверить этому обещанию. Доверие, однажды подорванное, восстанавливается не сразу. Но она была готова попытаться — ради детей, ради семьи, которую они строили вместе.
Прошло два месяца. Август подходил к концу, и вместе с ним заканчивалось лето. Дети собирались в школу, Оксана и Паша — возвращаться к городской рутине.
Аделаида Сергеевна неожиданно прижилась в пансионате. Она звонила почти каждый день, рассказывая о новых знакомствах, о кружке вязания, который начала посещать, о литературных вечерах. Однажды даже упомянула некоего Виктора Степановича, с которым они вместе ходили на танцы.
Отношения между невесткой и свекровью оставались вежливо-прохладными. Каждое воскресенье Паша с детьми навещали бабушку в пансионате. Иногда Оксана ездила с ними, иногда находила предлог остаться на даче. Аделаида Сергеевна больше не критиковала её, не давала непрошеных советов, но и настоящей теплоты между ними не возникло.
В последнее воскресенье августа, когда они в последний раз приехали на дачу, чтобы забрать оставшиеся вещи, Оксана нашла на столе конверт. Внутри был документ — дарственная на дачу, оформленная на имя Оксаны и Паши, и короткая записка от Аделаиды Сергеевны:
«Дорогие мои! Это ваш дом, и всегда был вашим. Простите старую женщину за то, что пыталась вмешиваться. Желаю вам счастья и радости в этих стенах. С любовью, А.С.»
Оксана долго смотрела на записку. Потом вышла на веранду, где Паша укладывал вещи в машину.
— Твоя мать оформила дарственную на дачу, — сказала она, протягивая ему документ.
Паша удивленно посмотрел на бумагу:
— Она ничего не говорила об этом.
— Может, хотела сделать сюрприз.
Они помолчали, глядя на сад, на яблони, усыпанные первыми осенними плодами, на клумбу, которую так старательно обихаживала Аделаида Сергеевна.
— Знаешь, — сказала наконец Оксана, — может, пригласим твою маму на Новый год? Дети будут рады.
Паша посмотрел на неё с удивлением и благодарностью:
— Правда? Ты не против?
— На несколько дней, не больше, — уточнила Оксана. — И при условии, что она будет вести себя… как гость.
— Спасибо, — Паша обнял её. — Я знаю, это непросто для тебя.
Оксана прислонилась к его плечу. Нет, непросто. Рана, нанесенная его ложью, всё ещё болела. Доверие восстанавливалось медленно, по крупицам. Отношения со свекровью, вероятно, никогда не станут по-настоящему близкими.
Но они справились с кризисом. Сохранили семью. Научились говорить правду, какой бы неприятной она ни была. И может быть, со временем, они смогут построить что-то новое — более прочное, более честное.
А пока… пока они просто стояли на веранде своей дачи, глядя на сад, который вместе посадили, на дом, который вместе купили, и думали о будущем, которое всё ещё могли создать вместе.
— Поехали домой, — сказала Оксана, беря мужа за руку. — Нас ждут дети.
И они вместе пошли к машине, оставляя за спиной опустевший дачный домик, который стал для них не только местом отдыха, но и испытанием, которое, возможно, сделало их семью сильнее.
Лето в самом разгаре, и многие из нас оказываются в похожих ситуациях: дачные хлопоты, неожиданные гости, семейные конфликты. История Оксаны и Аделаиды Сергеевны показывает, как важно устанавливать границы даже с близкими родственниками. А что, если ваша свекровь — не единственная проблема? Представьте: через неделю после примирения на пороге дачи появляется сестра Оксаны с тремя детьми и чемоданами. «Можно мы у вас поживём? Муж выгнал из квартиры, а ключи от моей дачи я потеряла…»
