— Ты опять ничего не приготовил? — Ирина стянула с ног ботинки, бросила сумку у тумбочки.
— А я что, не с ребёнком целый день? — Андрей выглянул из кухни. В руках у него была баночка пюре и ложка.
На полу валялись разбросанные игрушки, диван был завален одеялами. В воздухе пахло кашей и молоком. Ирина прошла мимо мужа, не дожидаясь объяснений, поставила чайник.
— Я директор обувного магазина, Андрей. В крупной сети. Я с восьми на ногах. Отчёты, планёрка, обучение. У нас проверка на следующей неделе.
Он замер. Поставил баночку на стол, развёл руками.
— Я не отдыхаю тут. Я с ним. Он не спал весь день, клянусь.
Мальчик в манеже зашевелился, засопел. Ирина подошла, поправила одеяло.
— Мы так не вытянем, — сказала тихо, не глядя на мужа. — Ни копейки в дом, всё на мне. Всё.
— Устроюсь. Я же говорил. С мамой советовался — может, охранником пока…
Я уже устала на одном месте топтаться, устала по съемным квартирам мотаться. Решила брать ипотеку, уже изучила банки, завтра буду пробовать.
Ирина выдохнула и отвернулась.
На следующий день она подала заявку на ипотеку.
Через два месяца они стояли посреди новой квартиры — двушка на шестом этаже, без мебели, с пыльными подоконниками. Андрей держал сына на руках, а Ирина вытирала лоб рукавом.
— Кредит оформила на себя? — спросила мать Ирины, бережно поправляя покрывало на диване у окна.
— А на кого ещё? Он даже не работает. Я всё тяну. Мама, я уже не могу иначе — хоть какое-то своё. Надоело снимать.
Андрей сидел рядом, молча. Только кивнул, не споря.
Вечером Ирина перекладывала посуду в коробке. Андрей пытался собрать детскую кроватку.
— Инструкцию читал? — спросила она с кухни.
— Она вся по-китайски, тут картинками вроде.
Стукнули доски, щёлкнула отвертка.
— Завтра заедет моя мама. Посидит с Мишкой, пока я на смене, — сказала она, не оборачиваясь.
— А я?
— А ты? Ты хоть сам посмотри на себя. Сидишь тут, крутишься — и всё. Ничего не решаешь, ничего не предлагаешь. Ничего. Я устаю сильнее тебя. И это не обсуждается.
Он не ответил. Повернулся к кроватке и стал снова примерять спинку к перекладине.
На площадке послышались шаги и голоса. Ирина как раз выходила с мусором и столкнулась лицом к лицу с женщиной, нагруженной коробками. За ней шёл высокий парень, неся пылесос и микроволновку.
— Привет, соседи? — женщина улыбнулась, придерживая коробку. — Мы напротив. Только заехали. Я Оксана.
Она подняла глаза и на секунду замерла.
— Ой… Ирина Сергеевна? Вот это встреча… Я вас сначала не узнала. Вы здесь живёте?
— Здесь. Теперь можно просто Ирина, — кивнула Ирина. — Вне работы без формальностей.
— Конечно, да. Просто неожиданно как-то. Ну, теперь мы не только коллеги, но и соседи, — Оксана неловко засмеялась, переступая с ноги на ногу.
— Бывает.
— Заглядывайте, как распакуемся. Или я забегу. Всё равно — одна площадка.
Ирина кивнула и пошла к лифту. За спиной хлопнула дверь.
Минут через пять Ирина вернулась, стянула с рук перчатки, кинула в ящик у двери. В прихожей Андрей поднял голову от доски. Увидел её, хотел что-то сказать — не успел. Она прошла мимо, не взглянув. В комнате села на край дивана, скинула тапки и уставилась в пол. Он вошёл следом, опустился обратно на пол, взял в руки доску от кроватки. Сидел молча, будто так и не придумал, с чего начать.
Через два дня Ирина возвращалась домой с пакетом — был выходной, зашла по пути в магазин. В подъезде столкнулась с Оксаной и её мужем Денисом. Он тащил икеевский шкаф, Оксана пыхтела с табуретками.
— Ну что, как обживаетесь? — крикнула Ирина, открывая дверь.
— Привет! Да вот, полдня с этими коробками. Зашли бы на чай?
— Давайте лучше вечером, — сказала Ирина. — Сейчас ещё дела есть неотложные, а вечером уже посвободнее будет. Заходите, посидим спокойно.
Позже, когда ребёнок уснул, Андрей мыл посуду. Ирина вытерла руки и села на край кухонного дивана.
Вечером соседи пришли в гости. Оксана с тортом в коробке, Денис с бутылкой вина. Андрей встретил их настороженно, но вежливо. За столом разговор шёл ровно — про мебель, погоду, очереди в поликлинике.
Денис предложил помочь с балконной дверью. Пока мужчины возились с отвёрткой, Оксана нарезала сыр, а Ирина достала пирог из духовки.
— Вот теперь у нас и соседи, и почти друзья, — пошутила Оксана, подмигнув Ирине.
Когда гости ушли и дверь за ними закрылась, Ирина прошла на кухню, поставила чашки в раковину и села на край дивана. Ребёнок уже спал, посуда убрана, тортик дополовины съеден. Андрей мыл грязные бокалы, не оборачиваясь.
— Завтра купи памперсы, — сказала она. — И сок. Апельсиновый, без мякоти, ну и список я тебе чуть позже напишу.
— Понял, хорошо. А ты… Ты с Оксаной, кажется, хорошо общаешься.
— Ну да. Она нормальная. Без нытья, руки растут откуда надо.
Он кивнул, снова повернулся к раковине.
— У Оксаны муж толковый, — бросил вдруг. — Хозяйственный.
— Ну вот, нашёл себе кумира.
Андрей пожал плечами. Дальше говорить не стал.
Через неделю соседи снова зашли в гости. Ирина принесла пирог из магазина, Оксана — апельсины и сок. Денис помог Андрею повесить шкаф в ванной. За столом болтали, смеялись, сынок бегал по квартире с мягким зайцем.
— У вас уютно, — сказала Оксана, оглядываясь. — Прямо домашне так.
— Пытаемся, — ответила Ирина. Взгляд на секунду скользнул по Денису. Он поймал его и чуть улыбнулся, будто случайно.
Позже, когда гости ушли, Андрей спросил:
— Ты чего так на него глазела?
— В смысле? На кого?
— Да в прямом. Я не дурак. Сама знаешь на кого…
— Тогда веди себя не как дурак. — Она закрыла дверь ванной и больше не отвечала.
На следующий день Андрей почти не разговаривал. На Иринины попытки заговорить отвечал односложно, больше времени проводил на балконе с телефоном. На ужин не пришёл — сказал, что поел у киоска. А утром стал собирать рюкзак.
— Куда ты? — спросила она, хотя уже догадывалась.
— Мне надо съездить. Подумать. Здесь… как-то всё не то.
— Ты что, из-за того раза? — спросила она. — Ты себе напридумывал и теперь решил нас с Мишкой здесь оставить? Ты же знаешь, я с утра до вечера на работе. Как я одна справлюсь?
Он ничего не ответил, только поправил лямку рюкзака и отвернулся к двери.
— Всё ясно, — крикнула она ему вслед. — Ты как всегда включил слюнтяя. Ну и катись куда хочешь. Я и сама тут справлюсь.
Она не стала бежать за ним. Только позже, когда он ушёл, села на кровать и минуту просто смотрела в одну точку.
Вечером позвонила матери.
— Мам, приедешь? Я не вывожу. Мишка просыпается в пять, я в семь уже на ногах. Няню не тяну, садик пока не берут.
Мать приехала через два дня. Пожила неделю, потом забрала ребёнка.
— Отдохни немного. Потом решим.
Теперь в квартире стояла тишина. Только работа и редкие посиделки с соседями. Оксана приходила с пледом, Денис устанавливал фильтр под раковиной. Однажды остался допоздна — машинка прыгала по ванной.
— Всё. Починил. Больше бегать не будет, — сказал он, вытирая руки.
— А ты толковый, — Ирина провела пальцем по столешнице. — Аж не верится.
Он засмеялся.— А ты… Ты вроде всегда строгая. А тут — даже улыбаешься.
Она не ответила. Только поставила чайник и открыла шкаф за чашками.
Через день из головного офиса пришёл запрос: требовалась сотрудница в Саратов — на открытие нового магазина командировка на месяц, потом возможный переезд.
Ирина позвала Оксану в подсобку.
— Хочешь вырваться? Вот твой шанс. Думаю, ты справишься. По товару ты все знаешь, выкладку умеешь делать, кассу знаешь.
— Я не знаю… Там ведь никого. Всё с нуля.
— Именно. Ты умеешь. Просто начни.
Оксана обняла её на прощание.— Спасибо. Никогда бы не подумала, что ты такая… нормальная. Приеду отблагодарю.
Ирина усмехнулась. Давай не пуха тебе.— Я просто знаю, каково это — тянуть всё одной.
Через три дня Оксана улетела. Ирина стояла на балконе, закутавшись в тёплый свитер, смотрела, как такси выезжает со двора. Внизу кто-то кричал собаке, на скамейке сидели подростки с наушниками — жизнь шла своим чередом.
Вечером, когда уже темнело, в дверь позвонили. Денис. С коробкой инструментов и уставшим лицом.
— Вот, как ты просила. — Смеситель. В магазине по акции урвал, нормально так.
Он возился на кухне почти час. Потом помыл руки, снял куртку. Не уходил. Посидели молча, потом разговор как-то сам пошёл — про погоду, как Мишка быстро подрос, как трудно стало покупать нормальные овощи.
Никто ничего не предлагал. Никто ничего не спрашивал. Просто остался. Просто осталась.
Утром, когда Ирина вышла на кухню, он уже ставил чайник. Босиком, в её халате, чуть сутулясь от холода.
Она молча прошла мимо. Не знала, радоваться или бояться. А может и стыдиться.
Позже, когда Денис ушёл на работу, она прибрала кухню, протёрла стол, расставила кружки. Всё было тихо, почти стерильно. Из открытого окна тянуло прохладой. Она включила музыку, но тут же выключила — раздражала. Потом просто села на стул, положила руки на колени и сидела, глядя в гладкую сталь пустой раковины, будто искала там отражение какого-то ответа. Комната была как чужая — слишком чистая, слишком правильная, без следов живого. Она не думала ни о чём. Или обо всём сразу.
Прошла неделя. Будни потянулись — смены, отчёты, редкие звонки от матери с новостями о Мишке. Денис всё чаще оставался на ночь, ставил чайник, прибивал полки, разбирался с квитанциями. Они не говорили, что это всерьёз. Просто жили.
Ирина закрыла ноутбук, отодвинула папки с документами и встала из-за стола. На часах было почти десять. Денис смотрел телевизор, разложившись на диване с тарелкой макарон.
— Ты бы хоть за собой убрал, — сказала она, проходя мимо.
— Сейчас доем, уберу. Ты чего злая?
— Я не злая. Просто устала.
Он кивнул, не отрывая взгляда от экрана.
Она ушла в спальню, закрыв за собой дверь. В сумке лежал телефон — несколько непрочитанных сообщений, среди них одно от коллеги из Саратова. «Оксана теперь в управлении. Быстро растёт. А ты как? Всё по-старому?» — Ирина нажала «прочитано» и положила телефон обратно.
Утром она проснулась рано — мать привела Мишку накануне вечером, поставила сумку с вещами в прихожей и тихо сказала: «Ирин, ты точно справишься? Я ведь могу ещё забрать его на пару недель, если нужно».
— Справлюсь, мам. Спасибо. Просто… побудь на телефоне, ладно?
Мать поправила Мишке одеяло и, не заходя вглубь квартиры, ушла.
Спал он теперь в своей комнате. Даже не догадываясь, что здесь всё так изменилось.
На следующее утро на кухне пахло подгоревшим маслом. Ирина вышла, заправляя рукав халата. Денис стоял у плиты, переворачивая хлеб на сковородке.
— Я же просила не жарить утром, — сказала она.
— Прости. Не подумал. Привычка. Хотел, чтоб утро началось по-человечески.
— Миша спит. Раньше восьми не будить, я же тебе говорила.
Он пожал плечами, достал масло из холодильника.
Ирина села за стол, натянуто улыбнулась.
На следующий вечер, когда Мишка уже спал, зазвонил телефон. Ирина взглянула на экран — «Оксана». Она ушла на балкон, прикрыла за собой дверь.
— Привет! У нас тут вообще огонь. Сегодня впервые весь день в зале простояли. Без обеда, без выходных, но кайф! Людей много, всем интересно, ассортимент большой.
— Серьёзно? — Ирина попыталась улыбнуться.
— Да! Слушай, мне шепнули, что меня могут предложить на директора. Если не налажаю. Представляешь?
— Ну ты молодец…
— Я стараюсь. Слушай, Денис что-то совсем редко пишет. Он там в порядке? Видишь его вообще?
Ирина замерла на секунду.
— Вроде да. Работает наверное много. Тут всё… тихо.
— Я просто думаю — если меня утвердят, может, и ему работу подберём. Переехал бы. Тут норм, не хуже, чем у нас, то есть уже у вас. Даже лучше. Но он молчит. Как будто избегает. Не понимаю.
— Я передам ему если увижу.
— Спасибо. Объясни ему, может у тебя лучше получится.
— Хорошо.
Оксана что-то ещё говорила — про поставку, про новые ценники. Ирина слушала, кивала, глядела в прозрачное окно. Потом выключила телефон и ещё долго стояла в темноте, взяв себя за плечи.
Оксана звонила и писала Денису почти каждый вечер. Говорила взахлёб: что открытие прошло успешно, что сейчас сами торгуют, без кассиров, что пока хаос, но все стараются.
— А ещё, Денис, тебе тоже нужно готовиться к переезду. Если всё сложится, ты же поедешь, да?
Он поддакивал, слушал. Отвечал в основном «ага», «понятно», «ну да».
— Ты подумай, ладно? Я пока побегу — тут опять что-то с поставкой.
Он слушал, но не втягивался. В какой-то момент просто выключил звук.
Через пару дней ему пришло новое сообщение от Оксаны: «Пора собираться. Если меня утвердят — переезд уже в конце месяца. Ты со мной?»
Он долго не отвечал. Потом просто положил телефон экраном вниз.
Вечером он пришёл к Ирине. Сел на кухне, молчал, смотрел в чашку.
— Я останусь, — сказал наконец. — С Оксаной переезжать не собираюсь. Мы ведь не женаты. Каждый сам по себе. Мы расстаёмся.
Она кивнула. Внутри — тревога, но и облегчение.
Через несколько дней Ирина получила сообщение от бывшей коллеги: «Ты с Денисом? Его видели с тобой. Оксана вся в подозрениях звонила». Ирина не ответила. Молчит весь день. Сердце сжимается, но слов нет.
Оксана понимает, что Денис не хочет ехать, и догадывается, почему. Она приезжает внезапно — днём, без звонка. Заходит в квартиру. Денис спит после смены. Она бросает сумку у входа, хлопает дверью:
— За что ты так, ты со мной, пока удобно был, а как только я уехала — уже к другой под юбку? Неплохо пристроился. Знаешь что? Я даже рада. Избавилась от предателя.
Он молчит, смотрит в пол. Она быстро собирает остатки вещей, забирает чемодан и уходит, не оборачиваясь.
Оксана перестаёт выходить на связь. Только один голосовой: «Спасибо, что сейчас, а не позже. Лучше быть одной, чем с тем, кто предаст. Удачи». Ни слёз, ни упрёков. Просто зрелая точка.
Прошла напряжённая неделя, всё немного улеглось, жизнь заиграла новыми красками.
Ирина стояла у окна своей квартиры. Денис на кухне, что-то резал на салат. Она смотрела на его уверенные движения, и где-то глубоко внутри щемило. Сильный, хозяйственный, спокойный — совсем не Андрей. Но вместе с этим приходит и тяжесть.
Всё произошло слишком быстро, слишком легко. Перед глазами — лицо Оксаны. Я ведь сама предложила ей уехать, сама дала рекомендацию, сама допустила это сближение. Было ли это предательством? Или просто усталостью от жизни с тюфяком? Может, она действительно отпустила Оксану ради её же свободы — вырасти, стать независимой. Отпустила — и спасла. Но внутри всё равно неспокойно. Как объяснить это сыну? Как снова стать той, кто ведёт семью, если сама не уверена, куда идти? Иногда казалось, что всё рассыплется — и дом, и привычки, и даже собственное лицо в зеркале. Она не знала, что будет дальше. Только одно было ясно: назад дороги нет. И теперь с этим знанием ей и жить.
