– Паш, картошку пора сажать! Приехали бы, помогли, а? Не управлюсь я одна… – бабушка решилась на звонок внуку в надежде, что тот поможет справиться с огородными хлопотами.
Но на положительный ответ она не рассчитывала. Молодежь вечно занята. А потому после короткой паузы добавила:
– Соседи шашлыки жарят! Такой аромат стоит! На всю деревню! Приезжай! После картошки и мы мясо приготовим, поедим.
– Бабуль! Вот, ты, как всегда! Далась тебе эта картошка! Зачем убиваться? По осени привезу тебе с рынка пару мешков. Неужто на зиму не хватит? – недовольно ответил внук.
– Ну, как же? Земля пустовать будет? Нельзя, милок! Пока я жива, огород будет! А потом, как предадите мое тело земле, делайте с участком, что хотите!
– Приеду я бабуль, в субботу и приеду. Потерпит твоя картошка до выходных?
– Потерпит, внучок! Ты, Павел, может, и девушку свою прихватишь? Будет нам помощница!
Павел, услышав такое предложение, рассмеялся. Он знал, его Лика бережно относится к рукам и ни за что не позволит себе возиться с грядками. Но чтобы не обидеть любимую бабушку, у которой вырос, он ответил:
– Передам ей, что ты приглашала. Но заставлять не буду. Мы уважаем выбор друг друга!
– Ну да, ну да, – согласилась бабуля и попрощавшись с внуком, положила трубку.
Павел сдержал свое обещание. В субботу он прибыл в деревню. Да не один. На удивление Лика согласилась принять участие в этой поездке. Она восприняла посадку картофеля как нечто экстремальное. А девушка любила сильные ощущения. Даже с парашютом прыгала и на воздушном шаре летала!
Бабушка приветливо встретила молодых, наскоро расспросила о делах и успехах и выдала всем рабочую одежду. Лика брезгливо осматривала высокие сапоги. Но все-таки решила не перечить и натянула на ноги обувку.
Павел любил деревню. Здесь он вырос. Его родители рано покинули этот свет. И бабушка для него стала единственным светом в окошке. Это она учила его писать и читать, провожала в школу, залечивала первые синяки, полученные в мальчишечьих драках.
Это Нина Степановна настояла на том, чтобы после школы внук поступал в институт. Она сказала, что нужно пользоваться привилегиями, данными государством сироте. И паренек с легкостью поступил на первый курс.
В студенческие годы именно картошка да соленья не раз спасали Павла от голода. Бабушка присылала овощи с попутчиками. И тогда вся общага пировала.
Это сейчас Павел хорошо зарабатывал и мог купить картошку любого сорта: хоть египетскую, хоть белорусскую. А в те времена он мог себе позволить только овощи с бабушкиного огорода.
И вот трое работничков вышли на перепаханный участок позади дома. Бабушка и Павел вооружились лопатами, а Лике выдали ведро с семенами. Девушке надлежало кидать в лунки клубни и следить за тем, чтобы случайно не попала картофелина с гнильцой.
Еще утром Нина Степановна протопила баньку и поставила мариноваться мясо. Вообще, с посадкой она бы управилась и одна. Но очень уж хотелось ей повидаться с внуком и его невестой. А потому она не упустила случая пригласить молодых к себе.
Павел воткнул лопату в землю и испытал удовольствие. Все-таки приятна физическая работа, конечно, когда ее в меру. Лика морщила носик и всё старалась поглубже натянуть на руки перчатки: боялась сломать ноготки.
Девушка брала картофелину двумя пальцами и прицелившись кидала в выкопанную лунку. Дело медленно, но продвигалось. А Павел начал разговор:
– Бабуль, мы с Ликой хотим пожениться. Денег мы пока много не накопили. Придется мыкаться по съемным углам. Не к теще же мне идти?
– Ничего, Паш. Все с малого начинают. Обживетесь – наживете, – рассудительно отвечала Нина Степановна.
– Ждать больно долго, пока мы наживем. А нам на первоначальный взнос немного только не хватает. И вот, что я подумал: продавай дом! Сколько тебе еще тут одной маяться? Будешь с нами в городе жить. Я ведь по тебе скучаю!
– Нет, милок, и не думай. Мешать я вам стану. Нехорошо молодым со старухой жить. Разве вот только уход за мной потребуется. А пока я на ногах, никуда не поеду! Нельзя огород бросить или в чужие руки отдать! Земля меня с детства кормит.
– Нина Степановна, но деньги от продажи дома мы вложим в покупку квартиры. Там и ваша доля будет. Зато мы с Пашей начнем семейную жизнь в собственном жилье. Как хорошо всем будет, – поддержала любимого девушка.
Но бабушка строго посмотрела на нее и сказала:
– Ты же первая меня и погонишь! Мешать я буду вам! Я уж пожила, знаю, что говорю! Таких примеров много! Сажайте картошку, за гостиницами приезжайте по осени, всегда приму. А дом продавать не буду! Он еще и Паше пригодится! Откладывайте на первый взнос, копите. И потом, ведь пока долг не выплатите, квартира вашей не считается. А вдруг что-то случится? Куда примчитесь? У тебя-то, понятно, мама и папа есть! А Паше куда деваться? Ко мне вернется!
Павел понимал, что бабуля права. Но ему стало обидно. Вот были бы его родители живы, такого бы точно не случилось. И он решил: больше к бабушке ездить не будет.
А то хорошо, она устроилась: Паша приезжает и по весне, и по осени, помогает и с дровами, и с садом, и с огородом. Когда надо, баньку или забор поправит. Что старухе не жить на всем готовом?
А вот, как останется без помощи, в миг согласится. Убедится, что ей будет лучше в городе и продаст дом.
И, закончив с картошкой, Павел с Ликой уехали. Даже шашлыки не стали готовить. Нина Степановна вздохнула. Внука она любила, но продавать свой дом ни за что бы не согласилась. А Пашка молод еще, поймет ее потом.
И Павел не навещал бабулю все лето, не приехал он и по осени. Когда бабушка звонила, торопливо отвечал, ссылался на дела и кидал трубку.
Трудно в тот год пришлось Нине Степановне. Пришлось одной за картошкой ухаживать: полоть, окучивать, выкапывать, мешки с урожаем на погреб таскать. Но потихоньку она справилась: где своими силами, где с соседями. В деревне народ отзывчивый, в беде не бросит.
Узнала Нина Степановна о том, что внук женился. На свадьбу ее не позвал, только сообщение прислал. А когда она позвонила с поздравлениями, ответил:
– Стыдно мне перед Ликой. Привел жену в съемный угол! Она, конечно, вида не подает, но не довольна. А все ты виновата. Продала бы дом, жила бы с нами в квартире!
И снова Паша бросил трубку. Шло время. Десять лет пролетело незаметно. Нина Степановна по-прежнему жила в своем домике. Количество грядок на ее огороде заметно убавилось. Здоровье стало подводить.
С Павлом она не виделась, тот изредка звонил и, сообщив, что всё хорошо, клал трубку. Домик ветшал. Любое строение требует мужской руки. А Нине Степановне было не под силу ремонтировать свое жилье.
Так и жила. Потихоньку, полегоньку, на судьбу не роптала и помощи ни от кого не ждала. Только Бога просила, чтобы прибрал ее сразу, не мучил. Ухаживать-то некому. Да и не хотелось быть кому-то в тягость.
Но иногда в ее голове возникала горькая мысль. Жалела Нина Степановна, что не послушала внука, не продала дом. Жила бы сейчас в городе, нянчила правнуков, невестке помогала. Но, что сделано, то сделано.
…Однажды поздним вечером кто-то постучал в ее окошко. Нина Степановна пошла открывать двери и обомлела: перед ней стоял Павел. Выглядел он нехорошо. Был помят, не брит, не трезв.
Мигом кинулась бабуля к внуку, чаем угостила, накормила, спать уложила. А с утра баню истопила и отправила Павла париться. Тот вернулся в дом посвежевшим и, опустив глаза, признался:
– Бабуль, как же ты была права, что не продала этот дом. Теперь он – мое единственное убежище. Беда со мной случилась. Стал я выпивать с друзьями. Им – ничего, а меня затянуло. Лика подала на развод. Оставил ей и дочке квартиру. Еще больше стал пить. С работы погнали. Нигде не мог задержаться. Тошно мне, тоска стала есть. И так захотелось в деревню! Разреши, бабуль, поживу?
– Павлуша, живи, сколько хочешь. Но пить тебе здесь я не дам. Ты делом займись. Земля прокормит. Дом ремонтируй. Проживешь!
В деревне Павел оттаял душой. Кончено, не сразу его дела наладились. Понадобилось время. Но все получилось.
Стал Паша заботиться о хозяйстве, завел коз и даже открыл свой небольшой бизнес. Козье молоко охотно покупали приезжие для малых детей. А потом он и сыр научился делать. За ним даже из города приезжали.
А когда бабушки не стало, поставил Павел новый, крепкий дом. В сторону зелья больше не смотрел. И жизнь его наладилась. А когда приходил на погост, навестить бабулю, всегда говорил:
– Спасибо, бабуль, что не продала дом!
