— А ты возьми да забеременей! А он потом смирится, куда денется. Мужик живёт по факту, а не по плану.
Свекровь подмигнула так, словно только что предложила невестке полезный хозяйственный лайфхак, а не подлый ход против собственного сына.
— То есть… по-вашему, я должна просто поставить его перед фактом? — Арина приподняла бровь.
— А что? Он же твой законный муж. Вы годами сидите, телитесь. А я внуков всё жду и жду. И такими темпами не дождусь, — пожала плечами Анфиса. — А так родишь — и всё. Куда он денется?
Сказать, что Арина почувствовала злость, — значит не сказать ничего. Совет был, откровенно говоря, дурaцкий. И всё же что-то задевал внутри. Пять лет брака и никакого движения вперёд… Арине это казалось несерьёзным, но она ждала. И, наверное, уже даже была готова смириться, пусть и не без щемящей тревоги в сердце.
Когда они только поженились, им было по двадцать шесть. Кирилл уверенно говорил, что детей он, конечно, хочет, но потом. Сначала нужно пожить в удовольствие. Потом — накопить денег. Потом — купить жильё. Потом — обеспечить пассивный доход. Потом. Всё потом.
«Потом», как выяснилось, может длиться бесконечно.
Квартира у них появилась благодаря матери Арины. Бабушка умерла, и мать, не раздумывая, отказалась от наследства в пользу дочери. Двушка, конечно, требовала ремонта, зато была в приличном районе. Она могла стать отличным семейным гнёздышком, в котором никто посторонний не дышал бы в затылок.
С ремонтом справились за год. Кирилл сначала ворчал, сетовал на расходы, но потом втянулся. Они поклеили обои, поменяли сантехнику, купили мебель на «Авито». У Арины возникло ощущение, что всё, теперь уже можно, они пришли к финишу.
Но муж всё ещё не спешил.
— Знаете, я, пожалуй, воздержусь, — сухо сказала Арина. — Мы же про ребёнка говорим, а не про котёнка. Даже с котёнком — решать должны двое, а не одна.
— Да ты всё равно на себе всё держишь. Вон, квартира своя. Он бы до сих пор в съёмной жил, если б не ты. Ты его только подтолкни — и всё будет.
— Я что, бульдозер?
— Женщина должна быть умной. А умная женщина не спрашивает разрешения, когда знает, что всё делает правильно.
У Арины вспыхнули щёки. Хотелось встать и уйти, но было некуда: она пришла к свекрови сама, и дождь за окном лил как из ведра. Идти пешком с сумкой, мокнуть и злиться ещё больше как-то не хотелось.
Арина знала чуть больше свекрови, но не говорила ей об этом.
— Ты вообще хочешь детей? — однажды спросила она у мужа после очередного «не сейчас».
Он ответил не сразу. Явно задумался.
— Пока не знаю, — вынес он вердикт.
Ей было нелегко принять это. Арина до сих пор не знала, как к этому относиться. Зато была уверена, что точно не хочет обсуждать тему детей со свекровью.
На следующий день Арина рассказала Кириллу об этом разговоре.
— Прикинь, твоя мама советует мне забеременеть тайком. Мол, ты потом сам включишься в процесс.
Она усмехнулась, вроде бы возмущалась в шутку, но на самом деле внутри клокотали эмоции: гнев, грусть, болезненная надежда.
Кирилл фыркнул. Он даже не удивился.
— Ну она у меня, да… Та ещё. Не обращай внимания.
— И ты так спокойно на это реагируешь? Это же не про испорченный пирог. Речь про ребёнка, про целую жизнь.
Кирилл пожал плечами и сел за компьютер. Он не стал продолжать разговор.
С того дня Арина больше не возвращалась к этой теме. Только внутри всё чаще просыпалась тревога. А если он совсем против детей? А если никогда не решится? А что будет, если обстоятельства сложатся против них?
Было призрачное ощущение того, что ответы на эти вопросы ей могут не понравиться.
Вскоре предоставилась возможность убедиться в этом….
…Арина сидела на краю ванны, уставившись на две полоски, как на вердикт cуда. Сердце стучало не в груди, а в висках, в ушах, в кончиках пальцев. В душе происходило что-то странное. Она не обрадовалась, не испугалась. Внутри словно образовалась пустота. Все эмоции выветрились.
Инструкция для теста лежала на краю раковины, рядом — упаковка с тaблетками, которым она доверяла уже много лет. Надёжные. Проверенные. Только вот что-то пошло не так.
Через два дня она пошла в женскую консультацию. Не хотела гадать, пересчитывать дни и гуглить симптомы. Врач подтвердила: да, беременность. Срок — чуть больше шести недель. Всё развивается нормально.
— А что, не планировали? — спросила врач, глядя поверх очков.
Арина сглотнула и покачала головой.
— Понятно… Ну, такое бывает. Тaблетки не дают гарантии.
Она понуро кивнула и вышла из кабинета на ватных ногах. Как оказалась дома — сама не помнила.
Она не сразу сообщила Кириллу. Не могла решиться. Сначала убрала квартиру, приготовила ужин, пыталась вести себя как обычно. А ещё — старалась не смотреть на живот.
Когда муж пришёл с работы, поцеловал в висок и спросил, что на ужин, Арина поняла: сейчас или никогда.
— Мне надо сказать тебе кое-что. Серьёзное.
Он насторожился, но не испугался.
— Что-то случилось?
— Я беременна, Кирилл.
В комнате стало так тихо, что было слышно, как разговаривают соседи за стеной.
— В смысле?
— В прямом. Две полоски. Я уже у врача была.
Лицо Кирилла медленно побледнело, а затем побагровело. Он открыл рот, но так ничего и не сказал. Он не орал, не матерился. Просто смотрел на неё и молчал, и её сердце вдруг сжалось от страха.
— Я же не специально, — добавила она почти шёпотом. — Я принимала всё, как обычно. Это просто… сбой. Такое бывает.
— Сбой? — тихо повторил он. — Сбой? То есть ты хочешь сказать, что всё это — случайность?
Арина кивнула. Возможно, слишком резко. Он стал ходить кругами по комнате, схватился за голову, взъерошил волосы. Его пальцы подрагивали. Потом Кирилл наконец остановился.
— Я тебе не верю.
Арина вздрогнула всем телом. Ей показалось, что в лёгких закончился воздух.
— Не веришь? Во что? В то, что я не специально?
— Да. Ты же знала, что я не готов. Ты же знала, что я не хочу детей сейчас. Ты знала, но сделала по-своему.
— Я ничего не делала! — повысила голос Арина. — Это случилось само. Мне даже врач сказал, что такое бывает!
— Удобная позиция… Нет, Арина. Я в это не верю.
Её словно обожгло. Хотелось назвать мужа глупым, если не хуже, но она сдержалась.
— Ты говоришь так, будто я силой затащила тебя в постель, специально не приняла тaблетку и вдобавок подделала тест! И всё ради чего? Чтобы шaнтажировать тебя пузом? Совсем дурaк?
— Да ты мать мою наслушалась, прикинулась невинной овечкой, а сама предала меня! Я тебе доверял. А ты — воспользовалась этим.
Арина сжала кулаки. Кончики пальцев онемели.
— Ты вообще слышишь себя? Я беременна! Я сама в шoке. Мне страшно. А ты стоишь тут и обвиняешь меня, как будто это внутри тебя теперь кто-то живёт!
Кирилл отвернулся, пошёл в спальню и стал торопливо собирать вещи. Он бросал рубашки в сумку, сминая ткань, кое-как втиснул куртку, осматривался вокруг в поисках зарядки для телефона.
Больше всего её угнетала тишина, с которой он это делал.
— Ты уходишь?
— Не хочу жить с предательницей, которая решает всё за меня.
Пять лет брака рухнули за одну секунду…
Ближе к утру пришло сообщение.
— Я всё обдумал. Прости, но мне такая семья не нужна. Пожалуйста, не затягивай с рaзводом. Освободи меня от этого.
«Этого»… Она перечитала трижды, а потом закрыла мессенджер и накрыла лицо руками. Она не плакала. Внутри всё словно выжгли, но эта пустота затягивала и тянула вниз.
Через пять минут Арина стала листать список контактов. Палец завис над именем свекрови. Дрожала не только рука, но и всё внутри.
Ей было не с кем поговорить. Подруги? Одни с детьми, другим — не до этих проблем. Мать? Она скажет: «А я говорила, надо было раньше рожать». А Анфиса… Это ведь она первая затеяла разговоры о внуках, она же советовала сделать ход конём. Разве не логично сначала позвонить ей? Может, она даже обрадуется.
— Анфиса Ивановна… я хотела… поговорить. Можете приехать, пожалуйста?
Свекровь примчалась через час и буквально на пороге сразу же выдала:
— Я, конечно, уже в курсе. Ты должна была посоветоваться. Такие решения вообще-то принимаются вдвоём, Арина.
Невестка вскинула брови и округлила глаза от шока. Всё было таким нереальным, словно сон. Как можно вот так резко изменить мнение?
— Простите, вы сейчас серьёзно? — Арина смотрела ей прямо в глаза. — Это ведь вы говорили забеременеть. Говорили, что Кирилл никуда не денется. Забыли?
— Я такого не говорила, — фыркнула Анфиса. — И не могла. Может, ты не так поняла. Или придумала себе. Я всегда считала, что семья — это союз двух людей, а не пoдлянки.
— Пoдлянки? Вы называли это хитростью. Говорили, что настоящая женщина просто берёт и рожает. А теперь это «пoдлянка»?
— Послушай, я тебе, конечно, сочувствую, но мой сын уже ушёл от тебя, — холодно бросила Анфиса. — Он мой ребёнок. А ты — теперь уже никто.
Свекровь не пришлось выставлять за дверь. Она ушла сама.
Через пару часов приехала мама, Татьяна Николаевна. Полненькая женщина с добрыми, но слишком наивными глазами. Привезла домашнюю еду в контейнерах, бананы, чай. Но главное — себя.
— Я уже всё узнала от свекрухи твоей. Поносила она меня на чём свет стоит… Но мне плевать. Скажи лучше, что ты думаешь делать.
Арина прижалась к стене. Она и сама не знала. Она пока что даже не могла говорить на эту тему: боялась сорваться.
— Доча, — тихо продолжила мать. — Я не хочу тебя уговаривать. Но если решишь оставить — справимся как-нибудь.
В этот момент нахлынули воспоминания. Как мама таскала тяжеленные сумки с рынка. Как стирала руками, потому что их машинка сгорела. Как таскали одну одежду на двоих.
А ещё Арина вспомнила, как просыпалась одна, как пугалась, что мама не вернётся с ночной смены. Как стеснялась старого кнопочного телефона. Как они ели мясо только по праздникам.
Тогда мама не жаловалась, а Арина не знала другой жизни. Но теперь-то она всё понимала. А ещё — просто не могла никому верить. Слишком уж быстро люди переобуваются.
…Через день Арина вышла из клиники. Шла медленно. На душе было тихо. Тревога тоже куда-то уползла. Арине стало спокойнее: она приняла решение сама, без чужой указки. Правда, это спокойствие напоминало айсберг. Холодное, мрачное, с трещинами.
А ещё через пару дней написал Кирилл.
— Извини. Погорячился. Если хочешь, поговорим.
Она долго не могла определиться, что с этим делать: просто удалить или заблокировать. В итоге выбрала второе. Это больше не её человек.
В тот же вечер Арина достала из шкафа старый свитер Кирилла, который он оставил дома, и положила в мусорный пакет. Туда же — старую зубную щётку, чашку с надписью «Любимому мужу» и тот самый тест с двумя полосками. Пакет получился лёгким, но нести его было тяжело.
Возле мусоропровода Арина замерла, прижала пакет к груди, а потом опустила его в люк и закрыла крышку.
Ещё несколько секунд женщина стояла, вдыхая пыльный воздух подъезда. Кто-то явно жарил пирожки. Откуда-то слышались громкие весёлые голоса.
Арина выдохнула и пошла обратно. У неё ещё всё будет. Она не сдастся. Может, она не стала матерью, не стала женой, зато осталась собой. У неё всё ещё была квартира и твёрдая позиция: если уж на кого и можно положиться в этой жизни, то только на себя. Всё остальное — по факту, а не по плану.
