Апрельское солнце заливало двор, играя бликами на влажном после утреннего дождя асфальте. Новенькая Киа Спортейдж цвета «серый металлик» сверкала, словно только что сошла с рекламного плаката. Андрей медленно обходил машину, то и дело останавливаясь, чтобы провести ладонью по идеально отполированному боку. В свои сорок два он впервые чувствовал себя по-настоящему успешным.
«Как в кино», – подумал он, любуясь отражением облаков в тонированных стёклах. Хлопнула калитка – Лена возвращалась из магазина с пакетами. Она остановилась, заметив новую машину, замерла на секунду. Андрей поспешил к ней, на ходу доставая из кармана связку ключей с брендовым брелоком.
– Сюрприз! – он улыбнулся, протягивая ключи. – Прокатимся?
Лена медленно опустила пакеты на землю. По её лицу скользнула тень, губы сжались в тонкую линию. Она посмотрела на мужа так, словно видела впервые – изучающе и отстранённо.
– Ты мог бы подумать не только о себе, – произнесла она тихо, но в её голосе звенела сталь.
Развернувшись, она подхватила пакеты и быстро пошла к дому. Через несколько секунд входная дверь захлопнулась с глухим стуком.
Андрей остался стоять посреди двора, всё ещё держа в протянутой руке ключи. Солнце вдруг показалось слишком ярким, почти режущим глаза. Радость, переполнявшая его ещё минуту назад, испарилась, оставив после себя горький привкус недоумения.
Андрей зашёл в дом, бросил ключи на тумбочку в прихожей. Лена гремела кастрюлями на кухне, демонстративно не обращая на него внимания. Он прошёл в гостиную, опустился в кресло и закрыл глаза.
Ещё три месяца назад он и подумать не мог, что будет владельцем такой машины. Тогда зазвонил телефон, и незнакомый голос произнёс:
– Андрей Викторович? Это ваш отец.
Тридцать пять лет молчания. Андрей помнил его смутно – высокий мужчина, который однажды собрал вещи и ушёл, когда сыну было семь. Мама Галина Петровна тогда плакала на кухне, вытирая слёзы кухонным полотенцем.
– Я болею, – сказал отец в трубку. – Р а к. Хочу попросить прощения.
Они встретились в больничной палате. Отец выглядел как тень – жёлтая кожа, впалые щёки. Говорил о раскаянии, о том, что всю жизнь жалел о своём поступке.
– Мать твоя святая женщина. А я… я был дураком.
Через неделю его не стало. Нотариус зачитал завещание: три с половиной миллиона рублей. Вся жизнь отца, сведённая к цифрам на банковском счёте.
Андрей долго думал, что делать с деньгами. Лена хотела свою машину, мать намекала на газификацию дома в деревне. А он всё смотрел на свою старую «Приору» и вспоминал, как в автосалоне впервые увидел Киа Спортейдж.
– Возьму, – сказал он менеджеру месяц назад.
Продал «Приору», доплатил из наследства. И вот результат – машина мечты стоит во дворе, а жена не разговаривает.
Андрей открыл глаза. Из кухни доносился звон посуды и сдержанное сопение Лены. Он понимал – надо идти объясняться. Но что объяснять? Что впервые в жизни потратил деньги на себя?
Андрей постоял ещё минуту в прихожей, потом медленно пошёл на кухню. На кухне Лена яростно резала лук, слёзы текли по щекам.
– Лен, что случилось? – он осторожно приблизился. – Я думал, ты обрадуешься…
Нож замер в её руке.
– Обрадуюсь? – она обернулась, и Андрей понял, что слёзы не от лука. – Андрей, я три года езжу на автобусе на работу. Три года! Мечтаю о своей машине, хотя бы подержанной. А ты…
Она махнула рукой в сторону окна, за которым виднелся капот Киа Спортейдж.
– Я рассчитывала, что ты обо мне подумаешь. О нас подумаешь.
Телефон на столе завибрировал. Мама. Андрей нехотя взял трубку.
– Сынок, ты как там? – голос матери звучал натянуто весело. – Я тут подумала… может, газ всё-таки проведём? Рабочие говорят, двести тысяч выйдет. И туалет в доме сделать… А то соседи уже давно…
Андрей закрыл глаза. Ещё утром он чувствовал себя счастливчиком, а теперь словно оказался в тисках. Лена сердито стучала ножом по разделочной доске, мать ждала ответа в трубке.
– Мам, я перезвоню, – пробормотал он и отключился.
Впервые за много лет он задался вопросом: а имеет ли он право хотеть что-то для себя?
Прошла неделя. Квартира погрузилась в гнетущую тишину. Лена молча готовила еду, молча ставила тарелку перед ним и уходила в другую комнату. По ночам Андрей слышал, как она ворочается на диване в гостиной – спать вместе они перестали.
В пятницу вечером он вернулся с работы и обнаружил записку на кухонном столе: «Поживу у мамы. Мне нужно время подумать.» Её шкаф зиял пустотой.
Телефонный разговор с матерью тоже не задался.
– Я всю жизнь тебе отдала, – голос матери дрожал. – А ты… машину себе купил. Люди в деревне смеются: сын в городе богатеет, а мать с ведром во двор бегает. После этого она перестала звонить.
Андрей сидел на кухне, глядя в окно на свой Спортейдж. Машина больше не радовала. «Может, они правы? Может, я эгоист?» – думал он, но что-то внутри сопротивлялось этой мысли.
Отец. Его деньги. Его попытка искупить вину за тридцать пять лет отсутствия. Разве не имеет он права хоть раз распорядиться деньгами по своему усмотрению?
Он вспомнил, как годами откладывал на машину. Как отдал накопленное на лечение матери. Как оплачивал Лене курсы английского. Всегда находился кто-то, кому нужнее.
«А теперь что? Один раз сделал что-то для себя – и я плохой?» – горько усмехнулся он. – «Почему все решили, что имеют право на эти деньги? Это же мой отец, моё наследство…» И тут его осенило: дело не в машине. Дело в том, что они просто привыкли – он должен. Всегда. Всем. По умолчанию.
Лена позвонила через две недели. Её голос звучал устало и отстранённо:
– Я подумала… может, нам стоит подать на развод?
Андрей сидел в своей новой машине на парковке у работы. Салон пах новой кожей, но этот запах больше не радовал.
– Ты действительно этого хочешь? – спросил он тихо. – Я не знаю, чего хочу, – она помолчала. – Просто… ты изменился. Мать тоже позвонила. Разговор вышел коротким и натянутым. «Как ты, сынок? Ну ладно, не буду мешать…» И снова тишина в трубке.
Он часто оставался в машине после работы, не спеша домой в пустую квартиру. Смотрел на приборную панель, вспоминал, как мечтал об этом автомобиле. Теперь мечта осуществилась, но почему-то не принесла ожидаемого счастья.
И вдруг его осенило. Деньги отца – это не яблоко раздора. Это шанс. Шанс всё исправить, но по-другому. Не из чувства вины или обязательства, а по собственному выбору.
Он завёл машину. В голове уже складывался план: как помочь матери с ремонтом, как решить вопрос с транспортом для Лены. Но главное – он понял: можно оставаться собой и при этом заботиться о близких.
Он почувствовал лёгкость. Словно нашёл правильный путь.
Андрей припарковал Киа Спортейдж у автосалона. Менеджер, тот самый, что месяц назад радостно вручал ему ключи, удивлённо поднял брови:
– Продавать? Так быстро? – Да, – коротко ответил Андрей. Вечером он заехал в автосалон подержанных машин. Выбрал для Лены серебристый Хёндай Солярис – компактный, экономичный, идеальный для города. Для себя присмотрел простенький Фольксваген Гольф – не новый, с пробегом, но надёжный. «Две подержанные машины вместо одной новой – практичнее будет,» – подумал он. Оставил Солярис на парковке возле работы Лены, положив ключи и документы в почтовый ящик.
На следующий день позвонил бригаде, занимающейся газификацией в деревне. Договорился о работах, внёс предоплату. Мастер удивился скорости принятия решения:
– Обычно люди долго думают…
– Я уже подумал, – ответил Андрей.
Последний перевод дался труднее всего. Номер счёта сына от первого брака хранился в телефоне много лет. Андрей смотрел на цифры на экране, вспоминая редкие встречи, неловкие разговоры. «Может, хоть так что-то исправлю,» – подумал он, нажимая кнопку «подтвердить».
Вечером Лена позвонила сама:
– Это… это правда мне? – её голос дрожал. – Да, – сказал он. – Ключи получила? – Андрей, но как же… твоя машина? – Я так решил. Думаю, так правильнее, – ответил он и впервые за долгое время улыбнулся. Он ехал домой, чувствуя удивительную лёгкость. Деньги закончились, но исчезла и тяжесть с души. Он сделал выбор – не из чувства долга или вины, а потому что так захотел сам.
Лена вернулась через месяц. Не сразу – сначала приехала забрать кое-какие вещи, потом осталась на ужин. Они сидели на кухне, пили чай из старых чашек.
– Спасибо за машину, – сказала она тихо. – Но почему ты… – Потому что захотел, – ответил он просто. Мать позвонила, когда рабочие устанавливали котёл. В трубке слышался шум перфоратора.
– Сынок, они говорят, всё уже оплачено? – голос дрожал от волнения. – Да, мам. Всё оплачено. – Ты… ты хороший мальчик, – прошептала она сквозь слёзы. Вечером Андрей сидел на балконе. Во дворе стояли машины – скромный Гольф и Ленин Солярис. Его Спортейдж давно уехал к новому хозяину. Карманы почти пусты, счёт почти обнулён, но он не жалел.
Он не чувствовал себя счастливым. Но чувствовал себя человеком. Впервые за долгое время – именно тем, кем хотел быть. Не обиженным, не жадным, не обманутым. Просто достойным.
Лена вышла на балкон, села рядом.
– Холодно, – сказала она и накинула на его плечи плед.
Он понял: мечты имеют цену. И иногда эта цена – сама мечта. Но взамен можно получить нечто большее.
