После новогодних каникул в квартире Алины и Кирилла царил приятный хаос – горы упаковочной бумаги, ленты, подарки, еще не нашедшие своего места.
Женщина, вернувшись домой в первый же рабочий день, вздохнула с усталой улыбкой.
Надо сегодня же навести порядок! — сама себе сказала Алина и пошла на кухню.
По пути она машинально оглядела гостиную и с задумчивым видом остановилась на месте — что-то было не так.
Взгляд Алины упал на журнальный столик, где все новогодние каникулы стоял подаренный ее родителями красивый сервиз на шесть персон.
Женщина пробежалась по нему взглядом — чайничка и сахарницы на месте не было.
Кирилл, ты случайно не переставлял сервиз? — громко крикнула Алина, привлекая внимание мужа.
Нет, — послышался приглушенный ответ из ванной комнаты.
Беспокойство, как маленький холодный червячок, заползло под кожу. Она направилась в прихожую и открыла шкаф, где была сложена часть подарков.
Алина надеялась увидеть там пропавшие вещи, однако обнаружила пропажу коробки с дорогим пледом из кашемира от сестры и набора ароматных свечей от подруги.
Женщина растерянно присела на стул, почувствовав, как нарастает знакомая, удушающая ярость.
Кирилл, Людмила Петровна сегодня приходила? — холодно поинтересовалась она.
Я не знаю, — с надрывом ответил муж, и Алина поняла, что он врет.
Опять… — раздраженно прошептала женщина.
На этот раз она не стала ждать, пока свекровь сгребет все, что захочет, и набрала ее номер.
Людмила Петровна? Здравствуйте. Это Алина, — спокойным тоном проговорила Алина.
Алиночка, родная! Здравствуй! Как дела? Отдохнули после праздников? – голос свекрови звучал сладко и заботливо.
Спасибо, все хорошо. А у вас? – Алина старалась держать себя в руках, но ее голос предательски задрожал.
Да уж, как у всех пенсионеров, копейка к копейке. Но живем, не жалуемся. Ты позвонила по какому-то делу? — Людмила Петровна очень быстро поняла, что невестке что-то нужно.
Да. Вы сегодня заходили к нам? — строгим тоном спросила Алина.
После этого вопроса на том конце провода повисла неловкая пауза. Свекровь нервно рассмеялась и произнесла:
Ой, да! Совсем забыла тебе сказать. Забежала на минутку, хотела проверить, все ли хорошо… Мало ли… сейчас все на работу выходят, могут, по глупости, то воду не закрыть, то свет не выключить…
Кирилл был дома. Что там смотреть? — Алина подловила мать мужа на лжи. — Людмила Петровна, но я не за этим позвонила. Куда подевался наш новый сервиз? Чайничек, сахарница? И плед кашемировый? И свечи?
Алина перешла в наступление, отбросив всякую дипломатию. Она не просто так предъявила претензии Людмиле Петровне.
Второй год подряд свекровь ухитрялась после новогодних праздников утаскивать часть подарков.
Алиночка, ну ты же умная девочка. Я подумала… У вас же тут всего накуплено! Всего полно! Новое, красивое. А мне, старой, где взять? Сервиз – он такой нарядный, мне к Пасхе гостей пригласить хочется, а мой старый совсем облез. Плед – ноги болят, греться надо. А свечи… ну, они вкусно пахнут. Вам оно ведь и не надо. Валяться без дела будет. Вот я и подумала, зачем добру пропадать? Вам не нужно, а мне пригодится, — с нервной усмешкой проговорила женщина.
Алина сжала телефон так, что костяшки пальцев побелели. «Зачем добру пропадать», «Вам не нужно». Знакомые оправдания. Годами она терпела эти «визиты заботы», заканчивающиеся пропажей то скатерти, то свечей, то хорошего коньяка.
Людмила Петровна, – голос невестки стал ледяным и невероятно четким, – это не вам решать, что нам нужно, а что – нет. Эти вещи нам подарили другие люди, а не вы! Они выбирали подарки специально для нас. Это наша собственность. Вы пришли в наш дом и забрали наши вещи. Без спроса. Это называется воровство.
Алина! Как ты можешь! – голос свекрови дрогнул, в нем появились нотки театрального ужаса и обиды. – Воровство?! Да я же мать твоего мужа! Я для вас все! Я же из лучших побуждений! Вы молодые, здоровые, зарабатываете! У вас всего в избытке! Тебе что, жалко старухе что-то дать? Ты сама все можешь купить, что захочешь! А я – пенсионерка! На что мне жить? На одну пенсию?!
Последняя фраза, произнесенная с интонацией мученицы, стала каплей, которая переполнила чашу терпения.
Людмила Петровна, выслушайте меня внимательно, – Алина говорила медленно, подчеркивая каждое слово, – то, что вы пенсионерка, не дает вам никакого права воровать. Прямо сейчас. Сегодня же. Вы возвращаете все, что унесли. Целиком и в идеальном состоянии. Привозите сюда или я приеду к вам и сама заберу все.
На другом конце провода повисла гробовая тишина. Потом раздалось шмыганье носом.
Какая ты… жестокая… Невестка… Я же хотела как лучше… — отрывисто проговорила Людмила Петровна.
Как лучше – это уважать чужую собственность и границы, Людмила Петровна. Жду возврата вещей сегодня до 21:00. Если к этому времени ничего не вернете, я напишу в полицию заявление о краже. Выбор за вами, — проговорила Алина и положила трубку.
Границы для свекрови в конце концов были все-таки обозначены. Жестко. Четко. Ясно.
Спустя десять минут после разговора с Людмилой Петровной из ванной вышел Кирилл.
Я моюсь, а тут мама позвонила… Что ты там устроила? — спросил он негодующе.
Ничего! Людмила Петровна опять утащила у нас кучу новогодних подарков. Я решила, что пришла пора прекратить этот беспредел! — спокойным тоном объяснила Алина.
Ага… и еще пригрозила полицией. Ты не считаешь, что это как-то некрасиво? Все-таки это моя мать.
И что? Она все равно не имеет права таскать втихаря у нас подарки, — женщина продолжала отстаивать свою точку зрения. — Если хочет что-то взять, пусть спрашивает!
Ты же знаешь, что такого не будет… — с досадой проворчал Кирилл. — Нам эти подарки ведь, действительно, не нужны. Куда их столько?
Не нужны? – Алина резко встала со стула, ее голос зазвенел. – Это не вопрос нужности, Кирилл! Это вопрос уважения! Уважения к нам, к нашим гостям, которые выбирали эти подарки с душой! Твоя мать приходит в наш дом, как на склад, и забирает то, что ей приглянулось! Как будто мы не хозяева, а так… временные хранители ее будущего барахла!
Она не так это видит! – попытался оправдаться Кирилл, разведя руками. – Она искренне считает, что помогает нам разобраться с «лишним», а себе берет то, что ей, действительно, пригодится! Она же не из корысти!
Искренне? – Алина фыркнула. – Искренне врет, что зашла «проверить воду»? Искренне не говорит, что пришла специально, пока меня не было, чтобы стащить чайник? Кирилл, она просто ворует! И ты ей в этом потворствуешь! Ты знал, что она приходила! Ты знал, что она что-то унесла! И ты молчал! Второй год подряд ты позволяешь ей это делать…
Мужчина опустил глаза, его уверенность пошатнулась под напором ее логики и гнева.
Что ты хочешь, чтобы я сделал? – спросил он почти отчаянно. – Она моя мать! Она меня вырастила! Я не могу на нее кричать или грозить полицией, как ты!
Ты можешь сказать ей: «Мама, я тебя люблю, но брать без спроса ничего нельзя! Это просто! Это элементарное уважение! Но ты предпочитаешь закрывать глаза и ставить меня перед фактом, а потом еще и упрекать меня за то, что я защищаю то, что наше!» — парировала Алина.
Она тяжело дышала, глядя на него. В ее глазах стояли не только злость, но и глубокая обида.
Ты выбираешь ее сторону, Кирилл. Снова. В ущерб нам. В ущерб нашей семье. И это… это очень больно.
Кирилл молчал, переваривая ее слова. Слова о выборе, о границах, о предательстве их маленькой семьи.
– Она привезет вещи, – наконец пробормотал он, глядя в пол. – Я… я позвоню ей. Успокою. Скажу, чтобы привезла.
Кстати, у нее наверняка есть запасной ключ от нашей квартиры?
Есть… — пробурчал мужчина.
До девяти, как я и сказала, – холодно подтвердила Алина, не отступая. – И ключ от квартиры, Кирилл. Ты его тоже заберешь!
Он посмотрел на жену и увидел непоколебимую твердость в ее взгляде. Ту твердость, которой так не хватало ему самому в отношениях с матерью.
До девяти часов, – задумчиво повторил мужчина за Алиной, больше не споря с ней.
Людмила Петровна лично вещи не привезла, все передала с таксистом и заблокировала номер невестки и сына в телефоне.
Ее — за жадность, а его — за то, что пошел на поводу у жены и не позволил брать вещи без спроса.
