— Твоя очередь мыть посуду! — бросила Марина грязную тарелку прямо перед Наташей. — Я устала прислуживать всем в этом доме!
Наташа замерла с губкой в руках. Три дня назад она приехала к свекрови Валентине Ивановне помочь, пока муж Сергей лежит в больнице после операции. Ожидала спокойных вечеров с чаем, разговоров о сыне, совместной готовки. Получила войну.
Всё началось прекрасно. Валентина Ивановна встретила её у калитки, обняла крепко, повела показывать цветы в саду. Наташа помогала с уборкой, готовила обеды, ездила в больницу к мужу. Свекровь была благодарна, называла спасительницей.
— Как хорошо, что у Серёжи такая жена, — шептала она, накрывая стол к ужину. — Не каждая согласится к свекрови приехать.
На второй день появилась Марина.
— Мамочка! — заголосила она, влетая в дом с тремя сумками. — Приехала тебя поддержать в трудную минуту!
Марине тридцать пять, последние полгода живёт одна после расторжения брака, работу потеряла ещё раньше. Объявила, что останется «на неопределённый срок», заняла родительскую спальню, а Валентину Ивановну отправила спать в маленькую комнату.
Копирование и озвучивание рассказа запрещено без согласия Юлии Лирской
— Ты же привыкла на жёстком спать, мам, — сладко улыбнулась дочь. — А у меня спина после стрессов болит.
С тех пор требования сыпались непрерывно. Завтрак в постель, обед из трёх блюд, ужин «как в ресторане». Стирка, глажка, уборка — всё для единственной принцессы.
— Мама же дома сидит, — пожимала плечами Марина. — Пусть занимается хозяйством. Я в отпуске.
Наташа наблюдала, как свекровь превращается в прислугу собственной дочери. Валентина Ивановна боялась слово сказать, только вздыхала тихонько и выполняла капризы.
А сегодня Марина решила, что Наташа тоже должна ей прислуживать.
— Слушай, а что ты тут вообще делаешь? — прищурилась Марина, разглядывая Наташу. — Серёжка в больнице, можешь спокойно домой ехать.
— Я помогаю твоей маме, — спокойно ответила Наташа, продолжая мыть тарелки.
— Ха! — фыркнула Марина. — Помогаешь? Мама сама прекрасно справляется. Всю жизнь справлялась без чужих тёток.
Валентина Ивановна стояла у плиты, виновато поглядывая на невестку. В руках у неё дрожал половник — готовила дочери любимый борщ.
— Мариночка, Наташенька очень помогает, — робко заступилась она. — И в больницу ездит, и готовит хорошо…
— Мам, не защищай её! — отмахнулась Марина. — Я же вижу: она тут командует, порядки устанавливает. А ты как прислуга бегаешь.
Наташа сжала губы. За три дня насмотрелась достаточно. Марина не просто ничего не делала — она создавала хаос. Разбрасывала одежду по всему дому, оставляла грязную посуду прямо на столе, требовала менять постельное бельё каждый день.
— Мам, где мой розовый халат? — кричала она с утра до вечера. — Постирай срочно! И кофе свари, но не растворимый — нормальный!
Вчера привела подругу без предупреждения.
— Мам, нас покорми! — заявила, усаживаясь за стол. — Мы голодные после шопинга.
Валентина Ивановна бросилась жарить котлеты, накрывать стол, угощать незнакомую женщину. Марина с подругой болтали, хохотали, обсуждали «глупых матерей, которые не понимают современную жизнь».
— Моя вообще в совке застряла, — смеялась Марина. — Экономит на всём, покупает дешёвые продукты. Говорю: мам, живи наконец для себя! А она: «А вдруг деньги понадобятся?»
Подруга сочувственно кивала, поедая мамины котлеты.
Сегодня Марина объявила новые правила.
— Наташ, ты же тут временно живёшь, — сказала она, закуривая на кухне. — Значит, должна участвовать в домашних делах. Я дочь, мне положено отдыхать. А ты — гостья. Вот и помогай хозяйке.
— Марина, не кури в доме, — попросила Наташа.
— А ты мне не указывай! — вспыхнула та. — Это дом моей матери, здесь я выросла! Хочу — курю, хочу — пою, хочу — друзей привожу!
После обеда Марина растянулась на диване с телефоном. На кухне высилась гора грязной посуды — тарелки, кастрюли, сковородки. Валентина Ивановна устало побрела мыть, но Марина окликнула:
— Мам, сначала чай завари! И печенье на тарелочке красиво разложи. Подруга звонила — сейчас приедет.
— Мариночка, может, сама чай сделаешь? — несмело предложила мать. — У меня спина болит после стирки…
— Мам, ну что ты! — возмутилась дочь. — Я же после стресса! Врач сказал — никаких нагрузок. А ты хочешь, чтобы я на кухне горбатилась?
Наташа молча взяла чайник. Валентина Ивановна благодарно посмотрела на неё и принялась раскладывать печенье.
— Да не то печенье! — скривилась Марина. — Это дешёвое, невкусное. У меня в сумке импортное лежит — то давай.
Мать послушно пошла искать «правильное» печенье. Марина довольно хмыкнула и вернулась к телефону.
Через час приехала подруга Лена — крашеная блондинка в ярком платье. Они устроились за столом, болтали про мужчин, работу, деньги.
— Представляешь, мама мне вчера лекцию читала про экономию! — жаловалась Марина. — Говорит: «Доченька, надо беречь каждую копейку». А сама на продукты тратится — мясо, рыба, фрукты дорогие покупает.
— Так это же для тебя покупает, — удивилась Лена.
— Ну да! Но можно же экономнее! Макароны с сосисками — тоже еда. А она изощряется — борщи варит, котлеты крутит. Устаёт потом, жалуется.
Наташа мыла посуду и слушала этот разговор. Сердце сжималось от возмущения. Валентина Ивановна последние деньги тратила на дочкины капризы, покупала дорогие продукты, готовила сложные блюда. А та ещё и критиковала!
— Мам, где варенье вишнёвое? — крикнула Марина. — То, что в погребе стоит!
— Доченька, это последняя банка… — виновато ответила мать.
— И что? Жалеешь что ли? Лена хочет попробовать твоё варенье!
Валентина Ивановна принесла банку — красивую, с аккуратной этикеткой. Варила летом, экономила сахар, старалась. Подруги ели варенье ложками, нахваливали, а банка быстро опустела.
— Вкусно! — похвалила Лена. — А почему так мало наварила?
— Мама у меня скромная, — засмеялась Марина. — Привыкла во всём себе отказывать. Говорю ей: живи шире! А она боится потратить лишнюю копейку.
После ухода подруги Марина заявила:
— Завтра Лена снова приедет. Мам, испеки что-нибудь вкусное. И ужин приготовь посерьёзнее — она привередливая.
— Фу, гадость! — скривилась дочь, попробовав овсянку. — Слишком жидкая! И кофе остыл. Мам, неужели нельзя нормально приготовить?
— Прости, доченька, — расстроилась мать. — Сейчас исправлю…
— Не надо! Аппетит уже испорчен! — Марина отодвинула поднос. — Лучше убери это всё и приготовь яичницу. Но не пережарь, как вчера!
Наташа наблюдала сцену из коридора, у неё кипела кровь от такого отношения к доброй женщине.
После завтрака Марина объявила планы:
— Мам, сегодня генеральная уборка! Лена приедет с новым знакомым — хочу произвести впечатление. Пропылесось везде, помой полы, окна протри.
— Мариночка, может, вместе уберёмся? — предложила мать. — Вдвоём быстрее…
— Мам, ты что! У меня маникюр записан, потом к парикмахеру. Не могу же я с грязными руками по городу ходить!
Валентина Ивановна покорно взяла пылесос. Наташа не выдержала:
— Марина, твоя мама не домработница. Убирай сама.
— А ты не лезь в семейные дела! — огрызнулась та. — Мама привыкла заниматься домом. Ей нравится!
— Мне не нравится смотреть, как ты её эксплуатируешь!
— Эксплуатирую? — возмутилась Марина. — Я дочь! Она обязана меня поддерживать в трудный период!
— Поддерживать — не значит превращаться в прислугу!
— Наташ, не ссорьтесь… — вмешалась Валентина Ивановна. — Я справлюсь, не волнуйтесь…
— Вот видишь! — торжествующе сказала Марина. — Мама сама хочет помочь. А ты устраиваешь скандалы!
Она ушла красоваться, оставив мать с уборкой. Наташа молча взяла швабру и начала мыть полы. Валентина Ивановна благодарно улыбнулась.
Вечером Марина вернулась преображённая — новая стрижка, яркий макияж, дорогие духи.
— Мам, как дела с ужином? — спросила она, разглядывая себя в зеркале.
— Готовлю твою любимую рыбу под соусом…
— Отлично! А гарнир какой?
— Картофель с зеленью…
— Скучно! Сделай рис с овощами. И салат добавь — красивый, цветной.
Бедная женщина помчалась на кухню менять меню. Наташа видела, как у неё дрожат руки от усталости.
В восемь приехали гости — Лена с мужчиной лет сорока. Марина встречала их как королева, демонстрировала дом, хвасталась «семейным уютом».
— Мама у меня золотая, — рассказывала она. — Всё умеет — готовит, печёт, дом содержит. Я очень люблю сюда приезжать!
Гости нахваливали ужин, просили рецепты, восхищались «гостеприимством». Валентина Ивановна сияла от похвал, не понимая, что дочь присваивает себе чужие заслуги.
После ухода гостей Марина расслабилась и показала истинное лицо. Грязная посуда горой высилась на столе, крошки усеяли пол, пустые бутылки стояли везде.
— Фу, устала! — потянулась она. — Мам, приберись тут, а я отдохну.
Валентина Ивановна устало поднялась из кресла. Наташа заметила, как та прижала руку к пояснице — спина болела после целого дня уборки.
— Посиди, я сама всё уберу, — предложила Наташа.
— Не надо! — резко сказала Марина. — Мама справится. Она же хозяйка дома!
— Твоя мама целый день работала для твоих капризов!
— Какие капризы? Я просто хотела достойно встретить гостей! — возмутилась Марина. — А ты опять лезешь со своими нравоучениями!
Она схватила грязную тарелку и швырнула её прямо перед Наташей.
— Твоя очередь мыть посуду! Я тут не прислуга!
Наташа медленно подняла тарелку. В ней что-то щёлкнуло. Месяц назад муж сказал ей те же слова: «Устал тебе прислуживать». Тогда она стерпела, промолчала, продолжила выполнять все домашние дела. Теперь — хватит.
— Знаешь что, Марина? — спокойно произнесла она. — Ты права.
И демонстративно выбросила тарелку в мусорное ведро.
— Теперь мыть не придётся никому.
Марина открыла рот от изумления.
— Ты что творишь?! Это мамина посуда!
— Это была мамина посуда, — поправила Наташа. — А теперь мусор. Как и твоё отношение к матери.
Она взяла ещё одну грязную тарелку.
— Стой! — взвизгнула Марина. — Немедленно прекрати!
— Или что? — Наташа выбросила вторую тарелку. — Пожалуешься маме? Расскажешь, как плохо с тобой обращаются?
Валентина Ивановна растерянно смотрела на происходящее.
— Девочки, зачем ссориться…
— Тётя Валя, — повернулась к ней Наташа, — вы видите, что происходит? Ваша дочь превратила вас в прислугу. Требует, командует, ничего не делает сама.
— Я болею! — закричала Марина. — У меня депрессия после расторжения брака! Мне нужна поддержка!
— Поддержка — это не эксплуатация матери, — жёстко ответила Наташа. — Хочешь жить здесь? Убирай за собой, готовь сама, помогай маме. Или уезжай.
— Мама! — взмолилась Марина. — Скажи ей что-нибудь! Она меня выгоняет из родного дома!
Валентина Ивановна молчала, глядя на разбитые тарелки. В её глазах медленно загоралось понимание.
— Мама, ну скажи же что-нибудь! — настаивала Марина, хватая мать за руку.
Валентина Ивановна медленно высвободилась и тихо произнесла:
— Наташенька права, доченька. Ты совсем на шею мне села.
— Мама! — ахнула Марина. — Как ты можешь! Я же твоя дочь!
— Дочь — это не профессия, — спокойно сказала Наташа, продолжая выбрасывать грязную посуду.
Следующие дни стали испытанием характеров. Марина пыталась бойкотировать новые правила, но Наташа оказалась неуступчивой. Когда дочь потребовала завтрак в постель, Наташа просто закрыла кухню на ключ.
— Проголодаешься — приготовишь сама, — объяснила она.
— Мама! — взывала Марина. — Она издевается надо мной!
Но Валентина Ивановна впервые не побежала выполнять дочкины требования. Вместо этого села с невесткой пить чай.
— Как же я раньше не понимала… — шептала она. — Всю жизнь её баловала
Марина продержалась до обеда, потом сдалась и пошла на кухню. Неумело жарила яичницу, ворча про «самодурство» и «семейную диктатуру».
— У подруг мамы помогают, поддерживают, — бормотала она, — а тут какой-то концлагерь!
— Помогают — да, — согласилась Наташа. — А не эксплуатируют.
Вечером Марина попыталась привести подругу, но Наташа встретила их у порога:
— Гости — пожалуйста. Но готовить будешь сама, убирать — тоже сама.
— Да ты офигела! — возмутилась Лена. — Марин, что у вас тут происходит?
— Невестка бесится, — пожаловалась Марина. — Мужа в больницу положили, вот она и озверела.
— А почему мама её слушается?
— Да кто её знает! Совсем старая стала, ничего не соображает.
Наташа услышала этот разговор и улыбнулась. Вечером, когда подруга ушла, а Марина заперлась в комнате, она села рядом с Валентиной Ивановной.
— Не расстраивайтесь. Она поймёт со временем.
— Наташенька, а правильно ли мы поступаем? — волновалась свекровь. — Она же моя дочь…
— Именно поэтому и правильно. Настоящая любовь — это границы, а не потакание.
— Мариш, ты действительно переборщила, — сказал он сестре. — Мама не твоя прислуга.
— И ты туда же! — всхлипнула Марина.
В тот же день она собрала вещи и уехала. На прощание бросила матери:
— Когда надоест жить с чужими людьми — звони. Я прощу.
Валентина Ивановна проводила дочь до калитки, но не плакала. Впервые за месяц в доме стало тихо и спокойно.
Через неделю Марина позвонила:
— Мам, можно я на выходные приеду? Соскучилась…
— Конечно, доченька, — ответила Валентина Ивановна. — Только сама готовить будешь и убирать за собой.
Марина помолчала, потом тихо сказала:
— Хорошо, мам. Я поняла.
