Солнечные лучи косыми полосами ложились на деревянный пол квартиры. Маша сидела у окна, рассеянно наблюдая за прохожими внизу. Жизнь всегда казалась ей чем-то простым и понятным — учеба, работа, семья. Все шло своим чередом, пока не началась эта история.
Звонок телефона нарушил тишину. Маша взглянула на экран — «Глеб» светилось на дисплее. Третий месяц муж находился в длительной командировке на Севере, и каждый его звонок был как глоток воздуха.
— Привет, — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал бодро.
— Машенька, — в голосе Глеба слышалась усталость. — Как ты там?
— Нормально, — соврала она. — Все как обычно. Работа, дом…
Она умолчала о том, что неделю назад ее сократили, а новую работу найти никак не удавалось. Не хотела беспокоить мужа лишними проблемами.
— А у тебя как? Когда возвращаешься?
— Не знаю точно, — Глеб вздохнул. — Тут все затягивается. Может, через месяц, может, через два.
Маша сжала телефон крепче. Еще два месяца одиночества, еще два месяца борьбы с накапливающимися счетами.
— Я понимаю, — тихо сказала она. — Ничего, я справлюсь.
— Я в тебя верю, малыш, — в голосе Глеба появились теплые нотки. — Кстати, мама звонила. Говорит, заедет к тебе на днях, проведает.
Маша закрыла глаза. Только этого ей не хватало.
— Хорошо, — ответила она, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.
— Ты не против? — в голосе Глеба послышалась тревога. — Я знаю, вы не всегда ладите, но она волнуется.
— Все нормально, пусть приезжает, — Маша заставила себя улыбнуться, хотя муж и не мог этого видеть.
— Ты лучшая, — сказал Глеб. — Мне пора, связь тут отвратительная. Люблю тебя.
— И я тебя, — ответила Маша, но Глеб уже отключился.
Она медленно опустила телефон на колени. Зинаида Петровна собирается в гости. Прекрасно. Отношения со свекровью никогда не были простыми. Учительница математики с тридцатилетним стажем, Зинаида Петровна привыкла всех вокруг оценивать и воспитывать. В том числе и невестку, которая, по ее мнению, была недостаточно хороша для ее сына.
Маша подошла к зеркалу в прихожей. Осунувшееся лицо, темные круги под глазами — за последний месяц она сильно сдала. Свекровь точно это заметит и не преминет прокомментировать.
Звонок в дверь раздался в самый неподходящий момент — Маша только успела принять душ после очередного неудачного собеседования. Наспех накинув халат и пригладив мокрые волосы, она открыла дверь.
На пороге стояла Зинаида Петровна, прямая как струна, с идеально уложенными седыми волосами и привычным внимательным взглядом, от которого хотелось съежиться.
— Здравствуй, невестушка, — произнесла она, окидывая Машу оценивающим взглядом. — Вижу, я не вовремя?
— Нет-нет, проходите, — Маша отступила в сторону, пропуская свекровь в квартиру. — Я просто из душа. Сейчас оденусь.
Зинаида Петровна прошла в гостиную, бросая цепкие взгляды по сторонам. Маша знала этот взгляд — свекровь выискивала недостатки, чтобы потом указать на них.
— У тебя пыль на шкафу, — не разочаровала ее Зинаида Петровна. — И цветы завяли. Ты совсем за квартирой не следишь?
— Не успеваю, — коротко ответила Маша, скрываясь в спальне, чтобы переодеться.
Вернувшись через пять минут, она застала свекровь на кухне. Зинаида Петровна уже успела поставить чайник и достать чашки.
— Холодильник у тебя пустой, — заметила она. — Совсем не готовишь?
— Не было времени в магазин сходить, — соврала Маша. На самом деле, деньги заканчивались, и она экономила на всем, в том числе и на еде.
Зинаида Петровна хмыкнула.
— Ясно все с тобой. Я тут пирожков принесла и борща. Глеб волнуется, говорит, ты исхудала совсем.
Она поставила на стол сумку с контейнерами. Маша почувствовала, как к горлу подступает комок — от обиды на себя, на ситуацию, даже на эту заботу, которая ощущалась как упрек.
— Спасибо, — тихо сказала она. — Не стоило беспокоиться.
— Ещё как стоило, — Зинаида Петровна села за стол, жестом приглашая Машу присоединиться. — Рассказывай, как дела на работе? Глеб говорит, ты какой-то проект важный ведешь.
Маша замерла. Значит, муж не знал о ее увольнении. Она сама не хотела его беспокоить, но теперь это создавало новые проблемы.
— Проект закрыли, — осторожно сказала она. — Сейчас небольшой перерыв.
— Перерыв? — Зинаида Петровна приподняла брови. — То есть, ты не работаешь?
— Временно, — Маша отвела взгляд. — Ищу новое место.
— И давно этот… перерыв?
— Недели две.
Зинаида Петровна покачала головой.
— И Глебу не сказала, конечно. Оберегаешь его, да? — в ее голосе сквозила ирония. — А на что ты живешь, позволь спросить?
— У меня были сбережения, — Маша почувствовала, как краснеет. Сбережения подходили к концу, но признаваться в этом не хотелось.
— Были, значит, — Зинаида Петровна постучала пальцами по столу. — А Глеб деньги присылает?
— Присылает, конечно, — Маша старалась говорить уверенно, но голос дрогнул.
На самом деле, деньги от мужа приходили нерегулярно и в меньших суммах, чем он обещал. Он объяснял это задержками зарплаты на объекте, и Маша верила. Точнее, заставляла себя верить.
— Вот что, — решительно сказала Зинаида Петровна, — переезжай-ка ты ко мне. Нечего тут одной сидеть и деньги на квартплату тратить. У меня места полно, вдвоем веселее будет. А эту квартиру можно сдать, хоть какой-то доход появится.
Маша почувствовала, как внутри все сжалось. Жить со свекровью? Под ее постоянным контролем и критикой? Это было похоже на кошмар.
— Спасибо за предложение, — осторожно начала она, — но я справлюсь. Не хочу вас стеснять.
— Глупости, — отрезала Зинаида Петровна. — Какое там стеснять. Ты же семья. И потом, квартира большая, сдать ее можно за хорошие деньги. А ты пока без работы, какой смысл здесь сидеть? Только деньги зря тратить.
— Я найду работу, — упрямо сказала Маша. — Это вопрос времени.
Зинаида Петровна вздохнула с видом человека, вынужденного объяснять очевидные вещи непонятливому ребенку.
— Маша, пойми, сейчас с работой тяжело. Особенно в твоей сфере. А вдвоем нам будет проще. Да и Глеб спокойнее будет, если будет знать, что ты не одна.
— Я подумаю, — уклончиво ответила Маша, понимая, что прямой отказ только усилит напор свекрови.
— Думай, — кивнула Зинаида Петровна. — Только недолго. Жизнь-то не ждет.
Она встала и начала раскладывать принесенную еду по тарелкам. Маша наблюдала за ее уверенными движениями и думала, что за этой заботой скрывается что-то еще. Что-то, чего она пока не понимала.
Следующие несколько дней Зинаида Петровна приходила ежедневно. Приносила еду, убиралась в квартире, даже несколько раз оставалась ночевать, несмотря на слабые протесты Маши. Ее забота была удушающей, но Маша не могла найти вежливый способ от нее отказаться.
В пятницу утром, когда Маша собиралась на очередное собеседование, свекровь огорошила ее новостью:
— Я договорилась с агентством недвижимости, — сказала она, помешивая кашу на плите. — Придут сегодня, посмотрят квартиру, оценят. Надо же знать, за сколько можно сдать.
Маша замерла с расческой в руке.
— Что, простите?
— Агентство недвижимости, — терпеливо повторила Зинаида Петровна. — Чтобы оценить квартиру для сдачи. Ты же согласилась подумать о переезде ко мне.
— Подумать — не значит согласиться, — Маша почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. — И потом, это моя квартира. Я сама решаю, что с ней делать.
Зинаида Петровна повернулась к ней, и в ее взгляде появилось что-то жесткое.
— Твоя квартира? — переспросила она. — Насколько я помню, вы с Глебом покупали ее вместе. На общие деньги.
— Нет, это не так, — твердо сказала Маша. — Квартира досталась мне от бабушки. Глеб не вложил в нее ни копейки.
Это была правда. Единственное, что помогал делать Глеб — ремонт, да и то своими руками, а не деньгами.
— Вот как, — Зинаида Петровна поджала губы. — А Глеб говорил иначе.
— Значит, вы его неправильно поняли, — Маша старалась говорить спокойно, хотя внутри все кипело. — Я благодарна за вашу заботу, но с квартирой я разберусь сама. И пока я не готова ее сдавать.
— Какая же ты упрямая, — покачала головой свекровь. — Сидишь без работы, без денег, а гордость не позволяет принять помощь. Глеб мне все рассказал, между прочим. И про увольнение, и про то, что денег у вас совсем не осталось.
Маша почувствовала, как земля уходит из-под ног. Глеб знал? И не сказал ей? Вместо этого обсуждал ее проблемы с матерью?
— Это неправда, — выдавила она. — У нас все в порядке с деньгами.
— Да брось ты, — Зинаида Петровна махнула рукой. — Зачем этот цирк? Думаешь, я не вижу, что холодильник пустой? Что ты одни макароны ешь? Что счета за квартиру не оплачены? Глеб мне все рассказал.
Маша опустилась на стул. Действительно, счета за последний месяц она еще не оплатила — ждала перевода от мужа. И питалась очень скромно. Но как Глеб мог знать об этом? И почему не обсудил с ней?
— Мне пора на собеседование, — сказала она, поднимаясь. — Мы поговорим об этом позже.
— Конечно, конечно, — Зинаида Петровна вернулась к плите. — Иди, не опаздывай. Только знай, что агентство все равно придет. Я уже договорилась.
Маша хотела возразить, но поняла, что опаздывает. Этот разговор придется отложить.
Весь день ее не покидало чувство тревоги. Собеседование прошло неудачно — работодатель искал человека с другим опытом. Возвращаться домой не хотелось, но и деваться было некуда.
Подходя к дому, она увидела незнакомую машину у подъезда. Двое мужчин в деловых костюмах что-то обсуждали, глядя на ее окна. Риелторы, догадалась Маша. Свекровь все-таки привела их.
Поднявшись на свой этаж, она услышала голоса из квартиры. Дверь была приоткрыта, и Маша осторожно заглянула внутрь.
Зинаида Петровна водила по гостиной молодого человека в строгом костюме, показывая ему квартиру.
— Здесь можно перегородку снести, будет просторнее, — говорила она. — А здесь, видите, выход на балкон. Вид хороший, на парк.
— Отличная квартира, — кивал молодой человек. — Район престижный, спрос будет высокий. Думаю, можно выставить за…
Маша решительно вошла в квартиру.
— Добрый день, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. — Что здесь происходит?
Зинаида Петровна обернулась, на ее лице мелькнуло раздражение, быстро сменившееся улыбкой.
— А, Маша, знакомься. Это Андрей, специалист по недвижимости. Андрей, это Мария, моя невестка.
— Очень приятно, — молодой человек протянул руку. — У вас прекрасная квартира. Мы как раз обсуждали варианты…
— Я не давала согласия на оценку квартиры, — перебила его Маша, игнорируя протянутую руку. — И тем более на ее продажу или сдачу.
— Но ваша свекровь сказала…
— Моя свекровь не имеет никакого отношения к этой квартире, — твердо сказала Маша. — Я признательна за визит, но вынуждена попросить вас уйти.
Андрей растерянно посмотрел на Зинаиду Петровну. Та поджала губы.
— Машенька, мы же обсуждали это утром, — сказала она. — Нет смысла держать пустую квартиру, когда можно получать доход.
— Мы обсуждали, и я сказала, что не готова сдавать квартиру, — Маша чувствовала, как внутри закипает гнев. — Пожалуйста, Андрей, нам нужно поговорить с родственницей наедине.
Молодой человек кивнул, явно чувствуя себя неловко.
— Конечно, я понимаю. Вот моя визитка, если решите вернуться к этому вопросу, — он протянул карточку и поспешил к выходу.
Когда дверь за ним закрылась, Маша повернулась к свекрови.
— Что это было? — спросила она, с трудом сдерживаясь. — Почему вы приводите людей в мою квартиру без моего разрешения?
— Не драматизируй, — Зинаида Петровна махнула рукой. — Я хотела как лучше. Ты же видишь, что дела у вас плохи. Сама не справляешься, так хоть позволь помочь.
— Спасибо, но я разберусь со своими проблемами сама, — Маша скрестила руки на груди. — И больше не приводите никого в мою квартиру без меня.
— «Мою квартиру, мою квартиру», — передразнила свекровь. — А о Глебе ты подумала? О том, что ему нужна твоя поддержка, а не обуза в виде жены, которая ни на что не способна?
Эти слова были как пощечина. Маша почувствовала, как к глазам подступают слезы, но сдержалась.
— Я прошу вас уйти, — тихо сказала она. — Нам обеим нужно успокоиться.
Зинаида Петровна какое-то время смотрела на нее, затем кивнула.
— Хорошо, я уйду. Но мы еще вернемся к этому разговору. И Глеб тоже будет участвовать. Он, между прочим, на моей стороне.
Когда за свекровью закрылась дверь, Маша медленно опустилась на диван. Ей нужно было срочно поговорить с мужем. Выяснить, что происходит и действительно ли он «на стороне» матери в этом странном давлении.
Она набрала номер Глеба, но тот был вне зоны доступа. Тогда она решила позвонить бригадиру — у нее был его номер на экстренный случай.
— Алексей? Здравствуйте, это Маша, жена Глеба. Мне очень нужно с ним поговорить. Это срочно.
— Маша? — голос бригадира звучал удивленно. — А разве он не дома?
— Как дома? — Маша почувствовала, как холодеет все внутри. — Он же на вахте.
— Он уехал три дня назад. Сказал, что у вас какие-то семейные проблемы, и ему нужно быть дома.
Маша медленно опустила телефон. Глеб в городе? И не пришел домой? Где он тогда? И почему лгал ей в своих сообщениях, что все еще на объекте?
Ответ пришел сам собой — он у матери. Они вдвоем что-то замышляют. Но что? И зачем им так срочно понадобилась ее квартира?
Маша не стала звонить Зинаиде Петровне или пытаться застать Глеба у нее дома. Вместо этого она решила действовать иначе. Если муж и свекровь что-то скрывают, она выяснит, что именно.
Сначала она проверила их совместный счет в банке. Последние переводы от Глеба были месяц назад, и сумма была вдвое меньше обещанной. Куда уходили остальные деньги?
Затем она внимательно перечитала все сообщения от мужа за последние три месяца. Ничего подозрительного, кроме постоянных извинений за задержку денег и обещаний, что скоро все наладится.
Однако кое-что привлекло ее внимание — Глеб несколько раз упоминал, что хотел бы вернуться в город и начать свое дело. «Устал работать на дядю», — писал он. «Хочу свое, пусть маленькое, но свое».
Внезапно в голове Маши начала складываться картина. Свекровь говорила о продаже квартиры, а не о сдаче. Глеб мечтал о собственном бизнесе. Они собирались использовать деньги от продажи ее квартиры для открытия дела?
Эта мысль показалась дикой, но других объяснений не было. Зачем еще им так настойчиво добиваться продажи квартиры? Зачем лгать о местонахождении Глеба? Зачем обсуждать ее финансовые проблемы за ее спиной?
Маша решительно взяла телефон и набрала номер сестры. Нина была старше ее на десять лет, работала юристом и всегда отличалась практичностью.
— Нина? Это я. Мне нужна твоя помощь.
Изложив ситуацию, Маша замолчала, ожидая реакции сестры.
— Так, — голос Нины звучал деловито. — Во-первых, успокойся. Во-вторых, без твоей подписи никто не сможет продать квартиру. Это твоя собственность, бабушка оформила ее на тебя. В-третьих, проверь все документы — свидетельство о собственности, завещание, дарственную. Все должно быть в порядке.
— Документы в порядке, — сказала Маша. — Я проверяла.
— Хорошо. Теперь о муже и свекрови. Ты уверена, что они замышляют что-то против тебя? Может, есть другое объяснение?
Маша задумалась. Действительно, доказательств у нее не было. Только подозрения и странное поведение родственников.
— Я не знаю, — честно призналась она. — Но что-то здесь не так. Глеб в городе, но не пришел домой. Свекровь настаивает на продаже квартиры. Они оба лгут мне.
— Понятно, — в голосе Нины послышались стальные нотки. — Я приеду завтра. Разберемся на месте. А пока держись и не подписывай никаких бумаг. Вообще никаких, слышишь?
— Слышу, — Маша почувствовала, как напряжение немного отпускает. С Ниной она всегда чувствовала себя защищенной.
— И еще, — добавила сестра. — Ты беременна, верно?
Маша вздрогнула. Она никому не говорила о беременности, даже Глебу. Хотела дождаться его возвращения и сообщить лично.
— Как ты узнала?
— По голосу, — усмехнулась Нина. — И по тому, как ты описывала свое состояние. Я через это проходила, помнишь? Срок какой?
— Три месяца.
— Понятно. Тем более, тебе нужно беречь себя. Никаких стрессов, никаких выяснений отношений до моего приезда. Обещаешь?
— Обещаю, — Маша вздохнула с облегчением. Теперь она не одна.
Следующий день прошел в напряженном ожидании. Зинаида Петровна не звонила и не приходила, что было странно после вчерашнего конфликта. Глеб тоже не выходил на связь.
Нина должна была приехать вечером, и Маша старалась занять себя делами, чтобы не думать о предстоящем разговоре. Она убиралась в квартире, готовила ужин, даже начала разбирать старые вещи — все, лишь бы отвлечься от тревожных мыслей.
Около пяти вечера в дверь позвонили. Маша напряглась — Нина должна была приехать позже. Осторожно подойдя к двери, она посмотрела в глазок.
На пороге стоял Глеб.
Сердце забилось где-то в горле. Она не видела мужа три месяца, и вот он здесь — осунувшийся, с щетиной на щеках, с каким-то странным выражением лица.
Маша открыла дверь.
— Привет, — сказал Глеб, не решаясь войти. — Можно?
Она молча отступила, пропуская его в квартиру. Глеб прошел в гостиную и остановился посреди комнаты, словно не знал, что делать дальше.
— Ты давно в городе? — спросила Маша, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.
Глеб вздрогнул.
— Ты знаешь?
— Знаю. Мне Алексей сказал. Три дня назад ты уехал с объекта. Почему не пришел домой?
Глеб опустил голову.
— Я должен был кое-что решить сначала.
— У мамы жил?
Он кивнул, не поднимая взгляда.
— Почему, Глеб? — Маша чувствовала, как внутри поднимается волна обиды и гнева. — Почему ты лгал мне? Почему скрывался у матери вместо того, чтобы прийти домой, к жене?
— Я не знал, как тебе сказать, — тихо ответил он. — Боялся, что ты не поймешь.
— Чего я не пойму?
Глеб поднял голову, и Маша увидела в его глазах странную смесь решимости и стыда.
— Я уволился, Маш. Ушел с объекта. Насовсем.
Маша замерла.
— Почему?
— Потому что так больше нельзя. Три месяца на вахте, две недели дома. Какая это жизнь? Я хочу нормальную семью, хочу быть рядом с тобой. А для этого нужно что-то менять.
— И что ты решил изменить? — Маша скрестила руки на груди.
— Я нашел помещение под магазин автозапчастей, — Глеб начал говорить быстрее, оживляясь. — Небольшое, но в хорошем месте, рядом с автосервисами. Рынок перспективный, конкуренция не такая высокая. Я всё просчитал, Маш. Это реально выгодное вложение.
— И откуда деньги на это «выгодное вложение»? — Маша уже знала ответ, но хотела услышать его от мужа.
Глеб замялся, отвел взгляд.
— В том-то и дело… Начальный капитал нужен. Банки кредит не дают — у меня ни залога, ни официального дохода сейчас. А сумма нужна приличная — аренда, товар, оборудование.
— И ты решил продать квартиру, — закончила за него Маша. — Мою квартиру.
— Нашу квартиру, — поправил Глеб. — Мы же семья, Маш. Всё общее.
— Бабушка оформила её на меня ещё до нашей встречи. Это моя собственность, Глеб. И ты это прекрасно знаешь.
— Да какая разница, чья формально собственность? — он повысил голос. — Мы муж и жена! У нас должны быть общие цели! Я для нас стараюсь, для нашего будущего!
— А где вы с мамой планировали меня поселить после продажи моей крыши над головой? — Маша почувствовала, как внутри всё холодеет. — В вашем семейном бизнесе мне какая роль отведена?
— Мы бы сняли квартиру, — Глеб начал расхаживать по комнате. — Временно, пока бизнес не встанет на ноги. Потом купили бы новую, может, даже лучше этой. А ты бы могла помогать с документами, бухгалтерией.
— Как великодушно, — Маша невесело усмехнулась. — А свекровь что думает? Она же явно в курсе твоих планов.
Глеб резко остановился.
— Мама поддерживает. Она даже готова вложиться — у неё есть сбережения. Но их не хватит. Нам нужна эта квартира, Маш. Это наш шанс.
— Наш? — переспросила Маша. — Или твой и твоей мамы?
— Ты ведёшь себя как эгоистка, — лицо Глеба исказилось. — Я три года горбатился на Севере, отправлял тебе деньги, а ты даже не хочешь поддержать моё начинание! Цепляешься за эти стены, как будто они важнее нашего будущего!
— Я тоже работала все эти годы, — тихо сказала Маша. — Пока не сократили. И я не сказала тебе, потому что не хотела беспокоить. А ты даже не спросил, как у меня дела на самом деле. Зато с мамой всё обсудил.
— Потому что мама понимает и поддерживает, — отрезал Глеб. — А ты только о себе думаешь.
— Я о нас думаю, — Маша положила руку на живот. Этот жест не укрылся от Глеба.
— Ты что… — он замер. — Ты беременна?
Маша кивнула.
— Три месяца. Хотела дождаться тебя и сказать лично. Сюрприз не удался.
Глеб опустился на диван, обхватив голову руками.
— Почему ты молчала? — глухо спросил он.
— А ты почему молчал о своих планах продать мою квартиру? — парировала Маша. — Почему лгал, что всё ещё на вахте? Почему прятался у мамы три дня?
В дверь позвонили. Маша взглянула на часы — это должна быть Нина.
— Я открою, — сказала она, направляясь к двери.
На пороге стояла не только Нина, но и Зинаида Петровна. Две женщины явно встретились на лестничной клетке и теперь с неприязнью смотрели друг на друга.
— Какая встреча, — холодно сказала Нина, проходя в квартиру. — Здравствуй, Глеб. Давно не виделись.
— Здравствуй, Нина, — он кивнул, поднимаясь. — Ты как всегда вовремя.
— Что она здесь делает? — Зинаида Петровна указала на Нину. — Это семейное дело!
— Нина — моя семья, — твёрдо сказала Маша. — И я позвала её, потому что мне нужна поддержка.
— От кого? От мужа и свекрови? — Зинаида Петровна фыркнула. — Мы желаем тебе только добра, глупая ты девчонка! Глеб, ты сказал ей?
— Сказал, — он кивнул. — Она против.
— Ещё бы, — Зинаида Петровна поджала губы. — Сидит на шее у сына, квартирой своей трясёт, а о его будущем подумать не хочет.
— Маша беременна, мама, — тихо произнёс Глеб.
В комнате воцарилась тишина. Зинаида Петровна переводила взгляд с сына на невестку и обратно.
— Тем более! — наконец воскликнула она. — Тем более надо думать о будущем! Какое будущее у ребёнка, если отец без работы, а мать без профессии? Бизнес — вот что вам нужно! Стабильный доход, перспективы!
— Ценой крыши над головой? — вмешалась Нина. — Очень разумное решение для будущих родителей — продать единственное жильё.
— Снимут квартиру, — отмахнулась Зинаида Петровна. — Подумаешь, какие проблемы. Зато будет своё дело!
— А если это дело прогорит? — Нина скрестила руки на груди. — По статистике, восемьдесят процентов новых бизнесов закрываются в первый год. Что тогда? Ни квартиры, ни денег, с ребёнком на руках?
— Не прогорит, — упрямо сказал Глеб. — Я всё просчитал.
— Что именно ты просчитал? — спросила Нина. — Какие конкуренты в районе? Сезонность спроса? Маржинальность по каждой группе товаров? Показывай бизнес-план.
— Нина, — предупреждающе сказала Маша.
— Нет, пусть покажет, — настаивала сестра. — Раз уж собрался вложить в это деньги от продажи единственного жилья беременной жены, должен быть железобетонный план. С расчётами, прогнозами, анализом рисков.
Глеб молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Так я и думала, — Нина покачала головой. — Квартирку её отожмём и пусть катится на все четыре стороны — вот и весь ваш бизнес-план.
— Что?! — Зинаида Петровна побагровела. — Как ты смеешь! Мы желаем Маше только добра!
— Ваше «добро» оставит её без крыши над головой, — отрезала Нина. — И моя сестра не настолько глупа, чтобы на это согласиться.
— Глеб, — Маша повернулась к мужу. — Я хочу задать только один вопрос. Ты правда думаешь, что ради твоей мечты о бизнесе я должна продать единственное жильё, которое у нас есть? Сейчас, когда я жду ребёнка?
Глеб переводил взгляд с матери на жену и обратно, явно разрываясь между ними.
— Я хочу обеспечить нашу семью, — наконец произнёс он. — Хочу, чтобы у нас было будущее.
— Это не ответ на мой вопрос, — Маша покачала головой. — Просто скажи прямо: да или нет?
Глеб глубоко вдохнул.
— Да, — твёрдо сказал он. — Да, я считаю, что ради нашего будущего стоит пойти на этот шаг. Временно пожить на съёмной квартире, но получить шанс на стабильный доход и независимость. Разве это не стоит того?
Маша долго смотрела на него, словно видела впервые.
— Значит, всё решено, — произнесла она с неожиданным спокойствием. — Ты сделал свой выбор.
Она прошла к шкафу, достала дорожную сумку и начала складывать в неё вещи.
— Что ты делаешь? — растерянно спросил Глеб.
— Собираю вещи. Раз уж ты решил, что квартира важнее меня и ребёнка, я не буду мешать.
— Маша, я не это имел в виду, — Глеб попытался остановить её. — Я думаю о нас, о нашем будущем!
— Нет, Глеб. Ты думаешь о себе, — Маша продолжала методично складывать одежду. — О своих амбициях, о своей мечте. Если бы ты думал о нас, ты бы понял, что сейчас, когда я беременна, лишать меня крыши над головой — это предательство.
— Да какое предательство? — вмешалась Зинаида Петровна. — Мелодрама какая-то! Просто переезд! Ты могла бы жить у меня, если не хочешь снимать.
— У вас? — Маша горько усмехнулась. — Чтобы каждый день слушать, какая я никчёмная жена и мать? Нет, спасибо.
— Глеб, скажи ей! — потребовала Зинаида Петровна. — Скажи, что это глупости! Что мы семья!
Глеб стоял, не в силах вымолвить ни слова.
— Семья — это люди, которые заботятся друг о друге, — тихо сказала Маша, застёгивая сумку. — А не используют в своих интересах.
— Ты уходишь? — наконец выдавил Глеб.
— Да. Пока ты не опомнился, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Если хочешь продать квартиру — продавай. Только без меня. Я подам на развод.
— Но ребёнок… — начал Глеб.
— Ребёнок будет со мной, — твёрдо сказала Маша. — А ты сможешь участвовать в его жизни, если захочешь. Но жить с человеком, который готов выбросить меня на улицу ради своих фантазий, я не буду.
— Я не хотел выбрасывать тебя на улицу! — возмутился Глеб. — Я предлагал варианты!
— Варианты? — Маша покачала головой. — Жить у твоей матери или снимать что-то на последние деньги? Это не варианты, Глеб. Это неуважение.
— Пойдём, — Нина взяла сумку сестры. — У меня переночуешь, а завтра решим, что дальше.
— Ты не можешь просто так уйти! — Зинаида Петровна загородила дорогу. — Это истерика! Гормоны! Глеб, останови её!
Глеб стоял, не двигаясь, с потерянным выражением лица.
— Отойдите, — спокойно сказала Маша. — Я не хочу скандала.
— Скандала не хочет она! — воскликнула Зинаида Петровна. — А что ты устроила сейчас? Глеб, скажи ей! Скажи, что она не права!
Но Глеб молчал. Он смотрел на жену, словно только сейчас осознавая, что происходит.
— Маш, давай поговорим, — наконец сказал он. — Спокойно, без криков. Я уверен, мы найдём решение.
— Решение уже найдено, — Маша была непреклонна. — Ты выбрал свой путь, я — свой. Квартира останется тебе, раз уж она так нужна для бизнеса. А я буду растить ребёнка сама.
— Но это несправедливо! — воскликнул Глеб. — Я не хотел, чтобы всё так обернулось!
— А как ты хотел? — Маша посмотрела на него с усталой грустью. — Что я радостно соглашусь продать единственное жильё, чтобы ты с мамой могли поиграть в бизнесменов? Что буду благодарна за возможность жить на птичьих правах, пока вы осваиваете мои деньги?
— Мы собирались всё вернуть! — Глеб повысил голос. — Купить новую квартиру, лучше этой!
— Когда? — спросила Маша. — Через год? Два? Пять? А где гарантия, что бизнес не прогорит? Что мы не останемся на улице с ребёнком? Ты даже бизнес-план толком не составил!
Глеб отвернулся, не находя ответа.
— Пойдём, — повторила Нина, обнимая сестру за плечи.
Они прошли мимо Зинаиды Петровны, которая, казалось, утратила дар речи. В дверях Маша обернулась.
— Знаешь, Глеб, я всегда думала, что мы команда. Что вместе можем преодолеть любые трудности. А оказалось, что ты просто маменькин сынок, который даже жену и ребёнка не способен поставить выше её амбиций.
— Это нечестно, — глухо сказал он.
— Нечестно? — Маша горько усмехнулась. — А обсуждать с матерью, как «отжать» мою квартиру — это честно? Лгать мне о том, где ты находишься — это честно? Планировать всё за моей спиной — это честно?
Глеб молчал, глядя в пол.
— Прощай, Глеб, — сказала Маша. — Документы на развод пришлю по почте.
Дверь закрылась за ними, оставив Глеба и Зинаиду Петровну в гнетущей тишине.
— Ну и пусть идёт, — наконец сказала свекровь. — Перебесится и вернётся. Куда она денется с ребёнком-то? А мы пока займёмся делом. Я уже и помещение присмотрела, и поставщиков нашла…
Глеб медленно опустился на диван, не слушая мать. Перед глазами стояло лицо Маши — спокойное, решительное, с какой-то новой, незнакомой ему силой. Он вдруг с ужасающей ясностью понял, что потерял её. Не сегодня — раньше, когда позволил матери вмешаться в их жизнь, когда начал лгать, когда поставил свои амбиции выше семьи.
— Глеб, ты меня слушаешь? — Зинаида Петровна тронула его за плечо. — Я говорю, нужно действовать быстро, пока она не передумала. Квартиру оформим на тебя, возьмём кредит под залог…
— Хватит, — тихо сказал Глеб.
— Что?
— Я сказал — хватит, — он поднял голову, и Зинаида Петровна отшатнулась, увидев его взгляд. — Из-за этих планов я потерял жену. Ребёнка потерял. Хватит.
— Да не потерял ты никого! — возмутилась Зинаида Петровна. — Одумается и вернётся. Куда она пойдёт?
— Не вернётся, — Глеб покачал головой. — Ты её не знаешь. Если Маша что-то решила — всё. А я… я ведь действительно хотел выбросить её на улицу. Ради чего? Ради твоей мечты о бизнесе?
— Моей? — Зинаида Петровна всплеснула руками. — Ты же сам говорил, что устал от вахты, что хочешь своё дело!
— Говорил, — согласился Глеб. — Но не такой ценой. Не ценой семьи.
Он встал и направился к двери.
— Ты куда? — растерянно спросила Зинаида Петровна.
— За ней. Может, ещё не поздно всё исправить.
— Глеб, не смей! — в голосе матери зазвучали привычные властные нотки. — Если ты сейчас пойдёшь за ней на поводу, она сядет тебе на шею! Будет помыкать, как тряпкой!
Глеб обернулся в дверях.
— Знаешь, мама, — тихо сказал он, — всю жизнь я жил по твоим указкам. Учился там, где ты сказала. Работал там, где ты нашла. Женился… хотя Машу ты мне не выбирала, и это, наверное, было моим единственным самостоятельным решением. И оно было правильным. А теперь я всё испортил, потому что снова послушал тебя.
— Не смей меня обвинять! — возмутилась Зинаида Петровна. — Я всегда хотела как лучше!
— Для кого, мама? — Глеб грустно усмехнулся. — Для меня? Или для себя?
Он вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Зинаида Петровна осталась одна в пустой квартире, которая теперь казалась ей чужой и неуютной.
Три месяца спустя
Маша сидела в небольшом кафе, ожидая заказ. Живот уже заметно округлился, и официантка, принимавшая заказ, понимающе улыбнулась ей.
— Ваш капучино и черничный чизкейк, — сказала она, ставя на стол чашку и тарелку. — Приятного аппетита.
— Спасибо, — Маша улыбнулась в ответ.
Жизнь постепенно налаживалась. После ухода от Глеба она пару недель жила у сестры, а потом нашла небольшую съёмную квартиру. Нина помогла ей устроиться на работу в юридическую фирму — не по специальности, конечно, просто администратором, но стабильный доход был сейчас важнее карьерных амбиций.
Глеб пытался вернуть её. Приходил с цветами, звонил, писал длинные сообщения. Обещал, что всё будет по-другому, что он порвал с матерью, что нашёл работу. Но Маша была непреклонна. Доверие, однажды разрушенное, не восстановить извинениями и обещаниями.
Бракоразводный процесс прошёл быстро и без лишних скандалов. Глеб не стал оспаривать её условия — ей ребёнок, ему квартира. В конце концов, это было справедливо — квартира действительно была её, а ребёнка она растила сама.
— Привет, — знакомый голос вырвал её из задумчивости.
Маша подняла взгляд. Перед ней стоял Глеб — в строгом костюме, непривычно подтянутый и серьёзный.
— Привет, — она кивнула на стул напротив. — Садись.
Он сел, не сводя с неё глаз.
— Как ты? Как малыш?
— Нормально, — Маша пожала плечами. — Врач говорит, всё в порядке. Мальчик активный, пинается.
— Мальчик, — Глеб улыбнулся. — Я рад.
Повисла неловкая пауза.
— Ты хотел поговорить, — напомнила Маша. — Я слушаю.
Глеб вздохнул.
— Я продал квартиру, — сказал он. — Точнее, продаю. Документы уже подписаны, ждём регистрации.
Маша удивлённо приподняла брови.
— Зачем? Это же твоя мечта была — открыть бизнес.
— Не моя, — он покачал головой. — Мамина. Я просто… подхватил, как обычно. Но сейчас это неважно. Я хотел сказать, что половину денег от продажи я перечислю тебе. На ребёнка.
— Мне не нужны твои деньги, — Маша нахмурилась. — Я справляюсь.
— Я знаю, — Глеб кивнул. — Но он мой сын тоже. И я хочу, чтобы у него было всё необходимое. Чтобы ты могла купить квартиру, а не снимать. Это не подачка, Маш. Это моя ответственность.
Маша внимательно посмотрела на бывшего мужа. Что-то в нём изменилось — взгляд стал тверже, голос увереннее. Исчезла та мальчишеская нерешительность, которая раньше так умиляла её.
— Хорошо, — наконец сказала она. — Но только на специальный счёт для ребёнка. Не мне лично.
— Как скажешь, — Глеб кивнул. — И ещё… я устроился в крупную компанию. Инженером. Зарплата хорошая, стабильная. Буду платить алименты, помогать.
— Рада за тебя, — искренне сказала Маша.
— А ты? — осторожно спросил он. — Как ты устроилась?
— Нормально, — она отпила капучино. — Работаю администратором в юридической фирме. После декрета, возможно, перейду в отдел по работе с клиентами. Платят немного, но на жизнь хватает.
— А… мама моя не беспокоит?
Маша усмехнулась.
— Пыталась. Приходила, требовала отдать тебе ребёнка после рождения. Говорила, что я неподходящая мать. Но Нина быстро объяснила ей юридические перспективы таких заявлений.
Глеб поморщился.
— Прости. Я поговорю с ней.
— Не надо, — Маша покачала головой. — Я справляюсь. Просто держусь подальше.
Снова повисла пауза.
— Маш, — тихо сказал Глеб. — Я всё ещё люблю тебя. И хочу быть с тобой и сыном.
Маша долго смотрела на него, затем медленно покачала головой.
— Нет, Глеб. Это невозможно. Слишком много всего произошло.
— Я изменился, — настаивал он. — Я понял свои ошибки. Дай мне шанс доказать это.
— Дело не в шансах, — Маша вздохнула. — Дело в том, что я больше не чувствую к тебе того, что чувствовала раньше. Я не могу быть с человеком, которому не доверяю. А я не доверяю тебе, Глеб. И не думаю, что это изменится.
— Из-за одной ошибки? — в его голосе послышалась горечь.
— Из-за предательства, — поправила Маша. — Ты предал нашу семью. Предал меня и ребёнка. Ради чего? Ради маминой мечты о бизнесе? Такие вещи не забываются, Глеб.
Он опустил голову.
— Я понимаю, — тихо сказал он. — Но я всё равно буду рядом. Буду помогать, поддерживать. Может быть… со временем…
— Не нужно, — мягко прервала его Маша. — Не нужно ложных надежд. Мы будем общаться ради сына — вежливо, спокойно. Но не более того.
Глеб долго молчал, затем кивнул.
— Я понял, — сказал он. — Но знай: я буду хорошим отцом. Что бы ни случилось между нами, сына я не брошу.
— Я верю, — Маша слабо улыбнулась. — Это единственное, во что я ещё верю, когда дело касается тебя.
Она допила капучино и поднялась.
— Мне пора. Спасибо за разговор.
— Я провожу тебя, — Глеб тоже встал.
— Не нужно, — она покачала головой. — Я на машине. Нина свою одолжила.
Глеб кивнул, не настаивая.
— Тогда до встречи. Звони, если что-то понадобится.
— Хорошо, — Маша направилась к выходу, но у самой двери обернулась. — Знаешь, я рада, что ты наконец начал жить своей жизнью, а не маминой. Жаль только, что для этого пришлось разрушить нашу семью.
Она вышла, не дожидаясь ответа. Глеб остался стоять посреди кафе, глядя ей вслед. Официантка подошла убрать посуду и бросила на него сочувствующий взгляд.
— Всё наладится, — сказала она.
Глеб невесело усмехнулся.
— Нет. Некоторые вещи невозможно наладить. Можно только принять и жить дальше.
Он расплатился и вышел на улицу. Моросил мелкий дождь. Глеб поднял воротник пальто и медленно пошёл в сторону метро. Где-то в двух кварталах отсюда Маша садилась в машину, а через шесть месяцев на свет появится его сын. Сын, которого он будет видеть пару раз в неделю, если повезёт. Сын, который никогда не будет знать, что такое полноценная семья.
Глеб достал телефон. На экране высветилось три пропущенных звонка от матери. Он покачал головой и убрал телефон обратно в карман. Этот разговор подождёт. Сейчас ему нужно было собраться с мыслями и решить, как жить дальше. Без Маши. Без квартиры. Без прежних иллюзий.
Дождь усиливался, но Глеб не ускорял шаг. Ему некуда было спешить. Впереди была пустая съёмная квартира и одинокий вечер — первый из многих в его новой жизни. Жизни, которую он выбрал сам, послушав не того советчика.
Маша припарковалась у дома и посидела немного в машине, собираясь с мыслями. Разговор с Глебом выбил её из колеи, хотя она старалась этого не показывать. Часть её — наивная, сентиментальная часть — хотела поверить, что он действительно изменился. Что можно всё начать сначала.
Но другая часть — рациональная, взрослая — знала, что некоторые мосты сожжены навсегда. Доверие, однажды разрушенное, невозможно восстановить полностью. Всегда останется трещина, готовая расшириться при первом же испытании.
Телефон завибрировал. Сообщение от Нины: «Как прошло?»
Маша набрала ответ: «Нормально. Расскажу вечером».
Она вышла из машины и направилась к подъезду. Впереди было много дел — нужно было подготовить детскую, закончить отчёт для работы, заехать в женскую консультацию. Обычные дела обычной будущей матери-одиночки.
Ничего, она справится. В конце концов, она уже пережила предательство человека, которому доверяла больше всех. После этого остальные проблемы кажутся вполне решаемыми.
Маша положила руку на живот и почувствовала лёгкий толчок. Сын давал о себе знать.
— Ничего, малыш, — тихо сказала она. — Мы справимся. Вдвоём.
