– Ирочка, мы должны поговорить о доме.
Валентина Петровна стояла на пороге моей квартиры с такой решительностью, словно собиралась объявить войну. В руках у неё была потёртая папка с документами, а взгляд горел тем особенным огнём, который я научилась узнавать за восемь лет замужества.
– Проходите, – ответила я, отступая в сторону. Дарья сидела за столом и делала домашнее задание. – Дочка, иди к себе в комнату.
– Зачем? – Дарья подняла голову от тетрадки. – Бабушка же пришла к нам.
– Иди, солнышко, – повторила я мягче. – Мы с бабушкой поговорим о взрослых делах.
Дарья недовольно поморщилась, но послушалась. Валентина Петровна проводила внучку взглядом и только после того, как захлопнулась дверь детской, села за стол.
– Значит, так, – начала она без прелюдий. – Миша оставил дом в Сосновке. Дедушкин дом. Я имею на него права.
От неожиданности я едва не выронила чашку, которую собиралась поставить перед свекровью.
– Какие права? Дом же принадлежал Мише. Он получил его по наследству от дедушки три года назад.
– Получил-то получил, но справедливо ли это? – Валентина Петровна открыла папку и выложила на стол несколько бумаг. – Олег старший сын. Ему и достаться должно было семейное имущество.
Я села напротив и внимательно посмотрела на свекровь. За три месяца после похорон Миши она сильно постарела. Глаза ввалились, щёки осунулись, но в голосе звучала прежняя стальная нотка.
– Валентина Петровна, дедушка сам решил, кому оставить дом. Миша всегда был к нему ближе, вы же сами это знаете.
– Ближе, не ближе… – махнула рукой свекровь. – Дед был уже не в себе на тот момент. Болел. А дом-то семейный. Родовое гнездо, можно сказать.
Родовое гнездо. Если бы Миша сейчас это услышал, наверняка бы рассмеялся. Старый деревянный дом в посёлке Сосновка, куда полчаса езды на автобусе. Крыша течёт, веранда просела, огород зарос бурьяном. Миша собирался его отремонтировать, но руки всё не доходили.
– И что вы предлагаете? – спросила я как можно спокойнее.
Валентина Петровна выпрямилась в кресле.
– Предлагаю по справедливости разделить. Дом мне, как матери. А ты живи здесь, в квартире. Тебе и Дарье этого хватит.
– Позвольте, – я почувствовала, как внутри поднимается возмущение. – Какое вы имеете право распоряжаться наследством моего мужа?
– Имею! – резко ответила свекровь. – Он мой сын. А ты… ты чужая в этой семье. Восемь лет назад пришла и восемь лет назад можешь уйти.
Эти слова ударили как пощёчина. Чужая. После восьми лет брака, после того, как я выхаживала её сына во время воспаления лёгких, после того, как родила ей внучку.
– Валентина Петровна, я понимаю, что вы переживаете. Мы все переживаем потерю Миши. Но это не даёт вам права…
– Не смей мне указывать! – перебила меня свекровь. – Думаешь, я не вижу, как ты живёшь? Новое пальто купила на прошлой неделе. Дарье планшет подарила. А о семье мужа забыла.
Я растерянно посмотрела на неё. Пальто я действительно купила – старое совсем износилось. А планшет Дарье был нужен для школы, учительница сказала, что без него некоторые задания не выполнить.
– Я не забыла о семье. Но и о своей дочери думаю тоже.
– Вот и думай. А дом оставь тем, кому он по праву принадлежит.
Валентина Петровна собрала бумаги обратно в папку и встала.
– Я пойду к нотариусу. Буду разбираться с наследством официально. А ты подумай пока, стоит ли тебе связываться с судебными делами.
После её ухода я долго сидела за столом, уставившись в одну точку. Дарья несколько раз выглядывала из комнаты, но, видя моё состояние, возвращалась обратно.
На следующий день позвонил Олег.
– Ира, мать права, – сказал он без всяких приветствий. – Дом семейный. Надо по-честному разделить.
– Олег, твой брат получил этот дом по завещанию деда. Законно.
– Законно, не законно… Дед мог и ошибиться. Он же старый был, больной. А Миша всегда умел к людям подлизываться.
Подлизываться. Значит, так теперь называют то, что Миша каждые выходные ездил к дедушке, помогал ему по хозяйству, привозил продукты.
– Олег, о чём ты говоришь? Миша заботился о дедушке, когда тот болел. Ты же ни разу не приехал его навестить.
– У меня работа, дальние рейсы. Не все могут в банке сидеть и по выходным отдыхать.
Укол прошёл точно в цель. Олег никогда не скрывал, что считает мою работу лёгкой и необременительной.
– Слушай, – продолжил он мягче. – Я не хочу ссориться. Но и мать понимаю. Она всю жизнь вложила в этот дом. Ещё когда мы маленькие были, каждое лето туда ездили. Огород садили, ремонт делали.
– И что ты предлагаешь?
– Продать дом, деньги разделить. Матери часть, тебе часть, мне часть. По справедливости.
– Олег, дом принадлежал Мише. Теперь он мой и Дарьин.
– Ира, не упрямься. Светка говорит, что участок там дорогой стал. Рядом новый район строят. Можно хорошие деньги получить.
Ага, вот в чём дело. Светлана всегда отличалась практичностью. Наверняка она уже прикинула, сколько может стоить участок, и подсчитала, какая доля достанется их семье.
– Я подумаю, – сказала я и положила трубку.
Но думать особо не хотелось. Хотелось закрыться в комнате и проплакать всё, что накопилось за эти месяцы. Миша умер внезапно. Инфаркт в тридцать девять лет. Врачи говорили, что могло повлиять что угодно – стресс на работе, наследственность, неправильное питание.
После похорон я боялась оставаться одна с мыслями. Работа, Дарья, домашние дела – всё это помогало не думать о том, как пусто стало дома без Мишиного смеха, без его вечных проектов по ремонту, без его привычки напевать под душем.
А теперь ещё и это. Борьба за наследство с его собственной семьёй.
Вечером, когда Дарья легла спать, я достала коробку с Мишиными документами. Паспорт, трудовая книжка, справки, квитанции. В самом низу лежала папка с бумагами по дому в Сосновке. Я никогда особо не интересовалась этими документами – Миша сам всё оформлял.
Листая бумаги, я наткнулась на что-то неожиданное. Справка о стоимости участка для налоговых целей. Дата – полгода назад. Сумма заставила меня присвистнуть. Участок действительно стоил приличные деньги. Гораздо больше, чем я думала.
Неужели Миша знал об этом и ничего мне не сказал?
На следующее утро я взяла отгул и поехала к нотариусу. Анна Сергеевна, женщина лет пятидесяти с внимательными глазами, выслушала мою историю и кивнула.
– Да, ваша свекровь уже приходила. Интересовалась возможностью оспорить наследство.
– И что вы ей сказали?
– То же, что скажу и вам. Если есть завещание, оно имеет приоритет перед наследованием по закону. Но…
– Но?
– Ваш муж действительно составлял завещание. Полгода назад.
Я почувствовала, как земля уходит из-под ног.
– Завещание? Какое завещание? Он мне ничего не говорил!
Анна Сергеевна открыла папку и достала несколько листов.
– Завещание на дом в посёлке Сосновка. Довольно необычное, должна сказать. Обычно люди пишут просто: «Завещаю такому-то». А здесь есть условия.
– Какие условия?
– Цитирую: «Дом и участок завещаю с условием справедливого распределения согласно истинным заслугам каждого члена семьи». Конец цитаты.
Я уставилась на нотариуса.
– Что это значит?
– Честно говоря, формулировка довольно размытая. В суде могут возникнуть вопросы к толкованию. Ваш муж не оставил пояснений к этой фразе?
– Нет, я вообще первый раз слышу о завещании.
Анна Сергеевна внимательно посмотрела на меня.
– Знаете, есть ещё один момент. Ваш муж просил передать вам запечатанный конверт в случае, если возникнут вопросы по завещанию.
Она достала из сейфа белый конверт с моим именем.
– Можете прочитать здесь или дома.
Руки дрожали, когда я вскрывала конверт. Внутри был листок с Мишиным почерком.
«Ира, если ты читаешь это письмо, значит, начались проблемы с наследством. Прости, что не рассказал тебе всё сразу. Не хотел расстраивать. Участок в Сосновке стоит больших денег. Рядом строят новый район, цены на землю выросли в несколько раз. Но дело не только в деньгах. В завещании написано про справедливое распределение не случайно. Есть вещи, которые знаю только я. Если мать и Олег будут настаивать на своих правах, покажи им это письмо. И ещё – найди отца. Николай Иванович знает правду. Его телефон в моей записной книжке. Люблю тебя. Миша.»
Отца? Николая Ивановича? Но он же ушёл из семьи пятнадцать лет назад. Валентина Петровна с тех пор его имя не произносила.
Записную книжку Миши я нашла в тумбочке возле кровати. Среди записей механиков, знакомых и коллег был номер: «Отец». Набрала, не раздумывая.
– Алло?
– Николай Иванович? Это Ирина, жена Миши.
Долгая пауза.
– Ирина… Как дела? Как Дарья?
– Николай Иванович, мне нужно с вами встретиться. Это важно.
– Что-то случилось?
– Началась война за наследство. Валентина Петровна и Олег требуют дом в Сосновке.
Ещё одна пауза, на этот раз совсем долгая.
– Понятно. Значит, время пришло. Хорошо, встретимся. Только не дома у тебя. И чтобы никто не знал пока.
Мы договорились о встрече в кафе на другом конце города. Николай Иванович почти не изменился за те годы, что его не было в семье. Только поседел и немного сгорбился.
– Соболезную, – сказал он, когда мы сели за столик в углу зала. – Миша был хорошим сыном. Лучше, чем я заслуживал.
– Он с вами общался?
– Последние два года да. Сначала изредка звонил, потом стали встречаться. Он простил меня, хотя я этого не заслуживал.
Николай Иванович достал из кармана сигареты, потом вспомнил, что в кафе курить нельзя, и убрал пачку обратно.
– Ты сказала про наследство. Валька требует дом?
– Да. Говорит, что имеет права как мать.
– Права… – усмехнулся Николай Иванович. – А знает ли она, на какие деньги дед тот дом покупал?
– Не понимаю.
– Дед купил дом в семьдесят восьмом году. Я тогда на севере работал, хорошие деньги зарабатывал. Каждый месяц домой отправлял. Валька думала, что деньги с неба падают. А дом на мои заработанные деньги покупался.
У меня перехватило дыхание.
– То есть как?
– А так. Дед денег не имел. Пенсия маленькая была, огород да корова – вот и всё хозяйство. А дом-то не дешёвый был, даже по тем временам. Это я ему деньги дал, сказал: покупай, будет где внукам летом отдыхать.
– Но почему Миша молчал об этом?
– Потому что он меня понимал. Я виноват перед семьёй. Ушёл, когда мальчишки маленькие были. Не хотел, чтобы из-за меня новые скандалы начались.
Николай Иванович наконец достал сигарету и покрутил её в пальцах.
– Но теперь, когда Валька за наследство взялась, молчать нельзя. Дом на мои деньги покупался, я документы сохранил. Справки о переводах, письма от деда с благодарностями.
– Зачем вы мне это рассказываете?
– Потому что Миша просил. Если что-то случится, сказал, помоги Ире с Дарьей. Они не виноваты в наших семейных дрязгах.
На следующий день Валентина Петровна пришла снова. На этот раз с Олегом и Светланой.
– Ну что, подумала? – спросила свекровь, даже не поздоровавшись.
– Да, подумала.
Я достала письмо от Миши и положила на стол.
– Прочитайте.
Олег взял письмо, пробежал глазами и нахмурился.
– Что за бред про отца? Его же пятнадцать лет в семье нет.
– Миша с ним общался последние два года.
– Врёшь! – резко сказала Валентина Петровна. – Миша мне ничего не говорил.
– Видимо, не всё он вам рассказывал.
Светлана взяла письмо у мужа и внимательно прочитала.
– А что там про деньги написано? Участок действительно дорогой?
Я достала справку об оценке и показала сумму. Олег присвистнул.
– Ничего себе! А Мишка-то молчал…
– Значит, есть что делить, – сказала Валентина Петровна с удовлетворением. – Тем более надо по справедливости разделить.
– А что если справедливость не такая, как вы думаете? – спросила я.
В этот момент раздался звонок в дверь. Я открыла – на пороге стоял Николай Иванович с большой папкой под мышкой.
– Добрый вечер, – сказал он и вошёл в прихожую.
Из комнаты донёсся Валентинин голос:
– Ира, кто там пришёл?
– Семейный совет, значит? – спросил Николай Иванович. – Хорошо. Тогда и мне есть что сказать.
Он прошёл в комнату. Валентина Петровна побледнела, увидев бывшего мужа.
– Ты что здесь делаешь?
– То же, что и вы. Разбираюсь с наследством сына.
Николай Иванович сел за стол и открыл папку.
– Слышал, вы на дом права качаете. Интересно. А знаете ли вы, откуда деньги на этот дом взялись?
– Дед покупал, – сказал Олег неуверенно.
– Дед, дед… А на какие шиши дед покупал? Пенсия у него была тридцать рублей. Корова, огород – вот и всё богатство.
Николай Иванович достал из папки несколько пожелтевших справок.
– Вот справки о переводах денег. Семьдесят седьмой, семьдесят восьмой годы. Каждый месяц по сто пятьдесят рублей отправлял домой. Большие деньги по тем временам.
Светлана наклонилась к документам.
– Но это же древние бумаги. Какое они имеют отношение к сегодняшнему дню?
– Самое прямое. Дом покупался на мои деньги. Значит, и права на него у меня есть.
Валентина Петровна молчала, глядя на справки. Её лицо постепенно менялось – удивление сменялось пониманием, понимание – злостью.
– И что ты хочешь? – наконец спросила она.
– Справедливости. Той самой, что Миша в завещании упомянул.
Николай Иванович достал ещё один документ.
– А вот письмо от деда. Семьдесят восьмой год. Читаю: «Спасибо тебе, Коля, за помощь. Дом хороший купили, внуки будут летом приезжать. Валя довольна, говорит, что участок большой, можно хороший огород разбить».
– Хватит! – взорвалась Валентина Петровна. – Нашёлся, блин! Пятнадцать лет тебя не было, а теперь приехал права качать!
– Я не права качаю. Я объясняю, как дела обстоят на самом деле.
Олег почесал затылок.
– Пап, а зачем ты тогда ушёл из семьи, если дом помогал покупать?
– Потому что идиот был молодой. Думал, что жизнь простая штука. Захотел свободы, другой жизни. А когда понял, что натворил, было уже поздно.
Николай Иванович посмотрел на Валентину Петровну.
– Я не прошу прощения. Знаю, что не заслужил. Но и молчать больше не буду, когда мою невестку и внучку пытаются лишить того, что им по праву принадлежит.
– Какое там право! – не унималась Валентина Петровна. – Дом семейный, дедушкин!
– Дедушкин, но купленный на мои деньги. А Миша знал об этом. Потому и завещание так составил – про справедливое распределение.
Светлана вдруг встала.
– Олег, пойдём домой. Тут разбираться долго, а дети дома одни.
– Постой, – остановил её Олег. – Пап, а что ты конкретно предлагаешь?
Николай Иванович задумался.
– Миша последние два года мне помогал. Долги выплачивать, которые за эти пятнадцать лет накопились. Он планировал участок продать и часть денег мне выделить на старость. Себе квартиру получше купить, Дарье на образование отложить.
– А матери что? – спросил Олег.
– Матери помогать каждый месяц. Фиксированной суммой. Миша мне об этом говорил.
Валентина Петровна сидела молча, переваривая услышанное.
– Значит, вы всё между собой решили, – наконец сказала она. – А меня даже не спросили.
– Валентина Петровна, – вмешалась я. – Миша заботился о вас. Каждый месяц деньги передавал, продукты привозил. Он бы и дальше помогал.
– Помогал, не помогал… А дом-то всё равно семейный. Не твой.
Николай Иванович достал из папки последний документ.
– Вот копия завещания деда. Читаю: «Дом завещаю внуку Михаилу как самому заботливому и ответственному». Дата – за месяц до смерти. Дед был в здравом уме, врачи подтверждали.
Олег взял копию завещания и внимательно прочитал.
– Выходит, дед сознательно Мише дом завещал, а не мне.
– Выходит, так.
Долгое молчание. Светлана нервно теребила ручку сумочки. Валентина Петровна смотрела в окно. Олег изучал документы.
– Ладно, – наконец сказал Олег. – Получается, мы не правы были. Дом Мишин, теперь Ирин с Дарьей.
– Олег! – возмутилась Светлана. – Ты что, так просто сдаёшься?
– А что толку бороться? Документы все против нас. Да и неправильно это как-то получается.
Он посмотрел на меня.
– Ира, извини. Не подумал сначала, погорячился.
Валентина Петровна встала и направилась к выходу.
– Ну и ладно. Значит, я никому не нужна в этой семье.
– Валентина Петровна, постойте, – остановила её я. – Никто не говорил, что вы не нужны. Дарье нужна бабушка. А мне нужна ваша поддержка.
– Какая там поддержка… Чужая я тебе.
– Не чужая. Мы восемь лет одну семью составляли. И дальше будем.
Валентина Петровна остановилась у двери.
– А дом?
– Дом я сдавать в аренду буду. Доходы стабильные получатся. Часть денег вам каждый месяц передавать буду, как Миша планировал.
– Сколько?
Я назвала сумму – треть от предполагаемой арендной платы. Валентина Петровна задумалась.
– А мне можно будет туда иногда ездить? Огород посадить?
– Конечно. Это же дедушкин дом. Дарье полезно будет узнать, где её корни.
Николай Иванович собрал документы обратно в папку.
– Ну вот и договорились. По-семейному, без судов и скандалов.
– А ты что получишь? – спросила Валентина Петровна у бывшего мужа.
– То, что Миша обещал. Помощь на старость. Квартирку небольшую сниму, буду спокойно доживать.
– И всё?
– А что ещё? Я свой шанс на семейное счастье давно упустил. Зато внучку увидеть иногда смогу, если позволишь.
Он посмотрел на меня.
– Дарья же не виновата в том, что дедушка плохой.
После ухода гостей я долго сидела на кухне, осмысливая произошедшее. Дарья вышла из комнаты и села рядом.
– Мам, а дедушка правда вернулся?
– Не вернулся, солнышко. Но теперь мы будем его иногда видеть.
– А бабушка больше не будет ругаться?
– Не будет. Мы договорились.
На следующий день я нашла среди Мишиных вещей ещё одно письмо. Адресованное мне, с пометкой «вскрыть после решения вопроса с наследством».
«Ирочка, если ты читаешь это письмо, значит, всё получилось. Я знал, что отец поможет, если понадобится. Он хороший человек, просто совершил ошибку в молодости. Мать тоже не злая, просто привыкла всё контролировать. А Олег… он завидовал мне всегда, но в глубине души справедливый.
Прости, что не рассказал тебе всё при жизни. Не хотел нагружать семейными проблемами. Теперь, когда всё выяснилось, живите дружно. Дарье нужна большая семья – и бабушка, и дедушка, и дядя с тётей.
Дом сдавай обязательно. Деньги хорошие будут. Дарье на образование откладывай, отцу помогай, матери не забывай передавать. А себе тоже что-то покупай иногда. Заслужила.
Люблю вас с Дарьей. Миша.»
Я сложила письмо и убрала в шкатулку к другим дорогим вещам. Через месяц в дом в Сосновке въехали арендаторы – молодая семья с ребёнком. Валентина Петровна действительно стала ездить туда по выходным, ухаживать за огородом и общаться с арендаторами.
Николай Иванович снял небольшую квартиру неподалёку и раз в неделю приходил к нам в гости. Дарья быстро привыкла к дедушке и с удовольствием слушала его рассказы о северных экспедициях.
Олег со Светланой больше не поднимали вопрос о наследстве. Наоборот, Олег несколько раз помогал мне с оформлением документов на сдачу дома в аренду и даже съездил в Сосновку проверить, как арендаторы обращаются с имуществом.
– Всё в порядке, – доложил он после очередной поездки. – Молодцы ребята, аккуратные. Даже веранду подремонтировали немного.
Деньги от аренды действительно оказались хорошими. Треть я передавала Валентине Петровне, как обещала. Ещё треть откладывала Дарье на будущее образование. Николаю Ивановичу помогала с квартирой и лекарствами. А на оставшиеся деньги мы с Дарьей позволяли себе небольшие радости – поездку на море летом, новые книги, походы в театр.
Валентина Петровна постепенно оттаяла. Сначала общалась со мной сухо, по делу. Потом стала рассказывать про огород в Сосновке, хвалиться урожаем. А однажды пришла с вязаным свитером для Дарьи.
– Зима скоро, – сказала она, пряча глаза. – Девочке тепло должно быть.
– Спасибо, Валентина Петровна. Очень красивый свитер.
– Да ладно тебе… – смутилась свекровь. – Обычный свитер.
Но я видела, сколько времени и труда она в него вложила.
К новому году отношения в семье окончательно наладились. Мы собрались всей большой семьёй у меня дома – я, Дарья, Валентина Петровна, Олег со Светланой и их дети, Николай Иванович. За столом было шумно и весело, как в старые времена.
– А помнишь, Миша как ёлку наряжал? – вспоминала Валентина Петровна. – Всегда говорил, что гирлянда должна висеть правильно, по науке.
– Да он у нас перфекционист был, – улыбнулся Олег. – Всё должно было быть идеально.
– Дедушка, а ты дарил папе подарки, когда он маленький был? – спросила Дарья у Николая Ивановича.
– Дарил, солнышко. Правда, не всегда удавалось вовремя приехать. Работа далеко была.
– А теперь ты будешь мне дарить подарки каждый год?
– Конечно буду. Если ты не против иметь такого старого деда.
Дарья засмеялась и обняла дедушку.
В тот вечер я поняла, что Миша был прав. Семья должна быть большой и дружной. Все ошибки, обиды и недопонимания можно преодолеть, если есть желание сохранить то, что действительно важно.
Дом в Сосновке так и остался в аренде. Иногда мы всей семьёй ездили туда на выходные – собирали урожай с Валиного огорода, жарили шашлыки, рассказывали Дарье семейные истории. Дом словно ожил, наполнился голосами и смехом.
А в одной из поездок Дарья нашла на чердаке старый альбом с фотографиями. На снимках был молодой Николай Иванович с маленькими Мишей и Олегом, Валентина Петровна в красивом платье, дедушка с большими усами.
– Мама, смотри, какая большая семья у нас была! – радовалась Дарья, листая альбом.
– Была и есть, солнышко, – ответила я. – Просто раньше мы забыли об этом. А теперь вспомнили.
Валентина Петровна взяла альбом и долго рассматривала фотографии.
– Хорошие времена были, – тихо сказала она. – Жаль, что Миши с нами нет.
– Он с нами, – возразила Дарья. – Просто мы его не видим. Но он же в наших сердцах живёт, правда, мама?
– Правда, дочка. И будет жить всегда.
В тот день я окончательно поняла, что завещание Миши исполнилось именно так, как он хотел. Справедливое распределение согласно истинным заслугам оказалось не дележом имущества, а восстановлением семьи. Дом достался тем, кому предназначался, но при этом стал местом, объединяющим всех нас.
А истинными заслугами каждого оказались не права на наследство, а готовность простить, понять и принять друг друга такими, какие мы есть.
Прошло два года. Жизнь постепенно вошла в спокойное русло — дом в Сосновке приносил стабильный доход, Дарья отлично училась, семейные отношения наладились. Весенним утром, разбирая почту, я наткнулась на конверт без обратного адреса. Внутри была фотография Миши с незнакомой женщиной и короткая записка: «У твоего мужа была тайна, о которой никто не знал. Встретимся завтра в парке у фонтана в 15:00. Приходи одна, если хочешь узнать правду…»
