Лиза вздохнула, вытянула руку к кнопке домофона. В подъезде пахло тушёной капустой и чужими собаками, лампочка над дверью мигала, как будто за неё спорили. Пальто давило в плечах, в руках — тяжёлая сумка с продуктами.
— Ты где? — телефон зажужжал в кармане. На экране — Егор, муж.
— Уже поднимаюсь, — Лиза придержала дверь плечом. — Ты дома?
— Я-то дома, — коротко. — Мама приехала. Говорит, плохо себя чувствует. Сейчас раздевайся, потом поговорим.
Лиза поднялась по лестнице, оглядела замызганные стены. На втором этаже, прямо перед дверью, сидел чей-то кот, серая шерсть с пятнами. Дверь открылась с резким щелчком.
— О, наконец-то, — Людмила Ивановна стояла в коридоре, уже без пальто, в халате с вышитыми маками. — Я уж думала, вы здесь не живёте.
Лиза поставила сумку на пол.
— Вы давно приехали?
— С утра, — свекровь подвинула тапочки. — Поезда теперь такие, что спину выкручивает. И сердце ноет, и давление.
Егор мелькнул в прихожей, не поднимая глаз от телефона: — Лиз, помоги маме с вещами.
— Да, конечно, кивну Лиза.
В спальне, где всегда пахло духами, сейчас пахло аптечкой, чемодан уже лежал раскрытым. Лиза стала аккуратно выкладывать рубашки.
— Сын говорит, ты на работе допоздна теперь? — голос у свекрови мягкий, но как будто с занозой.
— Просто завал на работе, отчёты, — Лиза сложила рубашку. — Сезон такой.
— Здоровье себе тоже надо беречь, — Людмила Ивановна опустилась на кровать. — Я вот совсем вымоталась, одна всё, одна. Ты у меня хоть спроси, как доехала.
Лиза чуть задержалась у окна. За стеклом светились окна соседей, кто-то жарил курицу на электрогриле.
— Вы хорошо доехали?
— Ничего. Только устала ужасно, — свекровь смотрела в окно. — Мне бы в санаторий. Только денег нет, а здоровье не ждёт.
На кухне зазвенела посуда.— Мам, садись ужинать, — позвал Егор. — Лиз, накладывай суп, а я за хлебом схожу.
Стол, как всегда, тесный. Ложки звякали о тарелки, чайник шумел на плите.Людмила Ивановна, не глядя на Лизу:
— Мне надо с вами серьёзно поговорить. Лучше, чтобы все были. Давайте после ужина, ладно?
Егор кивнул, не отрываясь от телефона.Лиза молча убрала со стола, поставила чайник.
Когда все снова собрались за столом, Людмила Ивановна обхватила чашку ладонями.
— Я много думала. Мне лечение нужно, сами видите, что со здоровьем. Санаторий сейчас — это дорого, сами знаете. Я прошу… Нет, я просто вынуждена просить. Продайте дачу. Я смогу поехать и хоть немного пожить по-человечески. Я так больше не могу.
Егор отложил телефон.— Мам, ты уверена? Это единственный выход?
— А что ещё? Я ж не для себя, для всех прошу. Я ведь не вечная.
Лиза не сразу ответила, разглядывая пятно от компота на скатерти.
— Я не хочу продавать дачу. Там всё моё — земля, парник, крыжовник, — голос был ровный. — Мне тоже нужно место, где я отдыхаю.
Тишина повисла над столом. Егор резко поставил чашку:
— Тебе что, жалко денег для мамы? Ты забыла, кто нам на квартиру дал? Сколько она помогала — и не просила вернуть. А теперь у неё, между прочим, особый случай.
Людмила Ивановна смотрела поверх очков.— Я же для здоровья прошу. Я же одна…
Лиза встала, убрала чашки. Снаружи кто-то закрыл входную дверь, послышался звук ключей.
— Я благодарна за всё, что вы для нас сделали, — тихо. — Но дача — это единственное место, где мне хорошо. Я не готова.
В этот момент атмосфера будто сгустилась. Егор посмотрел на жену исподлобья:
— Молодец. Думаешь только о себе.
Он вышел в коридор, хлопнул дверью.Людмила Ивановна собрала салфетки в комок, медленно поднялась и ушла в спальню, тихо притворив за собой дверь.
Лиза осталась в кухне, одна, опершись на стол локтями. За окном моросил дождь, и в его шуме не было ни обещания, ни прощения.
За стеной щёлкнул выключатель — у Людмилы Ивановны свет уже не горел. Лиза вымыла посуду, сложила всё на место, долго стояла у окна, глядя на мокрые машины во дворе.
Утро выдалось тяжёлым: Лиза долго не могла уснуть, а когда наконец провалилась в короткий тревожный сон, будильник уже звонил. За кухонным столом — та же тишина, только тарелки стояли дальше друг от друга, чем обычно.
На работе Лиза смотрела в монитор, пока буквы не начинали плыть перед глазами. Коллеги обсуждали премии, Оксана только кивнула при встрече, не спрашивая лишнего.
Домой возвращаться не хотелось, но уже темнело, и у подъезда привычно пахло сырым цементом.
Когда Лиза поднималась по лестнице, за спиной послышались быстрые шаги. Оксана, с тяжёлой сумкой, едва не врезалась в неё на площадке.
— Лиз, ты чего как из бани? — Оксана пригляделась. — Всё нормально?
— Всё нормально, — коротко ответила Лиза, открыла дверь.
— Гости у вас?
— Да, мама Егора.
В квартире пахло супом и лекарствами. Лиза сняла пальто, скинула сумку на полку.
— Заходи, если хочешь, — бросила через плечо.
— Я на минуту, — Оксана поставила свою сумку у стены и прошла на кухню.
Егор сидел у окна, листал телефон. Людмила Ивановна молча смотрела из дверного проёма.
— У вас всё в порядке? — спросила Оксана, наливая себе воды.
— Мы тут спорили, — сухо ответил Егор, не поднимая глаз. — Важное семейное.
— Ладно, — кивнула Оксана. — Я просто узнать, вдруг чем помочь смогу. Я пойду.
Лиза не подняла головы.
— Спасибо, Оксана.
Оксана помедлила, посмотрела на обоих, потом тихо сказала:
— Если что, зови. Я рядом.
Она ушла, закрыв за собой дверь. В квартире повисла пауза.
Поздно ночью, лёжа на диване в темноте, Лиза набрала:
— Катя? Прости, поздно… Не могу больше, — едва слышно.— Ты там что, плачешь? — сонный голос сестры мгновенно стал тревожным.— Просто… я не могу. Они хотят продать дачу. Говорят, для мамы Егора лечение, но я…— Не сдавайся, слышишь? — перебила Катя. — Это твоё место. Хватит уступать, Лиза. Ты у себя одна. Пусть муж сам решает, ты не обязана всем жертвовать.
Лиза слушала, как сестра вздыхает в трубку, как за стеной скрипит пол у свекрови.Впервые за долгие месяцы не хотелось оправдываться.
На следующий день Лиза пришла на работу пораньше.В приёмной пахло кофе, сотрудники переговаривались о премиях.
Оксана подошла первой:— Как ты?— Всё нормально, — Лиза выдавила улыбку. — Просто надоело всё.
В обед к ним подошла начальница:— Девочки, по поводу премий — придётся урезать. Пока не стабилизируется ситуация.
Лиза почувствовала, как внутри снова закололо: очередная тревога, денег и так в обрез. Оксана посмотрела на неё, не говоря ни слова, только сжала локоть.
Вечером, возвращаясь домой, Лиза застала сына у двери — тот молчал, перебирал ключи, словно не замечая мать.
В квартире царила тишина.Людмила Ивановна сидела у окна, вязала шарф, и, когда Лиза прошла мимо, тихо сказала:
— Внук твой какой-то чужой стал. Может, потому что его мама бабушку не любит?
В квартире стоял запах пыли и остывшей еды. Лиза переобулась, в коридоре сын сидел на полу у шкафа, не отрываясь от экрана планшета.
— Ужинать будешь?— Не хочу, — коротко бросил мальчик, уткнувшись ещё сильнее.
В кухне Егор долго мыл кружку, потом вытер руки о шорты и прошёл мимо, будто не замечая жену.
Людмила Ивановна стянула с плеча плед, шмыгнула носом, вышла к столу, заглянула в кастрюлю.— Лиза, мне супа немножко, если остался.— Есть, — Лиза подогрела в молчании, поставила перед свекровью.— Спасибо, — тихо.
Пока ложка стучала о тарелку, сын забежал в комнату, захлопнул за собой дверь.
Вечером у телевизора Лиза включила новости, но ничего не слушала — лишь бы был какой-то шум.Вскоре свекровь вышла, в руках телефон.— Мне всё равно здесь лишней быть. Лучше бы я поехала, куда хотела.
Егор сжал губы, глянул на мать:— Мам, ну хватит. Тут никто не виноват.— Да? — вскинулась Людмила Ивановна. — Я всегда всем мешаю! Вам легко — вы тут семья, а я так…— Мама, ну хватит, — Егор поднялся, бросил пульт на диван.— Дача эта ваша… Пусть Лиза решает, мне уже всё равно, — махнула рукой и ушла в комнату.
Вечер прошёл в натянутом молчании. Перед сном Лиза написала Кириллу, бывшему однокласснику:«Кирилл, привет. Ты теперь врач. Очень нужна консультация по свекрови. Можно?»
Ответ пришёл почти сразу:«Конечно. Приводи, всё посмотрим. Разберёмся».
Утром Лиза на скорую руку собрала документы, уговорила Людмилу Ивановну поехать на обследование. В коридоре свекровь долго собиралась, бормотала что-то себе под нос, но поехала без возражений.
В больнице Кирилл встретил их у входа, поздоровался с Лизой коротким кивком, с Людмилой Ивановной говорил уважительно и просто. Пока ждали анализов, он объяснил, что есть квоты, можно получить путёвку бесплатно — нужно только немного подождать.— Сделаю всё, что смогу, — спокойно сказал он Лизе на лестнице. — Ты держись.
Через несколько дней пришло письмо: квота подтверждена, путёвка оформляется, операцию можно ждать через пару недель.
Лиза вечером осторожно сказала Егору:— Нашлась возможность — путёвка бесплатная, и обследование тоже.Егор недоверчиво поднял брови:— С чего вдруг так?— Кирилл помог, из школы.Егор нахмурился, на мгновение замолчал:— Ну да… Понятно, только твои знакомые теперь и могут нам помогать.Он не стал больше говорить, просто ушёл в другую комнату, прикрыв за собой дверь.
Позднее Лиза зашла на кухню, остановилась напротив мужа.— Я не буду продавать дачу, Егор. Для меня это важно. Если хочешь — обижайся, но я не могу по-другому.
Егор повернулся к окну, будто искал ответ на стекле.— Как знаешь, — тихо сказал он, — делай, как считаешь нужным.
В коридоре Лиза накинула на плечи куртку, задержалась у зеркала, посмотрела на себя — впервые за долгое время взгляд не прятался.
На кухне кто-то негромко кашлянул. Людмила Ивановна остановилась в дверях, задержалась взглядом на Лизе, впервые без напряжения, будто увидела её по-новому.— Спасибо тебе, — коротко сказала она и тихо ушла.
Лиза кивнула, не сразу отпуская себя из зеркала. В груди будто бы что-то расправилось, медленно, осторожно — и впервые захотелось собой гордиться.
Только Егор ходил по квартире с замкнутым лицом, каждый раз, когда слышал имя Кирилла, бросал в сторону Лизы тяжёлый взгляд, но ни слова больше не говорил.
А Лиза смотрела на своё отражение и, не отворачиваясь, подумала: теперь она вправе защищать своё, какой бы тишина вокруг ни была.И впервые за долгое время ей стало по-настоящему спокойно.
